Ва!— Очень интересно: замечательное изобретение подсознательно рождается в мозгу больного.Андрей сидел ошеломленный и вконец сконфуженный. Теперь он готов был без конца расспрашивать Сурена о подробностях и технических деталях этого нового, оказывается, им же самим придуманного проекта, но ему было стыдно за свое поведение, столь похожее на вспышку авторского самолюбия и нетерпимости.Тем временем Сурен наделил его новым шампуром.— Как же Аня, Сурен? Аня как? Что же ты про нее ничего не рассказываешь? — заговорил наконец Андрей.— Ва! Совсем позабыл, специально для этого прилетел. Меня с запиской послали.Андрей вскочил. Воздуха, дивного горного воздуха ему не хватало! Он провел рукой по глазам. Сквозь пальцы сверкнула далекая ослепительная вершина.«Андрюша, славный мой! — прочел он в записке. — Обязательно приезжай сегодня, мне это очень важно. Только не позже трех часов дня. Тогда поцелую, и даже очень крепко. Жду. Твоя Аня».— А сколько сейчас времени? — закричал Андрей, поворачивая к Сурену сияющее лицо.— По-московски? — неторопливо поинтересовался Сурен.— Ну конечно же.— А я думал — по Гринвичу. Не смотри так страшно! Успеем, я все рассчитал. Садись, дорогой, доедай шашлык, а то в дороге кушать захочешь. Из Баку пассажирский вылетает в одиннадцать часов, а сейчас только девять утра. О козах не волнуйся — я из деревни чабана послал.Андрей продолжал стоять. Ветер трепал широкие поля его мягкой шляпы. Внизу под ногами расстилалась небольшая полянка с белыми пятнышками успокоившихся коз и серым силуэтом вертолета.Послышалось жужжание. Вертолет стал тихо подниматься с полянки и скоро повис почти над самой головой Андрея. Сверху спустили лестницу.— Шашлык был замечательный! Никогда в жизни не ел ничего подобного, — заявил профессор, вытирая губы и бороду платком.— Скорее, скорее! — торопил Андрей.Жужжание усилилось. Козы подняли головы и умными красивыми глазами провожали странного орла, поднимающегося вертикально в небо.Скоро маленькая точка исчезла в прозрачной синеве. Глава шестая. ИСПЫТАНИЕ Леса и перелески, дачные домики, поле с уборочной машиной, платформы с промелькнувшими людьми, шоссе с бегущими грузовиками, самолет в воздухе, ребята, скатывающиеся с пригорка, тоненькая девушка с косами, приветно машущая рукой…И уже скрылась легкая фигурка. Бегут назад кудрявые рощицы по обеим сторонам полотна, и вдаль уходят прямые, как лучи, рельсы, загибаются за самый горизонт, повторяя выпуклость земли.Идеальная прямая! Когда-то царь-самодур с тупым упрямством провел эту линию. Так и должны были строить дорогу из Петербурга в Москву. Так и строили ее напрямик через холмы и болота, строили… на человеческих костях.И как память прошлого лежит и сейчас прямолинейное полотно, ведет в Москву среди полей и рощ, садов и перелесков.На одну из дачных станций этой дороги прибыл необыкновенный поезд. Он был похож на гигантскую трубу, поставленную на колеса. Прибытие этого поезда вызвало переполох в дачном поселке. На платформе собралась толпа: мужчины в спецовках или летних пиджаках, девушки в открытых сарафанах или легких брюках, руководительница детского сада — молоденькая, строгая, с сияющими и любопытными глазами и целым выводком построенных в пары, умирающих от восторга ребятишек, старушка в теплой кофте, два древних старика, оба лысые, бородатые, один в очках, наконец, мальчишки, всюду во все времена одинаковые мальчишки в неподпоясанных рубашках, в коротких уже им штанах… Они оседлали забор, забирались на ветви тополя и кричали оттуда:— А окна-то где?