Можешь ли ты вызвать его для меня? И согласна ли помочь мне в этом?
– Смогу, с помощью Лианнон, – ответила Кейлин. – Она все равно должна об этом знать…
– Твое умение мне понадобится также для того, чтобы отыскать бандитов, – прервал ее Бендейджид.
– Это сделать нетрудно. Я видела тех, кто был здесь, и если твой дом сожгли не те же самые разбойники, все равно они из той же банды. Часть из них – каледонцы, другие – из Эриу, скотты.
– Если и здесь были те же бандиты, значит, скотты сейчас на пути к морю, а каледонцы движутся обратно на север. – Бендейджид беспокойно зашагал по комнате, потом снова сел у очага. Кейлин принесла ему кружку эля, и друид стал жадно пить, не замечая, что вымочил всю бороду. Осушив кружку на едином дыхании, он опять повторил: – Нужно, чтобы Синрик вернулся домой, и как можно скорее. Он должен примчаться сюда быстрее, чем на коне. Ты владеешь магией, Кейлин, пошли ему весточку…
– Хорошо, – ответила жрица. – Я останусь здесь с твоими дочерьми, а ты езжай к Лианнон, затем в Деву к архидруиду. Он тоже должен быть поставлен в известность.
– Ты права. Ведь Рея была его дочерью, – сказал Бендейджид, рассеянно потирая лоб. – Может быть, он тоже что-нибудь посоветует.
Весть о набегах разбойников быстро распространялась от селения к селению, от города к городу. Из уст в уста ее передавали странствующие торговцы, вестовые легионеров. Казалось, даже птицы разносят эту новость на крыльях.
Спустя три дня после набега архидруид Арданос, выйдя утром из своего дома в Деве, услышал слева от себя карканье ворона. Это предвещало несчастье. Но он заслужил звание архидруида благодаря своей мудрости; он умел обхитрить римлян и победить инакомыслие в своем народе. Не в первый раз Арданос с сожалением подумал о том, что его могущество не беспредельно. Тут он увидел, что к нему направляется человек в забрызганной грязью одежде. Это был его зять, и, заглянув в полные скорби горящие глаза Бендейджида, архидруид и без предсказаний ворона понял, что случилась страшная беда.
Немного оправившись от потрясения, вызванного сообщением Бендейджида, Арданос пошел к Мацеллию Северу. Тот немедленно потребовал объяснений у командующего II Вспомогательным легионом.
– Эти разбойники, пришедшие из-за моря, совсем обнаглели, – сердито сказал Мацеллий. – Британцы тоже являются подданными Рима, и мы обязаны защищать их, как свой народ. Никто не смеет притеснять их, пока я жив. Семья одного друида, Бендейджида…
– Он объявлен вне закона, – хмурясь, прервал Мацеллия командующий легионом. – Он вообще не имеет права появляться здесь!
– Какое это имеет значение! Ты должен понять: Рим оставил здесь легионы, чтобы защищать весь народ, живущий в этой стране, – и римских граждан, и местное население, – настаивал Мацеллий. У него перед глазами стояло посеревшее от горя лицо Арданоса. Префект уважал этого старца. За долгие годы их знакомства Мацеллию ни разу не приходилось видеть, чтобы архидруид терял выдержку и самообладание. – Как можем мы требовать, чтобы они сложили оружие, если сами мы не в состоянии защитить их? С двумя легионами можно покорить всю Гибернию…
– Возможно, ты и прав, но нам придется подождать, пока Агрикола покончит с новантами. Так было всегда, – завоевывая новые территории, следует прежде всего обеспечить безопасность новых границ. Когда наместником был Паулин, он уничтожил друидов на острове Мона, иначе они подняли бы мятеж в западной части страны. Теперь пришла пора проучить каледонцев, чтобы они не смели совершать набеги на земли бригантов. Очевидно, границы империи будут в безопасности только тогда, когда ее владения расширятся до Крайней Фулы, не раньше.
– А пока все, что мы можем сделать, – это ускорить возведение новой крепости на побережье, – цинично рассуждал командующий, – и держать наготове один-два конных отряда на тот случай, если разбойники вновь где-нибудь объявятся. Если не ошибаюсь, твой сын выступил с отрядом на поиски тех бандитов? Вот и поручи ему это задание, когда он вернется. – Командующий фыркнул. – Мы покорили народ Британии, и никому, кроме нас, не дозволено притеснять их.
Но на возведение крепости и подготовку военных операций требуется не один день. Задолго до того, как были выстроены бревенчатые стены и собран урожай, который не уничтожили дожди, Бендейджид вернулся в дом Маири, чтобы отвезти дочерей в Лесную обитель. Он привел с собой смирных мулов для Маири и детей. Моросил мелкий дождь. Эйлан с сыном сестры, тепло укутанные, тряслись на муле во главе процессии. Девушка не привыкла ездить верхом, и ей приходилось быть предельно внимательной, чтобы удерживать равновесие, тем более что впереди нее сидел малыш, который был крайне возбужден необычным приключением. До Лесной обители было не так уж далеко, но из-за непривычного способа передвижения Эйлан казалось, что путешествие длится целую вечность.
