Главная шлюха выдернула из старого патронташа футляр губной помады. Скривив рот, она открыла футляр и мазнула — крест-накрест — мне по губам. После чего, хмыкнув, в сопровождении подружек растворилась в толпе.
Я чуть ли не за волосы поднял себя с земли, вытер лицо рукавом куртки, вздрогнув, когда задел носом металлическую пряжку на рукаве. В результате я только испачкал темную кожу помадой и кровью: эта баба разрезала своими железками мне щеку.
Живая река продолжала безразлично течь мимо, словно не произошло ничего особенного. Да так оно в сущности и было.
— Эй! Парень! — Квадратное лицо с массивной челюстью и трехдневной щетиной ткнулось прямо мне в нос, перекрывая дорогу. Этот тип, одетый в темную одежду, которая моталась на нем, как на чучеле, был на целую голову выше меня и вдвое толще. Я напрягся, подумав, что опять прокололся. И что же, черт возьми, я сделал, что ко мне лезут не те, кто мне нужен? Но незнакомец, увидев выражение моего лица, рассмеялся и сказал:
— Я слышал, ты ищешь Венока.
— Да, — ответил я, пытаясь скрыть внезапное облегчение. Наконец-то! Он знал Венока, работал на него.
— А ты этого стоишь?
Подняв руку, я показал ему браслет.
— За мной не пропадет.
— Зачем тебе его видеть?
— Дело — личное.
Он уже знал ответ. Это была затяжная психологическая игра, а моя голова, между тем, все еще звенела.
— Тогда как я узнаю, что Венок может тебе помочь? — нажимал незнакомец. Он хотел знать, кто я и почему пришел.
Я снова потер ноющую щеку.
— Меня послал Дэрик Та Минг. Хочешь договориться или нет?
— Иди за мной. — Он нырнул в людской поток прежде, чем я успел сказать хоть слово.
Мне пришлось напрячь все внимание, чтобы не потерять его в толпе. Он шел быстро, как будто абсолютно не заботясь о том, потеряюсь я или нет, как будто мне он был нужен больше, чем я ему. Вероятно, он был прав. Но какая-то часть его мозга вцепилась в меня, следила за мной, идущим следом; хотя незнакомец и притворялся безразличным, но сам в это время посылал субвокалический запрос куда-то в уличный лабиринт.
Он уводил меня все дальше от станции и от площади. Мы углубились в одну из мрачных улиц, наполненную местными секретами, поджидающими прохожих в стороне от света и шума. Я был рад, что ушел с площади живым. Но моя радость кончилась сразу, как только я перестал слышать шум толпы.
Я понял, что вокруг площади Свободного рынка существует нечто вроде невидимой зоны. Ничего такого, что могло бы насторожить глаз или слух, — лишь какое-то странное напряжение в воздухе, молчаливая угроза окружала чужаков. Здесь не было никого, кто бы не принадлежал этому миру и за кем не следили бы из сотен окон — видимых и невидимых. «Чужак», — шептали обшарпанные стены сборных домов, тянущиеся вверх, к жуткой небесной мгле, которая, казалось, готовилась рухнуть на нас с пятидесятиметровой высоты. Фосфоресцирующая решетка свода тускло светилась, отмечая перевернутую границу неба и моря, и очень напоминала рыболовную сеть… вот и все, что отделяло нас от рыб.
Мне начало сдавливать грудь, словно на нее положили тяжеленную гирю, и скоро стало трудно дышать. Я понял, что мое воображение тут ни при чем.
— Эй! — позвал я. Мой проводник замедлил шаг и обернулся. — Это не дорога к Веноку. Куда ты меня ведешь?
— Приказ Венока. Он встретится с тобой внизу, у Шлюзов.
