Когда мы подошли к краю причала, один из солдат — такое же защитное сооружение, как и вышибалы в Пургатории, — протянул нам пару водолазных костюмов.
— Я не умею плавать, — сказал я.
Мика хохотнул.
— Я тоже. Не трясись. Здесь все схвачено. Одна дорога. — Но последних слов Мика не сказал. Я не спросил, как мы будем возвращаться, потому что, раз Мика так рискует из-за меня, то лучшее, что я могу сделать, — это держать рот закрытым. Сегодня на Мике не было панциря, но он снял с себя целый ворох различных пушек, перед тем как надеть костюм. Я наблюдал за его переодеванием и повторял за ним. Когда я опустил забрало шлема, впереди открылся один из небольших шлюзов, молчаливо приглашая нас войти. Мика с помощью пальцев перебросился со своими ребятами беззвучными фразами, и мы вступили в шлюз.
Затвор шлюза скользнул на свое место, и холодная вода, пенясь, с ревом ринулась в окружающее нас гулкое пространство, заливая меня сначала по шею, а потом и по макушку — так быстро, что я еле успел вздохнуть. Течи не было: ни ледяного холода, ни влаги в костюм не просочилось. Я выдохнул, вдохнул снова и поплыл в пространстве, словно в невесомости. Жабры костюма начали качать из воды кислород. Через ткань костюма кожа ощущала прохладу и успокаивающее течение водного потока. Рыбки серебряными молниями метались у моего лица.
— В порядке? — прожестикулировал Мика.
Я кивнул:
— Когда ты начинаешь жизнь со дна, утонуть уже просто негде.
Я понял, что Мика слышит меня, поскольку он усмехнулся в ответ.
У выходного затвора нас ждала небольшая подводная лодка-паром. В ней никого не было. У меня возникло ощущение, что она перевозит только в один конец. Когда мы забрались в нее, дверь задраилась, оставляя нас плавать внутри, и лодка заскользила в темноту.
Я пристегнул себя к креслу; Мика же предпочел болтаться в воде, беспрестанно наталкиваясь на потолок и стены.
— Правитель? — наконец сказал я, припоминая имя, которое он назвал там, на причале.
— Правитель — что-то вроде прижимного клапана; понимаешь, что я имею в виду? Он улаживает дела, когда на Рынке случаются затруднительные положения. Он говорит от имени всех, если они в этом нуждаются.
Я кивнул. В некотором отдалении я мог различить с полдюжины огоньков, которые, как мне показалось, я и видел с причала. И сколько же еще их было там, и почему они обособились? Я бросил взгляд на Мику. Он в них видел игорные притоны для ограниченного круга лиц, привилегированные бордели, частные поместья. Я оглянулся назад и увидел Пропасть, вспыхивающую во мраке, как изумруд. Снаружи она выглядит лучше. Я снова посмотрел вперед. Мы приближались к одному из огней. Я уже начинал различать его настоящую форму: светящаяся сфера парила над морским дном, плавно и однообразно покачиваясь на подводных волнах. Глубоко вздохнув, я снова удивился, что не тону.
— Ты встречался когда-нибудь с Правителем?
— Нет еще. Я устроил это свидание через посреднические каналы. Ичиба тоже тобой заинтересовался.
Ичиба возглавлял его Семью.
— Они знают обо мне? Ну что я — псион?
— Вообще-то, Правитель знает о тебе все. Он тоже получает утренние новости.
Лодка ткнулась носом в нижнюю часть окутанного зеленой мутью шара, выросшего вдруг в огромный, и была всосана внутрь, в раструб — в самое сердце частных владений Правителя. Прозрачные массивные внутренние створы, моргнув зеленым, поползли в стороны, но шлюз за ними осушен не был. Пустая, обычного вида сине-зеленая комната, которую я видел за шлюзом, была полна воды. В глубине комнаты в потолке исчезала спираль винтовой лестницы.
— Ты уверен в своих действиях? — спросил Мика.
— Чертовски подходящее время задавать такие вопросы, — пробурчал я, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Внезапно я очень остро осознал, что выдвинул сам себя в представители одной из самых крупных корпораций галактики и от ее лица пришел на встречу с тем, кто может сказать стоп или вперед от имени «преисподней» целой планеты, а может быть, даже и всей Солнечной системы. И никого, кроме себя, я не мог в этом винить. Но через секунду меня затопил темный прилив возбуждения, вливая в кровь силу, уверенность и решимость, — как будто меня оседлало само бесстрашие… Я потянулся дрожащей рукой к уху, но, наткнувшись на мембраны, не смог дотронуться до наркотика.
Мы неуклюже ввалились из шлюза в комнату. Вероятно, со стороны мы тоже выглядели медведями. Барахтаясь, мы поплыли в центр комнаты, к бьющему прямо в потолок воздушному фонтану. Мебель была расставлена по маленьким и уютным одинаковым беседкам в форме раковин, стоявшим на бело-голубом изразцовом полу вокруг фонтана — столба воздушных пузырей, напоминавшего скульптурное изваяние. Мебель была сделана из пластика, но вы бы сказали, что она вырезана из прозрачного льда. Я взглянул на датчики внутри своего шлема: вода в этом доме была теплой, как кровь.
