е. возможно, что Гераклит учил о возвращении к себе не
"расходящегося", а "единого", что должно было бы еще больше подчеркивать у
Гераклита моменты устойчивости72.
2) Дильс совершенно не принял во внимание критического рассуждения Секста
Эмпирика относительно объективизма Гераклита в Pyrrh. I 210 - 212 и не
извлек оттуда ни одного гераклитовского суждения, в то время как поместил в
свое собрание весьма (А16) пространное рассуждение того же Секста Эмпирика о
всеобщем логосе как критерии истины у Гераклита. Тем не менее при самом
придирчивом критицизме тут совершенно несомненны если не выражение, то, во
всяком случае, мысль Гераклита (Sext. Emp. Pyrrh. I 210): "Противоположности
существуют в одном и том же (peri to ayto)". Дильс, как и все вообще,
гипертрофировал гераклитово становление и в силу этого предрассудка, где
можно, попросту отбрасывал тексты того же философа об устойчивом тождестве.
3) В этом тексте Секст приводит из Гераклита пример на указанное
тождество: Гераклит говорил, что (I211) мед и сладок и горек, раз здоровые
считают его сладким, а больные желтухой - горьким. Но вот в том же сочинении
Секст говорит то же самое и в другом месте (II 63): из того, что разные
воспринимают мед по-разному, Демокрит делал вывод, что он сам по себе не
сладок и не горек, а Гераклит - что мед есть "и то и другое" (amphotera).
4) Наконец, в Adv. math. IХ 337 Секст Эмпирик опять ссылается на
Гераклита, "учившего, что "часть в отношении целого и иное и то же самое", и
так как субстанция есть и целое и часть, целая она в смысле космоса и часть
она в смысле природы [отдельного организма], вот этого живого существа". Как
бы ни относиться к этому сообщению Секста (конечно, он не воспроизводит
Гераклита буквально, он для Гераклита слишком отвлечен), несомненно, что
мысль его вполне соответствует общей установке Гераклита - фиксировать
совпадение и гармонию, синтез становления и ставшего, а не просто голое
становление.
Конечно, в какой-то форме учение о становлении, текучести и всеобщей
изменчивости вещей у Гераклита есть. Но совершенно ясно, что идея эта у него
- вполне подчиненная, третьестепенная, что она дана гораздо слабее, чем идея
постоянства и закономерной общности, и что она не представляет здесь ничего
специфичного.
Наконец, в-пятых, о становлении учит решительно вся досократика.
Анаксимандр (фрг. 9.11.17) и Анаксимен (фрг. 5.6.7.10) учили о "вечном
движении"; Филолай учил (В21): "[Мир] пребывает бессмертным и непреодолимым
в течение бесконечной вечности... Также начало движения и изменения мир,
будучи единым, сопряженным, пронизываемым насквозь дыханием природы и
совершающим круговое вращение, имеет с самого начала"; у Диогена
Аполлонийского (А6) тоже "все движется", у атомистов космос образуется из
"вихря атомов", который никогда не уничтожается, но ведет все к новым и
новым мирам. Никогда не прекращается космогонический процесс у Эмпедокла (76
из А1): "И это постоянное изменение, говорит он, никогда не прекращается"
(В17,8 Якуб.). "И этот беспрерывный переход [стихий из одного состояния в
другое] никогда не прекращается"; вращение эфира у Эмпедокла (А49) тоже
"никогда не прекращается"; вполне гераклитовская картина становления и в В26
Эмпедокла: "Поскольку единое неизменно рождается из многого, а из
прорастания единого снова выделяется постольку они [стихии] возникают, и век
у них нестойкий. Но поскольку беспрерывный переход из одного состояния в
другое никогда не прекращается, постольку они существуют всегда в неизменном
круге"73 (полностью этот фрагмент приведен ниже в главе об Эмпедокле). Даже
у элеатов чувственный мир находится в вечном движении, хотя последнее они и
считали неистинным.
б)
Многие считали специфичным для Гераклита учение о Логосе. Во-первых,
филологическая сторона дела в этом вопросе, как мы отмечали, далеко не
бесспорна. Во-вторых же, и это главное, опять-таки редко у кого из
досократиков нет этого или подобного учения. Почему-то именно Гераклиту
повезло на Логос; и этот гипноз владеет сотнями ученых, проявляющих в других
случаях самый невероятный критицизм к очевиднейшим вещам. Буквально о Логосе
учат, например, атомисты: по Левкиппу (В2), "ни одна вещь не возникает зря
(matCn), но все - из определенной причины (ec logoy) и по необходимости"
(ср. у Гераклита А8: "Судьба же есть Логос"). Псевдо-Эпихарм (В57): "У
человека есть свой рассудок (logismos), существует также и божественный
разум (logos). Человеческий же разум (logos) произошел от божественного...
