Гражданская война, сам
а по себе, Ц страшная вещь, а при условиях внешней войны, когда тем несомн
енным параличей, которым будет охвачен государственный организм, и, глав
ным образом, организм армии, этим параличем пользуются наши противники д
ля нанесения нам удара, при таких условиях гражданская война еще более о
пасна. Все эти соображения с самого первого момента с 27-го, 28-го февраля, при
вели меня к убеждению, что нужно, во что бы то ни стало, добиться отречения
государя, и тогда же, в думском комитете, я поднял этот вопрос и настаивал
на том, чтобы председатель думы Родзянко взял на себя эту задачу; мне каза
лось, что ему это как-раз по силам, потому что он своей персоной и авторите
том председателя государственной думы, мог произвести впечатление, в ре
зультате которого явилось бы добровольное сложение с себя верховной вл
асти. Был момент, когда решено было, что Родзянко примет на себя эти миссию
, но затем некоторые обстоятельства домешали. Тогда, 1-го марта в думском к
омитете, я заявил, что, будучи убежден в необходимости этого шага, я решил
его предпринять во что бы то ни стало, и, если мне не будут даны полномочия
от думского комитета, я готов сделать это за свой страх и риск, поеду, как п
олитический деятель, как русский человек, и буду советовать и настаивать
, чтобы этот шаг был сделан. Полномочия были мне даны, при чем вы знаете, как
обрисовалась дальнейшая комбинация: государь отречется в пользу своег
о сына Алексея с регентом одного из великих князей, скорее всего, Михаила
Александровича. Эта комбинация считалась людьми совещания благоприятн
ой для России, как способ укрепления народного представительства в том с
мысле, что при малолетнем государе и при регенте, который, конечно бы, не п
ользовался, если не юридически, то морально всей властностью и авторитет
ом настоящего держателя верховной власти, народное представительство
могло окрепнуть, и, как это было в Англии, в конце XVIII ст., так глубоко пустило
бы свои корни, что дальнейшие бури были бы для него не опасны. Я знал, что со
стороны некоторых kpjtob, стоящих на более крайнем фланге, чем думский «комит
ет, вопрос о добровольном отречении, вопрос о тех новых формах, в которые в
ылилась бы верховная власть в будущем, и вопрос о попытках воздействия н
а верховную власть встретят отрицательное отношение. Тем не менее, я и Шу
льгин, о котором я просил думский комитет, прося командировать его вмест
е со мной, чтобы он был свидетелем всех последующих событий, Ц мы выехали
в Псков. В это время были получены сведения, что какие-то эшелоны двигают
ся к Петрограду. Это могло быть связано с именем Генерала Иванова, но меня
это не особенно смущало, потому что я знал состояние и настроение армии, и
был убежден, что какие-нибудь карательные экспедиции могли, конечно, при
вести к некоторому кровопролитию, но к восстановлению старой власти они
уже не могли привести. В первые дни переворота я был глубоко убежден в том
, что старой власти ничего другого не остается, как капитулировать, и что в
сякие попытки борьбы повели бы только к тяжелым жертвам. Я телеграфирова
л в Псков генералу Рузскому, о том, что еду; но чтобы на телеграфе не знали ц
ели моей поездки, я пояснил, что еду для переговоров по важному делу, не уп
оминая, с кем эти переговоры должны были вестись. Затем, послал по дороге т
елеграмму генералу Иванову, так как желал встретить его по пути и уговор
ить не принимать никаких попыток к приводу войск в Петроград. Генерала И
ванова мне не удалось тогда увидеть, хотя дорогой пришлось несколько раз
обмениваться телеграммами; он хотел где-то меня перехватить, но не успел
, а вечером, 2-го марта, мы приехали в Псков. На вокзале меня встретил какой-т
о полковник и попросил в вагон государя. Я хотел сначала повидать генера
ла Рузского, для того, чтобы немножко ознакомиться с настроением, которо
е господствовало в Пскове, узнать, какого рода аргументацию следовало ус
пешнее применить, но полковник очень настойчиво передал желание госуда
ря, чтобы я непосредственно прошел к нему. Мы с Шульгиным направились в ца
рский поезд.