Когда мы остановились и стали ждать хозяина, я почувствовал, что в глубине комнаты кто-то молча спускается по лестнице. Я задрал голову и наблюдал, как он спускается, медля на каждой ступеньке, двигаясь так естественно, точно комната была заполнена не водой, а воздухом.
— Добрый вечер, — сказал Правитель. Ни единого пузыря не вылетело из его улыбающегося рта. Но каким-то образом я услышал, что он сказал. И только через минуту до меня дошло, что он использует кастаньеты, чьи щелчки мой костюм регистрировал и преобразовывал в звуки обычной речи. Осторожность не топорщилась на нем иглами, но сквозила в его взгляде. Я почувствовал внезапную жаркую волну любопытства Мики, когда Правитель кинул взгляд в его сторону. Правитель не был молод, но выглядел молодым, и мускулы его длинного тела перекатывались под обтягивающим комбинезоном, как у атлета. Длинные волосы колыхались вокруг его головы, точно водоросли; их темно-коричневый цвет подходил и к коже, и к глазам. Он был босым. Пальцы и на руках, и на ногах соединялись между собой тонкими перепонками и напоминали плавники.
Мика поднял руки, показывая ладони, и прожестикулировал: «Ичиба приветствует».
Улыбка Правителя чуть смягчилась. «Мой привет вашей Семье», — просигналил он в ответ и шагнул с последней ступеньки в комнату. Меня заинтересовало, где он прятал балласт, позволяющий ему двигаться по-человечески. Может быть, комбинезон регулировал равновесие. Правитель не дышал: за ушами у него сидели жабры. Но верхние комнаты были заполнены воздухом, и я мог ощущать присутствие — там, наверху, — других людей — наблюдающих, охраняющих, ведущих нормальную жизнь. Правитель превратился в настоящую амфибию.
Мика рядом со мной. Правитель бросил на него внимательный взгляд:
— Ты остаешься? — Тот кивнул. — Не думаю, что нужно предупреждать тебя: ты рискуешь услышать больше, чем надо.
Мика покосился на меня.
— Иди, — сказал я; он качнул головой.
— Слишком поздно, — ответил он Правителю. Он подписался за Семью.
Правитель наблюдал за нами молча, но взгляд его изменился.
— Садитесь, — наконец сказал он. — Простите за неудобства. Безопасность.
Я поплыл к ближайшей группе скамеек, двигаясь медленно, чтобы не выглядеть еще более неуклюжим, и сел, притворяясь, как нам и предлагалось, что все было абсолютно нормальным. Мика устроился на соседней, следя за Правителем с волнением и восхищением.
Длиннопалые руки коснулись широких, свободно свисающих концов кашне, обернутого вокруг его шеи. Кашне вдруг ожило, как включенный модуль, чем оно, собственно, и являлось. Правитель был напрямую подключен к системе. В системе имелся дистанционный детектор лжи; вода давала ему богатую пищу.
— Итак, — начал он, медленно опустив руки и сцепив их перед собой в замок. — Как я понял, ты представляешь Та Мингов. — Внутри него ощущались любопытство и недоверие.
Я подвинулся на самый край сиденья:
— Не совсем. Систему Безопасности Центавра. Он поднял брови.
— И зачем они послали тебя к нам? — Правитель сделал ударения на тебя и к нам.
— Я их пешка.
Услышав это, он рассмеялся.
— Похоже на правду… — сказал он, имея в виду, что мои слова уже проверены. — Это вполне соответствует извращенной ксенофобии корпоративного менталитета. Но какой же такой законный бизнес Центавра требует подобной встречи? — Он иронически ухмыльнулся.
— Я думаю, вы знаете, — сказал я.
Он расцепил руки.
— Полагаю, ты расскажешь мне, ведь я не телепат. А я — телепат. Он должен был знать, что при личной встрече спрятать от меня мысли будет трудно. Возможно, это значило, что его клиенты и сами заинтересованы в переговорах. А может, что при неблагоприятном исходе встречи меня просто легче будет убить.
— Они хотят знать, почему вы пытаетесь убить Дэрика Та Минга.
На секунду его взгляд стал рассеянным. Сперва я подумал, что это от удивления, но затем понял, что его мозг прислушивается к чему-то — к кому-то, кто находится на другом конце дистанционной связи. Все заинтересованные в этом деле лица, вероятно, следят сейчас за нами через его модуль на безопасном, гарантирующем анонимность расстоянии от меня и друг от друга.
— Скажи, почему они уверены, что вообще кто-то хочет убить Дэрика Та Минга? Я так понял, что ты спас от покушения именно леди Элнер. Разве ты не работал ее телохранителем?
Мика был прав: они знали обо мне все. Кроме одного: что знал о них я.
