Разве что Никита своей головой восстановит маршрут по памяти…Полезли на четвереньках.Коридорчик этот был изогнутым почти точно по схеме: он все время забирал немножко влево.Петька ждал нового коридора влево, как по схеме, но чуть не ткнулся носом в глиняную яму. Поднял голову и увидел над собой уходящую вверх пустоту.Никита тоже поднял голову.Сели, приоткрыв рты и глядя то друг на друга, то дальше по коридорчику, то вверх, на узкий колодец, ведущий неведомо куда, то на яму под ним.– Водопад, – подытожил свои наблюдения Никита.Да, если поверить, что весь этот подземный лабиринт создали грунтовые воды или какие-то другие, доисторические, рожденные недрами земли жидкости, то здесь было что-то вроде водопада, который со временем выдолбил в камне круглую, глубокую яму, впоследствии наполовину заполненную глиной.Петька отдал Никите схему, сам сползал метров на двадцать вперед, никаких новых коридоров не обнаружил. Никита еще раз вгляделся в крутой левый поворот на схеме, еще раз глянул вверх, сказал:– Лезем. Тайник француза Мусю Петька посветил в ствол шахты. Неизвестно, что ждало их выше, но у начала ствола было достаточно много каменистых уступов, чтобы опираться о них ногами.– Лезу, – сказал Петька.– Я тоже, – не захотел отставать Никита.Петька сунул за пояс штык, перекинул через плечо веревку.Никита взял в карман огарок свечи.Мешки, луки и стрелы решили оставить внизу.Путешественники были где-то в самом центре горы. И достаточно было чуточку подсесть породе над одним из подземных коридоров – они остались бы в центре горы навсегда. Но думать об этом было некогда.Петька скрылся в черной дыре ствола. Фонарь в его руке едва виднелся. Никита зажег свечу и полез следом.Ровный ствол нигде не сужался, не расширялся. Путешественники тщательно проглядывали стены и взбирались уже так долго, что казалось, мешки их остались где-то в бездонной пропасти.Петька расцарапал руку, оберегая фонарь от ударов о камень. Никита ожег ладонь.Обоим думалось уже, что шахте не будет конца, когда Никита услышал невнятный, но радостный Петькин возглас, и пятно фонаря над головой Никиты исчезло.Никита поспешил следом и тут же чуть не поплатился за свою торопливость. Ноги его поскользнулись, и он повис, держась одними руками. Даже вскрикнуть не успел. Чувствуя, как немеют постепенно соскальзывающие руки, он, только снова опершись ногами о стены шахты, понял, что не догадался выпустить из онемевших пальцев свечу и потому держался вполсилы.Петька, выглядывая в черноту ствола, ждал его. Он сидел на довольно просторной площадке у начала нового горизонтального коридора. Никита тяжело дышал рядом.А Петька уже осматривал стены.Натура человека загадочна. Еще час назад они твердо верили, что их ждут сокровища, теперь же, у самой цели, ибо крестик на схеме был именно здесь – у конца ствола, на горизонтальной площадке, теперь обоих встревожило боязливое сомнение, что либо они напутали что-нибудь, либо вообще ничего здесь нет.Петька пробовал ковырять штыком зацементовавшуюся глину под ногами, но дно глиняного потока было ровным, сплошным.Никита удалился метра на два в глубь коридора и шепотом позвал:– Сюда!..Петька мигом очутился возле него.Никита нашел в стене камень с неровными краями, вокруг которого была едва приметная щель, и пытался ногтями вывалить его из стены.Петька ударом в стену загнал кончик штыка между стеной и камнем. Осторожно навалился на штык, чтобы тот не выскочил из щели. Камень дрогнул и подался на какой-нибудь миллиметр вперед.Этого движения можно было бы и не заметить, но теперь кончик штыка уже свободно вошел в щель. И каменная плита, примерно квадратная по размерам: сантиметров шестьдесят в длину и сантиметров шестьдесят в ширину, – опять на миллиметр подалась вперед.Плита рухнула, и друзья, чтобы уберечь ноги, отлетели в стороны и некоторое время сидели, опершись руками о глину за спиной и глядя друг на друга, как бы отдыхая и как бы оттягивая секунды, когда надо будет увериться в правоте или бессмысленности поиска.Разом приблизились к открывшейся перед ними выемке в стене и в свете фонаря не сразу поняли, что перед самыми их носами из тайника выступает ровная стенка железного ящика, наподобие того сейфа, что стоит у ног кассирши на полу в курдюковской сберкассе.В четыре руки, уже задыхаясь от усталости, выдвинули его из тайника.Ящик был до того тяжелым, что, когда за две неудобные ручки опустили его на глинистый пол, – оба обессилели.Может, на свободе он показался бы и легче, но здесь, когда приходилось работать согнувшись, любой вес казался вдвое тяжелее.