Качество удивило, рекомендую всем
— (Зачем вам это надо?)
— Мразь! — заорал Страйгер. Трость яростно стукнула об пол и ударила меня по груди. Потеряв равновесие, я упал. — Не сметь дотрагиваться до меня своей мерзостной… — Он замолк, содрогаясь, проглатывая слово. А потом, чуть ли не с печалью в голосе, сказал! — Я не хочу это делать.
И самое худшее было то, что часть его и вправду не хотела. Страйгер медленно — шаг за шагом — приблизился ко мне и вытянул руку, словно желая помочь встать.
— Но Бог открыл мне, что это необходимо. Ты сам мне продемонстрировал, что заслуживаешь наказания. Само твое существование — богохульство. Цивилизация Гидры развратилась. Они возомнили себя богами. И именно поэтому цивилизация погибла. Она лишилась Милости Господней. Только истинные, без примеси чужой крови, люди суть Божьи дети, осознающие предначертанную им Богом роль. Только Земля — целомудренна.
Я посмотрел на его простертую в воздухе руку, на ослепительно белый, безжалостный свет, окружающий Страйгера мерцающей аурой, и, стараясь не глядеть на трость, сказал:
— Ну и наговорили вы тут дерьма.
Трость подскочила и скользящим ударом снизу вверх под подбородок отшвырнула меня назад, на металлический остов кровати. Из глаз у меня посыпались искры.
Опираясь плечами о спинку кровати я приподнялся и снова упал, в полуобмороке, задыхаясь, на вонючий матрац. Я надеялся, что Страйгер все же не свернул мне челюсть. Стремительно краснеющие рубцы от ударов разрастались, казалось, на толщину целой руки. Я удивился, как это я мог не заметить его движения.
— Мы не… — выговорил я и сплюнул, обрадованный, что челюсть еще работает, — не мы другие. Гидраны все… Это вы. Вы — мутанты… дефекты… аномалии… Пороки!
С подбородка ручьем текла кровь.
— Будь ты проклят, — прошептал он, когда в его мозгу что-то расползлось, как сгнившая тряпка. И я увидел — увы, слишком поздно — самый сильный его страх: он смертельно боялся, что я прав. В видении, случившемся у него много лет назад после катастрофы, когда он попал в клинику почти мертвым, — в видении, которое, как верил Страйгер, было ниспослано ему Богом, сознание его, отделившись от тела и покружив над ним, пересекло ту невозможную границу в сознаниях людей, которые спасали ему жизнь. Страйгер слышал их разговор, проник в их мысли, почти во все тайны, как Бог. Врачи спасли его, вернули обратно в тело, которому он и принадлежал. И, очнувшись, Страйгер понял, что ему никогда уже не испытать того ощущения совершенной божественной силы… потому что он не псион. Я чувствовал, как жажда Дара, которым Страйгер никогда не обладал, изгрызает его живьем, чувствовал его безумную ненависть к тем, кто владел Даром с рожденья. О Боже, подумал я и тут же пожалел о своей мысли.
— Полагаю, — задумчиво сказал Страйгер, глядя на меня с бессмысленной скорбью, — что тебе это будет полезно.
Концом трости он ударил меня в живот. Я согнулся пополам. Вторым ударом — смачным, хлестким — трость разбила в кровь голову и ухо.
Я лежал, уткнувшись лицом в гнилой вонючий матрац, слушая свои же стоны, надеясь на то, что, если я буду лежать так, Страйгер даст мне хотя бы минутную передышку. По шее и по лицу текла кровь, заливая глаз. Я не мог ее вытереть и хотел только, чтобы раны на голове не кровоточили бы так сильно. Разбитое ухо заполнилось кровью и перестало слышать. Я забеспокоился: мне стало трудно читать Страйгера. Это был непорядок. Может, переходник забирал слишком много концентрации. Но как раз она-то и была главным, без нее все остальное теряло всякий смысл… И вообще, с каждой минутой мне становилось все труднее находить смысл в чем бы то ни было.
