– Передайте Дарье, – прошептал он, – что недельки через две нам обещали несколько крупных заказов, и я уж постараюсь…
– Не трудитесь, мы уволились, – отмахнулся Глеб, выходя. Когда дверь за ним закрылась девица с “Аргументами и фактами” в руках полюбопытствовала:
– Что за ковбой?
Степан Савельевич выпятил нижнюю губу.
– Давать отчет вам я покамест не обязан. Занялись бы лучше делом, барышня. Риммочка, – обратился он к даме за компьютером, – как там у нас с балансом?
– Через часок-другой добью, – пообещала Риммочка, откусывая баранку.
Девица меж тем обиженно отложила газету.
– Мне, что ли, уткнуться носом в словарь? Чего-то из себя изображать?.. У меня, к вашему сведению, биоритм совы. То есть вся творческая активность именно к ночи.
Уши директора бюро приняли боевой окрас.
– Вашу ночную активность я оплачивать не собираюсь! – выпалил он и юркнул в дверь кабинета.
– Ну, козел! – пробормотала девица с газетой. – Хочешь, чтоб тебе ноги повыдергивали?!
– Не бери в голову, – отозвалась дама за компьютером. – У Савельича просто климакс. В тяжелой форме.
Даша встретила Глеба в прихожей. Она была в джинсах, в свитере и в сапогах. Лицо ее выражало тревогу.
– Звонила графиня, у нее был такой голос… – торопливо сообщила Даша. – К ней опять наведались эти… организаторы симпозиума. Она грамотно их послала. Они уехали, но пообещали скоро вернуться со своим научным руководством. Как тебе это нравится?
Глеб нахмурился.
– Совсем не нравится.
– Мне тоже. Я позвонила Илье, Стасу и Такэру и отменила сегодняшнюю встречу. Надо мчаться в Мытищи. Постой-ка… – Даша сбегала на кухню и вернулась с бумажным свертком. – Я тут бутерброды заготовила, буду кормить тебя по дороге. Что ты так смотришь? Я сделала что-то не так?
– Ты умница, – мягко ответил Глеб, – ты все сделала правильно. Только поеду я один.
Изумрудные Дашины глаза потемнели от обиды.
– Если б у меня были ключи, – запальчиво проговорила она, – я бы заперла твою квартиру и сама уехала!
Глеб удивленно поднял брови. Затем достал из куртки ключ и протянул Даше.
– Дело только за этим? Тогда вперед.
– Спасибо… – Даша повертела ключ на пальце и опустила в карман джинсов. – Ладно, ластик… Но почему я не могу поехать с тобой?! Скажи почему?!
Глеб вздохнул.
– Ты умная девочка. Пожалуйста, приведи хоть один довод, который оправдал бы твою поездку в Мытищи.
– Да сколько угодно!
– Пожалуйста, хоть один.
Даша теребила пакет с бутербродами.
– Можешь сесть на диван? – попросила она вдруг.
– Даш, нет времени, я…
– Всего на минутку. Пожалуйста.
Глеб вошел в комнату и, не снимая куртки, присел на краешек дивана.
– Я весь внимание.
– Сейчас день или ночь? – спросила Даша. Глеб улыбнулся.
– День, родная. Ты это к чему?
– К тому, что ночью я шепчу тебе всякую нежную чепуху, а сейчас день, и мы способны рассуждать холодно и трезво. Так ведь?
– Продолжай.
– Ну так вот… именно днем я говорю тебе, что… дело в том… Послушай, я просто не в состоянии без тебя находиться! Я дышать без тебя не могу – это единственный мой довод!
В полном смятении Глеб встал с дивана.
– Все? – спросил он.
– Да, – тихо ответила Даша. И Глеб потребовал:
– Немедленно скажи “ластик”.
Даша подняла на него широко раскрытые глаза.
– Черта с два!
– Дашка, я очень-очень тебя прошу.
В Дашиных глазах блеснули слезы.
– Ну, если ты так просишь… Фиг с тобой, ластик.
Глеб подошел к ней и взял за плечи.
