– посочувствовала Даша.
– Это вряд ли, – усомнился Глеб. – Зато, ежели начальство полюбопытствует, заходил ли учитель французского, Борис Викторович смело ответит: так точно. Чем занимались? Пироги кушали.
– И ведь это чистейшая правда, – подхватила Даша. – Кто посмеет осудить?
– Лишь злые завистники, – вздохнул Глеб, – которым язва не позволяет трескать мучное.
Полковник хохотнул.
– У Лёньки с Гулькой, что ли, научились?
Глеб кивнул:
– Есть грех.
– Всегда перенимаем дурное, – посетовала Даша. Борис Викторович заложил руки за спину и сделался еще прямее. Глаза его поблескивали.
– Ладно, если начальство спросит, так и доложу: от пирогов отказались. А пироги, между прочим, четырех видов: с индейкой, с грибами, с яблоками и с курагой.
Облизнувшись, Даша посмотрела на Глеба.
– Вообще-то я не на диете.
– Приятно слышать, Дарья Николаевна. – Полковник качнулся от полноты чувств. – Признаться, я опасался, что вы вновь приметесь меня чихвостить.
Глеба все это уже изрядно раздражало.
– Экий вы, Борис Викторович, пугливый и трепетный, – заметил он саркастично.
– Зря опасались, – успокоила полковника Даша, – я пришла к вам с миром. Где тут моют руки?
Пироги и вправду оказались превосходными, и Глеб, к собственной досаде, волей-неволей воздал им должное. За большим круглым столом, можно сказать, были представлены три поколения российских граждан: господин полковник с супругой, затем – Глеб с Дашей, и наконец, краса и гордость 9-го “Б” Лёня с Гулей, которые, кстати, вели себя тихо и приветливо – прямо золото, а не ребята.
От коньяка Глеб отказался: он был за рулем. Даша выпила с наперсток и больше не стала: вкус у коньяка был прескверным. Лёне и Гуле выпить не предложили, что вызвало с их стороны ряд язвительных замечаний. А что до Анны Кирилловны – она была занята лишь тем, что пыталась отодвинуть бутылку подальше от супруга. Полковник, однако, удержу не знал. Впрочем, держался он браво: только лоб немножко вспотел. Наконец Глеб поблагодарил от души хозяйку и демонстративно взглянул на свои часы. Полковник встал со стула.
– Пойдемте в мой кабинет, Глеб Михайлович, – пригласил он, поспешно заглотив коньяк из фужера. – А вы, Дарья Николаевна… не хотите полистать пока журналы мод?
– С удовольствием. – Даша тоже поднялась.
Тут Лёня бросил взгляд на Гулю, и та чуть заметно кивнула.
– Может, ужастик с нами посмотрите? – предложил Лёня. – Я такую кассету достал – неделю не заснете.
– Вот это по мне! – Даша хищно скрючила пальцы. – Это я обож-жаю!
И она ушла с ребятами в Лёнину комнату. Борис Викторович провел Глеба к себе в кабинет и вежливо подвинул к нему кресло.
– Я без предисловий, – сказал Глеб, усаживаясь. Однако в этот момент зазвонил телефон. Полковник взял трубку, произнес “алло” и сразу весь напрягся. Виновато взглянув на Глеба, он заговорил тщательно подобранными фразами, туманно и обтекаемо. Вероятно, звонило начальство по чертовски секретному государственному делу. Задача Бориса Викторовича была воистину не для слабаков: он должен был вести речь таким образом, чтобы у генерала не возникало вопросов и при этом Глеб не понял ни шиша. От чрезмерных усилий господину Оксфорду пришлось даже ослабить узел на галстуке. Решив проявить милосердие, Глеб встал и показал жестами, что отлучится на пару минут. Полковник благодарно прижал руку к сердцу.