Я сел, в ушах звенело. Страйгер ударом под ребра сбросил меня с кровати. Я не успел перевернуться, как трость заехала мне по яйцам. Я согнулся в три погибели, закашлялся до рвоты, а через секунду почувствовал, как мои почки разрываются от очередного удара. (Дэрик!) Я пытался оформить эту мысль, дотянуться ею до Дэрика, но не смог этого сделать. Слишком мало было контроля и слишком много — боли, которая, точно кровь, ручьем текла из меня прямо в их мозги. Я слышал, как орет Страйгер, нанося удар за ударом, — ему было противно, что я выкрикиваю боль вслух.
— Дэрик! — Я зарыдал, но мне уже стало все равно. — Дэрик!..
— Соджонер, — сказал Дэрик, голос его — глухой, как из бочки, раздавался откуда-то издалека. — Соджонер! — крикнул Дэрик уже громче и почти испуганно. Он подошел к нам, медленно вплывая в поле моего зрения, крепко схватил Страйгера за руку, и развернул к себе.
— Я… Мне он нужен на секунду.
Страйгер застыл, потом отступил, как в трансе, освобождая место.
Дэрик присел на корточки.
— Хватит? — прошептал он.
Я кивнул, закрывая глаза.
— Нет, — хрипло сказал Дэрик. — Я так не думаю.
Я открыл глаза. Он провел пальцем по моим разорванным губам. Палец стал красным. Дэрик засунул палец в рот и, улыбаясь, обсосал его. Потом он снова поднялся.
— Кстати… — он пихнул мне под нос палец. На его кончике сидело какое-то маленькое пятно. — По-моему, это твое?
Я скосил глаза. Наркотик. Тот, который был у меня за ухом. Дэрик снял его, когда я вырубился. И мой пси-центр медленно умирал все это время.
Дэрик щелчком стряхнул пластырь с пальца. Я выругался и, судорожно дергаясь всем телом, пытался подтянуть под себя ноги и увидеть, куда упал наркотик. Дэрик врезал мне кулаком в живот, я рухнул на пол. Дэрик отошел обратно в угол. (Мика!) — Я бросил в этот вызов все, что у меня было, молясь о том, чтобы сейчас, когда я по-настоящему в нем нуждался, ко мне вернулся, сам собой, мой Дар. Но он не вернулся.
— Мика! — закричал я вслух не своим голосом. Страйгер нанес еще удар, и я вскрикнул опять.
Я пробовал пнуть Страйгера ногой, пытался уползти в сторону, но все было бесполезно. Теперь, когда я валялся на полу, беспомощный, Страйгер играл тростью, как артист, выбивая из меня самую сильную боль самыми изощренными способами, выискивая самые уязвимые места. Но, как знаток своего дела, он рассчитывал силу ударов так, чтобы я не терял сознания. Где-то в середине этой бойни линии сетки из моей головы исчезли. И я понял, что моя поддержка исчезла тоже, а я остался в неизвестном месте один лицом к лицу с двумя людьми, которые ненавидели меня сильнее, чем кого-либо. Двумя людьми, которые хотели, чтобы я подох, и в целом универсуме больше ничто не вызывало в них такого сильного желания. Дело зашло слишком далеко, перекрыв мои планы. Страйгер собирается убить меня, а Дэрик будет облизывать мой труп, и никто никогда даже не узнает…
Боль погрузила меня в темные глубины, в страх, в воспоминания, и спасительной соломинки, чтобы не утонуть, не было… Я снова очутился на тех улицах, голодный и замерзший, мне было семь или восемь лет. В голове — там, где должна была быть память, — зияла черная дыра. Какой-то человек, иногда подававший мне милостыню, сказал: Пойдем. Я-то думал, что знаю правила улицы, и то, что я делаю. Я никогда не слышал о нем ничего плохого. Но наверху, в той комнате, он спустил штаны и сказал, что ему от меня надо. Я ответил, что я не хочу, и его улыбающееся, приветливое лицо исказилось бешенством. Выхватив нож, он приставил его к моему горлу и сказал: Делай, или я тебя убью. И я подчинился. Я подвывал и всхлипывал; меня тошнило, но я думал, что потом он меня отпустит. Я никогда не слышал, чтобы он кого-нибудь убил, и надеялся, что, если я сделаю это, он меня отпустит…