Уже начинало темнеть, когда они въехали в ворота Лесной обители. Внутри огороженной стенами территории Эйлан увидела пять-шесть крупных построек. Кейлин сняла мальчика с мула и, прежде чем отвести Маири и детей в дом для гостей, указала Эйлан на большое здание из крепких бревен, с соломенной крышей, спускавшейся почти до земли.
– Это Дом Девушек, – объяснила она. – Старшая над молодыми жрицами, Эйлид, предупреждена о твоем приезде; она встретит тебя там. Я приду позже, когда освобожусь. Сначала я должна увидеться с Лианнон и узнать, не нужно ли ей что-нибудь.
На западе над самым горизонтом висела нарождающаяся луна – первая в жизни дочки Маири. Служанка впустила Эйлан в дом и повела ее по переходу. Девушка с удивлением осознала, что уже начинает скучать по сестре.
Они дошли до каких-то ворот. Женщина открыла их, и Эйлан ступила во внутренний дворик. Она стояла перед длинным зданием, которое очень напоминало трапезную в усадьбе отца. Эйлан вошла в помещение, где было много незнакомых девушек. Все они с интересом разглядывали ее. Эйлан стала озираться по сторонам, чувствуя себя покинутой и одинокой. Служанка, доведя ее до двери зала, нуда-то ушла. Помещение показалось девушке огромным, в воздухе витал слабый аромат душистых трав. Одна из жриц выступила вперед.
– Меня зовут Эйлид, – представилась она.
– А где моя родственница Дида? – беспокойно спросила Эйлан. – Я думала, что увижу ее здесь.
– Дида прислуживает Лианнон. Они сейчас живут в уединении, потому что Лианнон готовит себя к празднику Лугнасад, – объяснила жрица. – Она твоя двоюродная сестра? Я бы сказала, что вы родные сестры. Или даже близнецы… Кейлин просила меня позаботиться о тебе, так как сама она сейчас помогает Лианнон. Она говорила, что ты очень красивая, и это правда.
Эйлан, краснея от смущения, опустила глаза. Жрица и сама была очень красивая девушка. У нее были короткие вьющиеся светлые волосы, и при свете лампы казалось, что ее лицо обрамляет едва заметный золотистый ореол. Одета она была так же, как и все остальные юные жрицы, – в платье из некрашеного льна, повязанное в талии зеленым плетеным поясом. Покидая стены Лесной обители, жрицы обычно облачались в темные одежды.
– Ты, наверное, очень устала, – дружелюбно сказала Эйлид. – Садись к огню, дитя, погрейся.
Эйлан послушно подошла к очагу. Видя вокруг себя столько незнакомых лиц, она немного растерялась. Прежде девушка не задумывалась о том, что ожидает ее в Лесной обители. Теперь же она пыталась представить, как будет жить здесь, и спрашивала себя, не придется ли ей всю жизнь жалеть о своем решении.
– Не бойся нас, – услышала Эйлан позади себя чей-то низкий голос. К ней обращалась высокая дородная жрица с рыжеватыми волосами. – Нас гораздо меньше, чем тебе кажется. Ты бы видела меня, когда я впервые попала сюда. Я озиралась по сторонам и рыдала, как дикарка. Меня зовут Миллин. Я живу здесь уже лет пять или шесть и теперь даже не представляю для себя другой жизни. Здесь у меня есть подруги, и у тебя они скоро будут. Это только поначалу мы кажемся тебе странными. – Она сняла с Эйлан накидку и отложила в сторону.
– Кажется, Лианнон хотела поговорить с тобой, – сказала Эйлид. – Пойдем, я отведу тебя. – Они пересекли внутренний дворик, где шумел ветер, и подошли к домику, стоявшему в стороне от остальных построек. Эйлид постучала. Почти сразу же они услышали чьи-то шаги, и в дверь выглянула Кейлин.
– Эйлан? Входи, дитя мое, – пригласила она, жестом подзывая кого-то из глубины комнаты. – Дида, видишь, вот я и привела к тебе Эйлан.
– Вижу, – отозвалась Дида, выходя из полумрака навстречу Эйлан. – Мой отец, архидруид, здесь, и Бендейджид тоже. Так что, можно сказать, почти вся семья в сборе. – Она рассмеялась, и Эйлан подумала, что ей еще не приходилось слышать более циничного смеха. – И если Бендейджид настоит на своем, то и Синрик скоро явится сюда. Я слышала, они хотят воспользоваться твоим даром ясновидения, Кейлин.
– Или твоим, – ответила Кейлин. Дида усмехнулась. Эйлан с удивлением отметила, что эти две женщины недолюбливают друг друга, хотя и не могла понять, чем это вызвано.
– Думаю, они знают, какого ответа от меня ожидать, – сказала Дида. – Я согласна отыскать для них Синрика, но делать предсказания для Лианнон, чтобы она, как марионетка римлян, послушно донесла…
– Во имя Великой Богини, какой хочешь богини, замолчи, дитя мое, – приказала Кейлин, услышав, что где-то поблизости хлопнула дверь. – Что это? Кто здесь?