Глеб вышел из кабинета и заглянул в холл. Там было пусто. Из кухни доносился звук льющейся воды и звон посуды – под этот аккомпанемент Анна Кирилловна что-то напевала вполголоса. В полумраке одной из комнат, через приоткрытую дверь, Глеб разглядел сидящих на диванчике Лёню, Гулю и Дашу. Они вперились в телеэкран, на котором, судя по жуткой музыке и нечеловеческим воплям, происходили кошмарные события. Глеб тихо вошел и встал радом с Дашей. Не отрывая взгляда от экрана, Даша стиснула его руку.
Пещера была извилистой и сумрачной, и стены ее были покрыты мерзкой слизью. Огромный монстр, злобный и необаятельный, настигал испуганную девчушку, окровавленные родители которой корчились в пузырящейся жиже. Чудище плотоядно ревело, сотрясая скалы. А у девочки не было ни сил, ни времени даже заплакать. К тому же она споткнулась и упала. И монстр, разинув пасть, навис над ней всей своей тошнотворной громадой.
Дашины пальцы впились в руку Глеба.
– Ну прямо! – буркнул Глеб и, мягко вытащив руку из руки Даши, торопливо ретировался.
Полковник помахал ему из приоткрытой двери кабинета.
– Глеб Михайлович, миль пардон. Прошу вас.
Глеб вошел и сел в то же кресло.
– Борис Викторович, я хочу вас завербовать.
Полковник не возмутился, не рассмеялся – он присел в кресло напротив и произнес:
– Внимательно вас слушаю.
– Прежде всего, – сказал Глеб, – я ценю то, что вы не пытаетесь записать наш разговор.
– Откуда вам это известно? Может, у меня включен диктофон? – серьезно проговорил полковник. – И откуда вы знаете, что кабинет на Лубянке и мой домашний телефон не прослушиваются?
– Я определяю это легко и безошибочно.
– Техника последнего поколения? Где-нибудь в пуговице?
– Возможно. Борис Викторович, почему бы вам не поработать на свою страну в рамках конституции и уголовного кодекса?
В ответ на свое предложение Глеб готов был услышать нечто вроде: “А чем, черт побери, по-вашему, я занимаюсь?!” Однако полковник, слегка наклонив голову, лишь повторил:
– Я весь внимание.
Кличка Оксфорд ему и вправду подходила, даже пьяному. И Глеб решил брать быка за рога.
– Генерал Святов, ваш начальник, – сказал он, – похоже, оказался в дурной компании. Как только это подтвердится…
– Мафия, вероятно? – с иронией уточнил полковник.
– Можно и так назвать, – серьезно ответил Глеб. – Только любая мафия в сравнении со структурой, которую обслуживает ваш замечательный шеф, это как… примерно как цыпленок в сравнении с тигром. Если моя версия подтвердится, я генерала ликвидирую, и вы займете его место. В перспективе, разумеется.
Вот тут полковник рассмеялся.
– Глеб Михайлович, вы знакомы со спецификой нашей конторы? Вы хоть понимаете… пардон, какую чепуху городите?
Глеб с улыбкой качнул головой:
– Ни бум-бум. Но вы займете место генерала, Борис Викторович. И второе. В ближайшие дни, вероятно, мне понадобится ваша помощь.
– То есть? В какой области?
– В области защиты хороших людей от плохих. Боюсь, один я могу не управиться.
– Глеб Михайлович, а почему бы вам…
– Только не предлагайте мне обращаться в милицию.
Полковник пристально посмотрел на него, вздохнул и задумчиво покачал головой.
– Глеб Михайлович, слушая вас, я не могу отделаться от ощущения…
– …будто говорите с параноиком, – с усмешкой закончил Глеб. – Представьте, Борис Викторович, я сознательно разыграл этот дебют. У нас очень мало времени: события скоро начнут развиваться. Наблюдайте, думайте, делайте выводы. Можете пока считать меня шизом, но не спешите доносить о нашем разговоре шефу: это окончится для вас трагически.
– Это угроза? – нахмурился полковник.
– Да, – кивнул Глеб, – но не с моей стороны. Генерал-лейтенант Святов по приказу своих хозяев уберет вас за милую душу как опасного свидетеля. Допустите лишь на минуту, что я не псих, и подумайте, Борис Викторович.
