А что? Очень милый, воспитанный юноша…
– Ластик, Наталья Дмитриевна! – Глеб приложил руку к сердцу.
Рукояткой тяпки графиня поправила на голове панаму.
– Все равно мириться с вами я не собираюсь! – заявила она решительно. – Вам грозит опасность…
– Ничего мне не грозит.
– Тем более, голубчик! Дайте мне в этом удостовериться – и мы поедем чаи распивать! А, Глеб Михайлович?! Что вы на это возразите?! В том-то и дело, что возразить вам нечего! А по-моему, голубчик, если вы отказываетесь от моей помощи, значит, другом своим меня не считаете! А если я вам не друг, то я немедленно съезжаю с этой галактики и отправляюсь к себе в Мытищи!.. В чем дело?! Что я сказала смешного?! Если вы не прекратите скалить зубы…
Глеб расхохотался.
– Всё, графиня, сдаюсь! – Он поднял руки вверх. – На всё согласен, только не съезжайте с этой галактики. Вам никогда, Наталья Дмитриевна… слышите, никогда не удастся со мной поссориться.
Графиня взглянула на него недоверчиво:
– Что значит сдаетесь? Что значит на всё согласны?
Отсмеявшись, Глеб вздохнул:
– Я принимаю вашу помощь. Завтра у нас битва с организованной нечистью. Выезжаем в десять утра.
Опустив на траву тяпку, графиня подошла к нему и троекратно расцеловала.
– Вот это правильно. Вот это по-нашему. Давно бы так.
– Прямо как дети малые, – проворчал Глеб, – что вы, что Дашка. Будто на пикник собираетесь.
Сдвинув панаму на затылок, графиня усмехнулась:
– Дурак.
Брови Глеба поползли вверх.
– А этому кто вас научил?
– Это слово, Глеб Михайлович, я с молоком матери всосала. И смею вам заметить, иной раз оно… метко вас характеризует.
– Вам виднее, – улыбнулся Глеб. – Ладно, графиня, пойду.
Наталья Дмитриевна его перекрестила.
– С Богом, друг мой. До завтра.
Сопровождаемый птичьим щебетом, Глеб пересек цветущий луг, вошел в темнеющую в холме пещерку и, миновав шкаф с Дашиными платьями, очутился в своей квартире.
Даша говорила с кем-то по телефону.
– А вот и он, – сообщила она при виде Глеба и, передавая ему трубку, шепнула: – Второй раз звонит.
Из трубки донесся вкрадчивый голос Доки.
– Привет, Француз! Как жизнь молодая?
– Игнат? – удивился Глеб. – Чем обязан?
– Слыхал я, ты на дачу к Митьке Грачу собираешься.
Прижав ухо к трубке, Даша слушала разговор. Она бросила на Глеба изумленный взгляд.
– А ты откуда знаешь? – еще более изумился Глеб.
– Сорока на хвосте принесла. У меня к тебе просьбочка, Француз…
– Игнат, говори, откуда знаешь. Иначе кладу трубку.
– Да ладно, велика хитрость. У моей братвы в его братве агентура имеется. Можно сказать, родня. Ну и стукнули мне, что завтра у вас там разборка намечается. Правда это?
– Допустим, – осторожно ответил Глеб.
– Француз, просьба к тебе нижайшая: оставь Грача мне.
Глеб и Даша переглянулись.
– То есть? – уточнил Глеб.
– Ну, бей-круши там кого хошь. А доберешься до Грача… Я с пацанами моими рядом буду. Подай только весточку, и мы из-под земли появимся. Уж я его приласкаю.
Глеб озадаченно потер переносицу.
– Хочешь Грача прямо на блюде получить?
Дока смутился.
– Брось, Француз. Если какая помощь нужна – только скажи: я твой должник.
– Спасибо, сам управлюсь. Это я так. В принципе, Игнат, предложение твое очень меня устраивает: пачкаться о Грача неохота. Загвоздка лишь в том, как я подам тебе весточку. Боюсь, в горячке будет не до тебя.
