Ты ж попытай, какие гости будут. Мистер Игнэс… ты ж в Америке был — наверное, слышал?— Постой, какой это Игнэс? Миллионер?— Тот самый бизнесмен. И еще один хлопец с ними.То уж мой дружок будет. Сенатор Майкл Никсон, или Рыжий Майкл. Сейчас в Америке очень известная фигура. Только когда мы с ним хлопцами были, так на «Лейтенанте Седове» плавали. Коммунист к тому же.— Ах, вот как? — улыбнулся Андрей. — Хорошо, поступлю по твоему совету. Разрешение Милевского отменяю. Принять американцев разрешаю.— Вот то добре теперь. Пойду встречу гостей, а то там перед ними Милевский расшаркивается.— Вот видишь, Андрей, — назидательно сказал Степан Григорьевич, — как бы не пришлось тебе в другом уступать.— Не рассчитывай, — сказал Андрей.— Рассчитывать как раз и нужно, по инженерному. Ты решил гнать док вокруг Европы, забыв, что его винтомоторные группы должны питаться электроэнергией с суши, по кабелям, которые лягут в уже построенной части туннеля.Сурен настороженно смотрел на Андрея. Степан снисходительно усмехнулся.— Будет все по-иному, — нисколько не смущаясь, ответил Андрей. — Сурен когда-то предлагал построить атомные станции на Кольском полуострове и на Аляске. Передача электроэнергии на тысячи километров в готовом туннеле очень сложна, передвижную атомостанцию нужно построить непосредственно на доке.— На доке? — обрадовался Сурен.— Есть же атомная станция на гидромониторе! Но мы пойдем дальше. Горючим для нужд Арктического моста будет вода.— Термоядерные реакции! — воскликнул Сурен.— Температура звезд… миллионы градусов… Надо же быть серьезнее, Андрей. Ты же знаешь, какое подводное солнце работает близ Мола Северного в Проливах… Разве мы можем построить что-либо подобное в доке? — усомнился Степан Григорьевич.— Сурен! Что ты знаешь об управляемой термоядерной реакции при обычной температуре?— Очень много знаю. Такая реакция превращения водорода в гелий, управляемая реакция, осуществлена. Использовать для нее элементарные частицы — мю-мезоны, предложил в 1954 году, еще будучи членом-корреспондентом Академии наук СССР, Зельдович. После создания знаменитого подводного солнца академик Овесян как раз и использовал эту реакцию.— Сможет он создать для нас установку на доке?— Конечно, сможет! Замечательно будет! Подводный гигант берет энергию из воды, прямо как у капитана Немо.— Хорошо! Пусть новый подводный док будет называться «Наутилусом»!— Романтика еще никогда не была серьезным техническим доводом, — поморщился Степан Григорьевич.— Без романтики, без фантазии не было бы ни дифференциального исчисления, ни атомной энергии, ни идеи Арктического моста.Степан Григорьевич развел руками. Он сдавался.В кабинет, пятясь, вошел Милевский, за ним два американца и Денис.— Позвольте представить вам, мистер Игнэс, — говорил по-английски Милевский. — Братья Корневы, строители плавающего туннеля.— О, господа! Я так рад говорить на языке своего детства! Последние годы я прилежно вспоминаю его. Очень приятно познакомиться, господа! — говорил по-русски американский миллионер. — Русский язык распространен в Америке. Сейчас едва ли не треть Нью-Йорка понимает по-русски.— А я всегда очень старательно изучал английский язык, — холодно сказал Андрей.— О, я вижу, мы сговоримся на любом языке! Хочется посмотреть ваши грандиозные работы. Вы заразили американцев, у них начинается «мостовая горячка». Они хотят мост в Европу. Вы испускаете опасные бациллы, господин Корнев!— Они не опасны для жизни.