Потом стали ощупывать ящик со всех сторон. Пробовали открыть крышку, но плотная, проржавевшая на линии соприкосновения с ящиком крышка не поддавалась никаким усилиям. Да и сама линия-то угадывалась с трудом.Пробовали ковырять штыком в очищенной от ржавчины замочной скважине, пробовали ставить ящик на бок и «на попа».Наконец успокоились.Глупо было взламывать его здесь, в центре горы, и когда решили, что надо выбираться из подземелья, дневной свет, и воздух, и тайга показались такими далекими, что уже без разговоров торопливо обвязали ящик веревкой, подтащили его к колодцу и стали медленно спускать вниз.Ящик часто ударялся о каменные стены, и путешественники на секунду замирали при этом, как будто они опускали хрустальный сосуд, хотя оба прекрасно знали, что никакой удар ящика не повредит.Веревка неожиданно ослабла в руках. Переглянулись. Для верности еще раз приподняли ящик и опустили.– Дно! – сказал Петька.Спуск занял у них еще больше времени, чем подъем. В стволе как и на отвесной скале или как на дереве: подниматься легче, чем спускаться.Ящик лежал в глиняной яме. Выволокли его. К одной из ручек привязали веревку.Никита полез впереди, чтобы волочить находку за веревку, а Петька стал подталкивать ящик сзади. Через некоторое время поменялись местами. Потом менялись еще несколько раз, пока оказались в коридоре, где можно было, хотя бы согнувшись, распрямить ноги.Вода кончилась, губы пересыхали, дыхание посвистывало в горле и, несмотря на холод в пещере, лицо разъедал пот.Задыхаясь, падая иногда и поднимаясь опять, двигались дальше, стараясь не ошибиться на поворотах.Лишь когда впереди узенькой полоской мелькнул свет, они не выдержали, закричали «ура!», потом обнялись и, ощутив соль на губах, поцеловались. Следы пересекаются Первое, что они с изумлением увидели у выхода из Черной пещеры, – это было закатное солнце. Они пробыли под землей несколько часов, и если не будут действовать быстро – солнце скроется за дальним лесом.С каким замиранием они глядели вчера вверх, на зияющую пустоту Черной пещеры, – с таким замиранием, глотая вязкую сухоту в горле, глядели теперь вниз, на покинутую ими поляну.Осторожно спустили на веревке драгоценный ящик. Следом за ним на каменную площадку полетели кепки, телогрейки, лук.Потом на той же веревке Никита спустил Петьку.Привязать веревку было не за что. Додумались обвести ее вокруг уступа в скале. Никита обвязал себя одним концом и повис под уступом, а Петька снизу понемногу отпускал веревку. Как ни тяжело было вчера тащить все снаряжение, длинная веревка пригодилась.У обоих от жажды начинало звенеть в голове. Перед глазами мельтешили яркие шарики. Задерживаться на площадке было некогда.Держа в руках кепки, в последний раз оглянулись на Змеиную пещеру.– Живи, змей! – ухмыльнувшись, разрешил Петька.Тронулись дальше.Крутой спуск одолели, продернув веревку сквозь ручки ящика и закрепив ее на ручках. Никита шел впереди и тянул ящик, когда он застревал на склоне. Петька шел сзади и придерживал находку, когда спуск становился очень уж крутым.Потом, закинув веревку на плечи, подняли ящик и рядышком двинулись к опушке тайги.Петька, возбужденный, ничего не замечал, а Никита, поглядывая то вперед, то по сторонам, давно уже напряженно шевелил бровями и, как собака, почувствовавшая добычу, вглядывался в каждый куст на опушке.Пройдя ложбинку, они должны были углубиться в лес и могли считать, что основные трудности позади. Петька решил поторжествовать.– Эврика, раб божий! – сказал Петька. – Граф Монте-Кристо будут! Знаки Зодиака не подвели! Целуй знакомую женщину на линии сердца!В это время веревка, перекинутая через левое Петькино плечо, больно дернула его, и Петька не договорил.Это Никита опустил ящик на землю.– Ты чего, раб божий? – спросил Петька.Никита сел на ящик и, ни слова не говоря, уставился на Петьку снизу вверх.Петька даже испугался. Повторил:– Ты чего это? Чокнулся?Никита молча показал ему на землю рядом с собой. Трава в затененной ложбинке была влажной, и ложбинку пересекали три тяжелых следа.Петька сразу умолк, кинулся разгребать придавленную чьей-то ногой траву.– Проня… – сказал Никита.Петька вырвал несколько кустиков пырея. Друзья увидели на влажной земле отпечаток мужского каблука с подковкой и тремя углублениями…Петька выпрямился.Тайга, до которой оставалось несколько шагов, уже не казалась такой родной, как минуту назад.– Вернемся к пещерам? – тихо спросил Петька.Никита мотнул головой: «Не…»Петька и сам понимал, что возвращаться смысла не было. К тому же оба они до очумения хотели пить.Пристально вгляделись в освещенную закатным солнцем тайгу. Деревья безмолвствовали. Только слабый шорох в ветвях улавливался напряженным слухом путешественников.