Но он не отпустил. Я умолял его, пытался сопротивляться, но он скрутил меня и содрал с меня одежду. Потом прижал к кровати и начал. Я говорил себе, что он обычный педераст, получающий свое удовольствие, и что ничего страшного, раз я живой. Но он не унимался, делая мне все больнее и больнее, пока я не заорал. И тогда он начал избивать меня, крича, что я сам виноват — заставил его это сделать. И вот уже все тело заболело, и кровь текла отовсюду, но все же это была только боль, а боль не могла длиться вечно. А он перевернул меня на живот и забрался сверху. Голый, беспомощный под его тяжестью, я взвыл, когда боль — такой пронзительной, безумной боли я не испытывал никогда — разорвала на части мои внутренности. «Господи! Остановите его!» — выкрикивал я снова и снова, умоляя спасти меня, но никто — никто — не услышал мои крики, и никто не спас.
А боль все не прекращалась. Мои крики превратились в хрипы, я захлебывался рыданиями и блевотиной… И наконец во мне не осталось ничего, кроме правды: ослепленный болью — черным провалом, который разверзся, чтобы поглотить меня, я понял, что несущийся сквозь меня поток мокроты — это кровь, что мне уже никогда не выйти из этой комнаты, что — о Боже! — я умираю здесь и все кончается, кончается, и меня тянет вниз, вниз, вниз — в темноту…
Шум взорвал комнату, взорвал ночной кошмар. А потом наступила тишина, хотя внутри я все еще кричал. Удары прекратились, но не боль. Я открыл глаз — тот, который еще мог открываться, прищурился от ослепительной белизны, наблюдая, как реальность раскатывается передо мной, словно изображение на голоэкране: Страйгер застыл на месте, с изумлением глядя на человека, который стоял там, где раньше была дверь. Мика. Дэрик, как паук, прижимаясь к стене, отступал назад.
Увидев меня, Мика замер. Глаза его бегло обшарили комнату, голова медленно качнулась из стороны в сторону, но выражения его лица, спрятанного за забралом шлема, видно не было. Он взглянул на Страйгера.
— Итак, — с глухой яростью в голосе пробормотал он, переводя взгляд со Страйгера на Дэрика и обратно. — Ты опять подставил меня, выродок паршивый… — Той частью мозга, которая еще наполовину работала, я понял, что Мика покрывает меня, чтобы не испортить игры.
Страйгер так и стоял с отвисшей челюстью, его глаза расширялись. От изумления он даже не мог вздохнуть. У Страйгера был такой вид, будто ему явился сам дьявол в человеческом обличье. И, может быть, Страйгер так и думал. Я засмеялся, а может, зарыдал.
Мика двинулся в мою сторону.
Страйгер закрыл рот, когда Мика отпихнул его с дороги… когда он понял, что это всего лишь человек, да к тому же ненужный свидетель. Страйгер замахнулся тростью.
Даже не обернувшись, Мика оглушил его. Тело Страйгера, как будто переломившись надвое, обрушилось на пол. Мика присел на корточки и протянул мне бронированную лапу.
— Нет… Не надо… — Слова запузырились у моих губ кровавой пеной, тело сжалось, а в мозгу захрустели стеклянные осколки.
Мика отдернул руку, поднял забрало, чтобы я мог видеть его лицо.
— Кот, — сказал он, — это я Мика.
— Мика… Я тебя… не… обма… нывал…
— Насчет чего? — смущенно спросил он.
— Насчет бегства… с шахты…
— Да. Я знаю.
— Не давай… им бить… меня.
