— Вы, кажется, им сочувствуете? Или, быть может, боитесь их?
— Нет, ваше превосходительство. Не мне критиковать действия даймё, но следовало предвидеть, что противник окажется более умным, чем мы думали.
— Кто скажет, что я действовал неправильно? — раздраженно спросил Нисима. — Если американцы были слишком глупы или легкомысленны, дабы поверить в то, что я попытаюсь их уничтожить, разве это не их ошибка?
Адмирал, задумчиво глядя на американский флагман, ничего не ответил, и это привело даймё в бешенство.
— Что общего у самураев с гайдзинами — этими шантажистами?! Ничего! — закричал Нисима.
— Не уверен в этом.
— Лучше исчезнуть в ледяной преисподней, чем произносить такие слова. Разве не сделала наша Центральная Власть Зону Процветания владениями Ямато? Этот эдикт поставил территорию, расположенную в одном перелете от границ Ямато, в японскую зависимость и под протекторат империи. Разве не по желанию богов империя защищена от этих мародеров?
Курита ничего не ответил, но взгляд его стал тяжелым.
— Теперь я — даймё, и здесь будет установлен новый порядок. У меня есть личное предписание императора превратить Садо в безопасную планету, и, клянусь, я выполню приказ! — закричал Нисима.
Семья Куриты Имари была невысокого ранга. Происходил он из древнего рода, однако плоское лицо выдавало в нем примесь плебейской крови. Даймё часто встречал таких людей, как Курита. Подобных типов нужно держать на расстоянии, иногда напоминая им об их происхождении. Можно, конечно, простить им некоторые амбиции, но лишь до тех пор, пока они не превышают пределы допустимого. Еще на пути к Садо Нисима заметил, что адмирал держит себя высокомерно. «Этот плебей не успокоился, получив Золотую Звезду — символ власти, — думал Нисима. — К тому же он достаточно глуп и не понимает, что власть эта дана ему в обмен на преданную службу и лояльность во время космического перелета Золотого флота. И вот теперь, адмирал, твоя лояльность подверглась проверке. И ты уличен в неповиновении! Я уничтожу тебя, жалкий паромщик!»
Нисима представил свой первый доклад имперским чиновникам. Он уличает глупого Кондо в том, что тот разрушил великолепный замысел Нисимы, слишком рано дав сигнал к наступлению. Кондо, вне всякого сомнения, достоин позорной смерти. Потом он рассказывает о неповиновении Куриты…
Внезапно злая улыбка сошла с лица даймё. Он увидел, что маленькому американскому кораблю удалось сзади подойти к флагману. Именно в этот момент началось нечто невообразимое.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
На мостике «Ричарда М.» бледный и решительный Хавкен отдавал приказания. Казалось, лицо светится от напряжения. Дюваль внимательно вслушивался в слова командора, понимая, что они почти обречены, но сдаваться не собираются.
Несколько минут назад Джон Уюку сумел вывести «Юдифь Л.» из-под огня и прорвался на орбиту. Но Хавкен видел, что его собственный корабль не в состоянии это сделать. Во-первых, на «Ричарде М.» даже не приступали к погрузке, когда началось сражение, и на его борту не было синтезаторов пищи, без которых экипаж погибнет от голода. Во-вторых, на «Томасе Дж». оставалось несколько гравитационных орудий, и нельзя было допустить, чтобы оно попало в руки японцев.
Оставался единственный шанс: «Ричард М.» должен встать под прикрытие корпуса «Томаса Дж»., чтобы избежать смертоносного огня батарей Садо. А затем экипажи попытаются втащить на борт ценный груз, находившийся в грузовых отсеках флагмана. Это давало бы им призрачную надежду выжить.
«Ричард М.» медленно развернулся и двинулся в сторону батареи Ямато. Поначалу японцы просто не поверили в то, что корабль направляется к ним, вместо того, чтобы сбежать на орбиту, как это сделало другое американское судно. Пушки замолчали на несколько секунд — воины Ямато ждали капитуляции. Этого мгновения хватило на то, чтобы оружие Дюваля Стрейкера вывело из строя главные батареи, из которых японцы вели огонь по «Томасу Дж».. «Ричард М.» молниеносно развернулся по крутой дуге и скрылся за бортом флагмана. Корпуса двух кораблей соприкоснулись, и Хавкен приказал:
— Командиры! Собрать по двадцать человек, распределить на группы по четыре. Брать только воду и синтезаторы пищи. Будьте осторожны возле обшивки. Приступайте! — Потом он обернулся к Хэмптону: — Идите со мной! И ты тоже, Сандерс. Оторви свою задницу от стула, а то она станет мишенью для жирных японских снайперов! Доберитесь до пробоин в нижней части корпуса. Заделайте их, иначе мы не сможем даже выйти на орбиту!
Сандерс отдала честь, едва заметно улыбнулась и бросилась выполнять распоряжение командора.
