Фаррен едва заметно кивнул Кассабиану, как бы желая сказать: «Я ведь предупреждал тебя об этом».
Хозяин особняка обладал утонченным вкусом. Он всегда тщательно соблюдал законы вежливости и отличался незаурядным интеллектом, хотя и не проявлял математических способностей. Кассабиан слыл убежденным экспансионистом и умел сплотить вокруг себя союзников.
Они впервые встретились с Фарреном еще на Лондоне, пятнадцать лет назад, когда Люсия Хенри только начинала свое правление. Будучи людьми расчетливыми, они покинули Американо, когда она пришла к власти. Кассабиан был тогда студентом. Еще свежи воспоминания о Йельском университете, Кембридже и РИСКе. Фаррен — сердитый пятидесятилетний академик, бросивший Кембридж и РИСК. Они решили не возвращаться в Американо, пока к власти не придет более либеральный Президент. Они путешествовали несколько лет, переезжая из сектора в сектор, попадая лишь туда, где их принимали.
Фаррен удовлетворял проявившиеся у него мазохистские сексуальные влечения с любой женщиной-садисткой, которая соглашалась лечь с ним в постель. В результате он подцепил где-то проказу. Кассабиан иначе проводил время. Он неустанно плел искусную паутину знакомств и связей. Наконец они вернулись на родину, чтобы стать свидетелями вступления в должность Алисы Кэн. Это произошло десять лет назад, и с тех пор Фаррен не расставался со своим другом.
Болезнь конструктора, казалось, не отталкивала от него Кассабиана, а их недавно завязавшееся знакомство с Конроем Лаббэком очень обнадеживало Фаррена. Сейчас он больше всего хотел бы устроиться в один из престижных колледжей, и возглавить кафедру по новым разделам математики, в которых он считался одним из лучших специалистов. Но ему не предоставляли профессорского кресла. Он упорно ждал, когда его математический гений будет наконец признан, но за это время тело, отягощенное ужасной болезнью, неумолимо превращалось в беспомощный обрубок.
«В этом бесконечном ожидании я сгнию заживо, — думал Фаррен. — Скоро я уже буду не в состоянии держать в руках даже карандаш. Но я докажу вам, уважаемый Конрой Лаббэк, что достоин университетской кафедры. Вот увидите!» За пять лет пребывания за границей в Освоенном Космосе они посетили Корею, Маньчжурию, Китайскую империю, Европу, побывали на многих планетах и познакомились с сотнями людей. Когда в прошлом году на их горизонте появился Лаббэк, они оказались для него очень полезными, сумев перечислить названия, местонахождение и текущие дела практически всех враждебных Американо партий в Освоенном Космосе.
— И все-таки, какие же новости заставили вас срочно прибыть сюда, мистер Ито? — обратился к нему Кассабиан.
— Довольно плохие.
Ито расстегнул куртку и вытащил прикрепленный к груди бумажник, а затем достал из него один из характерных изящных конвертов Конроя Лаббэка. Кассабиан взглянул на ботинки Ито, от которых поднимался пар.
— Кажется, ваша обувь из натуральной кожи, мистер Ито. Не думаю, чтобы она была прочней искусственной.
— Я выбрал эту пару, потому что на Вайоминге запрещены некоторые современные технологии.
— Да, как видите, мы живем здесь очень просто.
— Вы даже не установили никакого современного оборудования?
— Это считается противозаконным.
— А ваши синтетические роботы не в счет?
— Вряд ли кому-нибудь удастся доказать их синтетическое происхождение, — пожал плечами Кассабиан.
Серое лицо Ито окаменело. Он резко повернулся к Кассабиану и пристально посмотрел на него.
— Как вы узнали, что это я стоял за дверью?
— Простите?..
— Я спрашиваю, как вы узнали, что это именно я? Сейчас, вот только что, сквозь закрытую дверь.
Кассабиан взял изящный конверт, осмотрел печати и опустился во второе кресло возле камина, даже не взглянув на курьера.
— Каждый человек имеет свой собственный почерк, мистер Ито. Вы всегда одинаково бесцеремонно обращаетесь с дверными ручками.
Особняк принадлежал семье Кассабианов уже сорок лет, и его владелец упрямо оставался в нем, несмотря на неудобства, связанные с отдаленностью от Либерти. Кассабиан родился здесь и знал каждый угол, скрип половиц и выбоины в ступеньках. Год назад он женился во второй раз и снова на вдове. Урсула была хорошей женой. В качестве приданого он получил от нее двух взрослых сыновей от предыдущего брака и крупный счет в банке. Последнее было очень кстати, так как сам Кассабиан не обладал значительным состоянием, а установление личных связей с иностранцами обходилось очень дорого.
