– Будет настроение, поставь.
– Почему бы нет? – согласилась Катя. И вдруг, просияв, помахала рукой кому-то за спиной Глеба.
Глеб обернулся. В бар входил рыжий Стас, глава охраны Лосева. Он молча протянул Глебу огромную пятерню, затем наклонился над стойкой, и они с барменшей поцеловались.
– Пойду-ка я поем. – Забрав свой кофе и сосиски, Глеб направился к свободному столику.
– Приходи за добавкой! – пригласила сияющая Катя. – За счет заведения!
Через короткое время за столик Глеба присел хмурый Стас. Он цедил через соломинку апельсиновый сок, и плечи его сутулились от избытка силы.
– Зачем ты это ешь? – кивнул он на тарелку Глеба.
– Тест на выживание, – буркнул Глеб, глотая остаток сосиски.
Рыжий улыбнулся, и лицо его стало добрым и привлекательным.
– Что-то часто мы встречаемся, – проговорил он как бы с удивлением.
– Мир тесен, – глубокомысленно произнес Глеб, смакуя кофе.
– Даже чересчур, – кивнул рыжий, и улыбка исчезла с его лица. – Я не про тебя.
Глеб опустил кофейную чашечку на стол.
– У тебя проблемы?
Стас глянул на него исподлобья.
– Ты, что ли, “скорая помощь”?
– Угу, – сказал Глеб, – в сочетании с катафалком.
В этот момент барменша врубила “Хэлло, Долли!” в исполнении диксиленда: на кассете Глеба эта мелодия шла первым номером. Двое ханыг за соседним столиком вздрогнули, расправили плечи и непроизвольно задергали лоснящимися коленками.
– Похоже, меня вот-вот попрут, – перекрикивая музыку, сообщил Стас. – Не знаю, зачем я тебе это говорю.
– Чем ты не угодил? – прокричал ему Глеб.
– Тем, что я тупой. Приказы обсуждаю, вопросы задаю. Толян вон… он умный. Подметки на ходу режет.
Глеб почесал переносицу.
– Плюнь, Стас, – посоветовал он. – Уйди сам.
Стас взъерошил свою пылающую шевелюру.
– Куда? К браткам?.. Как из армии демобилизовался, так с тех пор и кручусь… – Махнув рукой, он обернулся к барменше и выразительно потыкал пальцем себе в ухо. Катя послушно убавила звук. – Денег скоплю, уволюсь.
– Как ты их скопишь? Путем экономии? – съязвил Глеб.
– На боях заработаю. Тут богатые жлобы устраивают поединки типа восточных единоборств… Слухи не доходили?
Глеб усмехнулся:
– Слыхал уж.
– Ну так вот, – рыжий угрюмо смотрел в бокал с апельсиновым соком, – вчера вечером я за два боя четыре штуки зеленых срубил. Влегкую. Хочешь, тебя пристрою?
Глеб встал из-за столика.
– Спасибо, мне уже предлагали. Бросай эти глупости, парень.
– Ты знаешь что-то получше?
– Ну, в общем… почему бы тебе не поработать со мной?
Стас поднял на него удивленный взгляд.
– На кого работать?
– На самих себя. Охрана, безопасность и все такое прочее.
– А кто платить будет?
– Я. Подумай, Стас.
– Ты? – Рыжий аж рот приоткрыл. – Ты ж сам за пятьсот баксов к Лосю нанялся.
Глеб наклонился к нему, опершись руками о столик.
– Подумай, Стас. Назови любую сумму – деньги не проблема.
Губы рыжего искривились в усмешке.
– Даже так?.. Спасибо, на криминал я не пойду.
– А против криминала? – Глеб посмотрел на него в упор. – Опасная, доложу тебе, работенка.
Стас опустил глаза.
– Хорошо, я подумаю. Но, если надумаю, ты мне все объяснишь. Втемную я не играю.
– Естественно. Только о разговоре нашем – никому ни слова.
