– Что ж это за издательство такое? – заинтересовался Глеб, двигаясь бочком к двери.
– Наше издательство, – рекламным голосом произнес Виталий Лосев, – будет печатать не какую-нибудь там порнуху, а серьезную современную литературу. Деньги, парень, еще не самое главное.
Глеб едва не прыснул. Подметив его реакцию, директор свойски ему подмигнул.
– Конечно, Виталий Петрович, – с иронией подтвердил директор, – деньги – не самое главное. Когда их много. В общем, приходите, Глеб Михайлович, не пожалеете. Хоть господин Лосев доходчиво нам разъяснил, что не в деньгах счастье, однако будет икра с шампанским и американский боевик на десерт. – С этими словами он взял Глеба под руку и, хромая, проводил до двери.
– Форма одежды, между прочим, смокинг, – усмехнулся вдогонку олигарх. – Вам одолжить?
– Спасибо, возьму напрокат, – сказал Глеб.
– Кстати, о форме одежды, – придержал его в дверях директор. – Глеб Михайлович, если вы собираетесь давать уроки в джинсах…
– Собираюсь, Иван Гаврилович. Ох собираюсь!
– Пожалуйста, не перебивайте старших. Фасон ваших штанов мне лично… извините за выражение, до фонаря. Но Зинаида Павловна прямо ест меня поедом. Сказать откровенно, – директор заглянул Глебу в глаза, – я немного ее побаиваюсь. Давайте договоримся так: время от времени я, под ее давлением, буду вам делать как бы нахлобучку, а вы будете как бы каяться и давать слёзные обещания. Согласны?
– А то! – улыбнулся до ушей Глеб. – Не сочтите меня льстецом, Иван Гаврилович, но работать с вами – одно удовольствие.
Простившись, он вышел.
Директор прикрыл за ним дверь, прохромал к своему креслу и сел. Олигарх тут же навис над ним своей соболиной шубой.
– Почему бы его просто не убрать? – предложил он, тяжело опираясь на стол.
Директор взглянул на него исподлобья. Глаза Ивана Гавриловича, словно увеличившись, сверкнули, как два кинжала.
– Заткнись, кретин, – будто выплюнул он в лицо олигарху. – Таких, как ты, на Востоке называют сыном ишака и гиены. Если сейчас напортачишь, за твою кабанью шкуру я не дам и деревянного рубля.
Олигарх втянул лысую голову в пушистый воротник. Однако рискнул возразить:
– Но ведь я могу его прихватить и выпытать, что у него на уме.
Директор поднялся с кресла, также опираясь на стол. То ли от гнева, то ли в силу иных причин, морщины его почти разгладились и лицо очень помолодело.
– И что тебе это даст, недоумок? Если он тот, кого мы ищем, на твои пытки ему насрать. Он лишь вернее возьмет след. А если он простой ловец удачи, его неплохо можно использовать. Единственная твоя дельная мысль, да и то случайная, это приставить его к племяннице и проследить, куда это нас приведет. Одобряю: пусть они, как две лягушки в молоке, взбивают для нас масло.
– Но если он – это он, какова опасность! – вскричал Лосев. – Мы не знаем даже, на что он способен!
Директор ухватил его за отворот шубы.
– Но ведь и он не знает, что мы знаем о его существовании! Ему неизвестно о нашем союзнике! Он понятия не имеет о размерах нашей власти! Только представь, какие сюрпризы его здесь ожидают!.. И прекрати истерику, ублюдок. Если даже он тот, кого мы ищем, все равно он не догадывается, с кем имеет дело в твоем и моем лице. Так что вытри сопли! – Старческие руки Ивана Гавриловича встряхнули олигарха и с такой легкостью швырнули на пол, будто весь олигарх состоял из одной только шубы.
Виталий Петрович встал на ноги почти успокоенным.
– И какова теперь у нас тактика? – спросил он.