Там я застал гр. Фредерикса, затем был состоящий при, государе ген. Нарышки
н, через некоторое время пришел ген. Рузский, которого вызвали из его поез
да, а через несколько минут вошел и государь. Государь сел за маленький ст
олик и сделал жест, чтобы я садился рядом. Остальные уселись вдоль стен. Ге
н. Нарышкин вынул записную книжку и стал записывать. Так что, повидимому, т
ам имеется точный протокол. Я к государю обратился с такими словами: я ска
зал, что приехал от имени временного думского комитета, чтобы осветить е
му положение дел и дать ему те советы, которые мы находим нужным для того,
чтобы вывести страну из тяжелого положения. Я сказал, что Петроград уже с
овершенно в руках этого движения, что всякая борьба с этим движением без
надежна и поведет только к тяжелым жертвам, что всякие попытки со сторон
ы фронта насильственным путем подавить это движение, ни к чему не привед
ут, что, по моему глубокому убеждению, ни одна воинская часть не возьмет на
себя выполнение этой задачи, что как бы ни казалась та или другая воинска
я часть лойяльна в руках своего начальника, как только она соприкоснется
с Петроградским гарнизоном и подышет тем общим воздухом, которым дышит
Петроград, эта часть перейдет неминуемо на сторону движения, и «поэтому,
Ц прибавил я, Ц всякая борьба для вас бесполезна». Затем я рассказал гос
ударю тот эпизод, который имел место накануне вечером в Таврическом двор
це. Эпизод заключался в следующем: я был председателем военной комиссии,
и мне заявили, что пришли представители царскосельского гарнизона и жел
ают сделать заявление. Я вышел к ним. Кажется, там были представители конв
оя, представители сводного гвардейского полка, железнодорожного полка,
несущего охрану поездов и ветки, и представители царскосельской дворцо
вой полиции, Ц человек 25 Ц 30. Все они заявили, что всецело присоединяются
к новой власти, что будут по-прежнему охранять имущество и жизнь, которые
им доверены, но просят выдать им документы с удостоверением, что они нахо
дятся на стороне движения. Я сказал государю: «Видите, вы ни на что рассчит
ывать не можете. Остается вам только одно Ц исполнить тот совет, который
мы вам даем, а совет заключается в том, что вы должны отречься от престола.
Большинство тех лиц, которые уполномочили меня на приезд к вам, стоят за у
крепление у нас конституционной монархии, и мы советуем вам отречься в п
ользу вашего сына, с назначением в качестве регента кого-нибудь из велик
их князей, например, Михаила Александровича». На это государь сказал, что
он сам в эти дни по этому вопросу думал (выслушал он очень спокойно), что он
сам приходит к решению об отречении, но одно время думал отречься в польз
у сына, а теперь решил, что не может расстаться с сыном, и потому решил отре
чься в пользу великого князя Михаила Александровича. Я лично ту комбинац
ию, на которой я, по поручению некоторых членов думского комитета настаи
вал, находил более удачной, потому, что, как я уже говорил, эта комбинация м
алолетнего государя с регентом представляла для дальнейшего развития
нашей политической жизни большие гарантии, но, настаивая на прежней комб
инации, я прибавил, что, конечно, государю не придется рассчитывать при эт
их условиях на то, чтобы сын остался при нем и при матери, потому, что никто,
конечно, не решится доверить судьбу и воспитание будущего государя тем,
кто довел страну до настоящего положения. Государь сказал, что он не може
т расстаться с сыном и передаст престол своему брату. Тут оставалось тол
ько подчиниться, но я прибавил, что в таком случае необходимо сейчас же со
ставить акт об отречении, что должно быть сделано немедленно, что я остаю
сь всего час или полтора в Пскове, и что мне нужно быть на другой день в Пет
рограде, но я должен уехать, имея акт отречения в руках. Накануне был набро
сан проект акта отречения Шульгиным, кажется, он тоже был показан и в коми
тете (не смею этого точно утверждать), я тоже его просмотрел, внес некоторы
е поправки и сказал, что, не навязывая ему определенного текста, в качеств
е материала, передаю ему этот акт. Он взял документ и ушел, а мы остались. Ча
с или полтора мы пробыли в вагоне. К тем собеседникам, которых я перечисли
л, присоединился еще Воейков, и мы ждали, пока акт будет составлен. Затем, ч
ерез час или полтора, государь вернулся и передал мне бумажку, где на маши
нке был написан акт отречения, и внизу подписано им «Николай». Этот акт я п
рочел вслух присутствующим. Шульгин сделал два-три замечания, нашел нуж
ным внести некоторые второстепенные поправки, затем в одном месте госуд
арь сам сказал: «не лучше ли так выразить», и какое-то незначительное слов
о вставил. Все эти поправки были сейчас же внесены и оговорены, и таким обр
азом, акт отречения был готов. Тогда я сказал государю, что этот акт я пове