— Шлюзы? — повторил я, выуживая картинку из его головы. Городская окраина. Конец Пропасти. Там, где водолазы выходят в воду. Водолазы занимаются техническим обслуживанием построек и разведением животных и растений в их естественной среде…. И там, где они избавляются от городского мусора. Но Венок собирается встретиться со мной именно в Шлюзах. Он ждет меня. Вот что сказали моему гиду, и он поверил.
— Зачем?
— Венок не сказал, — пожав плечами, ответил громила и двинулся дальше.
Я молча шел за ним. Там, где они избавляются от мусора. Да, дела обстояли хреново, и с каждым шагом все хуже и хуже. Но было слишком поздно идти на попятный. Мы продолжали углубляться в Пропасть. Мимо нас бесшумно пролетали флайеры и проезжали трамваи. И чем ближе мы подходили к краю, тем пристальнее были взгляды пешеходов.
Наконец мы вышли на что-то вроде причала, где светящаяся сетка небесного свода опиралась на землю. Пахло морем. Вдоль стены тянулись — размером от самого маленького до гигантского — воздушные шлюзы; на каждом из них в зеленом мраке настойчиво мигала яркая световая маркировка, разъясняющая их предназначение. Я мог видеть шевелящиеся за изогнутой стеной свода странные тени: жители подводного мира или же вторгшиеся на их территорию ныряльщики. Что находилось там, по ту сторону сетки, разглядеть было трудно, но в густой водяной мгле я увидел проблески света. То были обособленные, похожие на воздушные пузыри, прилепившиеся к дну залива, маленькие миры. Они принадлежали тем, кого не устраивала даже та охрана и анонимность, которые могла гарантировать своим обитателям Пропасть.
Причал в конце улицы был пуст, слишком пуст. Открытые доки, широко разинутые пасти складов — и ни единой живой души вокруг. Моему мозгу потребовалась целая минута, чтобы отыскать на огромном гулком пространстве одинокую фигуру, ожидающую нас возле черной пасти одного из таких складов. Венок, одетый в тускло мерцающее защитное снаряжение, медленно двинулся нам навстречу, и через минуту я смог разглядеть его лицо, а он — мое.
Я почувствовал резкий удар: Венок, всмотревшись как следует, меня узнал.
— Я видел тебя на экране, — прошептал он. Мне стало интересно, почему Венок говорит шепотом.
— Ко мне тебя Дэрик послал?.. — спросил он со странным акцентом, растягивая слова.
— Да, — мысленно ощупывая Венка, ответил я. По коже у меня поползли колючие мурашки, когда я почувствовал, как спрятанные за его стальными глазами образы начали чернеть и затвердевать.
— Черт! Мне нужно несколько…
— Нет, — прошептал Венок и потер переносицу. Мой проводник стоял в метре от меня. Когда Венок сделал этот жест, он повернулся, поднял руку…
Молниеносным ударом ноги я отбросил его руку за мгновение до того, как жгучий световой луч, острый, словно пика, выстрелил у него из рукава. Белый сноп огня прожег в моей куртке большую дыру, и боль вцепилась мне в бок — словно раскаленной железякой поставили клеймо. Я снова ударил, на этот раз в то место его защиты, где должны были быть яйца. Он ожидал, что я побегу, но я бросился на него и сбил с ног. Он со всего размаху стукнулся затылком о тротуар. Раздался глухой удар. Я подхватился и стремглав помчался прочь от этой одинокой фигуры, мерцающей на пустынном причале, как призрак; прочь от всех громов и молний, которые он призывал на мою голову.
Я домчался до конца улицы в мгновение ока. Вот уж никогда не думал, что я такой везунчик: человек Венока не носил хитсикеров.