– Дадим ему как бы зеленую улицу. Но будем придавливать. Глядишь, что-то и вылезет наружу.
Олигарх недоверчиво усмехнулся:
– И как вы определите переломный момент?
Директор расслабился в кресле.
– Мало ли… – проговорил он задумчиво. – Если, допустим, в голове твоей племянницы созреет простенький вопрос, из-за которого пришлось избавиться от шустрой журналистки, тогда… Хотел бы я знать, как в этом случает поведет себя наш учитель французского?
Выходя из школы, Глеб мысленно усмехнулся: да, Иван Гаврилович, насчет моих джинсов вы сильно прокололись. Ах, бедняга! Зинаида Павловна так с этим вас доняла, что вы от нее прямо шарахаетесь! А Зинаида Павловна между тем утверждает, что ничего вам не говорила, и я верю ей на все сто. Отсюда следует, что… во-первых, кто-то все же вам донес о наших с ней прениях об одежде, и вы, Иван Гаврилович, это во-вторых, решили использовать ситуацию, чтобы внести дополнительный штришок в свою роль рубахи-парня. Милейший, вы перестарались: как говорится, шпионы валятся на мелочах. К тому же, интеллигентный вы мой старичок, прожженная каналья Лосев тянется перед вами в струну. С чего бы это? Из уважения к сединам?.. Ха!
Когда Глеб подходил к своему “жигуленку”, с каким-то унылым однообразием повторилась вчерашняя сцена: из бордового “вольво” вылезла знакомая троица в адидасовских штанах и так же, как вчера, обступила Глеба. Только на сей раз у двоих, вставших по бокам, были пистолеты. На людной улице, средь бела дня… С другой стороны, дело житейское: кого этим отморозкам бояться? Наставив на Глеба стволы, они жевали жвачку. Крепыш с золотыми зубами оружия не держал. В его обязанности, очевидно, входило думать за всех троих.
– Ну чё, Француз, поехали? – произнес этот мозговой центр. – Время – деньги, без понтов.
Глеб вздохнул:
– Сильвестр, уши не болят?
Златозубый сплюнул ему под ноги.
– Слышь, Француз… я б тебя, падла, прямо здесь завалил, но Папаня велел живым тебя доставить.
– Папаня – это шеф твой, что ли? – уточнил Глеб.
– Ну. Упрешься рогом – яйца тебе отстрелим, без понтов. Какое хочешь, на выбор.
Парни с пистолетами заржали. Они умели ценить юмор.
Глеб глянул на здание школы и вспомнил с облегчением, что окна директорского кабинета выходят на противоположную сторону.
– Как звать твоего Папаню? – полюбопытствовал он.
– Чак Норрис, – буркнул златозубый и под гогот вооруженных дружков кивнул в сторону “вольво”. – Залазь, погнали.
– Ладно, – согласился Глеб. – Только сперва я позвонить должен.
Смех парней с пистолетами смолк.
– Может, прострелить ему коленку? – предложил один из них.
Глеб чуть отклонился вбок, захватил его руку и сломал. И ту же операцию мгновенно проделал с его напарником. Все это свершилось с такой невероятной быстротой, что златозубый как сторонний наблюдатель не заметил вообще никакого действия, а зафиксировал взглядом лишь результат. Вертясь волчками, парни поддерживали сломанные руки и вопили в голос. Златозубый отреагировал с опозданием, но не стандартно: он повалился брюхом на асфальт и прикрыл голову руками. И так лежал он, без звука и движения, пока Глеб, выбросив пистолеты в люк канализации, не вернулся и не сказал:
– Восстань, Сильвестр. Поехали к твоему Чаку Норрису.
Только тут златозубый встал, отряхнулся и пробормотал:
– Ну все, б… чтоб я еще с тобой связался…
Они вчетвером погрузились в “вольво”: Глеб сел за руль, златозубый – рядом, а двое с переломанными руками, стеная, расположились сзади.
– А ты не такой чайник, каким кажешься, – покосился на златозубого Глеб.