– Значит, ты стерла все, что говорила до этого.
Даша всхлипнула.
– Стерла так стерла.
– Тогда слушай. Это я не в состоянии без тебя находиться. Это я дышать без тебя не могу, черт меня дери. Я первый это сказал, вот.
Даша улыбнулась сквозь слезы.
– Не слабая речь, – вздохнула она. – И главное, без шпаргалки. Так я еду с тобой в Мытищи?
– Да, будь я проклят.
Даша порывисто обняла его, вручила сверток с бутербродами и бросилась надевать куртку.
В машине Глеб поведал ей об откровениях директора ее бюро. Даша не удивилась.
– Нечто подобное я и предполагала.
– Едва ли, – усомнился Глеб, гоня свой “жигуленок” по Садовому кольцу. – Где орудует Грач, там нити дергает твой дядя. Зачем им это? Никак не постигну их логики. То прыгнут, то отскочат. То грозят, то ластятся. То “хвоста” привесят, то теряют вдруг интерес. Малхасянца из окна выбросили, чтоб не трепал лишнего. А Кашина-то зачем? Чтоб нервы тебе пощекотать?.. Ну, допустим, пощекотали. Дальше-то что? Логично было бы тебя убрать. Но что для них ты с детским твоим расследованием? Что для них я с моей импровизированной буффонадой?.. Нелепо все, непрактично. И суетливо как-то.
– Ну их всех к лешему, – отмахнулась Даша и принялась кормить его бутербродами.
На Ярославском шоссе они попали в пробку. Впереди произошла авария, и колонне застывших машин не видно было конца. Глеб нервно взглянул на часы.
– Вот же увязли! – проговорил он в досаде. – И так на душе кошки скребут…
– Чуть не забыла, – спохватилась Даша. – Илья просил тебе передать, что сегодня дистрибьютор его Алки в каком-то назидательном контексте упомянул о Мангустах и Змеях. Мангусты, по его сведениям, рождаются от ангелов, а Змеи – это духи Тьмы.
Глеба аж перекосило.
– Что за бредятина?
Даша развела руками.
– За что купила.
– Больше этого не покупай. – Глеб опустил стекло и высунул голову наружу. Пробка рассасываться не собиралась. Водитель стоявшей сзади “волги” вышел из машины и отправился вперед на разведку. – Эх, семь бед – один ответ! – махнул рукой Глеб, закрывая окно. – Даш, обними-ка меня крепко, закрой глаза и ничего не бойся!
Не задавая вопросов, Даша сделала, как он велел. И в тот же миг лицо ее обожгло нестерпимым холодом. Возникло ощущение, будто она падает в бесконечную черную пустоту, и сердце остановилось, объятое каким-то первобытным ужасом. И длилось все это одно лишь долгое, невыразимо долгое мгновение.
Открыв глаза, Даша увидала побелевшее лицо Глеба. Он замер, откинувшись на спинку сиденья, и лоб его покрывали капельки пота. “Жигуленок” их оказался в Мытищах, метрах в двадцати от поворота в переулок графини.
– Господи, – Даша дотронулась до щеки Глеба, – ты в порядке?
Глеб слабо ей улыбнулся.
– Восемнадцать секунд… я восстановлюсь… Я не должен был этого делать и не имел права ждать. Которое из этих зол меньшее? – Сделав глубокий вдох, он включил зажигание, и “жигуленок” выехал из просевшего сугроба.
– Сама-то как? – спросил Глеб. – Очень худо было?
Даша прижалась щекой к его плечу.
– Пустяки.
Свернув в переулок графини, они заметили коричневый джип, отъезжающий от ее калитки.
– Дашка, – сказал Глеб, – беда.
Когда они притормозили, коричневый джип уже сворачивал за угол на другом конце переулка. Выскочив из машины, Глеб и Даша бросились к дому графини.