– Не проблема, – обрадовался Дока. – Я с тобой Васю отправлю. Он сам, когда надо, меня разыщет.
– Ага, только Васи мне не хватало! Там, к твоему сведению…
– Брось, Француз! Вася не помешает!
– При чем тут помешает, не помешает? Там опасно будет. Игнат, ты что, не врубаешься?
– Врубаюсь. Он сам напросился.
Глеб с раздражением осведомился:
– Что значит напросился?
– То и значит, – вздохнул Дока. – Помочь тебе рвется.
Глеб покосился на Дашу. Даша пожала плечами.
– Помощников у меня развелось, – проворчал Глеб, – не знаю, куда спрятаться. Одним Васей больше, одним меньше…
– Француз, ты человек! На развалюхе своей поедешь?
– Да. А что?
– Ничего, просто ее ни с чем не спутаешь. Мы будем ждать тебя на дороге. Там поворот один есть – его никак не минуешь. Вася пересядет к тебе.
Глеб усмехнулся:
– Передай ему, пусть клюшку хоккейную захватит. Без нее нам кранты.
– Не гневи Бога, Француз, – с неожиданным достоинством ответил Дока. – Иной раз и клюшка решает дело.
Из трубки послышались гудки.
Глеб положил телефон на холодильник. Ветер за окном трепал верхушки деревьев, и косой дождик стучал в стекло. Глеб и Даша взглянули друг другу в глаза.
– Итак? – вздохнула Даша.
– Итак, – улыбнулся Глеб.
– Завтра великий день, – сказала Даша.
– Величайший, – согласился Глеб.
– Я не про битву со Змеем… то есть со Змеей.
– Представь, я тоже.
Дашины глаза заблестели.
– И что же ты имеешь в виду?
Глеб смотрел на нее, чуть склонив голову набок.
– То же, что и ты.
– Ну-ка скажи!
– Завтра будет три недели, как мы познакомились.
– Правильно, – вздохнула Даша. – За это время я поняла, что кое-как могу тебя вытерпеть.
Глеб кивнул:
– Я тоже сносно к тебе отношусь.
– Насколько сносно?
– Настолько, чтобы не замечать твоей стервозности. В ближайшую тысячу лет.
Дашины глаза наполнились слезами.
– А вторую тысячу лет? А третью?
– После второй я, надеюсь, привыкну.
Они смотрели друг другу в глаза и улыбались сквозь слезы. Две взрослые плаксы.

Глава пятая
Воскресенье выдалось тихим и солнечным. Ровно в десять утра на двух машинах они отъехали от дома Глеба. В “жигуленке”, мчащемся впереди, кроме законного владельца, находились Даша и графиня. В следовавшем сзади белом “фольксвагене” разместились Стас (за рулем), Илья (рядом) и Такэру (с колонками стереосистемы). Перед выездом Глеб, увидев Стаса за рулем “фольксвагена”, полюбопытствовал, куда подевалась его “тойота”. Переглянувшись с Дашей, рыжий ответил, что у “тойоты” забарахлил мотор, а эту рабочую колымагу он одолжил на денек у приятеля. В общих чертах, кстати, это соответствовало действительности. Даша тут же заторопилась, засуетилась и принялась всех подгонять. Глеб, разумеется, мигом засек ее со Стасом переглядки, однако вникать не стал: не до того было. И вот теперь Такэру, пристроившись в кузове возле аппаратуры, можно сказать, сдувал с нее пылинки.
– А мы эту технику не раздолбаем? – обеспокоился Илья. – По нашим-то дорогам.
Стас хмуро на него покосился:
– Не должны. Иначе мне башку снесут.
Такэру улыбался, обнимая усилители, как наседка цыплят.
Все трое – даже Илья – были в джинсах, куртках и в спортивной обуви. На запястьях у всех троих поблескивали часы, подаренные Глебом.
Глеб и Даша, разумеется, одеты были точно так же: в джинсы и куртки. Лишь графиня выбивалась из ансамбля. Она облачилась в строгое коричневое платье, поверх которого надела короткий кроличий тулуп. Наталья Дмитриевна тщательно уложила волосы, и лицо ее было светлым и торжественным.