– Угу, – буркнул тот, – мамаша моя тоже так думает.
Развалясь на сиденье, он курил и показывал дорогу Глебу, который гнал машину с бешеной скоростью. Парочка за их спинами создавала шумовой фон, перемежая стоны с матерщиной. Притормозив у телефона-автомата, Глеб выскочил и позвонил Даше, но у нее было глухо занято. После нескольких попыток Глеб чертыхнулся, вновь сел за руль и погнал “вольво” вдоль Казанской железной дороги к Папане на дачу. Домчали они еще засветло. Дача оказалась трехэтажным особняком, расположенным на обширном огороженном участке соснового бора. Ограда, естественно, была высокой и сплошной, а металлические ворота, похоже, могли выдержать танковую атаку. По указанию златозубого Глеб дважды гуднул.
– Как звать Папаню? – повторил он свой вопрос.
– У него и спросишь, – огрызнулся златозубый.
Ворота между тем раздвинулись, и Глеб с тремя бандитами въехал, так сказать, в частное владение. Охраны было… как на секретном военном объекте. Ворота немедленно сомкнулись, и “вольво” обступили крутые парни в количестве явно избыточном.
– Меня здесь ждут? – осведомился Глеб.
– Ну, – хмуро кивнул златозубый. – Покури пока, я щас.
Он выбрался из машины, перемолвился с охранниками и по гаревой дорожке затрусил к особняку. Парочка на заднем сиденье заметно оживилась и, костеря Глеба в бога-душу, кое-как вылезла на свежий воздух. Для охранников “пострадавшие”, само собой, были своими. Под сочувственные возгласы братвы они принялись кивать в сторону Глеба, очевидно, рассказывая, какая он бяка.
После недолгого ожидания Глеб вновь гуднул. К нему сейчас же подошел верзила в камуфляже и жестом приказал опустить стекло. Когда Глеб выполнил приказание, он просунул внутрь конопатую физиономию и сквозь зубы процедил:
– Еще раз бибикнешь, глаз на жопу натяну, понял!
Вместо ответа Глеб сжал пальцами его нос и гуднул еще трижды. Затем включил зажигание и медленно поехал к особняку, тащя верзилу за ноздри. Взбешенные охранники бежали следом с автоматами наперевес. Глеб моментально приобрел среди них такую популярность, что они были готовы растерзать его в клочки.
Но тут наконец появился златозубый в сопровождении парней еще более крутых, приближенных, видимо, к особе владельца дачи. Глеб выпустил нос верзилы и, поднимая стекло, посоветовал:
– Наплюй на все и ложись спать.
Златозубый приоткрыл дверцу.
– Пойдем, Папаня икру мечет.
Пока Глеб выходил из “вольво”, между парнями из охраны, алчущими линчевать его на месте, и парнями крутыми еще более произошел короткий базар, который завершился восстановлением дисциплины. И под усиленным конвоем, флагманом которого был златозубый, Глеба сопроводили в особняк, где роскошь и безвкусица соперничали на равных.
– Обувь снимать? – спросил Глеб.
Но шутка его успеха не имела. Парни более крутые буквально из рук в руки передали его четверке парней, крутых во всех отношениях. Один из этой четверки профессионально обыскал Глеба и кивком пригласил следовать за ним. Трое остальных, что называется, прикрывали тылы, а златозубый семенил сбоку.
Они вошли в огромную комнату с паркетным полом и зеркалами по периметру стен. Комната эта походила скорей на танцкласс, чем на жилое помещение. В углу стоял низенький столик, уставленный снедью и напитками. В кресле возле столика сидел, нога на ногу, невзрачный мужчинка с реденькими волосами, в кроссовках и в костюме “адидас”. На небритом лице мужчинки, под бесцветными бровками, поблескивали живые плутоватые глаза, которые прямо-таки ощупывали Глеба.
– Так ты и есть Француз? – явно разочарованно произнес Папаня.
