е. как геометрические тела в нашем смысле слова.
Конечно, геометризм здесь был на первом плане. Здесь следует указать на
четкость и абсолютную отчеканенность формы, неразрушимость и неразделимость
атома, его только умственную представимость, его неподверженность никаким
физическим воздействиям (т.е. как бы бесконечную плотность и твердость), его
физическую бескачественность и недоступность чувственной текучести или
восприимчивости, его вечное постоянство и неизменность решительно во всех
отношениях. У атомистов разрушимы только сложные тела, которые то возникают,
то погибают; на атомы никогда не возникают и никогда не погибают (Маков. 47.
79). Именно это обстоятельство часто давало повод трактовать античные атомы
как только объективные геометрические тела, лишенные всего физического.
Однако, спецификой античного атома является именно то, что древние вместе с
геометрией одновременно находили в нем и самую настоящую физическую материю.
Древние вообще с большим трудом различали материальное и идеальное; и если
идеалисты иной раз и доходили до чисто идеальных представлений, они все же
наделяли это идеальное такими качествами, которые во многих отношениях
приближались к материальным. Тем не менее атом огня трактовался как самый
настоящий огонь, т.е. как материя или вещество, как определенное состояние
вещества.
Тем, кто привык разделять непроходимой бездной геометрию и физику, такое
учение об атоме, конечно, представляется абсурдным. Но исследователь
античных текстов ничего тут не может поделать. Геометрия и физика настолько
объединены здесь в единое целое, а вернее, настолько отождествлены, что не
может быть и речи о противопоставлении в атоме его физических качеств и его
геометрической структуры94.
Между прочим, геометрический принцип античного атомизма весьма
соответствует современным представлениям об атоме. Современное представление
об атоме, включая даже вопрос о взаимодействии атомов, основано на
определенного рода геометрических конструкциях95. Характеризуя современную
атомистику, знаменитый современный физик Шредингер в статье "2400 лет
квантовой теории" пишет: "Только теперь геометрическими прообразами являются
не фигуры материальных частиц, как в античной атомистике, а скорее
геометрические свойства самого пространства - времени - континуума. Эта
параллель не только игра словами. Ибо можно напомнить, что в самой
эйнштейновской теории материи нет ничего, кроме геометрических свойств
континуума (именно кривизны), так что между геометрией частиц и геометрией
континуума нет различий"96.
5. Предел
В современной науке имеется одно понятие, которое, кажется, может до
некоторой степени облегчить понимание физико-геометрического тождества в
античном атоме. Это - понятие предела. Ведь предел никогда не достижим для
переменной, монотонно изменяющейся величины, хотя расстояние между ними
может стать меньше любой заданной величины. Так как античные атомисты вместе
со всеми античными философами трактовали материю как нечто вечно подвижное и
так как в глубине этой вечно подвижной материи они находили также элементы,
которые сами по себе уже никогда не менялись, то, очевидно, неизменный атом
данного типа вечно изменчивого вещества и был пределом изменения данного
вещества.
Например, можно взять правильный многоугольник и рассматривать его то с
большим, то с меньшим числом сторон. Но как бы мы ни изменяли эти
многоугольники, логически ясно, что если треугольник можно превратить в
шестиугольник, а шестиугольник - в двенадцатиугольник и т.д., то ничто не
мешает нам представлять и бесконечноугольник. А это и будет круг. Круг есть,
таким образом, предел вписанных в него или описанных около него правильных
многоугольников при бесконечном увеличении числа их сторон. Само собою
разумеется, вовсе не обязательно думать о круге, изменяя число сторон
многоугольников. Но если мы хотим логически додумать до конца это изменение,
то понятие о круге не может не появиться в нашем сознании. Такова логика
этих фигур. Намеки на математическое понимание предела можно найти у
Демокрита (Маков. 133. 134 и 68 В 155а, Маков. 135; В 155; Маков. 132).
Античные атомисты принадлежали к тем мыслителям, которые хотели додумать
до конца все изменения, происходящие с данной вещью или с данным веществом.
И если тут они пришли к понятию атома, то это явилось их величайшим
завоеванием.