— О'кэй! Они очень опасны для кармана. А для американца карман несколько дороже, чем жизнь. Я имею в виду, господа, «пароходные карманы»! — И мистер Игнэс захохотал.— Мистер Игнэс, прошу вас, отдохните с дороги, — суетился Милеаскин.— О, благодарен вам, Лев Янович! Я с удовольствием посижу с инженерами Корневыми… Однако познакомьтесь с сенатором от штата автомобилестроителей мистером Майклом Никсоном… О, я вижу, он уже нашел здесь кое-какого знакомого! Хэлло, мистер сенатор!Майкл Никсон, простой, ничем не отличавшийся от остальных находящихся в кабинете людей, улыбаясь своими веснушками, подошел к Корневу и потряс ему руку.— Мы есть, пожалуй, немного знаком, — сказал он тоже по-русски.— Ах, это он! — воскликнул Андрей, вспомнив последний день нью-йоркской выставки и человека, подтвердившего, что именно американцы спасли модель Арктического моста.— То ж и есть мой корабельный дружок, — сказал Денис, похлопав американского сенатора по плечу. — Мы с ним с того времени и не виделись.— Теперь видеть есть часто-часто… Два часа арктический поезд… туннель… Денис к Майку кофе пить.— Майк к Денису галушки есть! — расхохотался Денис.— В этом есть глубокая правда, господа, — вмешался мистер Игнэс. — Мир нуждается в единой экономической системе. Нужно вместе пить кофе, есть галушки… и торговать, джентльмены, торговать! Это главная выгода нашей жизни.— Мистер Игнэс — философ выгоды, — сказал сенатор по-английски, не сумев подобрать русские слова.Но его все поняли.Руководители стройки и иностранные гости пошли осматривать строящийся док.— Господин Игнэс сказал мудрейшие слова о выгоде, — заюлил Милевский.— О, Лев Янович, по-русски, кажется, надо сказать «лесть»… Выгода не есть мудрость, выгода есть движущая сила.— Но благодаря ей вы стали сторонником моста.— О, у нас в Америке не все есть его сторонники!— У нас тоже, — мрачно сказал Андрей. — Вот хотя бы Лев Янович. Когда-то он называл проект Арктического моста гримасой мозга.— Андрей Григорьевич! Умоляю!.. Старые счеты… Ну к чему это? Ведь теперь я же принимаю ваш проект, принимаю…Мистер Игнэс и Майкл Никсон громко расхохотались.— О, я замечаю, «закон выгоды» управляет и Лев Янычем! — сострил мистер Игнэс.Милевский побагровел, не зная, куда деваться. Миллионер покровительственно похлопал Льва Яновича по плечу:— Вы не должны очень обижаться на меня, на вашего давнего друга. Мы давно знакомы. В Москве я частый гость. Это есть мой бизнес.Группа остановилась на краю выемки. Пораженные американцы любовались грандиозным сооружением.— У вас прежде говорили: «Догнать и перегнать Америку». Начиная с первого спутника Земли, догонять приходится американцам. Такого дока нет в Америке, — натянуто улыбаясь, сказал миллионер.— Трудно вам придется, — пообещал Андрей. — Мы забраковали этот док.— Забраковали?.. Хэлло, Майк! Вы слышите, это им не нравится!— Мне уже сказал мистер Денисюк. Они собираются сделать его в шесть раз длиннее.— Мой бог! До сих пор самый высокий дом, самый длинный мост, самый лучший образ жизни были в Америке.— Как видите, советские люди во многом оставляют вас позади, — сказал Андрей.Майк отошел с Денисом.— Мы, коммунисты в Америке, так угадываем: мост сделает нас ближе, — сказал Майк.— К социалистической стране.— Не только есть. К социализму.— А господа капиталисты?— У них нет другой выход. Или война, или мост. Им нужна прибыль, а для этого надо продавать. А куда? Кому? И мистер Игнэс придумал «закон выгоды». Только я думал есть: марксизм давно установил закон капитализма.