Ответа не последовало. Глеб шагнул к Доке и двумя пальцами взял его за горло. – Таких шуток я не люблю, Игнат.
Дока захрипел. Никто из охранников не шевельнулся. Только Вася подошел сзади и попросил:
– Отпусти, удавишь на хер.
– Не переживай, Сильвестр. – Глеб разжал пальцы. – Он мне еще нужен. Повторяю вопрос: с кем я должен драться?
Дока массировал себе горло.
– С рыжим или японцем, – просипел он. – Или с ними обоими.
– Рыжий – это Стас? Охранник Лосева? – уточнил Глеб. – А что за японец?
– Боец Грача, – ответил Дока, и глаза его обрели обычное плутоватое выражение. – Японца этого никто пока не видел. Но Митька похваляется, что он всех побьет. Мой ниндзя, говорит, трех твоих Французов уроет. А я говорю: спорю на пятьдесят штук, что мой Француз твоего косоглазого за минуту вырубит.
Глеб рассмеялся:
– Живучая ты каналья, Игнат. И подначивать мастер.
Дока с ухмылкой подмигнул. Он, можно сказать, расцветал на глазах. Обратив наконец внимание на стоны охранника с переломанной рукой, он процедил сквозь зубы:
– Ну, че вы тут расселись? Везите его в травмпункт.
Двое парней проворно подхватили приятеля и увели. Глеб задумчиво проговорил:
– Ладно, если японца выставляет Грач… пожалуй, слегка его вздую. Но с условием.
Дока аж затрепетал.
– Сколько?
Глеб взглянул на него, прищурясь.
– Деньги оставь себе. Условие такое: если я побью японца, ты публично дашь Грачу в зубы. Идет?
Вася заржал, как жеребец.
Трое оставшихся охранников молча переглянулись.
На лице Доки застыла недоверчивая ухмылка.
– Брось, Француз… Серьезно, что ли?
Глеб кивнул.
– Иначе драться не буду.
– Брось. Я б Грачу впаял с таким кайфом… Но ты представляешь, что здесь начнется?
Глеб пожал плечами:
– Дело твое, Игнат. Твой риск зависит от размера твоих ставок.
Дока и златозубый переглянулись. Причем взгляд Папани выразил смятение, близкое к панике.
– Это война, – произнес он как бы про себя.
– Ну, – с готовностью подтвердил Вася.
– Войны не будет, ручаюсь, – пообещал Глеб.
Дока, златозубый и трое охранников вперили в него взгляды. Казалось, было слышно, как в головах у них скрипели шестеренки. Стоявший рядом с Папаней небритый мордоворот сплюнул и проворчал:
– Он ручается, блин… – и мигом осекся, кося глазом на ржавчину, оставшуюся от пистолета.
Взгляд и мысли Доки гуляли в тех же примерно окрестностях.
– Это перетереть надо, – выдавил он из себя. – Подожди с Васькой в зале. Там рыжий небось уже второго бойца окучивает. Поболейте пока, а мы тут силенки свои посчитаем.
Глеб направился к двери, бросив на ходу:
– Валяй считай. Условие мое жесткое: согласен – по рукам, не согласен – хрен тебе в нос. Думай, Игнат, думай.
Ведя Глеба в зал, златозубый буркнул:
– Ты прямо под дых, без понтов.
– С вами только так, – буркнул в ответ Глеб, оглядывая зал. – Ты всех тут знаешь?
– Ну, – кивнул Вася. И сразу поправился: – Почти.
Несмотря на то что подобные бои устраивались исключительно для “своих”, лишних мест в зале не оставалось. Очевидно, “своих” здесь было более чем достаточно. Впрочем, и Вася был не лыком шит: он где-то потерся, подвинул кого-то своим плотным задом, и через пару минут они с Глебом сидели на удобных местах.
