— Вы говорили, что Страйгер — фанатик, а может быть, даже и сумасшедший. Поэтому он будет играть исключительно в свою игру.
— Да, — согласился Брэди. — Но это только мое мнение. Мне все равно надо оговорить дело с бортом. Центавр очень много потеряет, если дерегуляция провалится. Если борт не согласится, то мой долг — остановить тебя.
Я промолчал.
Легионеры доставили меня обратно в город и отпустили за ватерлинию. К середине дня я добрался до Пургатория. Мои ноги начали спотыкаться, когда энергия злобы, накопившейся во мне во время встречи с Брэди, наконец истощилась. Мне еще оставалось встретиться с Дэриком, чтобы обрушить на него эту новость, и я подозревал, что Дэрик — эта хрупкая стекляшка — вполне может разбиться вдребезги; а у моя голова была не настолько ясная, чтобы я мог это выдержать, не поспав хотя бы несколько часов. Мой мозг думал, что он все еще сплавлен с солнцем, но тело возражало мозгу и называло его лжецом.
Аргентайн встретила меня на задах клуба, в коридоре. Она была чем-то озабочена, но не мной.
— Джиро здесь.
— Джиро? Зачем?
Позади Аргентайн из примерочной шагнул в коридор мальчик. Его белая туника была вымазана чем-то, что выглядело примерно так же, как и пахло, и половина лица была красно-фиолетовой. Сперва я подумал, что это грим. Но на сей раз все оказалось натуральным.
— Его ограбили, — сказала Аргентайн.
— Я хотел тебя видеть, — сказал мне Джиро. Его интонация зависла где-то между «говорит Та Минг» и всхлипыванием готового заплакать ребенка.
— Как ты меня нашел?
— Тетушка сказала, что ты здесь.
— Идите наверх, — ответила Аргентайн на мой вопросительный взгляд.
Мы поднялись в ее комнату. Джиро с невольным любопытством оглядел комнату. Потом сел, слегка смущенный, на самый краешек кровати.
— Почему Аргентайн больше не хочет видеть Дэрика?
Перебрав в уме кучу ответов, я остановился на одном:
— Она на него злится.
— Она злилась на него раньше. А теперь — другое. Дэрику совсем плохо. Он даже не хочет выходить из дома. Он говорит, что она никогда не вернется — даже если он скажет ей, что убьет себя.
— О Боже, — пробормотал я. — Это все, что мне нужно.
Я посмотрел в окно. Интересно, будет ли Дэрик так рваться покончить жизнь самоубийством, когда узнает, что кто-то жаждет помочь ему в этом?
— Он говорит, что это твоя вина.
— Дэрик говорит много такого, что правдой не является.
Джиро прикусил губу.
— Знаю.
— Как ты живешь? — спросил я, хотя уже знал ответ.
— Скучаю по маме. — Мальчик зажал в кулаке конец пояса. — И по Талли.
— Я тоже, — сказал я, нащупывая дырку от серьги и чувствуя наркотик, сидевший на своем месте, за ухом. — Зачем ты спустился сюда, Джиро?
— Потому что ненавижу Харона! Я не вернусь. — Джиро вздрогнул — у него сильно заболела щека. — Я хочу остаться с тобой.
— И делать что? — спросил я, пристально глядя на него.
— Мы можем поехать в Эльдорадо, найти маму, и вы с ней…
— Нет, — мягко перебил я его. — Нельзя. Ты должен вернуться домой.
— Почему нельзя? — Малиновая вспышка недовольства-разочарования огорчения-страха окрасила другую его щеку.
— Потому что у жизни свои правила. Потому что Харон остановит тебя, что бы ты ни делал. Потому что твоя мама не захочет перестать быть Та Минг. Потому что ты не хочешь бросить все, что у тебя есть, и жить, как живу я. Потому что я только начинаю жить и не готов потерять жизнь, провалившись в забытье.
— Но я…
— Нет. Иди домой, Джиро.
Он привстал с кровати и уже замахнулся на меня кулаком. Я задержал и отвел в сторону его руку. Рука задрожала, и Джиро повалился на постель.
