Муцикава снял очки и, протирая их тончайшим платком, стал оглядываться вокруг близорукими глазами.— О, Муцикава-сан, — восторженно заговорил Кото, — я не в первый раз в этом изумительном уголке, но продолжаю восхищаться этими карликовыми лесами, достойными сказочных духов, этими серебристыми горными озерами с уступами скал на заднем плане! А этот темный фон из больших деревьев — словно стена, отгораживающая сказочный мир О'Кими от вторжения безобразного города.— Да, извините, — буркнул Муцикава, — эти кустарники действительно напоминают лес, если на него смотреть с высоты полета. Но, извините, в воздухе больше думаешь о выполняемом задании, чем об утонченных красотах.Юный Кото вспыхнул.— Понимание красоты не исключает доблести! — запальчиво произнес он.Муцикава посмотрел на него прищуренными глазами и засмеялся. Это рассердило юношу еще больше.Кими-тян сидела в одной из европейских гостиных. Словно желая подчеркнуть свой молчаливый протест против японских средневековых обычаев, она оделась в изящное европейское платье, а волосы заплела в тугую косу, завернув ее вокруг головы, как это делают русские.Она еще издали услышала шаги отца. О том, что семейный совет уже кончился, ее предупредила Фуса-тян.Что скажет ей отец?Снова ей вспомнился сон. «Он» держал ее руки в своих. Неужели это возможно?Безмятежно улыбаясь, О'Кими поднялась навстречу отцу.— Кими-тян… — начал Усуда, ласково кладя тяжелую руку на худенькое плечико девушки. — Кими-тян… — повторял он и замолчал.О'Кими покорно опустила голову.Профессор Усуда усадил дочь на диван и стал говорить.Голоса смутно доносились до Фуса-тян, притаившейся в соседней комнате. Усуда говорил сначала тихо, потом в голосе его стали проскальзывать металлические нотки. Кими-тян отвечала еле слышно. Фуса-тян удивлялась, почему ее госпожа не плачет, почему она не пустит в ход это замечательное женское средство.Отец и дочь долго молчали. Потом Усуда заговорил опять ласково. Было слышно, как он вздохнул.Фуса-тян, сколько ни напрягала слух, ничего не могла понять. Какой же выбор сделала ее госпожа? Фуса-тян готова была заплакать от любопытства.Вдруг Фуса-тян вздрогнула. Да! Хозяин хлопнул в ладоши. Оправив кимоно, она опрометью бросилась в гостиную.— Фуса-тян, — обратился к ней Усуда, — пригласи ко мне в кабинет господина Муцикаву и Кото.Обоих? Фуса-тян обомлела от удивления. Любопытным взглядом она скользнула по своей молодой хозяйке. Ах, как она красива, ее барышня, особенно когда взволнована!Маленькими ножками Фуса-тян засеменила в сад.Молодых людей она нашла в разных концах сада — правда, всего лишь в двадцати шагах друг от друга.У крыльца дома, снимая обувь, они смотрели в разные стороны.В одной из комнат они встретились с проходившей Кими-тян. Оба низко поклонились. Она улыбнулась обоим.Усуда принял молодых людей в своем темном кабинете. Он вежливо, но сухо поздоровался с ними и предложил сесть.— Я пригласил вас, господа, по делу, имеющему решающее значение в судьбе каждого из вас.Оба молодых человека опустили головы в знак согласия. Еще бы! Каждый из них уже сделал формальное предложение.— Вы, вероятно, знаете, какую благоприятную позицию занимал я всегда в вопросе строительства русско-американского полярного плавающего туннеля? — неожиданно сказал Усуда.Оба молодых человека удивленно уставились на непроницаемое лицо профессора.— Я счастлив, что строительство благополучно завершается. Мужественные строители, и русские и американцы, с достойной подражания настойчивостью преодолевают все трудности.Муцикава разглядывал циновки на полу. Кото детскими немигающими глазами смотрел на Усуду.— Трудности остались позади. Все как будто хорошо, однако…Муцикава поднял голову.— В Америке судоходные компании чувствуют свои грядущие потери. Их перевозки значительно уменьшатся, когда новый туннель будет готов.— Это так, конечно, Усуда-сударь, извините, но… но какое это все имеет отношение к нашей судьбе?Усуда строго посмотрел на Муцикаву и продолжал, словно тот ничего не сказал.— В противовес туннелю выдвинут встречный проект трансконтинентального сообщения. Воздух! Вот та трасса, которая может, по мнению американских судоходных компаний, конкурировать с туннелем, даже сделать его нерентабельным. В связи с этим сейчас предпринимается интересный опыт — создать постоянную торговую трассу через Полярный бассейн, с Алеутских островов в Европу. Не только для пассажирских экстраэкспрессов, которые уже существуют. Нет. Обыденную грузовую трассу с промежуточными ледовыми базами. Само собой разумеется, что до Алеутских островов грузы должны доставляться на судоходах компании.