В этот момент Дюваль увидел, как первая группа, подбежавшая к «Томасу Дж»., внезапно отпрянула: часть обшивки — обожженные, исковерканные полосы металла — неожиданно оторвалась от мостика «Томаса Дж». и обрушилась на людей. Один астронавт замешкался и был погребен под обломками. Двое его товарищей бросились помогать несчастному. Раскидав обломки и перевернув его, они увидели, что тот уже мертв. «Командор ведь предупреждал!» — подумал Дюваль и вдруг понял, что прокричал эту фразу вслух, но в грохоте Стрейкер едва расслышал свой собственный голос. Сердце неистово колотилось в груди, но голова была ясной, когда он обдумывал приказы Хавкена.
«Ричард М.» опустился бок о бок с бортом флагмана. Хорс Смит, изотопист, потянул на себя рычаг выключателя тока и ударом ноги заставил работать подъемник контейнеров. Астронавты начали рискованную операцию по переноске запасов. Корпус «Томаса Дж». переливался всеми цветами радуги. Нервная система компьютеров почти полностью была выведена из строя, и хромированная «шкура» корабля, лишенная энергетической защиты, стала легкой мишенью для лазерных лучей.
Отсеки корабля напоминали бойню. Были убиты сотни людей, палубы усеивали тела американцев и японцев. Трупы тех астронавтов, что попали под лазерный обстрел, превратились в кровавое месиво. Дюваль Стрейкер, преодолевая тошноту, переворачивал трупы лицом вверх в надежде найти брата.
Астронавты сновали по всему кораблю, словно обезьяны. Опасности подстерегали их на каждом шагу. Местами лазерные лучи прорезали обшивку насквозь и превратили некоторые приборы в груду металлолома, готовую в любой момент рухнуть на того, кто к ней приблизится. Главная цистерна оказалась пробита, и в трюм хлынули тысячи галлонов воды, машинного масла и охлаждающей жидкости. Время от времени на борту флагмана появлялся Хавкен в сопровождении Хэмптона — они перетаскивали информационные модули, навигационные приборы и систему дистанционного саморазрушения корабля.
Обстрел почти прекратился, и в течение получаса астронавты работали спокойно. Люди Дюваля вытащили из трюма и погрузили на подъемник двадцать контейнеров с оксидом дидейтерия в сто двадцать шесть галлонов каждый. В случае чего, экипаж сможет употреблять это вещество в пищу, даже неразбавленным.
Астронавты вынесли с «Томаса Дж». пятьдесят контейнеров генетического сырья, перфокарты для атмосферных мониторов, упаковки со сверхстойкими зернами пшеницы. Дюваль переносил синтезаторы пищи и ящики мороженой рыбы, которую ди Баррио привезла с Палавана. Они работали в трюме, стоя по колено в воде и вдыхая удушливый дым, который заполонил весь корабль.
Лазерные лучи превратили капитанский мостик в груду расщепленных стальных подпорок со сбитой обшивкой. Правый борт корабля был разворочен. Повсюду в беспорядке валялись дула лазерных пушек. Увидев картину полного разрушения, Дюваль пришел в бешенство. В этот момент в его голове мелькнула мысль получить компенсацию за неудачную экспедицию, и он молниеносно составил план действий.
— Сэр, мы расчистили весь нос корабля, — доложил Корнелиус. Его взгляд был прикован к «Ричарду М.», который находился в безопасности. Хавкен и Сандерс со своими отрядами уже ушли. Дюваль увидел, как Диаз спрыгнула на руки своих товарищей с «Дуайта Д.». Они остались одни на бывшем флагмане. С «Ричарда М.» уже раздавались приказы подниматься наверх и задраивать люки.
Дюваль схватился за ручку уцелевшей гравитационной пушки и повернул орудие на шарнирах. Его дуло было направлено на внутренности корабля. Дюваль ударил по ограничителю, и дуло уставилось на ирландца.
— Корнелиус, ты хочешь возвратиться домой богачом?
— Да, я бы не отказался…
— Тогда возьми с собой пятерых и отправляйся на корму, к трюму! Доберитесь до громкоговорителя и руководи мною оттуда. Этим жирным свиньям я не хочу оставить и медного гроша!
— Но командор распорядился взять только самое необходимое. Я не собираюсь нарушать его приказ, — запротестовал Поллак.
— А что ты привезешь детям, когда вернешься? Кусок дерьма? Не бойся, с тобой будет полдюжины охотников! — попытался уговорить его Стрейкер, но Поллак так и не решился нарушить приказ Хавкена.
Вслед за Корнелиусом во внутренности корабля отправились пять человек. Дюваль сбил ограничители с установки, и пронзительно яркий голубой свет вырвался из пробитого основания прицела. В этот момент из трюма сквозь лопнувшие трубы на палубу хлынула вода. Яркий свет, лившийся из пушки, отражался на ее мутной поверхности. Дюваль с содроганием увидел, что рядом с ним всплыло чье-то изуродованное тело с обезображенным лицом, окруженным маслянистым нимбом. Он перешагнул через труп, втиснул опасно перегруженное зарядом орудие между опорами палубы и выстрелил.
Раздался взрыв. С грохотом обвалилась стена отсека; пушка зашаталась. Дюваль услышал крик Корнелиуса:
— Целься левее! Сумасшедший, ты нас всех убьешь!