– Это обещаю, – кивнул рыжий. Помахав барменше, Глеб ушел.
Катя вышла из-за стойки и положила руку Стасу на плечо.
– Чего он от тебя хотел?
Стас накрыл ее руку своей.
– Уговаривал слинять от Лося.
– Что ж он сам не линяет?
Ссутулившись, рыжий посмотрел на нее снизу вверх.
– Не доверяешь ему?
Катя пожала плечами.
– В общем-то я его практически не знаю… А в чем дело, Стас?
Рыжий вытащил из бокала соломинку и залпом допил апельсиновый сок.
– Да так, – отмахнулся он хмуро, – принюхиваюсь. Чутье свое проверяю.
С набитыми пакетами в руках Глеб поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Открыла ему горбатая старушка.
– Здравствуйте, Варвара Львовна, – сказал Глеб. – Я из фирмы “Даша”. Помните, я позавчера к вам заходил?
– Еще бы я вас не помнила! – просияла старушка. – Заходите, пожалуйста, Глеб… отчества вы так и не назвали!
– Без отчества обойдемся. – Переступив порог, Глеб протянул ей пакеты. – Здесь кое-что из продуктов.
Старушка всплеснула руками.
– Ой, зачем?! Вы и так уж… – Она вдруг погрозила ему пальцем. – Как тут железная дорога оказалась? Как вы ее протащили?
– Секрет фирмы. – Глеб поставил пакеты с продуктами у стены. – Саша дома?
– Саша дома, – эхом отозвалась внезапно появившаяся девчушка. – Он улоки делает. Злой, как челт.
– Привет, Танька! – протянул ей руку Глеб. Спрятавшись за бабушкину юбку, девочка хихикнула:
– Пливет, пливет!
Варвара Львовна провела Глеба в комнату, где Саша делал уроки. Комнатка была убогой, с пузырящимися обоями. Мальчик сидел за круглым обеденным столом, и на стул ему для удобства была подложена пачка газет.
– Привет, Саш! – бодро произнес Глеб. Мальчик даже головы не повернул.
– Здравствуйте.
Возникла пауза. Варвара Львовна покашляла от неловкости.
– Сашок, к тебе пришли. Ты бы отвлекся…
– У меня уроков навалом.
– В каком ты классе? – столь же бодро осведомился Глеб. Мальчик с усмешкой обернулся, и усмешка эта была какой-то недетской.
– В третьем, – ответил он вежливо. – Учусь на четыре-пять. В свободное время книжки читаю.
Теперь неловкость ощутила даже Танька.
– Злой, как челт, – повторила она тихо.
– Саша, – бабушка пыталась говорить строго, – ты поблагодарил бы Глеба… э-э… за подарок!
– Спасибо, – сказал мальчик, листая учебник арифметики.
– Не за что, – ответил Глеб. – Ладно, не стану тебе мешать.
Саша промолчал. И Варвара Львовна поспешно предложила:
– Пойдемте, я напою вас чаем.
– Спасибо, мне надо бежать. – Глеб направился в прихожую. – В другой раз как-нибудь.
– Вечно у вас “в другой раз”… – Старушка вдруг зыркнула на дверь комнаты, в которой занимался мальчик. – Хотите я вам Сашины стихи покажу? – спросила она, заговорщицки понизив голос.
Глеб посмотрел на нее с удивлением:
– Конечно.
Старушка метнулась куда-то, чем-то пошелестела и вынесла три листка, вырванных из школьной тетради.
– Вот, – прошептала она, – больше не нашла. Он куда-то их прячет.
Стихи были записаны круглым детским почерком, без ошибок. Одно стихотворение называлось “Новый год”.
Не трогали кошки мышек, и зайцев не ели волки.
Родители всех детишек водили гурьбой на елки.
Махал Дед Мороз им шляпой, чтоб счастлив был даже слабый.
А те, кто без мамы с папой, играли со снежной бабой.