— И дверей не видать. Вот чудно!— Это цистерна, бензин перевозить.— Врешь, это пушка…— «Пушка, пушка»! Много ты понимаешь! А как целиться?— А это осадная. На цель рельсы прокладывают. Честное слово, так. Мне Егорка говорил.— Ребята, ребята! Смотри, идут.— На четырех турбобилях приехали. Видите?— Смотрите, какой дяденька! Не дяденька, а целых полтора дяденьки!— Он тебе на дереве уши надерет, только руку протянет.— А я знаю, кто это. Это Седых, большой начальник!— Много ты знаешь! Пушка, тоже сказал… А как она заряжается?— А вон видишь — сзади такое кольцо с дырками. Наверное, оно отвертывается.— Ничего вы не знаете. Не дырки, а дюзы. Это снаряд ракетный, на Марс лететь.— На Марс?— Ой, на Марс! Вот хорошо бы залезть да спрятаться!— Найдут, наверняка найдут. У них приборы чующие, по запаху определяют, кто есть.— У-у! Тогда тебя сразу почуют!— Откуда ты знаешь, что это ракетный снаряд?— А вон, видишь, с полуторным дяденькой женщина идет?— Ну, вижу.— Это его дочь. Она в Ракетном институте училась. Мы в прошлом году с ними на Истре рядом жили… дача там у них.— И они отсюда прямо на Марс полетят? Космические корабли не такие. Не ври!..— Вот увидишь! Снаряд по рельсам разбежится, разбежится, а потом как ахнет — и сразу в воздух! Ну а потом прямым ходом на Луну. И обратно!.. Или на Марс.— Тоже скажешь, обратно. Обратно только одна кабина возвращается, на парашюте.— Это в многоступенчатых ракетах. А здесь совсем другой принцип.— Сам ты принцип!..Группа приехавших подошла к трубообразному поезду. Мальчишки притихли.Здесь действительно была Аня Седых. Одетая в голубой комбинезон с белыми отворотами, она выглядела совсем юной. Только темные круги под глазами делали ее усталой и более взрослой.Да, так все получилось! Андрюшу мог спасти только полный покой. «Никаких ассоциаций!» — сказали профессора. Ничто не должно было напоминать о пережитом, даже… жена. Аня рвалась к Андрюше, но ее убедили… И у нее тогда ничего не осталось, кроме проекта.Этот дипломный проект имел шумный успех. Степан Григорьевич Корнев — какой это все-таки умный и влиятельный человек! — сумел не только заставить Аню делать не ученический, а реальный проект, но и привлек к нему внимание технической общественности. И это он включил строительство ракетного вагона по Аниным чертежам в число первоочередных экспериментальных работ для Арктического моста. Степан Григорьевич остался вместо Андрея, и с ним посчитались. Аня должна быть ему очень, очень благодарна!..Но что будет с Андрюшей? Сначала Аня носилась с ребяческой мыслью сделать ему сюрприз. Конечно, она, не выдержав, во всем бы ему давно призналась, но тут случился этот шторм в Черном море. Андрюша был в таком тяжелом состоянии. С ним ни о чем нельзя было говорить. И даже подготовить на расстоянии было невозможно. Профессора запрещали. Может быть, это и к лучшему, что он приедет сразу на испытание. Ах, если бы приехал прежний Андрюша, каким он был в Светлорецке! Он бы все понял, принял бы и Аню и ее изобретение… И никаких стрессов!— Что ж, Анна Ивановна… — сказал, словно читая ее мысли, шагавший с ней рядом Степан Григорьевич. — Я бы хотел, чтобы Андрей так же оценил ваш труд… и вас… как ценю я, ибо отношение человека определяется оценкой не своего собственного, а чужого «я»…— Да-да, — рассеянно отозвалась Аня. — Конечно…— К сожалению, для нас с вами не секрет, что Андрей… Да что там говорить! Жизнь полна несообразностей, ибо люди всегда выбирают не тех, кто особенно хорошо к ним относится, а чаще тех, кто… даже не хочет замечать…— Вы думаете, что Андрюша меня не заметит? — улыбнулась Аня.