— А зарабатывают миллионы!— Говорят, мистер Игнэс загребает каждый день по миллиону.— Теплоходам пришел конец!— Я не дал бы свой старый автомобиль за пачку судоходных акций.— Туннель! Туннель! Мистер Кандербль скоро достроит его. Уже поговаривают о прокладке трубы вдоль западного берега, чтобы соединить Аляску с Сан-Франциско.— Я с удовольствием вложил бы свои свободные деньги в это дело.— Покупайте железнодорожные!— Интересно, как будут котироваться с утра судоходные?Люди напирали. Всем хотелось первыми ворваться в здание биржи, чтобы узнать котировку и скорее совершить сделки.— Идите к дьяволу! Не пробуйте пробраться раньше меня! — кричал дядя Бен. — Вы хотите заработать на моих потерях! Дайте сначала мне продать свои акции!— Не толкайтесь, старина. Если у вас судоходные, то вы зря торопитесь. Подождите еще два дня, и вам уже не надо будет приносить свои акции: за ними на вашу квартиру придут мусорщики.— Идите к дьяволу! Тише, не толкайтесь! Сейчас откроют.Если бы двери не открыли через несколько минут, их, несомненно, выломали бы. Спотыкаясь, падая, люди бросились по широким ступеням. В одно мгновение толпа заполнила главный зал, стараясь пробиться к барьеру, чтобы завладеть маклером, производящим сделки. На огромной матовой доске зажглись названия основных акций. Все ахнули: акции подводного туннеля подскочили небывало высоко. Можно было подумать, что завтра уже начнется движение по туннелю. Но нет, работа по завершению гигантского строительства будет длиться еще несколько лет. В чем же дело? Чем объяснить этот небывалый ажиотаж? Почему обесцениваются реальные ценности и вздуваются еще не существующие?— Туннельные! Туннельные! Дайте мне туннельные!— Нет предложений, сэр. Нет в продаже.— Акции Туннельного концерна! Купите мне по любой цене!— Нет в продаже. Нет предложений, сэр.На светящейся ленте под потолком бежали надписи биржевого телеграфа.— Смотрите! Туннельные! Туннельные! Кто-то продал. Но по какой небывалой цене! Смотрите! Акции подскочили против вчерашнего еще на пятнадцать пунктов.Дядя Бен, перегнувшись через барьер, тормошил уже вспотевшего маклера, которого рвали со всех сторон:— Парень, парень! Вы должны поскорее продать мои судоходные. Парень, я вас очень прошу, в них все мои сбережения!— Да, сэр, при первой возможности. Но никто их не покупает. Простите, сэр, вы просите туннельных акций? Нет, сэр, нет в продаже. Какую вы предлагаете цену?— Смотрите, смотрите! Опять совершена сделка на туннельные. Они подскочили еще на пять пунктов!— Боже мой, маклер! Продайте мои судоходные!— Только за бесценок, сэр. Мне стыдно предложить вам цену, которую согласен дать один из моих клиентов.Узнав сумму, дядя Бен разразился проклятиями. Он беспомощно оглянулся вокруг. Люди бегали взад и вперед как сумасшедшие. Они то смотрели на зажигающиеся цифры, то бросались к телефонам, за пользование которыми платили невероятные суммы, то осаждали биржевых маклеров. Деньги на покупку акций занимались под огромные проценты в расчете, что еще сегодня акции снова будут проданы, а прибыль, несмотря на эти проценты, чистая, огромная прибыль, звенящим золотом остается в кармане.— Десять стальных акций! Мистер брокер, устройте мне эту сделку немедленно!— Да, сэр, я уже оформляю.— Кто просил туннельные акции? Есть предложение… Что? Цена слишком велика? Тогда, простите, у меня есть другой клиент.— Смотрите, опять кто-то купил туннельные, но еще более высокой цене.— Ну, как дела, дядя Бен? Все раздумываете, расстаться ли вам с судоходными акциями?— Послушайте, — говорил недоумевающий дядя Бен, — как же так? Корабли, настоящие корабли плавают по Атлантическому океану, перевозят грузы и пассажиров. Они будут перевозить их еще несколько лет до окончания строительства туннеля и, несомненно, будут плавать и после окончания. Я как владелец нескольких акций являюсь хозяином какой-то части теплохода, мне хотят заплатить за мои акции гроши. Куда же делись мои деньги? Куда? Я не понимаю.— Бросьте, дядя Бен! К тому времени, когда вы поймете, за ваши акции не дадут ни цента.— Но куда же девались мои деньги? Я их заработал за станком.— Хе, старина! Они переходят в карманы того, кто купил вчера туннельные дешевле, а сегодня продал дороже. Это куда лучше, чем работать у станка.Рядом кричали:— Туннельные, стальные! Они опять поднялись! Кто-то играет на повышение и скупает акции на огромную сумму.— Дайте мне туннельных, мистер брокер!Дядя Бен все еще стоял и думал. Как может уступить он свое право владеть хотя бы несколькими винтиками атлантических гигантов за бесценок! Ведь он когда-то отдал за это право собственности свои сорокалетние сбережения.