Глеб растерянно взглянул на Варвару Львовну. На лице старушки отражалась гордость за внука. И вопрос о родителях Саши и Тани, можно сказать, замер у Глеба на губах. Другое стихотворение было без названия.
Хоть ты злишься – мне все равно: унесет меня добрый конь.
Знай, не маленький я давно – не дразни меня и не тронь.
И тебе, моему врагу, крикну я, горяча коня:
“Может, я тебе помогу – только ты не дразни меня!”
Глеб в смятении глядел на дверь, за которой скрывался Саша, и прочел третье стихотворение. Оно было совсем коротким:
Пусть черти в пекло меня сведут
и скроют мои следы –
друзья узнают,
друзья придут и выручат из беды.
Этого Глеб вынести уже не мог. Вернув листки старушке, он открыл входную дверь и быстро вышел.
– До свидания, Варвара Львовна! – крикнул он, сбегая по ступенькам. – Надо будет сделать у вас ремонт!
– Всего вам доброго! – крикнула вслед старушка и, закрыв дверь, заглянула в комнату к Саше. – Что на тебя нашло? – спросила она с укором.
И вертящаяся возле ног Танька с готовностью ее поддержала:
– Плотивный и вледный!
Мальчик сердито обернулся.
– Сколько я просил не трогать мои стихи!
Варвара Львовна виновато пролепетала:
– Но, Сань, ему ведь интересно…
– Ничего ему не интересно! – повысил голос мальчик. – И никому мы не нужны!
– Сашок, нехорошо так говорить. Надо быть благодарным.
– Ой, такой вледный! – ввернула Танька. Мальчик зашелестел страницами учебника.
– Вы мне мешаете, – сказал он раздраженно. – Закройте, пожалуйста, дверь с той стороны.
На презентацию некоммерческого издательства “Жемчуг” собрался весь писательский бомонд вперемешку с бандитами. Возле Центрального дома литераторов яблоку негде было упасть, не то что припарковаться. Оставив свой “жигуленок” в дальнем переулочке, Глеб направился к месту действия. На нем было модное пальто из английской шерсти, под которым был надет превосходно сшитый смокинг. Предъявив при входе свой пригласительный билет, Глеб оказался средь оживленной, пахнущей дорогими парфюмами публики. Он сдал пальто в гардероб и стал прохаживаться в фойе, лавируя меж знатоков литературы, алчущих выпить и закусить на халяву. И в этой многоликой праздничной толпе Глеба ожидали сюрпризы.
Сперва он заметил сухопарого накрахмаленного иностранца, на одежду которого не то что пушинка – микроб не посмел бы опуститься. Иностранца этого сопровождала группа российских граждан во главе с бородатым рослым красавцем, жестко работающим локтями.
– Пройдемте туда, барон, – проговорил он на скверном английском. – Я должен вас кое с кем познакомить.
Барон капризно ответил по-русски:
– Ти мине ужье надоесть. Я от тебия устать. Мине нужино кушьять и пиить.
Бородатый красавец захохотал вместе со всей группой.
– О'кей, барон! О'кей!
Когда они проходили мимо, Глеб отвернулся, чтобы не попасться барону на глаза, и едва не столкнулся с Элен Вилье, которой два галантных господина шептали что-то на ухо. Француженка заливалась смехом, и Глеб виртуозно исчез из поля ее зрения.
Вокруг было полно красивых женщин: жены и любовницы денежных воротил, актрисы театра и кино, дочери на выданье, чьи-то секретарши. Сверкание глаз и драгоценностей электризовало атмосферу. Можно было подумать, что здесь не презентация скромного издательства, а филиал Каннского кинофестиваля.
И вдруг появилась Даша. В темно-зеленом вечернем платье. Как нож в масло, вошла она в толпу красавиц. Перед ней расступались, смех и говор смолкали, и провожали ее взоры, полные восхищения и неприкрытой зависти. Двое телевизионщиков, устанавливающих аппаратуру, при виде Даши негромко обменялись впечатлениями. “На любом конкурсе красоты – первое место”, – сказал один из них. “Ни фига, – возразил второй, – конкурс вообще бы отменили”. Но Даша, казалось, ничего не слышала и не замечала вокруг. Она шла под руку с русоволосым интересным мужчиной и внимала его сладким речам. Закусив губу, Глеб поспешил раствориться в общей массе.