Божественный же разум сопутствует всем искусствам, ибо только он научает
людей делать все то, что должно быть [им] полезным". Логос как критерий
выступает у Парменида (А1, ср. А25), Мелиса (А5.8), Филолая (А29). Если же
принять во внимание, что Логос есть мировой и божественный разум, noys, то
тогда аналогий для Гераклита будет еще больше. Логос - общее учение всех
досократиков74.
в)
Может быть, для Гераклита специфично учение об огне или о божественности
огня? Не говоря о том, что многие досократики интерпретируют как огонь те
или иные божества (Ферекид А9 и Эмпедокл А1 - Зевса; Филолай (А14) - Ареса;
орфики (В21) - Гелиоса; Псевдо-Феаген 2 - Алоллона, Гелиоса и Гефеста;
пифагорейцы, как, например, Филолай А16, - Гестию), - у многих мы находим
учение как о божественности и могуществе огня (у Гиппаса А8, Гиппократа С1,
Эмпедокла А21, Архелая А1, Филолая А16), так и об его первоначальности.
Причем о круговороте стихий из огня и в огонь отчетливо читаем у Анаксагора
(А45) и Феагена (2): и, конечно, о том же учил Эмпедокл, у которого Любовь -
начало и конец космогонического периода - есть не что иное как огонь, ибо у
него тоже (А31) "все возникло из огня и в огонь разрешится".
Наконец, у нас нет полной уверенности в том, что Гераклит признавал
первоначалом только огонь75. Секст Эмпирик (Adv. math. IХ 360) говорит, что
"началом и элементом всего" является "у Гераклита, по некоторым, "воздух".
То же повторяет он и в Х233 со ссылкой на Энесидема. Непосредственно же
перед этим Секст Эмпирик пространно критикует якобы учение Гераклита о
времени как первоначале, причем Гераклит это время понимает будто бы как
"тело". Ни одного из этих свидетельств Секста Эмпирика Дильс не приводит в
своих фрагментах. Но даже Дильс приводит слова Аристотеля о том, что (А15)
Гераклит считает началом душу, понимая под ней "испарение", из которого
образуются остальные [вещи]" (ср. В 12).
г)
Но, может быть, наконец, специфично для Гераклита его знаменитое учение о
противоположностях, об единстве и борьбе противоположностей? По этому поводу
необходимо заметить следующее.
У Гераклита мы не находим учения о противоположностях. Мы находим у него
интуитивную картину того, как борются и совпадают разные
конкретно-чувственные и конкретно-жизненные вещи, друг другу
противоположные. Гераклит, по-видимому, очень любит фиксировать эту сторону
жизни и бытия. Но необходимо твердо помнить, что у Гераклита нет никакого
намека на самую категорию противоположности и на самую категорию совпадения
противоположностей. Бесполезно и спрашивать у Гераклита, что именно он
считает противоположностью, как именно и почему именно происходят эти
совпадения? Тут просто объявлено: жизнь и смерть - одно и то же, бдение и
сон - одно и то же, юность и старость - одно и то же. Правда, Гераклит
определенно говорит, что это совпадение происходит в результате изменения
одного в другое (В88). Однако, он совершенно ничего не говорит, почему
изменение приводит к совпадениям, что делается с изменившимся и откуда идет
само это изменение. Другими словами, учение о единстве и борьбе
противоположностей Гераклита не есть учение в научно-философском смысле
этого слова. Это та самая нерасчлененная, интуитивная
мифолого-философско-научно-поэтическая символика, в которой слито воедино
все идеальное и чувственное, все демоническое и физическое, все отвлеченное
и материальное. Это не учение, а символ, т.е. полузнание, полуосязание.
У Гераклита, несомненно, имеется интуитивная картина мира и жизни как
единства противоположностей и притом единства не в виде иррациональной
нерасчлененности, а в виде вполне рационального противопоставления того, что
тут же трактуется у него и как нечто нерасчлененное, единое. К.Рамну в
указанной выше работе, правильно исходя из единства противоположностей,
свойственного всякому архаическому мышлению, указывает (стр. 367 - 369)
несколько типичных для Гераклита совпадений в противоположных моментах.
Первый тип, формулируя противоположность, тут же определяет их как "единое",
"то же самое" или "общее". Второй тип заранее фиксирует какой-нибудь предмет
и указывает наличие в нем противоположных элементов. Третий тип просто
противополагает одно другому. Четвертый - ставит противоположность на место
другой и пятый - пользуется для этого глаголами. Никакой из этих типов
единства противоположностей ничего алогического в себе не содержит или
содержит его в себе в тех же размерах, что и логическое. Тем более
невозможно найти у Гераклита какой-нибудь теории этого алогического.