– Ну, – подтвердил за Глеба златозубый.
Глеб шагнул к хозяину дачи. И вместе с ним синхронно шагнула четверка парней, крутых во всех отношениях.
– А ты, значит, Митька Грач? – уверенно предположил Глеб.
Тут между Папаней, златозубым и четырьмя парнями начались странные переглядки.
– При чем здесь Грач, не ко сну будет помянут? – удивился мужчинка в кресле, подергивая ногой. – Я с ним на одном гектаре срать не сяду.
– Тогда кто ж ты такой? – удивился в свою очередь Глеб.
– Я Дока, – представился мужчинка с таким видом, словно устал раздавать автографы.
– Верю, что ты дока, – буркнул Глеб. – Но звать-то тебя как?
Босс хохотнул. Челядь почтительно подхихикнула.
– Дока – моя фамилия, а звать Игнатом. Неужто не слыхал?
Глеб чертыхнулся с досады.
– И на фиг я сюда перся?! Знал бы, что ты не Грач… – Он подошел к столику, взял с блюда индюшачью ногу и с аппетитом вонзил в нее зубы.
Охранники двинулись было к нему, но Дока остановил их жестом.
– А что за дела у тебя с Грачом? – полюбопытствовал ой небрежно. – Или секрет?
– Никаких секретов, – мотнул головой Глеб, прожевывая индейку. – Вчера его “быки” подловили меня возле дома. Троих я отправил в больницу, а четвертого послал передать Грачу привет.
Парни, крутые во всех отношениях, недоверчиво переглянулись.
– Не заливаешь? – усмехнулся один из четверки.
– Без понтов, – убежденно возразил ему златозубый. Их босс вскочил вдруг с кресла и хлопнул себя по тощим ляжкам.
– Ну, Француз!.. Вот уважил! Если разведка подтвердит, я тебе… проси, что хочешь!
– Вот поэтому сегодня, – объяснил Глеб, расправляясь с индейкой, – когда твои отморозки наставили на меня стволы, я решил, что Грач получил мой привет, и согласился с ним перебазарить. Чисто из любопытства. И вдруг слышу: я не Грач, я Дока, фамилия у меня такая. Вот ведь недоразумение… Короче, вези меня обратно, Игнат.
Один из парней, преданно заглядывая в глаза боссу, задорно предложил:
– Может, его отмудохать?
– Подгузник смени, – посоветовал ему златозубый. Глеб вытер салфеткой пальцы.
– Спасибо за угощение, мне пора.
– Хочешь перебазарить с Грачом? – осклабился в кресле Дока. – Могу тебе устроить.
– Не трудись, – ответил Глеб, – завтра я с ним увижусь. Тебе-то я зачем понадобился?
– Тоже из любопытства. – Папаня дотянулся вилкой до соленого грибочка, положил в рот и пожевал. – Сперва ты вон, – он ткнул вилкой в сторону златозубого, – брата Васиного в школе обидел…
– Медведев твой брат? – обернулся на златозубого Глеб.
– Ну, – хмуро подтвердил тот.
– Потом молодняк отлупил, – прищурясь, продолжил Дока, – а потом и Ваську самого с его придурками. Вот Васька-то и прибежал ко мне жаловаться. Мне, конечно, стало интересно: что там за Француз такой?
– И ты вручил этим ябедам стволы? В качестве, так сказать, пригласительного билета?
– Надо больно. У них этого добра и без меня… Спать с оружием ложатся. Видать, прихватили с собой для храбрости…
– Ну хватит, – перебил Глеб. – Некогда мне твою бредятину слушать.
Плутоватые глаза Доки оледенели, губы сжались в линию. Уловив реакцию хозяина, охрана двинулась на Глеба.
– Язык можно и выдернуть! – пообещал один из парней.
– Игнат, если они сделают еще один шаг, – пообещал в ответ Глеб, – я отправлю их загорать, а тебя положу сверху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62