— Не дам, — сказал Мика и мягко добавил: — Мы не на Синдере. И уже давно, брат.
— Знаю… — прошептал я, пытаясь приподнять голову. — Где?..
— …Мы? В Пропасти. — Мика ухмыльнулся, как старуха-смерть.
— Ничего себе.
Подождав, когда я освоюсь с реальностью, он снял красный шарф, намотанный на шею прямо поверх защиты, приподнял мою голову и концом шарфа вытер с лица кровь и слюни.
— Ты слыш… — выдавил я из себя. — Ты слышал?.. — Надежда, такая же острая, как и боль, пронзила мой мозг.
— Слышал? Я ни черта не слышал после того, как ты долбанул меня своим импульсом. Поэтому я и пришел. Дело затягивалось. Я подумал, что случилось что-то.
Я закашлялся, поперхнувшись досадой. От кашля грудь и спина так заболели, что меня вырвало. Мика помог мне сесть. Я взвыл: каждый миллиметр моего тела был словно усеян иголками, и перемена положения вызвала в нем мучительную боль. Но лежать, уткнувшись в пол разодранным до мяса окровавленным лицом, было еще хуже. Мика, дотронувшись до сковывающих мои запястья наручников, плюнул от отвращения.
— У Дэрика… — еле ворочая языком, сказал я, пытаясь повернуть голову. — Заставь его… — Не успел я договорить, как меня что-то сильно толкнуло, за моей спиной посыпались искры, и наручники упали на пол: Мика справился сам. Мои руки повисли плетьми. Мика приподнял меня, прислонил, как куклу, к спинке кровати и перерезал ножом веревку на лодыжке. Затем повернулся к Дэрику. Тот стоял, прижавшись к неровной, с выбоинами, стене, и в ужасе переводил взгляд с тела Страйгера на нас и обратно.
— Что случилось? — спросил меня Мика, не отрывая глаз от Дэрика. — Где произошел сбой?
— Он. Сучья морда, — ответил я, глядя на Дэрика как завороженный. — Он забрал мой наркотик. Я не мог… — Мой голос сорвался. — Опарыш! Подонок! Ты позволил ему…
— Ты хочешь, чтобы я убил обоих? — спросил Мика, медленно вставая.
— Нет, — захныкал Дэрик. Его рот растянулся, как резиновый. — Я остановил бы его, Кот. Еще немного… — Он вытер рукавом лицо. — Еще немного — ну, чтобы все как надо… Ты видел, как я мог его контролировать. Он не умер? Он мертвый? — Дэрик смотрел на Страйгера.
— Нет еще, — сказал Мика. — Но сейчас я это исправлю. — Он повернулся и поднял руку.
— Нет! — сдавленно прохрипел я. — Ради Бога, не надо. — Я мотнул головой, и из ран толчками потекла кровь.
— Почему, черт возьми? — спросил удивленный Мика.
— Потому что… ты сделаешь из него… Черт… мученика.
Я подтянул свое тело к спинке кровати и повис на ней, давясь удушливым кашлем. От боли мне было не вздохнуть. Мика молча ждал, когда я смогу заговорить.
— Ты сейчас убьешь его… и он выиграет, вопреки всему. Кроме того, я хочу, чтобы он жил… Потому что иначе толку не будет.
Мика опустил руку, у него дернулась щека:
— Просто хотел убедиться.
— В чем?
Странно посмотрев на меня, Мика сказал:
— Что это не из-за жалости к нему, бедняге. — Он улыбнулся, показывая зубы. — А как насчет джентльмена?
— Он мне пока нужен… до завтра. — Я перевел взгляд на Дэрика. — Ты знаешь, что тебе надо сделать. Если не сделаешь… я убью тебя своими руками.
Дэрик кивнул, облизывая губы.
— Убери это отсюда, — распорядился Мика, указывая на тело Страйгера.
— Как? — спросил Дэрик. У него был такой вид, словно его оглушили резиновой дубиной.
— Волоком стащи.