Неподалеку от них расположилась фотомодель Виктория Бланш со своей прелестной секретаршей. А за их спинами Глеб заметил свиноподобную физиономию Марьи Шлыковой, на квартире которой жила Элен Вилье, и степенного пожилого господина, то и дело наклоняющегося к ушку неотразимой Виктории.
– Кто это? – спросил у Васи Глеб. – Вон тот дядечка за спиной блондинки?
Вася проследил за его взглядом.
– Этого не знаю, без понтов. У нее таких – табун целый. Вон видишь, быки вокруг? Это все охрана ее, а там, слева…
– Узнай, кто сидит у нее за спиной, – требовательно проговорил Глеб.
Златозубый хмуро на него покосился, встал и попер вдоль ряда по чьим-то ногам.
– Место держи, – буркнул он через плечо.
Среди публики, в первом ряду, Глеб заметил генерала ФСБ Святова, оживленно беседующего с олигархом Лосевым, охрана которого – Толян и Толян Большой – беспечно трескала попкорн двумя радами выше. Все они (генерал, олигарх и оба Толяна) также заметили Глеба, и Виталий Петрович демократично помахал ему рукой. Глеб помахал в ответ.
Тут вернулся Вася и сообщил, указывая на пожилого господина, не устающего наклоняться к уху красавицы Виктории:
– Рой Колмен, американский сенатор. Ни хрена себе.
– Совершенно с тобой согласен, – задумчиво кивнул Глеб. – А вот и наши гладиаторы.
На татами вышел Стас. Он был обнажен по пояс, и могучие его мышцы блестели от пота.
– Он двоих уже сделал, – проинформировал Вася, – за третьего принимается.
Глеб нахмурился.
– Не многовато ли для одного дня?
– Никто не заставляет. На бабки, говорят, жадный, без понтов.
На противоположный край ковра встал детина в кимоно, повыше Стаса на полголовы и тяжелее килограммов на двадцать.
– Чей бугай? – поинтересовался Глеб.
– Солнцевской братвы, – усмехнулся Вася. – Кто щас победит, будет с Грачевым япошкой махаться… или с тобой.
Арбитр в белом смокинге назвал в микрофон имена участников поединка и напомнил правила: бой ведется до полной победы – либо один из бойцов сдается, либо его уносят с ковра. На этом функции арбитра заканчивались, ему оставалось лишь объявить имя победителя, который и без того для всех будет очевиден.
Противники поклонились друг другу, арбитр вскрикнул, и поединок начался. Бугай в кимоно был силен, зол и неповоротлив. Стас молотил его, как грушу, руками и ногами, но тот держал удары, точно мраморная колонна. Два-три раза, правда, он и сам заехал Стасу по голове и по корпусу. Похоже, это оказалось весьма чувствительно, и рыжий, судя по всему, решил впредь действовать осмотрительней. Удары его стали обдуманней и точней. Противник психологически дрогнул. И хоть здоровяк этот пытался еще как-то отмахиваться, в принципе с ним было уже все ясно. Поединок получился неинтересным.
Виталий Лосев наблюдал за боем исподлобья. Успехи начальника собственной охраны, казалось, его не радовали. Обмениваясь с генералом ФСБ отрывочными репликами, олигарх нетерпеливо поглядывал на часы.
– Где ж Папаня твой? – обратился к златозубому Глеб. – Не больно-то он торопится.
– Перебздел, – огорченно прокомментировал Вася. – Не попрет он вот так на Грача, гадом буду.
– Дело его. Пусть с японцем дерется сам.
Взгляд златозубого выразил полную безнадёгу.
– Не передумаешь?
Глеб качнул головой.
– Без понтов.
Вася вздохнул:
– Во блин… ты б их отметелил. А ты чё, так и будешь в школе учителем ишачить?
Глеб усмехнулся:
– Не одобряешь?
Вася чуть подумал и сказал:
– Странно и удивительно.
Глеб взглянул на него с интересом.
– Какие слова ты, оказывается, знаешь.
– Ну, – усмехнулся Вася.