Двери верандочки были распахнуты настежь. На полу отпечаталось несколько влажных следов. Графиня в естественном своем облике лежала на полу у порога комнаты, на месте горла у нее зияла кровавая дыра. Даша издала крик ужаса. Глеб опустился перед графиней на колени, склонился над ее лицом и коснулся сонной артерии. Графиня приоткрыла глаза и взглянула на него, явно не узнавая. Губы ее беззвучно шевельнулись. Из дыры в горле надулся кровавый пузырь и лопнул.
Даша метнулась к двери.
– Я сбегаю к соседям, позвоню в “скорую”!
– Стой, – приказал Глеб.
– Но ведь есть хоть какой-то шанс! – зарыдала Даша.
– Стой на месте! – повысил голос Глеб. – И ни звука!
Даша повиновалась. Присев на стул, она закрыла руками лицо и тихо плакала.
Глеб застыл, склонясь над графиней. Он сжал ее виски ладонями и, казалось, перестал дышать. Только фиолетовые его глаза будто увеличились и озарились мерцающим гипнотическим светом. Через минуту-другую на горле графини лопнул еще один кровавый пузырь, затем дыра стала затягиваться, и еще через минуту от нее не осталось и следа. Графиня судорожно вздохнула, точно всхлипнула, и дыхание ее выровнялось, взгляд обрел осмысленность.
– Глеб Михайлович… – проговорила она тихо, – как славно, что вы приехали… Кто у нас там плачет?
Даша вскочила со стула, подбежала и остолбенела, не веря глазам. Губы графини растянулись в улыбку.
– Дашенька… до чего же я рада вас видеть.
Даша обняла стоящего на коленях Глеба и зарыдала в голос.
Графиня приподнялась. Силы ее быстро прибывали.
– Ну-ну, девонька, ну-ну… Эка невидаль: старуха в обморок упала… Глеб Михайлович, вы не могли бы помочь мне подняться?
– Пардон, Наталья Дмитриевна, я как-то замешкался. – Глеб подал ей руку, и Даше показалось, что он сам вот-вот свалится.
– Восемнадцати секунд хватит? – спросила она с тревогой.
– Пятнадцатью обойдусь, – пообещал Глеб.
– О чем вы шепчетесь? – улыбнулась графиня. – Консилиум у моего тела собирать пока рано. Конечно, эта волчица-оборотень могла бы меня потрепать, но вы, по счастью, ее спугнули. Судя по всему, интересное у них там общество.
Глеб задумчиво потер переносицу.
– Скажите-ка, у этой женщины-оборотня запястья рук не были забинтованы?
Графиня нахмурилась, припоминая.
– Да, кажется… одна рука была замотана чем-то красным. А что, Глеб Михайлович, вы разве ее…
– Вопросы потом, Наталья Дмитриевна, – прервал ее Глеб. – Собирайте вещички, закрывайте дом и поехали.
Графиня посмотрела на него в недоумении.
– Куда?
– Сегодня поживете на квартире у Даши, причем под охраной. А завтра к вечеру я поселю вас в одном безопасном местечке.
– Глеб Михайлович, по-моему, вы зря хлопочете. Вряд ли они рискнут вернуться и повторить свое назойливое приглашение…
– Простите, графиня, – проговорил с поклоном Глеб, – если вы не подчинитесь, мне придется вас похитить.
Графиня рассмеялась.
– О, я подчиняюсь! Хоть меня давно уже не похищали и стоило бы освежить память! Дашенька, вы поможете мне собраться?
Сборы оказались недолгими. Через полчаса графиня вручила Глебу небольшой чемоданчик и заперла дом. Взгляд ее был печальным. Глеб обнял ее за хрупкие плечи и посмотрел в глаза.
– Скоро я изведу эту нечисть, Наталья Дмитриевна. Вы сможете вернуться, если захотите. Обещаю.
– Дай-то Бог! – вздохнула графиня, сходя с крылечка. – Я не стесню вас, Дашенька?
– Ничуть, – улыбнулась Даша. – Тем более что теперь я живу у мужа.
– Как? Вы разве… – Графиня остановилась у калитки, переводя растерянный взгляд с Даши на Глеба. Но, очевидно, что-то заметив в их лицах, она заулыбалась и погрозила ила пальцем. – Поздравляю. Не знаю даже, кому из вас повезло больше.