Сидя рядом с Глебом, Даша крепко держала его за руку.
– Инструктаж будет? – спросила она бодрым голосом.
Притормозив у светофора, Глеб усмехнулся:
– Кто б меня самого проинструктировал! Просто держитесь кучей, не отходите друг от друга. На меня не обращайте внимания, что бы ни происходило.
– Глеб Михайлович, что вы такое говорите? – возмутилась графиня. – Как это не обращать на вас внимания? Мы же не сторонние наблюдатели.
Обернувшись к ней, Даша мягко произнесла:
– Это необходимо, Наталья Дмитриевна. Глеб должен видеть, что с нами все в порядке, и не рассеивать свое внимание. Для начала мы обязаны позаботиться хотя бы о самих себе, а дальше… Посмотрим, как будут развиваться события.
Глеб благодарно сжал ей руку.
Глядя на мотающийся перед ней “конский хвост”, графиня вздохнула.
– Дашенька, вы умница, держите меня в узде. Я такая темпераментная баба… Порой я просто за себя не ручаюсь.
Глеб улыбнулся ей через зеркальце.
– Вы наше секретное оружие, графиня.
– Смертельное притом, – добавила Даша.
– Вам бы только издеваться, – проговорила Наталья Дмитриевна, оглядываясь назад. – А друзья наши не отстанут?
Даша тоже оглянулась и вопросительно посмотрела на Глеба.
– Не отстанут, – ответил Глеб. – Они у меня на поводке.
Графиня, похоже, собралась поинтересоваться, что значит “на поводке”, но вместо этого спросила:
– В каком направлении мы едем?
– В киевском, Наталья Дмитриевна, – улыбнулся Глеб.
Удовлетворенно кивнув, графиня вновь посмотрела в заднее стекло. Белый “фольксваген”, ведомый Стасом, следовал за ними метрах в двадцати. Графиня с облегчением откинулась на спинку сиденья.
В киевском направлении они мчались часа полтора. Митька Грач, видать, не случайно выбрал место для дачи поглуше и подальше от столицы. Вспомнив указания Родригеса, Глеб у заросшего камышом болотца свернул на проселочную дорогу, которая по качеству покрытия не уступала Киевскому шоссе. Доехав до развилки, Глеб свернул налево. Белый “фольксваген” неотступно следовал по пятам. Через два-три километра, миновав дубовую рощу, они свернули направо и заметили у обочины бордовый “вольво”. Глеб притормозил. Вслед за ним притормозил и “фольксваген” Стаса.
Глеб вышел из машины. Из бордового “вольво” ему навстречу вышли Игнат Дока и Вася. Внутри “вольво”, за рулем, оставался некто в камуфляжной форме. Игнат и Вася были в костюмах “адидас”, у обоих – грудь нараспашку. Плутоватые глазки Доки пытались разглядеть, кто сидит у Глеба в машине.
– Привет, Француз! – вскинул руку Папаня.
– Добрый день, – сказал Вася, и в его устах это прозвучало столь необычно, как соловьиная трель в клюве дятла.
– Здорово, – ответил Глеб и обратился к златозубому: – Ищешь приключений на свою задницу?
– Ну, – кивнул Вася.
– Без понтов? – уточнил Глеб.
Вася сверкнул золотой своей улыбкой.
– Ладно, хорош прикалываться! Погнали, что ли?
– Ну, – кивнул Глеб.
– Ты, блин, юморист, – проворчал Вася, топая следом за ним к “жигуленку”.
Игнат прокричал ему в спину:
– Смотри там, не облажайся!
– Отвали, заманал уже! – откликнулся Вася, плюхаясь рядом с графиней.
“Жигуленок” рванул с места, а за ним – белый “фольксваген”. Вскоре обе машины исчезли за горбом дороги.
Дока неторопливо подошел к Васиному “вольво” и уселся рядом с пузатым водителем в камуфляже.
– Чё-то я не просёк, Папань, – пробасил пузан. – Он чё, такими силами с Грачем воевать собрался?