Я увидел трамвай, поджидающий пассажиров на кольце, и, пронзительно крича, бросился к нему. Трамвай дернулся, отъехал от остановки и стал набирать скорость, оставляя меня позади… нарочно. Я, тяжело дыша и проклиная все на свете, притормозил. Несколько случайных прохожих посмотрели сквозь меня, точно я был невидимым. Или меченым. Слившись с тенями, исчезнув в нишах и домах, люди как-то незаметно рассеялись. Я побежал по улице. Сердце бухало, как кузнечный молот, мозг обыскивал улицу в поисках охотников. Я лихорадочно соображал, куда мне бежать дальше и что же я сделал такого, что заставило Дэрикова продавца захотеть меня убить. Я пытался припомнить, в какой момент я чувствовал себя идиотом или испуганным. Я сомневался, что они выпотрошат меня прямо посередине улицы, даже в таком месте, как Пропасть. Черт! Ведь я — вонючая знаменитость. Звезда экрана. Не здесь, так где-нибудь в другом месте они смогут меня прикончить. И тогда меня будут ждать Шлюзы…
Тут я почувствовал, что где-то сзади, рыская в поисках меня, сошлись в одной точке три мозга. Впереди возникли, двигаясь мне наперерез, еще три. Заметив тени, которые уже начали обретать человеческий облик, я резко свернул в боковую улицу. Ощущение было такое, будто я плыву сквозь толщу зеленого света в каком-то ночном кошмаре. И душа вознеслась к небесам». — я услышал свой собственный смех и хрип: часть моего мозга болталась внутри пузыря паники, поднимающегося из глубины тягучей зеленой воды куда-то к границе реальности.
Вдруг глаз выхватил из темноты узкую полоску света, просачивающегося через щель в приоткрытых воротах. Я вломился в дом, не заботясь о том, что же я встречу там, внутри. Через мгновение я столкнулся с чем-то, вернее — с кем-то, едва не сбив его с ног и не завалив на ворох жесткой белой одежды.
— Уфф! — прохрипел я полувопросительно, полуоблегченно. Церковная служба. Я увидел алтарь с культовой утварью, группу одетых в белое фигур; меня здесь не ждали, не искали и не охотились за мной.
Я услышал проклятия и хриплые возгласы. Меня встряхнули, обшмонали, схватили за руки, и в таком вот распятом виде я замер, покорившись железной хватке. Вспыхнул свет, ослепив меня. Тут-то я разобрал, что эти свирепые татуированные лица, пихавшиеся прямо мне под нос, принадлежали вовсе не святым. Я отчаянно забрыкался, и один из «божьих людей» ударил меня в живот. Я беспомощно осел на пол, и хватка ослабла. Лежа на полу буквой Z, я услышал стон-причитание, постепенно оформляющееся в слова: «Святое Причастие! Молодое вино для чаш Душепийцы!» Щелкнуло откидное лезвие ножа.
Чьи-то руки резко запрокинули мне голову назад. Лезвие, сверкнув в луче света, плавно скользнуло откуда-то сверху к моей груди. Защищаясь, я выбросил руки вперед и вскрикнул, когда жгучая боль пронзила ладонь и моя собственная кровь брызнула мне в лицо.
Хлесткий лай стреляющего резиновыми пулями автомата взорвал мой слух, и лавина криков, ругательств и выстрелов обрушилась на меня, когда внезапно число тел в комнате удвоилось. Белые фигуры рассеялись, выкрикивая в ночь имя Душепийцы, оставляя меня лежащим на земле в густом лесу темных бронированных ног. Меня взяли под мышки и подняли с земли: я стал добычей охотников, загнавших меня в этот тупик смерти.
Глава 19
Я дал им понять, что не могу идти самостоятельно, потому что я и не мог идти, хотя и убеждал сам себя, пока они выволакивали меня обратно на улицу, что только жду удобного момента для решающего рывка…
Через дорогу, в тускло светящейся глотке подворотни стоял, поджидая нас, какой-то человек. Ничего зловещего в его виде, ни оружия при нем не было. И это был не Венок, которого я оставил на причале.
— Привет, Кот, — сказал незнакомец.