Наконец он собрался с духом и опять обратился к маклеру:— Сэр, очень прошу вас…— Что? Судоходные? — отмахнулся маклер. — Едва ли кто купит…— Смотрите, смотрите! Огромная сделка!Биржевой телеграф отметил новое понижение курса судоходных акций.Дядю Бена толкали, ругали, отпускали по его поводу самые нелестные замечания, а он стоял посредине зала и держал в руках ничтожную сумму, которую получил взамен своих сорокалетних сбережений.Ограбили! Это было ясно для него. Но кто ограбил и как, этого он понять не мог.Вспотевшие люди с блуждающими глазами, куда-то спешившие, хрипло переругивавшиеся с брокерами, сновали мимо него, неизменно задевая его огромную тушу.Кто же ограбил? Куда делись его деньги? Что смотрит правительство? Как может существовать легально такой несомненный грабеж? Ведь у него были деньги, а теперь нет. В то же время он ничего не сделал плохого. Корабли же, владельцем которых он гордо себя считал, продолжают плавать. В чем же дело?У дяди Бена в руке тоненькая пачка долларов. У низенького соседа с усиками топорщатся карманы. Он только что продал акции железнодорожной компании Бильта. Теперь он покупает туннельные. Каким же образом деньги Бена перешли в карман этого пронырливого биржевика? Ведь он не запускал своих рук в кошелек старого мистера Смита! Где же полиция? Где?..Бен вышел на улицу и понуро побрел по мокрому тротуару.Биржевой телетайп, хотя и запаздывал на двадцать три минуты, все же разносил по всему миру известия о небывалой пляске акций.Мистер Медж, прислушиваясь к ровному постукиванию телетайпа, следил за появляющимися строчками.Еще три пункта… еще два… Прекрасно! Они летят вниз, как нераскрывшийся парашют.Мистер Медж никого не принимал в этот день, но тем не менее, видимо, был очень занят. Пиджак висел на плечиках позади кресла, жилетка его была расстегнута, а пополневший, ставший более рыхлым мистер Медж непрестанно вскакивал и бегал в волнении по кабинету. То и дело он срывал телефонную трубку и отдавал какие-то распоряжения, называя акции и стоимость. Потом надевал на голову наушники и слушал на короткой волне передачу своего специального агента, посланного с передающей установкой в зал биржи.Ах, как запаздывает биржевой телетайп. На разнице показаний в двадцать три минуты можно потерять или составить миллионное состояние.Кто-то постучал в дверь. Мистер Медж поспешно спрятал наушники, прикрыл бумагами телетайп и, недовольный, тяжеловатой походкой подошел к двери.— В чем дело? Хэлло! Я же просил никого…Дверь открылась. Мистер Медж посторонился.— Хэллоу, дэди! — воскликнула Амелия, подставляя щечку для поцелуя.Мистер Медж подошел к столу, а его дочь стала бегать по кабинету, как разъяренная пантера. Сквозь стиснутые зубы она выбрасывала короткие, отрывистые фразы:— Да, дэди, я здесь… Самолетом. Как я его ненавижу! Я разорвала бы ее собственными руками! Я делала все, чтобы привлечь его к себе, а она… она… Я старалась быть заметной, дэди! — уже плачущим голосом продолжала Амелия. — Я делала все в течение всей моей жизни, чтобы быть заметной… Я ненавижу все эти приемы… Хочу, чтобы он просто любил меня! Я пробовала быть всякой… Дэди, я несчастна!Амелия упала в кресло и зарыдала. Плечи ее вздрагивали. Чтобы глаза не покраснели, она не вытирала слез, катившихся по ее нарумяненным щекам.Мистер Медж подошел к дочери и, гладя ее волосы, спросил:— Бэби, в чем дело? Что-нибудь с Гербертом?Амелия вскочила, отбросив руку отца:— Я его ненавижу! Я его всегда ненавидела… Какая-то русская женщина занимает его значительно больше, чем я. А она совсем ничего собою не представляет. Грубая, неизящная, глаза выцветшие, фи! Я бы не взглянула. А Герберта я ненавижу! О, как я хотела бы ему отомстить! Чтобы он страдал, мучился. Я готова уничтожить то, к чему он так привязан… Пусть ему станет больно! Пусть!Мистер Медж улыбнулся:— О, бэби, я очень рад… Мне хотелось предупредить вас о некоторых действиях… действиях… — мистер Медж замялся, — которые я предпринял.Мистер Медж наклонился к дочери и стал ей что-то рассказывать.Амелия вскочила и большими, испуганными глазами, которые сразу высохли, смотрела на возбужденного мистера Меджа, размахивавшего пухлыми руками.Биржевой телетайп продолжал сообщать о прыгающем курсе акций. Туннельные продолжали неизменно подниматься, судоходные катились в пропасть.Мистер Ричард Элуэлл нервно расхаживал между столом и зеркалом, наблюдая за лентой телетайпа. Несомненно, он разорялся. Акции Атлантической компании тащили за собой и акции его заводов.