– Всего лишь его святейшество, мой отец, – проворчала Дида, – и величайшая жрица Лесной обители, которая послушно предсказывает то, что он желает.
– Замолчи, мерзкое создание, – шикнула на нее Кейлин. – Не святотатствуй.
– Это вы все святотатствуете, и я не желаю в этом участвовать, – отпарировала Дида. – Возможно, они хотят использовать дар ясновидения, чтобы наверняка направить римлян против тех, кого считают опасными для себя. И если это так, то как ты поступишь, Кейлин?
– Я сделаю то, что прикажет мне Лианнон, – резко ответила Кейлин. – Мы все выполняем ее повеления.
Кейлин пыталась образумить Диду, смягчить ее ярость, но та злилась еще больше. Дида всегда была остра на язык, но таких язвительных слов Эйлан от нее никогда не слышала.
– Я знаю, ты хочешь, чтобы мы думали… – начала возражать Дида.
Кейлин покраснела от гнева, однако продолжала увещевать Диду, не повышая тона:
– Ты прекрасно понимаешь: неважно, что думаешь ты или что думаю я. Мы обязаны повиноваться Верховной Жрице, и я исполню ее волю.
– Если только это ее воля, – уже более спокойно отозвалась Дида. – Но в нынешних условиях каким образом можно исполнить волю Лианнон, даже если предположить, что ее воля предначертана свыше? Да и вообще, есть ли у нее своя воля?
– Дида, все это я уже слышала, – устало проговорила Кейлин. – Но разве это такое уж зло, если мы вызовем Синрика, чтобы он мог оплакать смерть своей приемной матери?
– Мы могли бы сделать это несколько недель назад, – возразила Дида.
– Возможно, но тебя – и меня – попросили всего лишь вызвать его, – повторила Кейлин. – Почему ты так упрямишься?
– Потому что я, в отличие от тебя, понимаю: нами хотят воспользоваться, чтобы заставить Синрика выступить на стороне Рима. А его всю жизнь учили ненавидеть римлян, и сам Бендейджид скорее умер бы, чем согласился бы на такое. Разве ты не знаешь, что именно ради Синрика Бендейджид пошел на то, чтобы его объявили вне закона?
– Во имя Великой Богини, заклинаю тебя! Я тоже кое-что знаю и о Синрике, и о Бендейджиде, – вспылила Кейлин. – И поверь мне, о римлянах тоже. Во всяком случае, я дольше живу под их игом, чем ты. И уверяю тебя, никто не посягает на ваши с Синриком драгоценные принципы долга и чести. Или ты думаешь, что кроме тебя во всей Британии никто не знает, чего хочет Синрик?
– Мне известно достаточно… – продолжала огрызаться Дида, но Кейлин грубо остановила ее:
– Замолчи, нас могут услышать. Да и Эйлан, наверное, мы совсем сбили с толку своими разговорами…
Лицо Диды смягчилось.
– И то верно. Хорошо же мы привечаем ее. – Она подошла и Эйлан и обняла ее. Девушка понимала, что ей не следует выражать свое несогласие, иначе Дида опять начнет спорить.
В это время дверь во внутренние покои отворилась, и к ним вышла Лианнон.
– Вы что, ссорились, дети мои?
– Да нет, матушка, – поспешно ответила Кейлин. И Дида почти тут же добавила:
– Нет, Святая Мать. Мы просто приветствовали новоприбывшую послушницу.
– Ах, да. Я слышала, что к нам должна приехать Эйлан, – сказала Лианнон, обратив свой взор на юную девушку, которая молча стояла между Кейлин и Дидой. У Эйлан гулко забилось сердце при виде женщины, которую последний раз она созерцала в образе богини у праздничных костров.
– Так, значит, ты и есть Эйлан? – У Лианнон был приятный голос, но не звучный, а как бы истощенный за долгие годы, в течение которых Верховная Жрица служила глашатаем воли Великой Богини. – Ты и впрямь очень похожа на Диду. Наверное, тебе уже надоело слышать это. Однако нам следует придумать, как различать вас. – Она улыбнулась, и у Эйлан вдруг возникло странное ощущение, будто старая женщина нуждается в ее защите.
Девушка испуганно жалась к двери. Лианнон протянула к ней руку.
– Проходи, дитя мое. Твои отец и дедушка тоже здесь. Что же в этом удивительного, думала Эйлан, ведь отец сам привез ее в Лесную обитель. Значит, он живет вместе со жрецами?
Лианнон ласково взяла девушку под руку и повела ее в соседнюю комнату.
– И вы идемте, – мелодичным голосом пригласила она двух жриц. – Нам понадобится ваша помощь.
Комната, куда ввели Эйлан, показалась девушке очень маленькой – очевидно, потому, что в ней было много людей. В центре стояла жаровня, от которой густыми клубами к потолку поднимался дым. На ней жгли травы, и от запаха, окутавшего тесное помещение, у Эйлан закружилась голова. Она подумала, что задохнется в этой наполненной дымом комнате, где собралось столько людей.
Однако через минуту головокружение прошло, глаза привыкли к незнакомой обстановке, и она увидела отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76