Мои конвоиры остановились, чтобы он мог посмотреть на меня, а я — на него. Человек узнал меня и думал, что я узнал его. Голос показался мне смутно знакомым, но я был уверен, что никогда прежде этого человека не встречал. Неожиданно в его ладони сверкнул луч света, высветив каждую черточку лица. Средних лет, бронзовая кожа, острый нос и тяжелый нечитаемый взгляд под челкой прямых темных волос. Он, как и остальные, носил оружие и защиту, но забрало шлема было поднято, и я смог разглядеть его. В луче света блеснуло вдетое в левую ноздрю серебряное кольцо.
— Теперь узнаешь?
Я замотал головой. В моем мозгу пульсировала картинка: сверкающее лезвие несется вниз, к моей груди… и еще раз, и еще…
— Нет, — еле слышно выговорил я, удивляясь, почему он не покончил со мной сразу.
Тонкие губы незнакомца растянулись в печальной усмешке. Он медленно поднял руку, стянул железную перчатку. Белый браслет шрама тускло блеснул на запястье. Такой же, как и у меня.
— Теперь?
На секунду я прикрыл глаза, вслушиваясь в голос его мыслей. Мика. Я в изумлении открыл глаза. Последний раз я видел это лицо, еще когда мы оба носили бирки каторжников, — они-то и оставили эти шрамы.
— Мика.
Я никогда не видел его лицо целым и здоровым: там, на Синдере, оно было либо покрыто синей радиоактивной пылью, либо изуродовано болезнью. Мы работали как партнеры, но никогда не дружили. На шахте от вас очень скоро мало что остается — ни о каком побеге не могло быть и речи. Но Мика, которого ждала на шахте лишь смерть, видел, как я убегал. И взгляд его въелся в мою память, как кислота, — мне даже пришлось срочно что-то делать, чтобы заглушить это воспоминание, каждую ночь приходившее в мои сны.
— Что ты здесь делаешь? — сказал я тонким, как у ребенка, сдавленным голосом.
— До тебя еще не дошло? — спросил он, точно мне рассказали анекдот, а я не понял юмора. — Черт, малыш, я здесь для того, чтобы спасти твой зад.
Он подошел и, оглядывая меня, передал фонарик одному из конвоиров.
— Исправил зрачки? А? — В ответ на мою гримасу улыбка его стала чуть шире. Он мягко взял мое запястье, поднял исполосованную ножом руку, не обращая внимания, что кровавый ручеек побежал вниз по его локтю. Рассмотрев рану, я выругался. Нож все еще торчал в ладони, проткнув ее насквозь. Неожиданно свет стал ярко-золотым. Я словно тонул в меду.
В глазах Мики появилась суровая заботливость. Улыбка исчезла.
— Ты… — Он неопределенно мотнул головой. — Это ты выкупил мой контракт и послал докам деньги, чтобы те вычистили мне легкие, да еще осталось достаточно, чтобы стартовать заново. — Его пальцы крепче сжали мое запястье. — И ты никогда не говорил почему. Почему? Почему ты это сделал?..
Я вздрогнул. Он вдруг разжал ладонь. Я молчал, Поскольку не мог найти ответа, который имел бы хоть какой-то смысл.
Мика поднял свободную руку и крепко схватился за рукоять ножа. От боли меня передернуло, и он снова сжал мне запястье.
— Смотри на меня, — сказал Мика.
Я посмотрел на него, и тут он выдернул нож.
На глаза упала мутно-красная пленка, и я вскрикнул, но тут же задушил в себе крик, потому что с десяток мужчин, которым частенько приходилось вытаскивать ножи из незнакомцев, наблюдали за мной. Несколько напряженных, глубоких, дрожащих вздохов — и Мика стянул перчатку с моей кровоточащей ладони.
Я увидел, когда смог наконец навести резкость, что он слегка кивнул и слабая улыбка вновь тронула уголки его рта. Он бросил набухшую от крови перчатку на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68