Полковник помолчал, разглядывая ногти.
– Ладно, я подумаю. Это все, что я пока могу вам обещать.
– Благодарю. И последнее, – Глеб встал с кресла, – вам придется бросить пить, Борис Викторович. Вернее, вы уже бросили.
Полковник резко поднялся.
– Приятно было пообщаться, – тон его был злым, – но не смею вас больше задерживать.
Они вышли из кабинета.
В холле на угловом диване сидели Даша, Лёня и Гуля. Похоже, они проводили митинг.
– Я этому Смоличу нос отгрызу! – размахивал руками Лёня. – Так меня облажать!
Гуля попробовала заступиться:
– А если ему самому такую кассету подсунули?
– Кому? Смоличу? – нервно хихикнул Лёня. – А он вот так, не глядя, вручил ее мне, да? Причем в обмен на “Кровавый спорт”!
При виде Глеба Даша с усмешкой поднялась.
– Вы закончили?
– Как будто, – ответил Глеб.
– Надеюсь, вполне, – холодно добавил полковник.
– Тогда поехали. – Даша повлекла Глеба в прихожую и заговорщицки шепнула: – Классно мы ему врезали.
– Кому? – изобразил недоумение Глеб.
– Уроду этому, из фильма, – подмигнула Даша. – Жаль, кассета испорчена.
Они бодро оделись и стали прощаться. Из кухни явилась Анна Кирилловна и выразила сожаление по поводу раннего ухода столь приятных молодых людей. Приятные молодые люди тоже сказали ей все, что положено, и она с плохо скрываемым облегчением вернулась на кухню. Полковник вышел проводить их до лифта.
– Не подпишите ли нам пропуск? – улыбнулся Глеб. И Даша пояснила:
– Консьержка ваша – зверь. Без личного досмотра может не выпустить.
Борис Викторович выдавил из себя смешок.
– Да, леди у нас там железная. Но думаю, все обойдется.
Убедившись, что лифт с Глебом и Дашей благополучно поехал вниз, полковник вошел в квартиру и услыхал весьма эмоциональный разговор на кухне.
– Тогда Демон Мрака погнался за их дочерью, – возмущенно вскрикивал Лёня. – Лишь заклятие из Книги Мертвых могло его остановить.
– Вот же пакость какая, – посочувствовала Анна Кирилловна.
– При чем здесь пакость?! – все больше распалялся Лёня. – Фильм ведь только начался! Он должен был съесть у девчонки сердце и отправиться в Нью-Йорк! И вдруг появляется какой-то хрен…
– На Глеба нашего, между прочим, похож, – ввернул голосок Гули.
– Тебе померещилось, он в тени стоял, – раздраженно возразил Лёня. – И вот, значит, Ланселот этот…
– Кто-кто? – переспросила Анна Кирилловна. И Гуля мягко пояснила:
– Рыцарь был такой. При дворе короля Артура.
– В общем, чувак этот, – повысил голос Лёня, которого постоянно перебивали, – уставился на Демона Мрака и сказал: “Перебьешься!”
– Так прямо и сказал? – удивилась Анна Кирилловна.
– Мам, так перевели! И Демон Мрака задрожал вдруг как осиновый лист, начал оплывать, как свеча, и растекся грязной лужей. А этот мистер Крутой…
– Все-таки он похож на Глеба Михайловича.
– …взял девочку на руки и передал родителям, которые, кстати, оказались живы-здоровы. А дальше пошло “молоко”.
– Какое молоко?
– Анна Кирилловна, – вновь пояснила Гуля, – “молоко” – это белый экран.