Что делать? Что делать?.. Неделю назад он вынужден был закрыть четыре завода. Два еще работали, но сегодняшние биржевые операции — они окончательно разоряют Элуэлла. В следующую субботу ему уже нечем будет выплатить рабочим их заработок. Что делать? Заказов нет. Старые аннулированы из-за неустойчивой деловой обстановки.Проклятый туннель!Арктический мост победил его на политическом поприще и теперь уничтожает на деловом. Кто этот авантюрист Медж, которому улыбнулось счастье на выборах, который теперь, играя из-за угла, сбрасывает вниз судоходные и его, элуэлловские, акции? О, мистер Элуэлл прекрасно понимает, что все это только ловкая игра Меджа! Он искусственно раздувает успехи строительства. Вероятно, туннелю нужно привлечь новые капиталы. И вот серия статей в газетах — и тысячи дураков и любителей легкой наживы спешат отдать свои деньги мистеру Меджу для его туннеля взамен выпущенных Меджем бумажек, которые тот назвал акциями. А завтра эти бумажки будут перепродаваться, и кое-кто наживет на этом огромные деньги. Судоходные же и судостроительные акции ничего теперь не стоят, и он, Ричард Элуэлл, инженер, политик и предприниматель, разорен.Тщетно искал Ричард Элуэлл выхода. Ему нужна была финансовая поддержка. Но кто, кто мог оказать ее? Джон Рипплайн? Но он и сам потерял добрую половину своих миллионов.Вошел слуга, которому мистер Элуэлл уже третий месяц не платил жалованья.— Сэр, мистер Кент просит принять его.Мистер Элуэлл оживился. Кент? Его бывший импресарио, работавший когда-то у него на жалованье в пятьсот долларов в неделю…Мистер Кент вошел, как всегда, развязной походкой, жизнерадостный и энергичный. По его лицу нельзя было определить ни его возраста, ни настроения. Это было добродушное и довольное лицо делового американца.— Хэлло, мистер Элуэлл!— Хэлло, мистер Кент!Кент бесцеремонно уселся на край стола и протянул руку к коробке с сигарами. Откусив кончик и выплюнув его на ковер, он начал:— У меня к вам дело, мистер Элуэлл. Не правда ли, ведь вы не являетесь владельцем своих заводов?Мистер Элуэлл покраснел.— Откуда вам это известно, сэр? — выпрямился он, гордо откинув назад голову.— Деб, сэр. Мне сообщил об этом новый владелец вашего бывшего завода.Мистер Элуэлл опустился в кресло:— Кто же? Кто?— Это лицо, сэр, кроме вашего завода, приобрело также и огромное большинство акций Атлантической судоходной компании.— Джон Рипплайн? — воскликнул Ричард Элуэлл.— О нет, сэр, — усмехнулся Кент. — Мистер Рипплайн не в лучшем положении, чем вы, сэр.Элуэлл овладел собой и, приняв обычный солидно-респектабельный вид, сухо спросил:— Чем же я обязан вашему посещению?— У меня к вам дело, сэр, как к инженеру с именем. Надо будет возглавить в газетах кампанию о нецелесообразности эксплуатации заканчиваемого туннеля. Нужно будет выдвинуть новый проект трансконтинентального дешевого грузового сообщения по воздуху через Полярный бассейн. Вы предложите от своего имени воздушную трассу с Алеутских островов через Полярный бассейн в Европу — экономичную грузовую трассу. По всей этой трассе должны быть организованы промежуточные, перевалочные, заправочные ледовые аэродромы, оборудованные по последнему слову техники, обеспечивающие полеты в любую погоду, аэропорты на айсбергах, циркулирующих близ полюса по замкнутым кривым.Элуэлл внимательно смотрел в ничего не говорящее лицо Кента и старался понять эту новую для него идею.— Ледовые аэродромы должны быть организованы на искусственных айсбергах. Мне поручено передать вам вот эти чертежи. Из них вы поймете, каким способом будет создан айсберг под ледовым аэродромом.Мистер Кент вынул из бокового кармана свернутый лист бумаги и разложил его перед Элуэллом.Элуэлл молча слушал Кента и рассматривал чертеж. Он был хороший инженер и понял все с одного взгляда.Наконец он отодвинул от себя чертеж, посмотрел на своего бывшего импресарио и неуверенно сказал:— Да, но ведь именно сейчас все газеты наперебой анализируют выгоды туннеля, которые трудно опровергнуть. Ведь трудно отрицать, сэр, что предлагаемые вами авиалинии могут служить средством сообщения с Европой лишь в обозримом будущем, поскольку связаны с огромными тратами авиационного горючего, а недавний нефтяной кризис заставляет думать о будущем. Туннель, будем откровенны, обещает существование надежного межконтинентального транспорта почти без затраты энергии.— Сколько вам платят, сэр, за такую защиту враждебного вам сооружения? Плюньте на логику, не нам с вами заботиться о будущем, это дело новых поколений, если они еще будут на свете.— Вы так думаете?— Я просто не желаю об этом думать! И вам советую. Итак, теперь мы с вами будем доказывать обратное тому, о чем вы только что говорили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68