Он распечатал конверт и мгновенно понял, что информация, переданная ему, была первостепенной важности. Еще не дочитав послание до конца, Кассабиан уже осознал, что описанная Лаббэком ситуация может оказаться гибельной для Американо. Он задумался, анализируя известие. «Правда ли все это, и если да, то действительно ли это несчастье? Кому на руку, чтобы я думал именно так? В чьих интересах было представить эту историю как резню? Кто из сторонников Президента может воспользоваться случаем, чтобы усилить свои позиции? Или, возможно, это письмо — всего лишь подлог?»
В камине уютно потрескивали поленья. Вдруг от них отскочил раскаленный уголек и упал прямо на куртку Дзиро Ито. Тот спокойно взял его пальцами и бросил обратно в горящий камин.
— Не ожидал, что здесь настоящий огонь.
— Как я уже говорил, мы живем тут естественно, просто и по закону, как вы только что могли убедиться.
Кассабиан молча размышлял о том, можно ли доверить Ито доставку ответного послания. Он дважды встречался с ним и знал, что курьер решителен, осторожен, физически вынослив. Он обладал всеми необходимыми для своей профессии качествами, был дотошен и исполнителен. Во всяком случае, Лаббэк вполне доверял ему. Послание являлось секретным, и оно могло сильно повредить как карьере государственного секретаря, так и адресата. Но хозяин связного знал, что вручить конверт Дзиро Ито — все равно, что отдать письмо лично адресату. Ито был к тому же тщеславен, считая себя непревзойденным специалистом в своей профессии, и думал, что никто не умеет лучше него тайно пересекать на грузовых кораблях различные участки сектора. Но, как только что выяснилось, и он иногда ошибался. Тем не менее курьер был преданным слугой и доверенным лицом Лаббэка, а письмо действительно принадлежало перу государственного секретаря.
«Ну а что же сам Лаббэк? — спокойно размышлял Кассабиан. — Есть ли ему смысл лгать? С первого взгляда кажется, что он потерял больше всех. Лаббэк вложил собственные триста тысяч в экспедицию Хавкена и, что гораздо важнее, потратил три года на создание иностранного страхового полиса. Теперь над всеми нависла серьезная угроза, как следует из письма. Правда, государственный секретарь начал использовать мои связи, и, возможно, он уже сейчас чувствует зависимость от меня. С другой стороны, мои экспансионистские взгляды, быть может, кажутся ему слишком радикальными… Так стоит ли мне в этой ситуации доверять Конрою Лаббэку? Следует ли считать, что он верит мне, и можно ли рассматривать его как единственную надежду Американо на избавление от угрозы Ямато? Да, и трижды да! Я не могу поступить иначе. Надо понимать сообщение буквально».
— Ну, что там? — спокойно поинтересовался Фаррен.
— Прочти.
Фаррен надел очки и погрузился в чтение. Через несколько минут он отложил конверт и взглянул на своего друга.
— Стало быть, Джозеф Хавкен мертв…
— Если верить сообщению Сумитомо, — ответил Кассабиан.
— Ясно, что Лаббэк верит ему. И Билли поверит тоже, когда услышит завтрашнее сообщение о том, что его брат мертв, а пять американских кораблей с экипажами на борту уничтожены лазерным оружием. Да, приятный подарочек к рождественским праздникам.
— Я полагаю, что говорить об этом пока что преждевременно.
— А, стало быть, ты не вполне веришь всему этому?
— Я этого не говорил.
— Сколько ты вложил в эту авантюру? — усмехаясь, спросил Фаррен.
— Не очень большую сумму.
— Тогда остерегайся выдавать желаемое за действительное. Ты думаешь, Сумитомо выдумал эту басню?
Кассабиан не ответил. Сумитомо Номура являлся представителем имперского банка Ямато на Либерти. Но источником информации был не он, а Ы То Мэн, кореец, который выехал несколько дней назад из Нейтральной Зоны и находился теперь на пограничной с Американо планете Пуэрто-Рико.
— Мистер Ито, что вы думаете об Ы То Мэне? — спросил Кассабиан.
— Кореец. Думаю, такой же отвратительный лжец, как и любой из них.
— Но он способен добывать информацию, достойную рассмотрения?
— Я хорошо заплатил ему. Думаю, он сказал правду и мне, и секретарю Лаббэку.
— Правду? Но как он ее понимает?..
— Он сказал, что в Ямато очень вдохновились новостями, пришедшими от наместника с планеты Садо. Там не считают это вероломством. Они утверждают, что Золотой флот целым и невредимым отправился в обратный путь, после того как Хавкен пытался уничтожить его внезапной атакой. Ходят слухи, что Ямато собирается ввести эмбарго на торговлю с Американо.