Полковник с усмешкой отошел от кухонной двери и направился к бару. Плеснув себе в бокал коньяку, он залпом его осушил и… удивленно замер. Затем налил еще порцию, выпил и вполне убедился, что пил холодный чай. В гневе Борис Викторович хотел было кликнуть жену, однако помедлил и понюхал сперва бутылку. Пахло чистейшим дагестанским коньяком. Борис Викторович осторожно, можно сказать, по капельке наполнил фужер и, зажмурившись, опрокинул в рот… Чистейший холодный чай. Тут полковник был просто вынужден провести следственный эксперимент. Придвинув к себе две нетронутые бутылки – с джином и с водкой “Столичной”, – он свинтил с них пробки и понюхал содержимое. Джин, как положено, пах сосной да ёлкой, и водка пахла тоже вполне традиционно. Борис Викторович взял два чистых бокала и наполнил каждый одним из этих напитков. Затем – попробовал с опаской и отодвинул с отвращением: в бокалах была чистейшая вода без вкуса и запаха. Полковник вновь понюхал горлышки бутылок – черт побери, водка и джин! Тогда он хлебнул прямо из горлышка… Опять вода.
– Аня! – в панике закричал полковник. – Иди сюда!
В его голосе жена, очевидно, расслышала нечто, заставившее ее примчаться немедленно.
– Борик, что случилось? – спросила она встревоженно. Полковник протянул ей полбокала коньяка.
– Анют, попробуй!
Лицо супруги перекосилось.
– Ой, Борик… видеть не могу.
– Анют, пожалуйста! Полглоточка!
И снова в голосе мужа Анна Кирилловна услыхала нечто… Пригубив коньяк, она поморщилась и вернула мужу бокал.
– Всё?
– Что ты почувствовала, солнышко?
– Твой противный вонючий клоповник. Что же еще?
– Спасибо, Анют. – Полковник залпом допил этот “вонючий клоповник”, но ощутил лишь вкус холодного чая. И в голове его, будто неоновая вывеска, вспыхнули слова, произнесенные учителем французского: “ПРИДЕТСЯ БРОСИТЬ ПИТЬ. ВЕРНЕЕ, ВЫ УЖЕ БРОСИЛИ”. В кабинете на Лубянке, правда, имелась недопитая бутылка, но Борис Викторович теперь не очень-то на нее рассчитывал. – Позови-ка Лёньку, – попросил он жену.
Жена в недоумении вышла. А сын вошел и заявил с порога:
– Пойду провожу Гулю.
– Иди, – легко согласился полковник. – Оставь мне только твою испорченную кассету. Любопытно посмотреть.
В машине Даша спросила:
– Как прошла беседа с чекистом?
Вновь повалил снег. Глеб включил “дворники” и ответил:
– Кабы я знал.
Больше вопросов Даша не задавала. Открыв дверь своей квартиры, она предложила:
– Давай пить кофе.
Глеб покачал головой:
– Нет, поеду.
В этот момент зазвонил телефон. Даша подошла. На ее “алло”, однако, никто не ответил.
– Дело хозяйское, – сказала она в трубку и дала отбой. Затем вернулась в прихожую и, глядя на Глеба, притопнула ногой. – Нет, не поедешь!
Глеб попятился к двери.
– Дарья Николаевна, пли-из!
– Ничего не “плиз”! Дурак!
Они смотрели в глаза друг другу. Глеб отступил еще на шаг.
– Дарья Николаевна, соберитесь с мыслями.
– Пробовала. Не получается.
– Значит, от меня заразилась. Извини.
– А ты хотел бы излечиться?
– У меня просто нет шансов.
– Не хвастаешь?
– Если бы.
Они смотрели друг другу в глаза. Она сделала к нему шаг.
– Как называется наш диалог теперь? Это и есть “танец”?
– Не знаю, – Глеб попятился, – я ни черта уже не знаю.
Даша топнула ногой.
– Не смей двигаться! Стой, не шевелись!
Но тут в дверь позвонили. Потом еще раз, более настойчиво.
– Кого там черти принесли? – в досаде произнесла Даша. Глеб приоткрыл дверь, выглянул и отошел в сторону.
В прихожую вплыл огромный букет алых роз, за которым сияла улыбка Эдика.
– Киса, прими сей скромный дар… – начал Эдик торжественно, однако, заметив Глеба, осекся.
Даша сделала реверанс, приняла букет и положила на тумбочку под зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62