— Не надо меня понимать в буквальном смысле.— А как вас понимать? — чуть склонила набок голову Аня.Степан Григорьевич промолчал и пошел по перрону.— Пардон! Могу я поговорить с конструктором ракетного вагона Анной Ивановной Седых?Аня оглянулась и увидела стоящего в почтительной позе немолодого полного человека с прилизанной реденькой прической. Его подбородок тонул в налитой шее.— Да, да, конечно! Я и есть Анна Седых. Что вас интересует?— Видите ли, я из министерства, но сейчас внештатный корреспондент технической газеты Милевский, хотел бы услышать несколько слов о вашем вагоне. Не стесняйтесь в терминологии.— Очень приятно. Ну что же мне вам сказать? Пожалуй, обо всех цифрах мы поговорим после испытания, если вы здесь будете.— О, несомненно!— А сейчас скажу, что мечтаю применить реактивное движение в поездах черноморского плавающего туннеля и Арктического моста.— Ах, Арктический мост, Арктический мост! — многозначительно вздохнул корреспондент. — Если бы вы знали, что у меня с ним связано! Я помню его еще с юности, со студенческих лет. Я готов был всего себя отдать этой дерзкой мечте. Как жаль, что здесь нет Андрюшки Корнева!— Андрюшки?— Да-да! Мы с ним встречались… в Светлорецке.Аня нахмурилась, силясь что-то вспомнить. На кого же похож этот толстяк?— Конечно, он теперь такой великий человек!.. Я могу только взять у него интервью, но, к сожалению, он сейчас далеко.Корреспондент вынул блокнот и стал писать в нем причудливым заграничным фломастером.— Ошиблись! Андрей Григорьевич Корнев здесь.— Как здесь? — опешил корреспондент, пряча блокнот в карман.— То есть он сейчас будет здесь, приедет. Вы можете с ним поболтать. Узнаете друг друга. Как вы сказали? За его идею вы готовы были отдать всего себя?— Разумеется!.. Пардон, я поспешу… Вы сказали, он подъедет? Я побегу к шоссе. Мерси!Аня посмотрела ему вслед и усмехнулась.Мальчишки на заборе видели, как сел толстый дядя в свою машину и поспешно помчался по направлению к Москве.— А этот куда покатил?— Дурак, с донесением!И сразу же мальчишки на дереве заволновались. Они кричали своим друзьям на заборе, словно им с дерева было лучше видно:— Садятся! Садятся! Все внутрь залезают!— Смотрите, смотрите! А тетечка в комбинезоне осталась…— Ну она-то обязательно полетит!— Почему ты думаешь?— Дурак, сам сказал, что она в комбинезоне. Управлять снарядом будет. А потом, она сама конструктор. Мне Егорка говорил.— А почему все вошли, а она осталась?— На часы смотрит…— Еще одна машина на шоссе! — истошно закричали с верхней ветки.— Двое! Еще двое! Это наверняка самые главные!— Потому и тетечка к ним бежит! Ух ты! Как прыгнула! Постой… он ее на руки взял. Вот так штука! Несет! Тю-у!Ребята все разом принялись кричать и хлопать в ладоши.Андрей, не обращая ни на кого внимания, нес Аню к вагону.— Что ты делаешь, сумасшедший? Пусти, кругом люди.— А что мне целый свет! Наконец-то ты со мной!— Даже у тебя на руках…— Почему ты меня не встречала? Почему не прилетела вместе с Суреном? Почему мне нужно было сюда приехать?— Сто тысяч почему, моя милый Почемучка! Папа здоров и тоже здесь. А вон идет Степан Григорьевич.— А что это за штуковина на колесах? Почему ты в комбинезоне?— Андрюша, прости, милый… давай сядем сюда, на лавочку… Но вот… здесь дачники ждут поезда… и мы тоже сейчас поедем…— Поедем?