— Все это очень интересно, извините, Усуда-сударь, но, право, я… не могу подыскать объяснений.— Как? — поднял брови профессор. — Разве летчика Муцикаву не интересует проблема такой воздушной трассы?— Да… пожалуй, но…— Американские газеты шумят, — продолжал Усуда, — об организации специальных ледовых аэродромов. Можно предполагать, что этот проект удержит падающий курс судоходных акций и собьет цену туннельных. Насколько мне известно, господа, уже предпринимаются конкретные шаги. Недавно меня посетил один из моих американских пациентов и просил порекомендовать ему опытных летчиков, могущих принять участие в экспедиции, отправляющейся в ближайшее время с Алеутских островов для организации в Полярном бассейне ледового аэродрома. — Усуда проницательно посмотрел на молодых японцев. — По ряду причин он заинтересован в иностранных сотрудниках и просил меня порекомендовать ему японских летчиков. Он ссылался при этом на прославленные нашими поэтами национальные черты японцев. Но, господа, я отнюдь не настаиваю, чтобы кто-либо из вас принял участие в этом опасном предприятии, так как дорожу жизнью каждого из вас. Кроме того, все мои симпатии на стороне плавающего туннеля.Муцикава и Кото в первый раз сегодня переглянулись.— Я прошу не расценивать мои слова как приглашение, я лишь прошу, чтобы вы поговорили об этом со своими товарищами-летчиками и радистами, которые не остановились бы перед опасностями такого предприятия. Как старший я советую вам не настаивать ни на чем. Слишком велики опасности. Нельзя заставлять людей рисковать собой. И если даже кто-либо проявит колебания, не совсем, может быть, по-вашему, достойные, то…— Усуда-си, — вскочил Муцикава, — извините, но… я как летчик, которого еще никто не упрекал в трусости, прошу оказать мне честь и познакомить меня с представителем американской судоходной компании.Усуда внимательно и чуть насмешливо посмотрел на Муцикаву.— О, я никогда не сомневался в вашей храбрости, сударь!Усуда крепко пожал руку Муцикаве. Он даже не оборачивался в сторону пунцового и дрожащего Кото.— Усуда-сударь, — наконец пролепетал юноша, — я не летчик, но… вы, кажется, говорили о радистах.— Да-да, и о радистах, — обернулся к нему Усуда.— Я прошу поговорить и обо мне, сударь… Я буду обязан вам своей честью.Усуда улыбнулся:— Я рад, что встретил в вас истинных храбрецов. И мне так хотелось бы видеть участниками такого дела людей, которым я безгранично верю.— Мы согласны, — нестройно проговорили оба претендента.Усуда откинулся на спинку кресла.— Мой пациент рассказал мне об очень интересном способе устройства ледовых аэродромов. Если вы не измените своего решения принять участие в этом предприятии, то вас могут заинтересовать некоторые детали.— О да, Усуда-сударь, мы, конечно, с восторгом выслушаем все, что вы скажете нам, извините.— Охотно. Это очень интересное изобретение. Оно почти гениально по своей простоте. Эти американцы прямо чародеи в области техники. Выбрать в Полярном бассейне достаточно большую льдину для аэродрома не представляет труда, но, к сожалению, нет никакой гарантии, что сжатие льдов не разрушит такой аэродром. И вот выдвинут проект создать аэродром на гигантском айсберге.— Позвольте, Усуда-сударь, я очень извиняюсь, но мне кажется, простите меня, что в этом районе не встретишь нужных айсбергов.Усуда улыбнулся:— Это будет искусственный айсберг, мой юный друг. Американцы уже изготовили холодильное оборудование. Они предполагают перебросить его в район ледового аэродрома. И, может быть, сделают это с вашей помощью. Там, под выбранную льдину, спустят каркас, состоящий из металлических труб, по которым будет пропущен воздух, сжижаемый холодильной установкой. Трубы обмерзнут, образовав под льдиной искусственную ледяную гору, которой, конечно, не будут страшны никакие сжатия.— Очень интересно, — мрачно заметил Муцикава.— О да! Я думаю, что мы могли бы здесь кое-чему научиться.— Несомненно, Усуда-си, — еще мрачнее сказал Муцикава.Усуда поднялся и протянул короткую руку:— Доброго пути вам, господа. Если хотите, я напишу вам записку к своему пациенту.Оба японца стояли, понурив головы.Когда они, выйдя из комнат, надевали свои ботинки, Кото сказал:— Он решил испытать нас.— Нет, просто сплавить! — огрызнулся Муцикава…О'Кими с неопределенной, блуждающей улыбкой стояла перед маленьким серебристым прудом, обсаженным карликовыми деревьями. Все казалось нереальным, игрушечным вокруг: маленькие лужайки, дорожки, чащи для лилипутов, мостики для гномов, домики для фей, море для кораблей из ореховой скорлупы.