Наконец пригласили в актовый зал. Насколько Глеб уяснил из обрывков разговоров, сегодняшний вечер должен состоять из четырех частей: рассказ об издательстве и его перспективах, затем – легкий концерт, затем – банкет и в заключение свежий американский боевик. Денег на все это, похоже, потрачена была уйма, но что касается вкуса и фантазии… Впрочем, Глеб готовился стойко все выдержать и был немедленно вознагражден.
На сцену поднялся бородатый красавец, сопровождавший зарубежного барона, и представился Дмитрием Грачевым – директором издательства “Жемчуг”. Глеб, откинувшись на спинку кресла, смотрел и слушал из последнего ряда. Меж тем на сцене, рядом с новоиспеченным директором, возник амбал, бычью шею которого сдавливал галстук. Амбал протянул шефу красную папку, и тот, раскрыв ее, прочел устав, литературное кредо и календарные планы своего издательства. Читал он без выражения, зато в хорошем темпе. А Глеб тем временем пытался угадать, по какой такой причине холеный этот мужик послал к его подъезду четырех бандитов.
Из текста, прочитанного Грачевым, следовало, что его издательство будет способствовать развитию истинной литературы, вопреки порнографии, детективам и прочей шелухе.
И с этой благородной целью оно, издательство, предполагает поднять гонорары “некассовых” авторов на небывалую высоту. На этой торжественной ноте Митька Грач закончил свою энергичную речь и предоставил слово молодому поэту, который вышел на сцену в желтом пиджаке и с разгону заявил, что обращается лишь к тем, кто духовно развит, а кто не развит, на тех ему чихать. Вслед за поэтом два мастера прозы и один детективщик дружно посетовали на тиранию книжного рынка. Причем детективщик клялся всеми святыми, что за приличные бабки тут же бросит свой окаянный жанр. Взирая на это шоу, Глеб, что называется, балдел и тщетно пытался вычислить, зачем оно сдалось Митьке Грачу.
Далее пошло еще интересней. На сцену выпорхнула Элен Вилье и через переводчика объявила о своем открытии. По ее словам, выходило, что между литературой и кинематографом существует глубокая неразрывная связь. Заинтригованная публика затаила дыхание, но экспансивная француженка уступила вдруг место накрахмаленному барону Мак-Грегору, который при посредничестве Дмитрия Грачева поведал примерно следующее: ни в Англии, ни в родной его Шотландии нет такого издательства, как “Жемчуг”, поэтому вся литература в этих странах вот-вот даст дуба, вся надежда лишь на Россию. “Черт бы все побрать!” – под аплодисменты заключил барон и покинул сцену.
Внезапно зал замер. На сцену вышли две очень красивые женщины: шатенка с карими глазами и блондинка с глазами голубыми, как озера. Обе высокие, с великолепными фигурами и длинными стройными ногами. Эротика из обеих так и перла без малейшего усилия с их стороны. Сидящая по соседству с Глебом супружеская пара принялась оживленно их обсуждать. На вопрос мужа “кто это?” жена, упрекнув его в невежестве, сообщила, что блондинка – суперфотомодель Виктория Бланш, а шатенка – ее менеджер и секретарь Жанна Блинова. Благодаря этому нечаянному диалогу Глеб тоже, так сказать, введен был в курс дела.
Блондинка-фотомодель меж тем приблизилась к микрофону и, трогательно указав на свое горло, прошептала, что говорить не может. И вслед за этим ее прелестный менеджер прочла краткий текст, суть которого сводилась к тому, что Виктория Бланш поддерживает столь полезное гуманитарное предприятие и жертвует на издательство “Жемчуг” пятьдесят тысяч долларов США.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62