Я как мог ласковее дотронулся пальцами до его побитого, в синяках, лица. Мальчик вздрогнул.
— Ты счастливо отделался. И сколько молодцев тебя били?
Джиро покраснел опять.
— Только один.
— Тебе повезло и в этом.
— Я попробовал использовать приемы тайчи, нo что-то у меня не получилось.
— А защиты на тебе не было?
— Я забыл включить ее.
— И как далеко в галактику ты рассчитываешь уйти вот так, сам по себе, если не можешь даже до клуба добраться без того, чтобы тебя не избили и начисто не обокрали?
— У меня есть кредитный счет. — Джиро поднял руку — браслет исчез. Он застыл с немигающим взглядом, словно обнаружив вдруг, что у него пропала рука. Не веря своим глазам, он с шумом втянул в себя воздух, взвизгнул, как щенок, на которого неосторожно наступили, и опустил руку.
— О! Нет… — Он стал лихорадочно ощупывать карманы. — Она была в моей куртке, он забрал мою куртку, она пропала! Ручной работы гобеленовый мешочек, который подарила ему Элнер, и в нем — голограмма: Джиро вместе со своими родителями. Картинка в его уме была такая четкая, что я тоже мог ее видеть. Мальчик как-то обмяк весь, сгорбился и крепко зажал ладони в коленях. У него потекло из носа, он всхлипывал, заглатывая слезы. — Черт. Черт. Черт.
Я сел на кровать и обнял его.
— Джиро… — Я замолчал, ожидая, пока он успокоится. Через минуту, слегка коснувшись синяка на его щеке, я начал снова: — Вот что значит быть самому по себе да еще ребенку. Я всегда — сколько себя помню — был сам по себе. У меня в детстве дела редко шли лучше.
— Хуже быть не может, — угрюмо сказал Джиро.
— Иногда бывало гораздо хуже.
Мальчик поднял голову. Я отвел взгляд от вопросительно смотрящих на меня глаз.
— Но я ненавижу Харона! Ты не знаешь, какой он…
— Знаю, — вздохнул я, посмотрев на свою перевязанную ладонь. — Никто не говорит, что ты не страдаешь или что у тебя нет причины страдать. Никто не говорит, что ты не чувствуешь себя так одиноко, как никто никогда себя не чувствовал. Харон — ублюдок, и он сотворил с нами обоими такое, чего мы никогда не забудем. — Тут и у меня, и у Джиро всплыл в памяти образ его мамы. — Но ты — Та Минг. И ты еще очень молод. А это значит, что ты, вероятно, получишь все, что хочешь, — раньше или позже. Твоя мама жива, сестра тоже. Харон переживет случившееся. И в один прекрасный день вы снова будете вместе. И ты вырастешь, сам станешь членом правления, а возможно, что и членом Конгресса. Харон уже не будет управлять твоей жизнью. И тогда ты сможешь заставить его заплатить за все, если, конечно, ты именно этого хочешь.
— Но ведь ждать так долго! — Джиро отодвинулся от меня и недовольно-возмущенно распрямил плечи. — Как же мне выдержать такое, годы и годы!
— Как я выдерживал. День за днем.
— Ты — не я! Ерунда какая! Это плохой ответ! — Слепое упрямство отразилось на его лице и в мозгу.
Я потер зудящую щеку. Чего ты от меня хочешь? Если б я имел ответы на все вопросы, ты думаешь, сидел бы я здесь вот так?..
— Послушай, твоя мама сказала, что ты большую часть времени проводишь в школе, верно? Ну вот, значит тебе не придется много времени проводить с Хароном. Ты сможешь это выдержать. В школе у тебя появятся друзья, которых ты будешь уважать, у которых научишься чему-нибудь. Используй это. — Джиро внимательно смотрел на меня, но не произносил ни слова. — Всем рано или поздно приходится брать жизнь под уздцы, чтобы выжить. Просто тебе придется сделать это раньше. И придется разобраться, что для тебя важно, а что — нет, поскольку тебе некому доверить свою жизнь. Кроме тети. Ты можешь доверять тете Элнер.