— Да… однако тот, кто пытался вывести из строя Дэрика, не знал одной вещи: на самом деле никто не пытался убить леди Элнер. Те покушения были лишь сюжетным звеном заговора Центавра, нацеленного на то, чтобы удержать контроль над леди и ее долей в ЦХИ. И когда Рынок направил удар на Дэрика, выдав его за покушение на Элнер, он промахнулся. Так Центавр и узнал, что мишень — не леди.
Правитель посмотрел на свои ноги, чтобы скрыть тот факт, что он опять нас не видит, получая ответ от своих слухачей по обратной связи. Я почувствовал, как Мика смотрел на нас с любопытством восхищением-страхом, превращающими его мозг в нейронный суп.
— Очень интересно, — сказал наконец Правитель после длительной паузы, признавая вслух, что я чертовски озадачил целую кучу рыночников.
— Кто-то, по-видимому, сделал ошибочный поворот в зальном лабиринте корпоративной игры… Но почему Центавр так уверен, что мишень — Дэрик Та Минг?
Я сделал глубокий вдох и шагнул с обрыва:
— Им сказал я.
— Черт! — прошептал Мика, так тихо, что я едва его услышал.
Подбородок Правителя дернулся вверх. Он бросил острый, напряженный взгляд на Мику, потом на меня. Внимание его опять на секунду погасло. Мика страшно напрягся — и у меня словно нерв защемило.
— Как ты узнал? — прозвучал ледяной голос Правителя.
Я вымучил из себя улыбку:
— Я — телепат. Выяснять — в этом я мастер. — Я надеялся, что блеф окажется достаточно правдоподобным, чтобы удовлетворить детектор лжи и удержать Правителя от попыток залезть поглубже, заставить меня выдать своих помощников. — Я знаю, что вы пытаетесь его убить, но не знаю почему. Командиры хотят, чтобы я это выяснил.
Мускулы его плотно сжатого рта слегка расслабились.
— А ко мне зачем?
— Так легче.
Он опять рассмеялся, выпустив из носа струйку пузырей. Смех замер.
— Ты достаточно сообразителен, чтобы понимать: ты знаешь слишком много, чтобы приходить сюда, не рискуя ничем. Но ты все равно пришел, значит, — делаю я вывод — у тебя хранятся ключи от двери, которую ты еще не показал мне. — Мика посмотрел на меня в надежде, что он прав. Я надеялся на то же самое. — Мы предлагаем обмен информацией: я скажу, почему мы хотим Дэрика Та Минга, а потом ты скажешь, что надо тебе.
Я кивнул.
Правитель накрыл своими длинными пальцами-плавниками переливающиеся концы кашне, чтобы проверять факты.
— Джентльмен Дэрик Та Минг уже несколько лет ведет с Черным рынком серьезные расчеты по наркотикам. Он и сам злоупотребляет ими, а также играет роль посредника между нами и винами, которые хотят потакать своим дурным привычкам, но не имеют его связей. Мы выдали ему кредит доверия и привилегий, и так слишком крупный для тех, кто приходит к нам из-за Черты. Джентльмен Дэрик — не обычный член Конгресса, это очевидно… Но привилегии предоставлялись в ответ на понимание того, что срок их действия кончится, если он обманет наше доверие или вмешается в наш бизнесе — в том или ином виде. То есть фактически он обещал учитывать наши интересы при голосовании по вопросам, связанным с прибылями от наркотиков…
Теперь я понял, какой еще способ открыл Дэрик, чтобы нажечь родную семью. И вдруг я увидел, где затор.
— Голосование по дерегуляции пентриптина, — сказал я.
Правитель слегка приподнял голову, волна его волос колыхнулась, коснувшись плеч, как мягкое крыло.
— Да…
— Если дерегуляция пройдет, это срежет ваши прибыли. — Я подался вперед. — А он поддерживает ее, поддерживает усилия Страйгера протолкнуть дерегуляцию. Он вынужден, поскольку это чрезвычайно важно для его семьи и он не может идти против нее. — Дэрик мог быть сумасшедшим, но не настолько. — Поэтому вы хотите его выбить. Так?
— Именно, — сказал Правитель слегка напряженным тоном. Рука его потянулась к голове, коснулась ее и опустилась.
— Но почему просто не перекрыть ему наркотики? Зачем убивать? Как пример, чтобы другим неповадно было, если кто-нибудь окажется в такой глубокой заднице?
— Ни то, ни другое. — Судя по его виду, он успокоился: я задавал вопросы, а не отвечал на них сам. — Джентльмена Дэрика считают слишком ненадежным для лица, которому можно доверять при данных обстоятельствах. Пусть мы перекроем ему доступ к наркотикам, но у него достаточно влияния, чтобы доставить нам серьезные неприятности со Службой Безопасности. Он нарушил договор, а мы не можем допустить этого. Страдает… бизнес.
Я откинулся на спинку скамьи, покачиваясь вместе с окружающей меня водой и наблюдая, как фонтан сплетает из света и извилистых нитей воздушных бусинок причудливые объемные узоры — живые, беспрестанно меняющиеся. Это напоминало мне информацию, проходящую сквозь тело обособленной реальности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68