В наивной, но отнюдь не глупой форме они учили об истечении из атомов
бесконечного числа их образов, которые и нужно считать не чем иным, как
бесконечно разнообразным приближением соответствующего физического явления к
лежащему в его основе атому (67 А 29. 30, 68 В 7). Во всяком случае, здесь
действовала живейшая потребность додумать понятие изменения до конца. Да и
мы в нашей диалектике можем мыслить изменения только тогда, когда есть нечто
неизменное; движение предполагает нечто неподвижное, случайное -
необходимость этого случайного. Отсюда делается понятным, почему
действительно сущие атомы для действительно сложных тел оказывались только
возможным бытием (Маков. 59).
Итак, историко-философский анализ обнаруживает, что физико-геометрическое
тождество у атомистов есть результат логического продумывания до конца той
разнокачественной материальной действительности, которая находится у них в
вечном движении. Отсюда становится ясным и то, насколько сложно у античных
атомистов понятие малости. Атом является здесь малым не потому, что это есть
какое-то наименьшее количество вещества (ведь все наименьшее может стать еще
меньше). Атом не есть здесь и некое очень маленькое, но остающиеся
постоянным количество вещества в процессе изменения этого последнего. О
разных пониманиях малости и о возможности атомов всяких размеров, включая
атом, равный целому миру (см. 68 А 43.47). Если воспользоваться
арифметической аналогией, то не является ни дробью с тем или иным
количеством десятичных знаков, ни постоянным количеством, взятым в
каком-либо неподвижном, изолированном и абсолютном смысле. есть предел для
бесконечной и притом совершенно определенной переменной величины (1; 1,4;
1,41; 1,414...) Античный атом поэтому скорее не величина (он может быть
любой величины), а закон получения или становления величин. Таким образом,
античный атом при всем своем постоянстве и вечной неизменности не так уж
неизменен и неподвижен. В нем всегда кроется бесконечное количество
приближенных величин, для возникновения которых он является принципом.
6. Движение атома
То, что атомы находятся в постоянном движении, это не может никого
удивлять, потому что и вся греческая натурфилософия учит о непрерывном
движении материи. А так как атом не только геометричен, но и физичен, то
движение его можно считать естественным. Но в том движении, о котором
говорили атомисты, было нечто новое. Дело в том, что они и здесь старались
продумывать натурфилософские идеи до конца и тем самым приходили к
предельным обобщениям.
Обыватель представляет себе движение либо как движение живого существа,
либо как результат механического толчка. Но представлять атомы как живые
существа - значит впадать в мифологию, которую отвергали не только Левкипп и
Демокрит, но и все другие греческие натурфилософы. Выводить же движение
одного тела из толчка, произведенного на него другим телом, значит впадать в
дурную бесконечность. Ведь если причиной движения одного тела был толчок со
стороны другого тела, то надо было бы объяснить толчок этого другого тела
толчком третьего тела и т.д. В таком рассуждении нужно либо отказаться
совсем от всякого объяснения движения данного тела, либо признать, что,
перебрав все тела, мы все же придем к такому телу, которое движет уже само
себя без всякого толчка извне. Атомисты и решили, что все тела движутся сами
по себе, не будучи, однако, живыми существами. Движение атомов в результате
столкновений и толчков является у них вторичным в сравнении с самодвижением
(67 А 6. 16 ср. 68 А 47). Согласно их представлениям, материя совершенно
неотделима от движения, а движение - от материи. Движение здесь не просто
один из признаков тела; оно входит в определение самой его сущности. Материя
движется самопроизвольно - вот тот вывод, который напрашивается сам собою
почти у всех греческих натурфилософов, но который с полной отчетливостью был
осознан только атомистами.
Но отсюда вытекает и другой колоссальной важности вывод. Ведь если тело
движет само себя, то, очевидно, и детали этого движения тоже принадлежат ему
самому. Другими словами, если это движение принадлежит самой природе атома,
то и произвольное отклонение атома от однажды намеченного пути тоже
принадлежит ему же. Следовательно, атомы движутся не просто в силу взаимных
толчков и не в силу взаимного тяготения (которого атомисты не знали), а в
силу их собственной природы. Не масса или вес, не объем или плотность
определяют движение атомов, а только их собственная природа, от которой они
неотделимы. Традиция, правда, находит самопроизвольное отклонение атомов
только у Эпикура, а не Демокрита (Маков. 37. 78). Однако, самопроизвольное
отклонение прямо вытекает из принципов Демокрита, да и сами источники тоже
говорят о существовании зависимости Эпикура от Демокрита. Что в этом
самопроизвольном отклонении демокритовских атомов нет ничего удивительного
даже с точки зрения современной науки, показал акад. С.И.Вавилов, весьма
остроумно сопоставивший античный атомизм с принятым в квантовой механике
принципом "соотношения неопределенности"97.