Джиро наконец услышал меня и с серьезным видом кивнул. Внезапно мне в голову пришла еще одна мысль:
— А как же ребенок?
— Ребенок? — смутившись, переспросил Джиро.
— Твоя мама говорила, что скоро появится ребенок. Ее и Харона. Твой брат. — Джиро на секунду задумался, припоминая. — Он будет нуждаться в тебе. Ты поможешь ему кое-что понять.
Мальчик отвернулся к окну, и я почувствовал, как его мозг снова раскрывается.
Я встал.
— Иди. Тебе бы лучше вернуться домой, пока Харон не обнаружил твое отсутствие, — сказал я, указывая на дверь.
— Кот?..
— Что?
Джиро с трудом выговорил:
— Тебе в детстве когда-нибудь было страшно? И рядом с тобой не было никого, кто позаботился бы о тебе?
— Да. Я боялся все время. Иногда боюсь и сейчас, — ответил я, добросовестно рассматривая выцветший ковер.
Мальчик встал, глянул на руку, точно все еще не веря, что браслет исчез. Шок-унижение-злость-огорчение пронеслись в его голове; теперь он уже ясно осознал, что возвращается домой ни с чем.
— Ты боишься, что скажет Харон, когда узнает о потере кредита?
— Потере чего?
— Твоего наручного модуля.
— Да. Он… — Джиро скорчил гримасу. — А! Мне все равно. Да ну его. Это всего лишь деньги. У нас их много. — Дух противоречия угас в нем. — Но я потерял мою картинку… мою картинку. У меня только одна была.
Джиро беспомощно всплеснул руками и засопел. Голограмма в гобеленовом мешочке пропала вместе с курткой.
— Где тебя ограбили?
— Прямо на выходе со станции.
— Пойдем прогуляемся, — решительно сказал я.
— Но…
— Не волнуйся. Сейчас ты в безопасности. Красть у тебя нечего.
Джиро предложение не понравилось, но он повел меня к месту, где его обокрали. Я обшаривал взглядом расставленные вдоль всей улицы переполненные мусорные контейнеры. Лишь некоторые из них были затянуты пластиком, дожидаясь мусоросборщика.
— Куда он побежал после того, как побил тебя? — Джиро показал. — Пойдем, — сказал я, — проверим хламовники.
— Хламовники?
— Мусорные контейнеры, — пояснил я. — Не у всякого есть домашний утилизатор. Налетчик обязательно избавляется от вещей, которыми не может воспользоваться. Обычно выбрасывает их где-нибудь поблизости.
Джиро оглядел улицу.
— Ты поищи. Я не хочу дотрагиваться до мусора.
— Богатые детки! Нет уж, дотронешься, черт тебя подери! — Я подтолкнул Джиро. — Только ты знаешь, что потерял. Раз тебе так хочется ее вернуть, ты мне поможешь!
Я взглядом заставил мальчишку опустить глаза и подождал, пока в нем не утихло раздражение. Он в замешательстве пожал плечами и кивнул. Когда мы медленно пошли по улице, брезгливость и чувство неловкости начали улетучиваться из него. Он заглядывал в каждый контейнер, осматривал мусорные кучи — с каждым разом тщательнее.
— Вон там! — вдруг заорал Джиро, бросившись вперед. В тени лестницы на серо-зеленом фоне помойной кучи выделялось яркое пятно. Он вытащил оранжевую, по виду дорогую, куртку — его куртку — вытряхнул ее и вывернул карманы. Естественно, они оказались пустыми. Джиро снова забрался в мусорный развал и, с трудом пробираясь между грудами хлама, стал вытаскивать вещи, которые показались ему знакомыми, но, рассмотрев их поближе, бросал обратно в кучи.