— Но что ему сказать, когда он очнется? — спросил Дэрик загробным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Мразь! — заорал Страйгер. Трость яростно стукнула об пол и ударила меня по груди. Потеряв равновесие, я упал. — Не сметь дотрагиваться до меня своей мерзостной… — Он замолк, содрогаясь, проглатывая слово. А потом, чуть ли не с печалью в голосе, сказал! — Я не хочу это делать.
И самое худшее было то, что часть его и вправду не хотела. Страйгер медленно — шаг за шагом — приблизился ко мне и вытянул руку, словно желая помочь встать.
— Но Бог открыл мне, что это необходимо. Ты сам мне продемонстрировал, что заслуживаешь наказания. Само твое существование — богохульство. Цивилизация Гидры развратилась. Они возомнили себя богами. И именно поэтому цивилизация погибла. Она лишилась Милости Господней. Только истинные, без примеси чужой крови, люди суть Божьи дети, осознающие предначертанную им Богом роль. Только Земля — целомудренна.
Я посмотрел на его простертую в воздухе руку, на ослепительно белый, безжалостный свет, окружающий Страйгера мерцающей аурой, и, стараясь не глядеть на трость, сказал:
— Ну и наговорили вы тут дерьма.
Трость подскочила и скользящим ударом снизу вверх под подбородок отшвырнула меня назад, на металлический остов кровати. Из глаз у меня посыпались искры.
Опираясь плечами о спинку кровати я приподнялся и снова упал, в полуобмороке, задыхаясь, на вонючий матрац. Я надеялся, что Страйгер все же не свернул мне челюсть. Стремительно краснеющие рубцы от ударов разрастались, казалось, на толщину целой руки. Я удивился, как это я мог не заметить его движения.
— Мы не… — выговорил я и сплюнул, обрадованный, что челюсть еще работает, — не мы другие. Гидраны все… Это вы. Вы — мутанты… дефекты… аномалии… Пороки!
С подбородка ручьем текла кровь.
— Будь ты проклят, — прошептал он, когда в его мозгу что-то расползлось, как сгнившая тряпка. И я увидел — увы, слишком поздно — самый сильный его страх: он смертельно боялся, что я прав. В видении, случившемся у него много лет назад после катастрофы, когда он попал в клинику почти мертвым, — в видении, которое, как верил Страйгер, было ниспослано ему Богом, сознание его, отделившись от тела и покружив над ним, пересекло ту невозможную границу в сознаниях людей, которые спасали ему жизнь. Страйгер слышал их разговор, проник в их мысли, почти во все тайны, как Бог. Врачи спасли его, вернули обратно в тело, которому он и принадлежал. И, очнувшись, Страйгер понял, что ему никогда уже не испытать того ощущения совершенной божественной силы… потому что он не псион. Я чувствовал, как жажда Дара, которым Страйгер никогда не обладал, изгрызает его живьем, чувствовал его безумную ненависть к тем, кто владел Даром с рожденья. О Боже, подумал я и тут же пожалел о своей мысли.
— Полагаю, — задумчиво сказал Страйгер, глядя на меня с бессмысленной скорбью, — что тебе это будет полезно.
Концом трости он ударил меня в живот. Я согнулся пополам. Вторым ударом — смачным, хлестким — трость разбила в кровь голову и ухо.
Я лежал, уткнувшись лицом в гнилой вонючий матрац, слушая свои же стоны, надеясь на то, что, если я буду лежать так, Страйгер даст мне хотя бы минутную передышку. По шее и по лицу текла кровь, заливая глаз. Я не мог ее вытереть и хотел только, чтобы раны на голове не кровоточили бы так сильно. Разбитое ухо заполнилось кровью и перестало слышать. Я забеспокоился: мне стало трудно читать Страйгера. Это был непорядок. Может, переходник забирал слишком много концентрации. Но как раз она-то и была главным, без нее все остальное теряло всякий смысл… И вообще, с каждой минутой мне становилось все труднее находить смысл в чем бы то ни было.