Диалектика свободы и необходимости вообще пронизывает собою весь атомизм.
О необходимости - 68 1 (Diog. L. IХ 45). 67.В 2, 68 А 66, ср. Маков.
70.71.240. 0 случайности - 67 А 11; Маков. 54.66 - 69. О диалектике случая и
ума - особенно 68 В 119 (Маков. 72 ср. Маков. 523), куда необходимо отнести
также и слова Левкиппа (В 2) о синтезе Логоса и Необходимости. Поэтому
управление мира "неразумной природой" (67 А 22. 24, ср. 68 А 15, Маков. 63)
есть только одна сторона дела. И вообще причинная необходимость, равно как и
случайность, настолько для атомистов очевидны, что они даже не находили
нужным разъяснять эти понятия (Маков. 64). Впрочем, один тип взаимного
тяготения атомисты, как и многие натурфилософы, признавали. Это - взаимное
тяготение веществ, одинаковых по своей природе: теплого к теплому, холодного
- к холодному и т.д. (68 А 38, В 164, Маков. 138, ср. Маков. 146, 199, 200,
203, 263 ср. 267). Но такого рода "тяготение" только подчеркивает свое
полное несходство с тем всемирным тяготением и основными законами движения,
о которых учит ньютоновская механика. Наконец, метод пределов сказался у
атомистов и здесь. Ведь если все тела подвижны сами по себе, а материя
движется сама по себе, то должно же быть в этом всеобщем движении нечто
всеобще-неподвижное, которое было бы пределом для всех движений, т.е.
законом движения всех этих частичных пределов. Такое всеобщее атомисты
признавали и называли его космосом. По своей структуре этот космос, конечно,
отличался от космосов других греческих натурфилософов. Но дело сейчас не в
этой структуре; дело в том, что все существующие атомы охватывались у
атомистов одним бесконечным вместилищем, входили в одно бесконечное целое,
имели одну общую бесконечную историю и потому были подчинены общим
космическим законом. Это хорошо выразили те античные излагатели атомистов,
которые понимали атом как мельчайший элемент, возникший из расчленения
единого непрерывного и бескачественного, лишенного всех различий, того, что
элеаты называли Единым, или бытием (67 А 7). Каждый атом, согласно этой
концепции, оказывался связанным по самой своей природе со всей
бесконечностью атомов, существующих в космосе или в космосах. Таким образом,
каждый атом, несмотря на самопроизвольное движение всех атомов, оказывался
функционально связанным решительно со всеми атомами вообще и с каждым атомом
в отдельности. Бесконечность миров и их свойства проповедуются в 67 А 21, 68
А 160, Маков. 140; А 40, Маков. 141; А 81, Маков. 142; А 82, Маков. 143; А
83, Маков. 144; А 84, Маков. 145 (ср. Plat. Tim. 52 Д - Е).
Итак, непрерывность движений атомов, вытекающая из неотделимости материи
от движения и, следовательно, свойственная атому по его природе, а также
функциональная взаимозависимость атомов - вот те две коренные особенности
движения античных атомов, которые, по мысли атомистов, не только не
противоречат самопроизвольному движению, но, наоборот, совпадают с ним в
одно целое. Это вполне соответствует тем текстам, где мы находим общее
изложение атомизма, хотя бы и в наивной форме (например, 67 А 1. 7. 9. 10.
15. 24; 68 А 1, Diog. L. 44, Маков. 1; А 57 Маков. 59. Lucr. V 432 - 460;
Plat. Tim. 52 Д - Е)98.
В заключение заметим, что античное учение о неотделимости движения от
материи получило в ХХ в. точнейшее подтверждение в теории Эйнштейна об
эквивалентности материи и энергии. По Эйнштейну, е?mc2, где е есть энергия,
m - масса, с - скорость света. Конечно, античные атомисты и не грезили о
столь точных формулах. Тем не менее материю и энергию они в известном смысле
отождествляли и, значит, уже тем более отождествляли материю и движение. Уже
цитированный нами Е.Шредингер в самом начале указанной выше статьи пишет
совершенно без всяких оговорок: "Современное атомистическое учение - всего
лишь повторение теории Левкиппа и Демокрита. Из нее оно произошло и есть
плоть от плоти ее". Внутренние объективные и внешние исторические
предпосылки этого тезиса в полной мере справедливы до сегодняшнего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102