— Ты знаешь, я волнуюсь… я не знаю, как тебе сказать. Мне казалось, что все будет просто… — Аня смотрела на Андрея, и он ей казался каким-то другим, немножко чужим, к тому же он нахмурился. — Знаешь, Степан Григорьевич часто бывал у меня, принимал во мне участие.— Очень мило с его стороны.— Ты поблагодари его.Подошел Степан. Андрей встал. Они молча обнялись.— Спасибо тебе за все. За Арктический мост, что отстоял, за Аню вот тоже…— Ты уже знаешь? — спросил Степан Григорьевич.— Нет еще, — быстро сказала Аня.— Товарищи, дальше ждать нельзя. Иван Семенович торопит, ибо перегон нам отвели на строго определенное время. Да вон он и сам сюда идет.— Ничего не понимаю! Что это? Аня на практике, что ли? Новый дачный поезд? А зачем вы все здесь?— Здорово, Андрюха! — еще издали крикнул старый гигант. — Дай я тебя… словом, поломаю тебе шпангоуты. Э-эх! Ну, крепок! Теперь тебя не сломишь — какой вышел молодец! Мужицкая кость, говорю! — Иван Семенович сжал Андрея в медвежьих объятиях, отпустил со смехом, взял за плечи и повел к вагону. — Анка-то у меня как отличилась! Не у всякого инженерика по дипломному проекту вагон построят.— Ах, вот как! Я поздравляю тебя, Аня!— Ну вот… Я знала… Вот видишь, оказывается, совсем тебя не знала… Спасибо, Андрюша, — смущенно лепетала Аня.— Ты мне хоть объясни…— Нечего, нечего! — заторопил Седых. — Время подошло. Полезайте оба в кабину. В пути наговоритесь.— Это ты нарочно меня минута в минуту сюда доставил?.. — спросил Андрей Сурена.Тот вынул изо рта трубку и глубокомысленно выпустил клуб дыма:— Слушай, понимать надо! Лишнее время — лишние разговоры! А тут сразу хлоп — и четыреста километров в час!— Неужели такая скорость? — спросил Андрей, взбираясь на подножку.Аня улыбнулась ему из дверей кабины, маня за собой.Мальчишки тотчас отозвались:— Ну, ребята, держись, не падай с дерева! Сейчас взрыв будет, и они… прямо в космос!..— Привет Марсу! — кричали с забора.— А как же они обратно на рельсы сядут? А вдруг поезд? — беспокоился кто-то на дереве.Андрей вместе с Аней входили в кабину управления, непринужденно шутя:— Очень трогательное участие в судьбе молодого специалиста!Впереди вместо стены было сплошное круглое стекло, словно в подводной лодке капитана Немо. Перед стеклом находился пульт управления с рычагами, приборами и кнопками.— Андрюша, милый… сегодня у меня особенный день… пожелай мне удачи. Здесь ЭВМ — моя первая помощница.— От всей души!Аня положила руки на пульт. Сзади что-то взревело. Андрей отлетел назад и ударился о стенку. Еще одно движение Аниных пальцев — и Андрея прижало к стенке с еще большей силой. Аня оглянулась, виновато и в то же время торжествующе улыбнулась. Андрей, приходя в себя, заметил, что поезд мчится с огромной скоростью. Он хотел что-то сказать, но боялся, что Аня все равно не услышит — такой был грохот сзади в вагоне.«Шумное, надо сказать, пригородное сообщение…» — подумал он.И вдруг все стихло. Андрею на мгновение показалось, что он потерял слух. Но он услышал тихий Анин голос:— Ты не ушибся? Я нечаянно перевела контроллер на два деления. Водитель, оказывается, из меня неважный… Папа все сердится, что машину гоняю…Телеграфные столбы проносились мимо, как спицы бешено вращающегося колеса. Сеть проводов вздымалась и опускалась волнами и словно задыхалась.«Для дипломницы, конечно, просто необыкновенная удача! — думал Андрей. — Но все же… она могла бы меня встретить… Ну если прежде — врачи… то теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68