— Выходит дело, мост всем нужен.— Враги найдутся.— Беречь будем.— Вместе беречь! — И два коммуниста, советский и американский, крепко пожали друг другу руки.Это послужило как бы сигналом. Мистер Игнэс тоже стал трясти руки Андрею, Степану Григорьевичу, Милевскому, Сурену, Денису.— Мне очень приятно уезжать, повидавшись с вами, господа. Я буду частым гостем, как сказал мистер сенатор… буду ездить есть галушки к господину…— Денисюку, — услужливо подсказал Милевский.Молоденькая девушка-секретарь принесла Андрею и Милевскому телеграммы.— Из Совета Министров, от Волкова, — сказал Андрей.Степан Григорьевич заглянул брату через плечо. Прочтя бланк, оба переглянулись.— Видишь, Степан, не все, чему ты меня учил, теперь годится. Волков пишет о принципе доверия сверху донизу. Мне и тебе доверяют строить мост, а не Милевскому, мы доверяем Сурену, мастеру, рабочему… Важно построить мост, не истратив лишних денег, а не выполнять инструкции…Степан Григорьевич закусил губу.Милевский, прочтя телеграмму, сразу почувствовал себя плохо. Схватившись рукой за сердце, он потребовал медсестру и валидол.— «Принцип доверия»! — взволнованно ходил по кабинету Андрей. — Понимаете ли вы, друзья, какую это накладывает ответственность, какая бездна инициативы от каждого из нас требуется?— Слушай, Андрей! Очень понимаю. На тебя гляжу и понимаю! Плечом повернул — и все через голову пошло! Вот что значит в Горном Карабахе побывал!Автомобиль мчал американцев по шоссе. Море отступило. Кругом, напоминая его простор, тянулась степь; вдали, будто берег, виднелись холмы.— Они привыкли к размаху, — говорил Игнэс, озираясь вокруг. — Меня тревожит эта энергия русских. Вы, сенатор, хоть и коммунист, но все же американец. Боюсь, что усилия этих парней окончательно подорвут технический престиж Америки. Они строят док, мы опаздываем. Пусть инженер Кандербль покрутит мозгами… Надо зарядить этого Меджа… Надо чем-то удивить мир. Надо бороться, сэр!— Мистер Игнэс, на такую борьбу я согласен. Уверен, что американские парни неплохие и поспорят с советскими ребятами.— Надо бороться, Майк. И так, чтобы это действовало на воображение. Люди это любят. Тогда это выгодно. И надо работать, как говорится, не за страх, а за совесть.— По этому поводу они еще так говорят:Страшит хозяев близкий крах.Страх в каждом шаге, в каждом слове,Труд на чужих всегда — «за страх»,Но для себя трудись «за совесть».В этом их сила, — закончил коммунист. — Для себя строят.— О да! — согласился капиталист. Глава вторая. ЛОНГ-БИЧ — Ах, какая прелесть! Джонни, вы только посмотрите, какая прелесть!— Замечательно! Мне даже кажется, что этот пляж построен той же самой фирмой, что и бетонированная дорога, по которой мы ехали.— Джонни, вы просто ничего не понимаете! Это же просто пляж, он никем не создан.— В самом деле? Никогда не думал, что вы безбожница.— Замолчите и подъезжайте скорей к самой воде. Я хочу видеть океанский прибой.Молодые люди ехали в небольшой открытой машине. Глория встала во весь рост. Ее розовый шарф развевался, выбивающиеся из-под маленькой шапочки волосы рвались назад. Радостными глазами она смотрела на поразительно ровную белую линию океанского прибоя, тянувшуюся насколько хватал глаз.— Уверяю вас, Глория, это не линия прибоя, а нарисованная реклама; все специально подготовлено к сегодняшнему знаменательному дню.— Поезжайте вдоль линии, чем бы она ни была.Волны с шуршанием подкатывались почти к самым колесам машины, едущей по гладкому, словно укатанному песку.