В этот момент Стас добил наконец своего противника, и тот рухнул на татами. Под жидкие аплодисменты арбитр объявил победителя, а ставленника солнцевской братвы под руки уволокли секунданты. Но не успел Стас покинуть поле боя, как к нему подскочили Толян и Толян Большой и начали темпераментно что-то ему втолковывать. Стас отрицательно покачал головой. Толян оглянулся на олигарха и развел руками. Лысина Виталия Петровича побагровела, его красновато-серые глаза будто выстрелили вдавленными своими зрачками. Бросив резкую реплику генералу ФСБ, Лосев поднялся и направился к месту разборки.
На татами тем временем вышел молодой японец в черном кимоно. Он был довольно высок и строен, и в лице его гармонично слились черты азиата и европейца. Сопровождали юношу японский господин, похожий на него лицом, и бородатый красавец Дмитрий Грачев. Все трое были несуетливы, спокойны и уверены в победе.
– Черт меня дери! – в сердцах пробормотал Глеб.
– В чем проблема, Француз? – чутко отреагировал Вася. Глеб не ответил.
Олигарх Лосев меж тем принялся лично увещевать своего телохранителя. Сквозь общий гул в зале до Глеба доносились обрывки их диалога: “…не буду ждать до посинения”. – “Четвертый поединок, Виталий Петрович, я не двужильный…” – “…и десять штук у тебя в кармане. Либо ты уволен и катись…” Стас мотал еще огненной своей шевелюрой, однако все менее уверенно. Похоже, аргументация босса на него подействовала.
– Хотят, чтоб он без передыха бился, – догадался Вася.
Юноша в черном кимоно ждал, сохраняя невозмутимость. Похожий на него японский господин на задержку также не досадовал и обменялся поклоном с американским сенатором, сидящим позади блистательной Виктории Бланш. Но Дмитрий Грачев, не обладая самурайской выдержкой, стал проявлять нервозность. Непрестанно поглаживая бороду, он подошел к Лосеву для прояснения ситуации. Прокаркав что-то резким голосом, олигарх вперил в Стаса горящий злобой гипнотический взгляд. Стас утвердительно тряхнул рыжими кудрями и шагнул к центру татами.
Все посторонние поспешно покинули место состязания. Арбитр объявил участников этого поединка и повторил правила на русском и английском языках. Японец и Стас поклонились друг другу.
Глеб напряженно замер.
При первых же движениях и осторожной пробе сил стало заметно, что Стас изрядно подустал. Все действия его были замедленны, тяжелы и неэкономны, отчего усталость лишь возрастала. Японец же, напротив, передвигался будто перышко, не делая ни лишнего выпада, ни бесполезного поворота. Он, можно сказать, играючи блокировал лобовые атаки Стаса и, улучив момент, в прыжке нанес ему ногой сокрушительный удар в грудь. Рыжий опрокинулся на спину, чуть полежал, приходя в себя, затем перекатился на живот и попытался встать на ноги. Но японец ударил его пяткой по лицу. Стас вновь упал.
Виталий Лосев и Митька Грач обменялись улыбками.
– Он его прикончит, – пробормотал Глеб, вскакивая со скамьи.
– Думал все бабки зацапать, – усмехнулся Вася.
– Глохни! – рявкнул на него Глеб и, расталкивая зрителей, ринулся к арене.
Стас меж тем вновь попробовал подняться. И вновь получил ногой по лицу. На татами брызнула кровь. Публика восторженно заревела. Мотнув головой, как раненый бык, Стас упрямо пытался встать. В невозмутимых глазах японца вспыхнула ярость.
Приметив движение Глеба сквозь орущую толпу, Толян с пятью грачевскими парнями преградил ему путь.
– Но-но, – ухмыльнулся Толян, – без глупостей.
Прыгнув с места, Глеб сделал сальто в воздухе и легко перелетел через их живую стенку.
Стас, пошатываясь, встал на четвереньки. Японец занес ногу для удара. Не успев опуститься на татами, Глеб еще в воздухе крикнул по-японски:
– Прекрати, Такэру!