зу с собой в Петроград, но так как в дороге возможны всякие случайности, по
моему, следует, составить второй акт, и не в виде копии, а в виде дубликата,
и пусть он остается в распоряжении штаба главнокомандующего ген. Рузско
го. Государь нашел это правильным и сказал, что так и будет сделано. Затем,
в виду отречения государя, надлежало решить второй вопрос, который отсюд
а вытекал: в то время государь был верховным главнокомандующим, и надлеж
ало кого-нибудь назначить. Государь сказал, что он останавливается на ве
ликом князе Николае Николаевиче. Мы не возражали, быть может, даже подтве
рдили, не помню; и тогда была составлена телеграмма на имя Николая Никола
евича. Его извещали о том, что он назначается верховным главнокомандующи
м. Затем надо было организовать правительство. Я государю сказал, что дум
ский комитет называет князя Львова. Государь ответил, что он его знает и с
огласен; он присел и написал указ, кажется, сенату, не помню в какой форме, о
назначении князя Львова председателем совета министров, при чем я приба
вил, что ему надлежит решить вопрос не о составе правительства, а только о
председателе совета министров, который уже от себя, по своему усмотрению
, приглашает лиц, на что государь и согласился. Затем, государь спросил отн
осительно судьбы императрицы и детей, потому что дня два не имел тогда из
вестий. Я сказал, что, по моим сведениям, там все благополучно, дети больны,
но помощь оказывается, Затем государь заговорил относительно своих пла
нов; он не знал Ц ехать ли ему в Царское Село или остаться в Ставке. Затем м
ы расстались.

Ген. А. С. ЛУКОМСКИЙ.
Отречение Николая II. (Из воспоминаний).

Утром 1/14 марта от председателя Государственной Думы получена была телег
рамма, что в Пскове, куда выехал со станции «Дно» государь император, отпр
авляется депутация от имени комитета Государственной Думы в составе А. И
. Гучкова и В. В. Шульгина, что им поручено осветить государю всю обстановк
у и высказать, что единственным решением для прекращения революции и воз
можности продолжать войну является отречение государя от престола, пер
едача его наследнику цесаревичу и назначение регентом великого князя М
ихаила Александровича.
Главнокомандующий северным фронтом, генерал Рузский, с которым уже об эт
ом переговорил М. В. Родзянко, обратился к начальнику штаба Верховного Гл
авнокомандующего с просьбой высказать по этому вопросу свое заключени
е и дать ему данные Ц как к этому вопросу относятся все главнокомандующ
ие фронтов.
Генерал Рузский заявил, что он должен знать всю обстановку приезда во Пс
ков государя императора.
Он сказал, что государю, вероятно, будет недостаточно высказать мнение т
олько его, генерала Рузского; хотя он лично и думает, что вряд ли есть како
й-либо иной выход из создавшегося положения, кроме того, который будет пр
едложен государю выехавшей из Петрограда депутацией, но ему необходимо
точно знать, как на это смотрит начальник штаба верховного главнокоманд
ующего и другие главнокомандующие фронтов.
Генерал Рузский закончил заявление, что, так как у государя утеряна в дан
ное время связь с армией, то начальник его штаба, на основании положения о
полевом управлении войск, фактически вступил в исполнение обязанносте
й верховного главнокомандующего и поэтому должен, с точки зрения боевой
, дать оценку происходящим событиям.
Генерал Алексеев поручил мне составить телеграмму главнокомандующим ф
ронтов с подробным изложением всего происходящего в Петрограде, с указа
нием о том, что ставится вопрос об отречении государя от престола в польз
у наследника цесаревича с назначением регентом великого князя Михаила
Александровича, и с просьбой, чтобы главнокомандующие срочно сообщили п
о последнему вопросу свое мнение.
Телеграмма была подписана генералом Алексеевым и по прямому проводу пе
редана всем главнокомандующим.
Через несколько времени меня вызвал к прямому проводу главнокомандующ
ий Западного фронта, генерал Эверт, и сказал, что он свое заключение даст л
ишь после того, как выскажутся генералы Рузский и Брусилов.
Так как мнение генерала Рузского о том, что выхода, невидимому, нет, кроме
отречения от престола государя императора, было известно, то это мнение
главнокомандующего Северного фронта я и сообщил генералу Эверту, сказа
в, что заключение генерала Брусилова будет ему сообщено.
Вслед за этим, из штаба юго-западного фронта передали телеграмму генера
ла Брусилова, который сообщил, что, по его мнению, обстановка указывает на
необходимость государю императору отречься от престола.
Мнение генерала Брусилова было передано генералу Эверту и он ответил, чт
о, как ему ни тяжело это сказать, но и он принужден присоединиться к мнения
м, высказанным генералами Рузским и Брусиловым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41