Кими-тян, глядя на весь этот созданный ее руками и вместе с тем такой загадочный и нереальный мир, шептала:С тех пор как узнала,Что жизньСовсем нереальна,Как думать могу я,Что сны — только сны? Глава четвертая. АКЦИИ Мутные пятна фонарей отражались в мокром тротуаре. Под ногами хлюпало. Дождь сочился не переставая. Стены домов с темными проемами окон уходили ввысь, где сливались со мглой. Щель улицы казалась дном глубокого сырого ущелья.Скрюченные, ссутулившиеся люди жались под карнизами и выступами стен. До утра было еще далеко. Готическая церковь, запиравшая собой улицу, чернела мрачным силуэтом. Серыми полосами казались колонны на здании биржи, около которой толпились люди, боясь упустить минуту открытия. Кто знает, какие потрясения может принести новое утро?— Они упадут, опять упадут, помяните мое слово, джентльмены! Туннель съест их.— За один вчерашний день они упали на пятьдесят три пункта.— Будь он проклят, этот туннель, он разоряет нас! Кто мог думать, что судоходное дело пойдет ко дну? Что могло быть вернее судоходных акций? Разве мог пересохнуть Атлантический океан?— Ничего не было вернее, дядя Бен! Ничего! Но вот строительство туннеля перевалило за половину, и…— …и судоходные акции полетели ко всем чертям, словно океан вытек через дырку в земной скорлупе.— А вместе с ним и наши кровные доллары, горбом заработанные.— Надо думать, что сегодня акции упадут еще пунктов на пятьдесят.Дядя Бен, такой же грузный, как и прежде, но совсем не такой добродушный, рассердился:— Не каркайте! Я сорок лет копил деньги и все до последнего цента вложил в судоходные акции. Будь он проклят, этот туннель! Он отнял у меня младшего сына. Он хочет еще отнять у меня мои доллары…— …от которых осталась едва половина.— С радостью отдал бы и эту половину, если бы тем мог вернуть своего Генри!— Да… Я знал вашего сына. Такой симпатичный был парень.Лицо дяди Бена налилось краской:— Мерзавцы! Негодяи! Заманили моего мальчика под воду и там убили! Они едва не потопили всех рабочих.— Действительно, проклятое сооружение! Но где же туннельное просперити? Где же это процветание? Где? Я спрашиваю губернатора.— Просперити! — горько усмехнулся дядя Бен. — У меня было два сына и одна дочь. Теперь у меня остался один сын, а дочь должна ехать на Аляску, чтобы выйти замуж за простого монтера. Дела плохи в Нью-Йорке. Вот я имел службу на судостроительном заводе мистера Элуэлла, а теперь завод закрылся. Никто не хочет заказывать суда. И старый Бен без работы. А его сбережения тают, как снег, положенный в боковой карман.— Конечно, джентльмены, совсем невыгодно сейчас держать у себя судоходные акции. Что касается меня, то я предпочитаю продать все три свои судоходные акции, чтобы купить одну туннельную.— Если вы что-нибудь получите за свои судоходные, — пробурчал старый Бен.— Да, — вздохнул кто-то в толпе, — я думаю, что в кармане Джона Рипплайна поубавится миллионов.— Он просто вылетит в пароходную трубу.— Я бы сказал, в трубу Арктического моста.— А с ним вместе и мы, — рассмеялся кто-то горько.Разговор замолк. Люди зябко ежились, отряхиваясь от дождевых капель.К моменту открытия биржи и Брод-стрит и Уолл-стрит были запружены взволнованными людьми. Спекулятивная лихорадка овладела Нью-Йорком. Если всю ночь здесь продежурили злополучные владельцы судоходных акций, то к утру явились люди, чтобы купить хотя бы одну акцию Туннельного концерна или Стального синдиката, акции которых неизменно ползли вверх. При некоторой ловкости в несколько дней можно было удачной сделкой создать себе состояние. Золотая лихорадка овладела людьми. В подземке, в трамвае, на улице, на службе, в клубе и в кафетерии — везде говорили только об акциях, о пунктах, об онкольных счетах и дивидендах. Начатая месяц назад игра на повышение, игра, как ее называли, «больших быков», уже приносила свои плоды. Первой жертвой оказалась Атлантическая судоходная компания. Ее акции под влиянием бешеной агитации газет, носившихся с идеей скорого окончания трансконтинентального туннеля, покатились вниз.— Покупайте железнодорожные акции! Никогда железнодорожное дело не было таким выгодным, как теперь, когда заканчивается подводный туннель! Покупайте железнодорожные!— Дик Ольдстэд, тот, который женился в прошлом году на богатой вдове, в неделю заработал сто тысяч долларов на стальных акциях. У Стального треста снова предвидятся поставки для туннеля. Его акции летят вверх.— Я продал на прошлой неделе пять акций и заработал неплохо, но теперь жалею. Сегодня я заработал бы на них вдвое.— Счастлив тот, кто может совершать сам сделки на бирже. Он снимает все сливки. За место на бирже платят несколько сот тысяч долларов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68