Я сел, в ушах звенело. Страйгер ударом под ребра сбросил меня с кровати. Я не успел перевернуться, как трость заехала мне по яйцам. Я согнулся в три погибели, закашлялся до рвоты, а через секунду почувствовал, как мои почки разрываются от очередного удара. (Дэрик!) Я пытался оформить эту мысль, дотянуться ею до Дэрика, но не смог этого сделать. Слишком мало было контроля и слишком много — боли, которая, точно кровь, ручьем текла из меня прямо в их мозги. Я слышал, как орет Страйгер, нанося удар за ударом, — ему было противно, что я выкрикиваю боль вслух.
— Дэрик! — Я зарыдал, но мне уже стало все равно. — Дэрик!..
— Соджонер, — сказал Дэрик, голос его — глухой, как из бочки, раздавался откуда-то издалека. — Соджонер! — крикнул Дэрик уже громче и почти испуганно. Он подошел к нам, медленно вплывая в поле моего зрения, крепко схватил Страйгера за руку, и развернул к себе.
— Я… Мне он нужен на секунду.
Страйгер застыл, потом отступил, как в трансе, освобождая место.
Дэрик присел на корточки.
— Хватит? — прошептал он.
Я кивнул, закрывая глаза.
— Нет, — хрипло сказал Дэрик. — Я так не думаю.
Я открыл глаза. Он провел пальцем по моим разорванным губам. Палец стал красным. Дэрик засунул палец в рот и, улыбаясь, обсосал его. Потом он снова поднялся.
— Кстати… — он пихнул мне под нос палец. На его кончике сидело какое-то маленькое пятно. — По-моему, это твое?
Я скосил глаза. Наркотик. Тот, который был у меня за ухом. Дэрик снял его, когда я вырубился. И мой пси-центр медленно умирал все это время.
Дэрик щелчком стряхнул пластырь с пальца. Я выругался и, судорожно дергаясь всем телом, пытался подтянуть под себя ноги и увидеть, куда упал наркотик. Дэрик врезал мне кулаком в живот, я рухнул на пол. Дэрик отошел обратно в угол. (Мика!) — Я бросил в этот вызов все, что у меня было, молясь о том, чтобы сейчас, когда я по-настоящему в нем нуждался, ко мне вернулся, сам собой, мой Дар. Но он не вернулся.
— Мика! — закричал я вслух не своим голосом. Страйгер нанес еще удар, и я вскрикнул опять.
Я пробовал пнуть Страйгера ногой, пытался уползти в сторону, но все было бесполезно. Теперь, когда я валялся на полу, беспомощный, Страйгер играл тростью, как артист, выбивая из меня самую сильную боль самыми изощренными способами, выискивая самые уязвимые места. Но, как знаток своего дела, он рассчитывал силу ударов так, чтобы я не терял сознания. Где-то в середине этой бойни линии сетки из моей головы исчезли. И я понял, что моя поддержка исчезла тоже, а я остался в неизвестном месте один лицом к лицу с двумя людьми, которые ненавидели меня сильнее, чем кого-либо. Двумя людьми, которые хотели, чтобы я подох, и в целом универсуме больше ничто не вызывало в них такого сильного желания. Дело зашло слишком далеко, перекрыв мои планы. Страйгер собирается убить меня, а Дэрик будет облизывать мой труп, и никто никогда даже не узнает…
Боль погрузила меня в темные глубины, в страх, в воспоминания, и спасительной соломинки, чтобы не утонуть, не было… Я снова очутился на тех улицах, голодный и замерзший, мне было семь или восемь лет. В голове — там, где должна была быть память, — зияла черная дыра. Какой-то человек, иногда подававший мне милостыню, сказал: Пойдем. Я-то думал, что знаю правила улицы, и то, что я делаю. Я никогда не слышал о нем ничего плохого. Но наверху, в той комнате, он спустил штаны и сказал, что ему от меня надо. Я ответил, что я не хочу, и его улыбающееся, приветливое лицо исказилось бешенством. Выхватив нож, он приставил его к моему горлу и сказал: Делай, или я тебя убью. И я подчинился. Я подвывал и всхлипывал; меня тошнило, но я думал, что потом он меня отпустит. Я никогда не слышал, чтобы он кого-нибудь убил, и надеялся, что, если я сделаю это, он меня отпустит…