Два параллельных луча диаметром с глубокую тарелку прошили корабль, оставляя в переборках цепочку отверстий с ровно обрезанными краями.
Дюваль прицелился и вновь выстрелил. Раздался еще один взрыв и послышался крик Корнелиуса. Так повторялось несколько раз, пока он не услышал голос из громкоговорителя:
— Стрелок, ты слишком далеко взял! Еще немного — и ты, идиот, отправил бы нас всех на тот свет! Ради Бога, не стреляй больше из этой штуки!
Стрейкер очистил жерло пушки от остатков металла, подержал их, обжигаясь, секунду в ладонях, потом бросил на пол, уничтожил из лазерного пистолета, и, не теряя времени, бросился вслед за Корнелиусом и остальными.
Дюваль нырнул в трюм, и, когда его глаза привыкли к темноте, увидел металлические полосы обшивки, ровно, как скальпелем, отрезанные «особым оружием». По палубе было разбросано очищенное золото в тяжелых пятидюймовых шариках-слитках. Здесь же находились три огромные запечатанные канистры с радиоактивным золотом.
— Они прекратили стрелять. Доставай канистры, болван! — закричал Стрелок Инграму.
Тот вспыхнул от гнева и тряхнул копной слипшихся от грязи и пота волос. В это время Ривелли и кадет Мортон пробрались к пробоине в борту, возле которой плавал чей-то труп. Оттолкнув его, Ривелли выглянул в пробоину и с ужасом увидел гигантский грузовой корабль Ямато, разворачивающийся на площадке.
— О, черт! Мы погибли! — закричал Ривелли, и его нежное, почти женское лицо перекосилось от страха.
— Что ты там увидел? — с тревогой спросил Дюваль.
— Надо выбираться отсюда! Смотрите, он идет прямо на нас! Это корабль-камикадзе!
— Что такое? — закричала Джеб Мун, шеф-повар на «Дуайте Д.». Колено ее было разбито, и она прихрамывала.
— Камикадзе! — кричал Ривелли. — Я слышал, японцы мастера на такие фокусы. На каждом корабле есть система самоуничтожения. Сейчас он врежется в нас и взорвется. Мы погибли…
Всех охватила паника. Стараясь сохранять самообладание, Дюваль просунул голову в дыру в изуродованном корпусе — выяснить, что происходит на площадке. Адмирал Ямато послал один из самых мощных своих кораблей водоизмещением около двух тысяч тонн. Его блестящий белый корпус сиял в красных лучах заходящего солнца. Корабль медленно двигался в их сторону. Астронавты оцепенели, не могли двинуться с места…
Вся жизнь мгновенно пронеслась перед мысленным взором Дюваля, и в его памяти неожиданно всплыл эпизод из раннего детства. Было ему тогда три года. Он вспомнил яркие бело-красные знамена, поднятые на Орегоне, и сумасшедших палачей из Кайовера. На пляже планеты-заповедника сектанты-фанатики Ямато без всякого повода распяли на крестах двадцать американских туристов…
Усилием воли Дюваль прогнал воспоминания и преодолел страх. «Если это камикадзе, — думал он, — то очень скоро мы будем уничтожены. Но время еще есть. Быть может, нам повезет и компьютер на приближающемся корабле выйдет из строя. Корабль не взорвется, и тогда мы уцелеем». Дюваль не мог смириться с неминуемой смертью, и разум его питали самые призрачные надежды. Наконец он сбросил с себя оцепенение.
— Выносите канистры, живо! — закричал он растерявшимся астронавтам, что толпились в отсеке.
— Камикадзе отправит нас всех к праотцам! «Ричард М.» улетит, а мы сгорим здесь заживо! — огрызнулась Мун.
— Нужно бежать! — взвизгнул Мортон.
— Я не могу… — беспомощно заскулила Мун. Колено ее начало сильно кровоточить, и она едва ходила.
— А я не хочу бежать, — неожиданно заявил Корнелиус.
— Идиоты, вы тратите время! — вновь закричал Дюваль.
Его мощная фигура возвышалась у выхода. Он схватил Инграма, который попытался проскользнуть мимо, и с силой его толкнул. Тот упал в мутную воду, постоянно прибывавшую из пробоины в цистерне, но тут же вскочил и приготовился к прыжку. Невероятным усилием Дюваль остановил его.
— Выполняй приказ, сукин сын! Бери канистру, или мы все тут сгорим! — Слова прозвучали как удары хлыста. Стрейкер выдержал взгляд пяти пар горящих глаз. Он не шелохнулся, и астронавты повиновались. «Отдавай приказы, которые не придется отменять. Но если уж приказал — никогда не отступай», — вспомнил Дюваль наставления командора.
Мутная вода в отсеке неожиданно озарилась яркими отблесками. В коридоре появились языки пламени. Кадет Мортон истерично зарыдал, но это Дюваля не разжалобило. Он сгреб восемнадцатилетнего юношу в охапку, подтащил к люку и вытолкнул наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51