— Ха! — Фаррен ухмыльнулся. — Все слухи в Ямато вырастают за день, как грибы после дождя. Давайте не будем забывать, что если Сумитомо истолковал дело в свою пользу, то он не одинок в этом. Вероятно, то же самое сделали официальные власти Ямато. Почему бы и нет? Главная их цель — подорвать американскую торговлю. Они получат от этого крупные барыши — вот что для них важнее всего. К тому же, если бы Сумитомо являлся представителем независимой банковской корпорации, ему можно было бы доверять, и то со многими оговорками. Но он находится под прямым контролем правительства Ямато. Так что сейчас, когда император обвиняет Хавкена в пиратстве…
— Если Хавкен мертв, а его флот уничтожен, — перебил рассуждения Фаррена Ито, резко повернувшись в кресле, — то никто уже не будет в состоянии опровергнуть это обвинение. Это очень удобный предлог, чтобы навсегда захлопнуть двери Нейтральной Зоны перед носом американцев. Император уже много лет пытается найти способ удушить нас. Если они закроют Нейтральную Зону для американского транспорта, на Либерти наступят паника и хаос. Многие корпорации разорятся, большая часть производства просто остановится. Ямато при этом не потеряет ничего, кроме конкурента в торговле.
Кассабиан откинулся в кресле назад, скрестив пальцы.
— Не знаю, — проговорил он. — Я предполагаю, что Сумитомо умышленно исказил информацию, чтобы устроить панику на американских биржах.
— Может быть, ему это как раз и удастся, — отозвался Фаррен. — Если бы меня спросили, что нас ожидает, я бы ответил, что впереди у нас такое банкротство, которое мы вряд ли сможем пережить.
Кассабиан отрицательно покачал головой и упрекнул Фаррена за его мазохистский восторг. Между тем подозрение медленно росло в душе Кассабиана. Он попытался подавить возбуждение.
— Ради бога, Тимо! Неужели ты не понимаешь, что сейчас мы балансируем на грани войны?
— Ты говоришь о войне? Это вполне вероятно, — насмешливый голос Фаррена стал почти визгливым. — Конечно! Смертоносные орды барона Харуми ждут удобного момента, чтобы хлынуть на орбиты.
— Да. К сожалению, мистер Ито скорее всего прав. Это именно тот предлог, которого они ждали, а в результате — военная аннексия всей Нейтральной Зоны. Далее — насильственное изгнание всех иностранных кораблей. Именно так они поступали в своем секторе пятьдесят лет назад. Почему бы нет? Ямато способен на это.
Фаррен коротко рассмеялся.
— С Хавкеном все о’кей. Я не верю ни одному слову этого спекулянта.
— Почему вы не верите фактам? — мрачно поинтересовался Ито. — Может быть, там действительно разыгралась трагедия. Слова Чжи, кажется, звучали убедительно. Он описал внешний вид и маршрут кораблей Хавкена, назвал имена пленных, находящихся в тюрьме в Ниигате, — именно туда, как будто, поместил их наместник. Расчеты верны. Два месяца и неделя — столько времени занимает путь с планеты Садо, но пакетботы Ямато могут лететь и быстрее.
— Нет! — отрезал Кассабиан.
Он снова погрузился в молчание, потом встал и заходил по комнате. «В какую игру они играют? — спрашивал он себя. — Наибольшая опасность исходит сейчас от банковской корпорации „Сумитомо“. Они такие же самураи, как и члены императорского правительства, но гораздо хитрее. Используя рычаги ссуд, представители „Сумитомо“ имеют влияние практически во всем Освоенном Космосе. Они просочились в правительства всех секторов. У них есть агенты в каждом порту, шпионы на всех кораблях и слуги в каждом значительном семействе. Со времен Эдикта торговые банкиры вроде Сумитомо и Ясудо сказочно разбогатели, финансируя программу Центральной Власти по созданию земноподобных форм.
Легендарный банк «Сумитомо» мог бы сокрушить любую армию и создать непобедимый флот с любым количеством кораблей. В их власти посадить и поддерживать угодное им марионеточное правительство. Их богатство позволяет им владеть наиболее искусными наемными солдатами, а их взятки могут открыть ворота любой крепости. Именно Сумитомо обеспечил выборы второго Совета Центральной Власти, который проложил гладкую дорогу для вступления на престол императора Муцухито. Именно Сумитомо является символом и гарантией богатства империи».
Кассабиан снова уселся. Дзиро Ито, гревшийся у огня, чуть шевельнулся.
— Если вы голодны, я попрошу Томаса принести вам кусок тыквенного пирога. У вас впереди длинная дорога. Ито вздохнул, отогнал незаметно наплывавший на него сон и почесал затылок.
— Нет, нет, спасибо. Будет ли какой-нибудь ответ?
Кассабиан приказал Томасу вывести из гаража машину курьера, а затем попросил Фаррена найти ручку и начал медленно диктовать. Перо Тимо Фаррена быстро выводило на бумаге цифры, которые с абсолютной точностью всплывали в его памяти. Письмо проверили, запечатали секретным кодом Кассабиана и вручили Ито через несколько минут.
— Отдайте это Конрою и скажите ему, что он должен использовать шестнадцатый модуль из красного протокола, чтобы вскрыть послание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51