Но он не отпустил. Я умолял его, пытался сопротивляться, но он скрутил меня и содрал с меня одежду. Потом прижал к кровати и начал. Я говорил себе, что он обычный педераст, получающий свое удовольствие, и что ничего страшного, раз я живой. Но он не унимался, делая мне все больнее и больнее, пока я не заорал. И тогда он начал избивать меня, крича, что я сам виноват — заставил его это сделать. И вот уже все тело заболело, и кровь текла отовсюду, но все же это была только боль, а боль не могла длиться вечно. А он перевернул меня на живот и забрался сверху. Голый, беспомощный под его тяжестью, я взвыл, когда боль — такой пронзительной, безумной боли я не испытывал никогда — разорвала на части мои внутренности. «Господи! Остановите его!» — выкрикивал я снова и снова, умоляя спасти меня, но никто — никто — не услышал мои крики, и никто не спас.
А боль все не прекращалась. Мои крики превратились в хрипы, я захлебывался рыданиями и блевотиной… И наконец во мне не осталось ничего, кроме правды: ослепленный болью — черным провалом, который разверзся, чтобы поглотить меня, я понял, что несущийся сквозь меня поток мокроты — это кровь, что мне уже никогда не выйти из этой комнаты, что — о Боже! — я умираю здесь и все кончается, кончается, и меня тянет вниз, вниз, вниз — в темноту…
Шум взорвал комнату, взорвал ночной кошмар. А потом наступила тишина, хотя внутри я все еще кричал. Удары прекратились, но не боль. Я открыл глаз — тот, который еще мог открываться, прищурился от ослепительной белизны, наблюдая, как реальность раскатывается передо мной, словно изображение на голоэкране: Страйгер застыл на месте, с изумлением глядя на человека, который стоял там, где раньше была дверь. Мика. Дэрик, как паук, прижимаясь к стене, отступал назад.
Увидев меня, Мика замер. Глаза его бегло обшарили комнату, голова медленно качнулась из стороны в сторону, но выражения его лица, спрятанного за забралом шлема, видно не было. Он взглянул на Страйгера.
— Итак, — с глухой яростью в голосе пробормотал он, переводя взгляд со Страйгера на Дэрика и обратно. — Ты опять подставил меня, выродок паршивый… — Той частью мозга, которая еще наполовину работала, я понял, что Мика покрывает меня, чтобы не испортить игры.
Страйгер так и стоял с отвисшей челюстью, его глаза расширялись. От изумления он даже не мог вздохнуть. У Страйгера был такой вид, будто ему явился сам дьявол в человеческом обличье. И, может быть, Страйгер так и думал. Я засмеялся, а может, зарыдал.
Мика двинулся в мою сторону.
Страйгер закрыл рот, когда Мика отпихнул его с дороги… когда он понял, что это всего лишь человек, да к тому же ненужный свидетель. Страйгер замахнулся тростью.
Даже не обернувшись, Мика оглушил его. Тело Страйгера, как будто переломившись надвое, обрушилось на пол. Мика присел на корточки и протянул мне бронированную лапу.
— Нет… Не надо… — Слова запузырились у моих губ кровавой пеной, тело сжалось, а в мозгу захрустели стеклянные осколки.
Мика отдернул руку, поднял забрало, чтобы я мог видеть его лицо.
— Кот, — сказал он, — это я Мика.
— Мика… Я тебя… не… обма… нывал…
— Насчет чего? — смущенно спросил он.
— Насчет бегства… с шахты…
— Да. Я знаю.
— Не давай… им бить… меня.
— Не дам, — сказал Мика и мягко добавил: — Мы не на Синдере. И уже давно, брат.