— Здесь! — Его голос подпрыгнул на целую октаву. Джиро засмеялся, радостно размахивая голограммой. — Я нашел ее! Мы нашли ее! — Он, спотыкаясь, перешагивая через мусорные ящики, добрался до меня. — Мы сделали это. Не могу поверить! — Мальчик засмеялся снова. — Оу! Спасибо. Спасибо. — Он положил голограмму за пазуху, поближе к сердцу. — Откуда ты узнал, Кот? Что она здесь? Потому что ты псион?
Я усмехнулся.
— Потому что, когда я сам был налетчиком, я всегда так поступал.
Я повернулся и пошел обратно к станции, предоставляя Джиро возможность меня догнать, когда он сможет это сделать.
Он догнал меня и, тяжело дыша, пошел рядом, волоча куртку по земле. Пока мы шли, он, морщась, рассматривал ее. Когда мы проходили мимо очередной мусорной кучи, он швырнул куртку туда.
Я вытянул руку и подхватил ее прежде, чем она успела упасть. Пройдя немного дальше, я отдал куртку какой-то перепачканной девочке в униформе рабочего. Девочка была не старше и не выше Джиро. Взяв куртку, она удивленно раскрыла рот, улыбнулась и побежала по улице, крепко прижимая ее к груди, — боялась, как бы мы не передумали.
— Куртка была грязная, — глядя девочке вслед, сказал Джиро.
— Ты тоже. — Я ткнул в грязное пятно у него на груди. Ткнул сильнее, чем требовалось. Джиро вздрогнул, но промолчал.
Когда подошел транзит, Джиро стал подбирать слова, чтобы попрощаться. Я замотал головой и сел в транзит вместе с ним.
— Я возвращаюсь с тобой в поместье.
Джиро встревожился, внезапный страх охватил его.
— Но Харон сказал…
— Мне нужно встретиться с Дэриком. Харону придется перетерпеть.
Я упал на сиденье, вспомнив вдруг, как я устал, и надеясь, что на сей раз не совершаю ошибки. Когда я понял, что мой взгляд безостановочно бегает по окантовке стоящего впереди меня сиденья, я попытался остановиться.
— Кот? — позвал Джиро, когда транзит начал набирать скорость.
— Что?
— Прости меня. За мусор. За куртку.
Я вздохнул.
Глава 30
Ни у меня, ни у Джиро уже не было действующего допуска, но мальчишке удалось убедить охранную систему поместья, что нам разрешено приземлиться. В его мозг уже было вплетено достаточно бионики первого уровня — для начинающих.
Когда флайер приземлился, Харон собственной персоной, сцепив руки за спиной, уже поджидал нас на террасе.
— Где тебя черти носили? Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — бросил он в меня и в Джиро по вопросу. — Что случилось с твоим допуском? — добавил он парню еще один вопрос.
— Меня ограбили, — пробормотал Джиро, глядя в землю.
— Что? Да говори же, ради Бога!
— Меня ограбили! — Джиро поднял голову. И Харон увидел синяк на его лице, перепачканную одежду и упрямо сжатые челюсти.
Выражение лица джентльмена начало меняться: беспокойство-страх-злость. Харон обвиняюще посмотрел на меня.
— Он в порядке, — сказал я, проигнорировав его взгляд. — Он спустился к Пургаторию, чтобы повидаться со мной. Налетчик отнял у него браслет. Это все.
Облегчение Харона ударило в меня такой мощной волной, что я чуть не задохнулся. Он стоял, глядя на Джиро, вцепившись пальцами себе в бока, яростно сопротивляясь чему-то внутри себя. Я понял, что это не бешенство и не желание причинить мальчишке боль. Ему мучительно хотелось встать на колени, взять мальчика на руки и возблагодарить Бога за то, что ребенок в порядке. Джиро оцепенел и с едва скрываемым ужасом наблюдал за его руками, думая, что Харон взбешен.
Но Харон не двигался. Руки его расслабились.
— Никогда не делай таких глупостей, — сказал Харон. — Тебя могли убить.
— Не буду, — мрачно ответил Джиро.
Я почувствовал, как Харон проделывал что-то со скрытым в его голове бионным оружием, посылая приказ убить потерянный Джиро модуль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68