Дока задумчиво ерошил жиденькую свою шевелюру.
– Значит, кто у нас там? Сивый – пятнадцать быков, Трехпалый – восемнадцать, Жора – двадцать три, правильно?
Пузан в камуфляже кивнул:
– Очко в очко.
– Жмых и Баксин – сорок семь, так? – продолжил свой реестр Дока. – Веня – ровно дюжина…
– Веня пока не прибыл, – уточнил пузан. – В пути еще.
Дока воззрился на него в недоумении:
– Какого хера?
Пузан раскатисто хохотнул:
– Стволы на базе позабыли. Возвращаться пришлось.
Игнат усмехнулся:
– Во народ! Хотя, насколько я знаю Француза, стволы там уже не понадобятся.
Пузан в камуфляже из уважения промолчал. Но во взгляде его читалось недоверие.
В “жигуленке” Вася вежливо со всеми поздоровался. Даша обернулась и вежливо ему ответила. Глянув на нее, Вася обомлел. С этого момента он, точно под гипнозом, смотрел лишь на ее покачивающийся “конский хвост”. Графиню его реакция позабавила, но она деликатно спрятала улыбку. Глеб заметил все это в зеркальце, но ему было не до забав: дело, можно сказать, близилось к развязке.
Дача Дмитрия Грачева, как водится, скрывалась за высоченным забором и гектары занимала неоглядные. При виде этих хором и территорий сразу же становилось ясно, что хозяин их – большая шишка, а покровители его – шишки выше некуда. Неподалеку от ворот и вдоль забора пестрело множество припаркованных иномарок. А когда ворота бесшумно открылись, пропуская “жигуленок” с “фольксвагеном”, выяснилось, что и внутри, на заасфальтированной стоянке, машин хоть отбавляй.
Особняк был четырехэтажный. Земельные угодья Грача захватывали изрядный кусок леса, перед которым расстилался газон площадью примерно в два с половиной футбольных поля. И сейчас, во второй половине марта, трава только начинала еще зеленеть. А на краю газона, у лесной опушки, возвышалось странное сооружение в форме усеченного конуса. По окружности этого конуса, снизу доверху в порядке уменьшения, располагались пять рядов скамеек, на которые можно было взобраться по специально приспособленным лесенкам. Перехватив напряженный взгляд Глеба, Даша тихо спросила:
– Что это?
– Каркас Пирамиды Змея, – ответил Глеб. – На первой скамье вдоль окружности встанут тридцать два человека: второе кольцо Змея. На второй скамье повыше встанут шестнадцать – первое кольцо. Затем, соответственно, восемь – “хребет Змея”, четыре “клыка” и два “глаза Змея”. А на верхней площадке встанет Сам. Вернее, Сама в нашем случае.
– Он ведь предлагал один на один, – подавленно произнесла Даша.
Глеб усмехнулся:
– Это он так, для поддержания разговора.
Сидя в “жигуленке”, они ожидали приближающегося к ним Родригеса. Графиня и Вася молча озирались по сторонам. Стас, Илья и Такэру, дублируя действия Глеба, также не выходили из “фольксвагена”. Десятка два мордоворотов Грача слонялись поблизости, следуя, очевидно, указаниям в контакт не вступать: они лишь отворили ворота и впустили дорогих гостей.
Родригес в красном пиджаке и в белой сорочке с бабочкой лучезарно улыбался. Его седеющие волосы серебрились на солнце. Подойдя к “жигуленку”, он сделал приглашающий жест: вылезайте, мол, чего сидеть?
– Зовут к столу, – сказал Глеб и вышел из машины.
За ним вышли Даша, Вася и графиня. Такэру, Илья и Стас также покинули “фольксваген”. Все они молча сгрудились за спиной Глеба.
– Не представите ли меня дамам? – проговорил Родригес, с восхищением глядя на Дашу.
– Нет смысла, – ответил Глеб. – Знакомство будет мимолетным.
– Как знать, как знать, – многозначительно усмехнулся испанец, раздевая Дашу глазами. Он галантно поклонился графине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62