— Знаю… — прошептал я, пытаясь приподнять голову. — Где?..
— …Мы? В Пропасти. — Мика ухмыльнулся, как старуха-смерть.
— Ничего себе.
Подождав, когда я освоюсь с реальностью, он снял красный шарф, намотанный на шею прямо поверх защиты, приподнял мою голову и концом шарфа вытер с лица кровь и слюни.
— Ты слыш… — выдавил я из себя. — Ты слышал?.. — Надежда, такая же острая, как и боль, пронзила мой мозг.
— Слышал? Я ни черта не слышал после того, как ты долбанул меня своим импульсом. Поэтому я и пришел. Дело затягивалось. Я подумал, что случилось что-то.
Я закашлялся, поперхнувшись досадой. От кашля грудь и спина так заболели, что меня вырвало. Мика помог мне сесть. Я взвыл: каждый миллиметр моего тела был словно усеян иголками, и перемена положения вызвала в нем мучительную боль. Но лежать, уткнувшись в пол разодранным до мяса окровавленным лицом, было еще хуже. Мика, дотронувшись до сковывающих мои запястья наручников, плюнул от отвращения.
— У Дэрика… — еле ворочая языком, сказал я, пытаясь повернуть голову. — Заставь его… — Не успел я договорить, как меня что-то сильно толкнуло, за моей спиной посыпались искры, и наручники упали на пол: Мика справился сам. Мои руки повисли плетьми. Мика приподнял меня, прислонил, как куклу, к спинке кровати и перерезал ножом веревку на лодыжке. Затем повернулся к Дэрику. Тот стоял, прижавшись к неровной, с выбоинами, стене, и в ужасе переводил взгляд с тела Страйгера на нас и обратно.
— Что случилось? — спросил меня Мика, не отрывая глаз от Дэрика. — Где произошел сбой?
— Он. Сучья морда, — ответил я, глядя на Дэрика как завороженный. — Он забрал мой наркотик. Я не мог… — Мой голос сорвался. — Опарыш! Подонок! Ты позволил ему…
— Ты хочешь, чтобы я убил обоих? — спросил Мика, медленно вставая.
— Нет, — захныкал Дэрик. Его рот растянулся, как резиновый. — Я остановил бы его, Кот. Еще немного… — Он вытер рукавом лицо. — Еще немного — ну, чтобы все как надо… Ты видел, как я мог его контролировать. Он не умер? Он мертвый? — Дэрик смотрел на Страйгера.
— Нет еще, — сказал Мика. — Но сейчас я это исправлю. — Он повернулся и поднял руку.
— Нет! — сдавленно прохрипел я. — Ради Бога, не надо. — Я мотнул головой, и из ран толчками потекла кровь.
— Почему, черт возьми? — спросил удивленный Мика.
— Потому что… ты сделаешь из него… Черт… мученика.
Я подтянул свое тело к спинке кровати и повис на ней, давясь удушливым кашлем. От боли мне было не вздохнуть. Мика молча ждал, когда я смогу заговорить.
— Ты сейчас убьешь его… и он выиграет, вопреки всему. Кроме того, я хочу, чтобы он жил… Потому что иначе толку не будет.
Мика опустил руку, у него дернулась щека:
— Просто хотел убедиться.
— В чем?
Странно посмотрев на меня, Мика сказал:
— Что это не из-за жалости к нему, бедняге. — Он улыбнулся, показывая зубы. — А как насчет джентльмена?
— Он мне пока нужен… до завтра. — Я перевел взгляд на Дэрика. — Ты знаешь, что тебе надо сделать. Если не сделаешь… я убью тебя своими руками.
Дэрик кивнул, облизывая губы.
— Убери это отсюда, — распорядился Мика, указывая на тело Страйгера.
— Как? — спросил Дэрик. У него был такой вид, словно его оглушили резиновой дубиной.
— Волоком стащи.
— Но что ему сказать, когда он очнется? — спросил Дэрик загробным голосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68