Юноша в черном кимоно замер с поднятой ногой.
Зрители перестали орать. Наступила тишина. Американский сенатор наклонился к уху Виктории Бланш, но она неделикатно его оттолкнула.
Генерал ФСБ подманил пальцем двух аккуратных ребят в серых пиджаках и что им пошептал.
Митька Грач отдал какой-то приказ группе амбалов. На холеном его лице отразились смятение и досада.
Олигарх Лосев, злобно сверкая глазами, приложил к уху “сотовый” телефон.
Вошедший только что в зал Игнат Дока вертел по сторонам головой, ничего не понимая.
Юноша в черном кимоно опустил занесенную для удара ногу, поклонился Глебу и сказал по-японски:
– Да, сэнсей. Ваше слово – закон.
Услыхав это, японский господин, похожий лицом на юношу, не смог сдержать удивления.
– Что это значит, Такэру? – спросил он, приближаясь. Разговор шел по-японски.
– Киото, шесть лет назад, – ответил юноша. – Господин в лиловых одеждах.
– Уверен ли ты, брат?
– Могу ли я забыть, Сато-сан?
Японский господин отвесил Глебу почтительный поклон.
– Благодарю за брата, сэр, – произнес он по-английски. – Наша семья у вас в долгу.
Глеб тоже поклонился.
– Служить вашей семье – большая честь, – ответил он по-японски.
Стас тем временем пытался подняться с четверенек, но это плохо ему удавалось.
Игнат Дока отыскал среди зрителей златозубого и в недоумении спросил:
– Что тут за дела?
– Ё-мое! – ответил ошеломленный Вася.
– Объясни! – потребовал Папаня. Покосившись на него, Вася буркнул:
– По-японски нихт ферштейн, без понтов.
А юноша в черном кимоно почтительно обратился к Глебу:
– Поединок прекращен, сэнсей?
– Да, – Глеб поднял с пола Стаса, поддерживая под мышки, – я его забираю.
В ответ на его действия пять грачевских амбалов, прихватив с собой для верности еще семерых, двинули скопом к татами. Оба Толяна по кивку олигарха тоже поспешили в эту кучу малу. Парни в серых пиджаках уставились на генерала Святова, ожидая указаний.
Публика замерла в безмолвии.
Стас едва держался на ногах, и Глебу приходилось буквально тащить его на себе. Юноша в черном кимоно встал спиной к спине Глеба, готовясь отразить нападение.
– Отойди, Такэру, – подперев Стаса левым плечом, Глеб освободил правую руку, – тебя это не касается.
– Моя жизнь принадлежит вам, сэнсей.
– Высокопарный японский молокосос, – проворчал по-русски Глеб, – куда ты на хрен лезешь?
И на правильном русском языке, почти без акцента, Такэру ответил:
– Обижаешь, начальник.
– Во, б…, дает! – раздался рядом голос златозубого. Раздобыв где-то хоккейную клюшку, он занял оборонительную позицию возле японца. – Чешет по-нашему, сучок!
Глеб слегка опешил.
– Сильвестр, ты что… помогать, что ли, вздумал?
– Ну.
– А у Папани отпросился?
– Пошел он в жопу, без понтов.
Дюжина грачевских амбалов и оба лосевских Толяна неторопливо сжимали кольцо. Слишком большие ставки, очевидно, были сделаны на этот прерванный поединок.
Японский господин, старший брат Такэру, крикнул в гневе по-английски, обращаясь к Виталию Лосеву:
– Прекратите!
Взгляды русского олигарха и японца скрестились, как мечи. Виталий Петрович изобразил на лице улыбку и, откинувшись на спинку сиденья, махнул рукой. Неведомо кому, как бы в пространство.
Генерал ФСБ буквально повторил его жест. Аккуратные парни в серых пиджаках расслабились и уселись на свои места.
Амбалы Грачева с двумя Толянами застыли, как соляные столбы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62