— Великолепное шоссе! — восхищался Джонни. — Мы с вами путешествуем уже целый месяц и нигде не видели ничего подобного. Понятно, почему все мировые автомобильные рекорды поставлены именно на этом пляже.— Джонни! — радостно закричала Глория. — На побитие рекорда! Давайте!— Не вижу стартера и хронометристов. Кроме того, я сегодня не давал интервью.— Ну, Джонни, милый, на побитие рекорда! Вы не драйвер, а холодный студень. Смотрите, вас обгоняет «крайслер».— Ах, в самом деле? Ну, это мы еще посмотрим!«Крайслер» поравнялся с машиной молодых людей. В нем ехала целая семья.— Мери, Мери, прибавь ходу! Покажи этим туристам, что мы тоже понимаем кое-что в хорошей дороге, — наклонился с заднего сиденья толстый дядя Бен.— Держитесь! — весело воскликнула Мери.Две машины помчались рядом. Легонькая машина молодых людей сначала стала уходить, но Мери постепенно набирала скорость. Два ее брата, сидевшие сзади вместе с отцом, подбадривали ее.— Джонни! Они нас нагоняют! — кричала Глория, почти задыхаясь от ветра.Машины снова пошли почти рядом. Джонни выжал из своей все, что мог, но «крайслер» нагонял. Глория слышала, как возбужденно кричали пассажиры в закрытом лимузине.Впереди видно было много машин. Они стояли вдоль берега цепочкой.— Остановитесь, Джонни, я не хочу стоять в толпе автомобилей!— Мы проедем еще немного, вон там станция прибытия.— Хорошо, — согласилась Глория обиженным тоном.«Крайслер» легко уходил вперед. Он казался врезанным в песок пляжа, лишь постепенно уменьшаясь в размерах. Колеса его не подскакивали ни на одной выбоине.Джонни затормозил.Глория недаром сказала про «толпу» автомобилей. Машины расположились на пляже, как купающиеся в воскресный день. Их владельцы сидели подле них прямо на песке, раскрыв зонтики или устроив подобие палаток. Скопление людей и машин простиралось, насколько хватал глаз, вдоль ровной линии прибоя. Это напоминало остановившуюся на отдых механизированную армию.Среди бесчисленных легковых машин виднелись закрытые грузовики с рекламами «кока-кола» или «хат-догс» — сосисок.— Остановимся здесь, — вздохнула Глория и капризно добавила: — Я хочу есть!Джонни побежал за сосисками. Когда он вернулся, настроение у Глории уже улучшилось. Она смотрела на диковинный табор во все глаза и радовалась всему, что замечала…«Крайслер» семьи старого дяди Бена продолжал нестись по песку. Они проезжали один десяток километров за другим, а скопище машин нисколько не редело.— Ну и понаехало сюда народу! — отдувался дядя Бен. — Клянусь долларом, отец нашей прелестной Амелии умеет делать бизнес! На одном только обслуживании всей этой механики можно заработать немалые деньги.— Я думаю, что мистера Меджа это нисколько не интересует. Вы знаете, что он сейчас занят исключительно политикой.— Дорогой мой Генри, пусть мне вспорют мой живот, если в Америке найдется хоть один американец, которого не интересуют доллары! Ха-ха-ха-ха! Не так ли, мои мальчики?..— Сколько же мы будем еще ехать? — спросила, не оборачиваясь, Мери.— А в самом деле, мы уже отмахали чуть ли не сотню миль. Тормози, Мери. Стоп!«Крайслер» остановился.Дядя Бен, его сыновья, Мери и Сэм пошли по песку, разминая ноги.— Сити! Настоящий город! — воскликнул дядя Бен, прикладывая руку к глазам и озирая всю прибрежную полосу. — Однако, мальчики, нам все-таки надо осмотреть трассу поезда. Времени осталось не так много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68