Г.Френкель76 идет гораздо дальше, чем К.Рамну. Ему принадлежит интересное
исследование о форме гераклитовского мышления. Исследователь говорит не
просто о постоянном применении метода противоположностей у Гераклита, но и
об известного рода пропорциональном соотношении этих противоположностей.
Таковы сопоставления: бог относится к взрослому человеку, как этот последний
к ребенку (В79); отношение непонимающего к глухому равняется отсутствию
присутствующего (В34); глаза - плохие свидетели, и уши - плохие свидетели,
когда душа - варварская (В107). Таким образом, пропорциональность
сопоставлений есть характерная черта мышления Гераклита, чем еще больше
подчеркивается раздельность сопоставляемых и, в частности, противополагаемых
у него элементов. Френкель находит возможным утверждать, что вовсе не Платон
и не Филолай впервые выдвинули учение о космическом значении геометрической
прогрессии, а именно Гераклит, хотя последнему совершенно чужда всякая
обнаженная схематичность мысли, а эту схематичность можно находить у него
только при помощи весьма тщательного филологического и философского анализа.
К вышеизложенному следует добавить, что учение о совпадении
противоположностей развивали почти все досократики, и наличие его у
Гераклита ничем не выделяет его на фоне общей досократовской философии.
Гераклит - это досократовская философия и эстетика вообще, и очень трудно
сказать, чем он отличается от нее специфически. Это - общее досократовское
эстетико-философское мировоззрение, выраженное в максимально яркой форме.
Твердый источник гласит об Анаксимандре (А 9): "По его учению,
возникновение вещей происходит не от качественного изменения стихии
(элемента), но вследствие того, что выделяются противоположности по причине
вечного движения". "Противоположности же суть теплое и холодное, сухое и
влажное и проч.". Аристотель (в том же фрагменте) прямо говорит, что все,
кто учил об едином, должны были учить о появлении из него
противоположностей; и среди них он упоминает Анаксимандра, Анаксагора,
Эмпедокла. "Из единого выделяются заключающиеся в нем противоположности: так
говорит Анаксимандр" (А 16). У Эмпедокла (А 28), стихии, в которых состоит
мир, "всегда должны совершать движение попеременно в противоположном
направлении, то соединяясь Любовью, то разделяясь Враждой", так что каждая
вещь, в сущности, есть то, что Гераклит назвал лирой; это лира, где каждый
раз по-разному Любовь и Вражда натягивают струны бытия. По Эмпедоклу,
существует четыре элемента, но в природе они так совпали один с другим, что
ни одного из них нельзя взять в руки отдельно от другого (А 34). Таким
образом весь Эмпедокл есть сплошное учение о совпадении противоположностей
под влиянием взаимопронизывающихся космических принципов Любви и Вражды,
см., например, В 17 ст. 35, или А 41: "Во время господства Любви все
становится единым и образует бескачественный шар, в котором более не
сохраняется своеобразия ни огня, ни какого-либо из прочих [элементов], так
как каждый из элементов теряет здесь свой собственный вид". То же самое
можно сказать и о пифагорейском учении о совпадении беспредельного и
предельного в числе у Филолая (В 2) и об элеатском учении о совпадении бытия
и мышления у Парменида (В 8 ст. 35) или единого и всего у элеатов вообще (31
А 29), единого и сущего у Парменида, Зенона и Мелисса (28 А 28, 29 А 15, 21;
82 В 1), единства и множества у Зенона (А 13): "Единое и многое - одно и то
же". См. также Диогена Аполлонийского В 2: "Все существующее есть изменение
одного и того же и [таким образом] тождественно". У Мусея читаем А 4: "Из
единого все, и в то же самое оно и разрешится". Даже принципиальные
сторонники множественности атомисты не избегли учения о совпадении множества
в единстве (30 А 5): "Демокрит говорит, что и вода, и воздух, и каждая из
многих [вещей], будучи одним и тем же, различается [только] фигурой".
2. Аристократизм и демократизм
а)
Если поставить задачу найти у Гераклита нечто сугубо специфическое, то
это следовало бы искать не в его учениях, а в его лирическом, или, вернее,
трагическом пафосе, - конечно, тоже нечуждом всей досократике, но зато,
действительно, выраженном у него сильнее и ярче всего. Гераклитовские тексты
- это грозная и величественная повесть о всеобщей и всесильной войне, когда
(В53) война оказывается отцом всего и царем всего;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102