Никита поднялся, перекинул через плечо веревку, поправил на поясе штык.– Идем…Петька тоже быстро перекинул через плечо веревку, взял в свободную руку дротик. Пошли теперь уже не рядом, а друг за другом, выслушивая каждый шорох в тишине засыпающей тайги, просматривая каждый куст по сторонам.Никита повернул круто вправо. Стараясь не наступать на сухие ветки, пошли все быстрей, быстрей, иногда меняя направление, чтобы запутать свои следы по тайге.У случайного болотца напились густой, с водорослями, тухлой воды и снова двинулись дальше.Мелькнула идея спрятать ящик, уйти без него. Но если бы знать, что это поможет сберечь находку… А разве можно быть уверенным, что именно в этот момент за одним из деревьев не притаился и не наблюдает за тобой косматый одуревший в поисках сокровища Проня?..Сил уже не было. Плечи занемели, ноги ступали автоматически, подкашиваясь на малейшем подъеме…Но шли и шли, углубляясь все дальше в тайгу, не прямо, как надо бы, если идти домой, а все время чуть вправо от своего пути, в сторону Засулей.Наконец погасли верхушки сосен, и, выйдя на небольшую поляну, друзья молча опустили ящик. В темноте далеко не уйдешь…Минуту поколебались: жечь или не жечь костер?Но остаться один на один с кромешной темнотой было бы глупо: возьмут тебя за горло, а ты и не увидишь – кто…Сумерки густели прямо на глазах.И, не сговариваясь, кинулись таскать на поляну хворост. Оружие при этом не выпускали из рук.Хотели спрятать ящик под одним из прогнивших деревьев. Но вытащат его в темноте – и опять не увидишь, кто.Петька вырыл возле будущего костра яму, опустили в нее ящик, прикрыли сверху дерном, а потом забросали ветками для постели.Покончив с работой, распили бутылку тухлой воды, набранной в том же болоте. Голоса тайги Пока огонь не разгорелся вовсю и не отодвинул к лесу надвигающиеся тени – молчали.Ночь куполом нависла над ними и опустилась по краям поляны.Никита глядел в огонь, и только по отсутствующему его лицу было видно, как напряженно вслушивается он в окружающее их безмолвие.Петька оглядывался.В другом случае усталость уже свалила бы обоих, а теперь лишь непрерывный звон в голове напоминал о растраченных силах и бессоннице.Вдруг с громким криком шарахнулась в лесу разбуженная птица.Петька судорожно сжал в руке дротик. Никита, весь напряженный, со штыком в руке, еще ниже склонился к огню, готовый в любую минуту вскочить и обороняться.Ночные птицы так испуганно не кричат и не шарахаются… Минуты две прошли в безмолвии.– Сова охотится… – сказал Петька.Потом слышался хруст валежника, и опять до боли в пальцах путешественники сжимали оружие.Потом будто чей-то вздох.Так можно было сойти с ума.Протяжно и успокаивающе-знакомо прокричал сыч.Проверещал напуганный этим криком заяц.– А! – махнул рукой Петька. – Ложись спать!Никита поглядел на него.Конечно, всю ночь им не выдержать без сна…Петька неожиданно засмеялся, оглядываясь на тайгу.– Ложись, я подежурю. Чего нам бояться сумасшедшего?! – спросил он. – Эй, сумасшедший! – И Петька приподнял в руке дротик. – Ложись! – приказал он Никите.– Ты знаешь… – проговорил Никита, – он вовсе не сумасшедший… Нападение Петькина рука с дротиком медленно опустилась.– Ты что?.. – тихо спросил Петька.Никита виновато отвел от него глаза, уставился в огонь.Обилие идей в его голове опять помешало ему сделать свои выводы вовремя.– Помнишь… – шевельнув бровями, сказал Никита. – Лесничиха говорила… И когда мы у Прокопки сидели на сеновале… Кто-то приходил, стучался. Помнишь? – Никита поднял голову. Петька кивнул, уже понимая, что к чему.– Голос-то ведь был знакомый, а? – спросил Никита.Петька шевельнул челюстью. Рука его автоматически потянулась к чубу, но задержалась, не дотянувшись до него, и опустилась опять.– Я тогда еще уловил, – сказал Никита. – Решил зря не болтать… Потом не обратил внимания. Забыл. А вчера, когда проснулся, вспомнил.– Так… – медленно вздохнул Петька. – Что ж молчал?– Следов же никаких? – удивился Никита. – Мало ли что померещится. Вон куст… – Никита показал в дальний конец поляны, где они еще при свете видели куст терновника. – Вглядись – и что хочешь увидишь…Петька вгляделся и увидел Проню.– Ладно… – сказал Петька. Глаза его сузились, спина распрямилась. Будто бы то, что враг у них теперь был самый обыкновенный живой человек, не сумасшедший и не таинственный, было уже не так страшно. Страшнее, когда не знаешь, с кем имеешь дело, и воюешь с призраками.– Спи, – сказал Петька. – Потом ты подежуришь…– Ладно… – сказал Никита. – Я так… – Поставил штык между ног, уткнулся лицом в колени и скоро заснул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41