– Мне! – объявили одновременно Глеб и Даша и, взяв графиню под руки, усадили в машину.
Притормозив у ближайшего таксофона, Глеб вышел и позвонил Стасу. Рыжий был малость навеселе, но приехать к Даше согласился и обещал прихватить Такэру. Узнав, что сегодняшняя вахта рассчитана примерно на сутки, Стас вовсе не огорчился, а вроде бы даже обрадовался. И Глеб повесил трубку, слегка недоумевая.
Когда они вновь покатили в сторону Москвы, Глеб обратился к сидящей рядом графине:
– Наталья Дмитриевна, пожалуйста… как все произошло?
“Жигуленок” мчался сквозь сумерки, густеющие на глазах. Графиня усмехнулась.
– Произошло все весьма забавно. С утра заявились Ира и Ян. Помните, я рассказывала о молодых сотрудниках, которые…
– Мы все помним, – заверил Глеб.
– Ну вот. Они стали меня уговаривать, чтобы я отправилась с ними и продемонстрировала наконец свои способности. Разумеется, я отказалась категорически. Однако они не желали слушать никаких резонов. Тогда мне пришлось проявить характер. Ну, вы представляете… Глеб Михайлович, Дашенька, ведь я была в образе старой мегеры, притом утомили они меня чрезвычайно. Словом, я столкнула взглядом их с крыльца и обрушила им на головы сугроб. Тот, что у забора, надо признать, достаточно грязный. Мне даже совестно сделалось. Не смейтесь, Дашенька: я вела себя скверно… Ну вот. Они, пардон, слиняли, притом с угрозами, но обещали вернуться. Тогда я зашла к соседке и позвонила вам, друзья мои. Признаться, я немножко струхнула.. Ну вот. Они вернулись с весьма неприятной дамой и с одним шотландским бароном…
– С Мак-Грегором? – удивился Глеб.
– Вы его знаете? – удивилась графиня. – Лет эдак тридцать назад, когда я выглядела еще вполне прилично, он пытался даже за мной волочиться. И агитировал при этом вступить в какое-то могущественное тайное братство. Он и сегодня, хоть и не признал меня в облике уродливой старухи, начал буквально с того же.
– Каналья! – не сдержался Глеб.
– Нет-нет, Глеб Михайлович, – заступилась графиня, – он вел себя скромно: высекал огонь щелчком пальцев, двигал взглядом предметы… Подобные экзерсисы я еще гимназисткой проделывала. А барону так хотелось произвести впечатление. Он пытался даже урезонить эту… с позволения сказать, даму (я б ее и в кухарки не взяла), когда она в приказном тоне велела мне следовать за ними. Знаете, как я отреагировала? Дашенька, закройте уши. Я послала ее в жопу. И знаете, каков был ее ответ? Она дыхнула на меня пламенем. Только представьте: вонючим серным пламенем. От отвращения я едва успела его отразить. Она, видимо, этого не ожидала, и мерзкая ее морда сделалась пунцовой. Мне показалось даже, что с ней сейчас случится апоплексический удар. Однако обошлось… Ну вот. Топнула, значит, она ногой и устроила наводнение. То есть вода полилась буквально из всех щелей. Но трюк этот хорошо мне известен. Как говорит здешний сантехник, “эту протечку” я быстро ликвидировала. Тогда у мадам вообще, извините за вульгарность, крыша поехала. Все вилки и ножи, какие были в доме, взмыли вдруг в воздух и устремились на меня. Но, Глеб Михайлович, Дашенька, не сочтите за бахвальство… командовать посудой в моем собственном доме я никому еще не позволяла. Я повернула свое столовое серебро против этой вздорной бабы. Следует заметить, она сумела защититься. То есть почти. Один из ножей, с ореховой рукояткой, самый мой любимый, все же отхватил ей ухо. Да, Глеб Михайлович, Дашенька, вы можете меня осуждать, но я это сделала, я отрезала ей ухо… Послушайте, почему вы оба плачете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62