Ц Зачем им нужны были аккумуляторы?
Ц Как зачем? Все знают, для чего нужны аккумуляторы. Без них и шагу не ступ
ишь.
Ц Но я же обхожусь без аккумуляторов.
Ц Ты Ц другое дело.
Ц Может быть, им тоже не нужны аккумуляторы. Посмотрите на Галинту. У нег
о же совсем другое тело, не как у вас. Мне кажется, никакие аккумуляторы ем
у не нужны. Но дело не в них. Я никак не возьму в толк, почему все-таки верты п
лохие.
Ц Тебе же объясняют, Ц нетерпеливо сказал Тропинка, Ц они плохие. Это в
се знают.
Ц Это я уже слышал, Ц сказал Густов. Ц Но вы повторяете одно и то же: они п
лохие, это все знают.
Ц Но это действительно все знают, Ц сказал Утренний Ветер. Ц Я никак не
пойму, чего ты хочешь.
Ц Я хочу не заклинаний: «Это все знают, это все знают». Я хочу фактов.
Ц Что такое факт?
Ц Это то, что случилось на самом деле.
Ц Вот тебе факты: верты отнимали у кирдов аккумуляторы, они их заставлял
и много работать. Они плохие. Это факты.
Ц Откуда ты их знаешь?
Ц Ты говоришь странно, Володя, Ц сказал Утренний Ветер. Ц Их все знают.

Ц Откуда?
Ц Что значит откуда?
Ц Ты видел когда-нибудь вертов?
Ц Нет, конечно. Они давно умерли.
Ц Так как же ты можешь утверждать, что они мучали кирдов?
Ц Потому что я знаю.
Ц Рассвет! Ц вскричал Густов. Ц Ты мудрый, я не хочу спорить с вами, но я х
очу понять, откуда вы знаете факты из жизни вертов?
Ц Их знает каждый кирд, Володя.
Ц И вы им верите?
Ц Как можно не верить истории? На то она и история.
Ц А кто учит вас истории?
Ц Она у нас в голове.
Ц Кто ее закладывает туда?
Ц Как кто? Мозг, конечно.
Ц А вы верите Мозгу?
Ц Нет, конечно, Мозг наш враг.
Ц Как же вы тогда можете верить истории, которую вложил в ваши головы Моз
г?
Рассвет помолчал, потом молвил задумчиво:
Ц Твои слова непривычны, и мне нечего тебе возразить. Я должен обдумать и
х.
Ц Значит, вы согласны, чтобы Галинта остался с нами?
Никто не ответил. Дефы старались не смотреть па Густова.
Ц Ты должен понять, Ц сказал наконец Рассвет.
Ц Что?
Ц Когда долго носишь в голове какое-то знание, оно… с ним очень трудно ра
сстаться. Может быть, в том, что ты говорил, многое смущает наши умы, но мы пр
ивыкли считать вертов плохими… Лучше пусть он уйдет.
То ли мучили Густова спазмы пустого желудка, то ли скребли сердце пустые
глаза товарищей, но он вдруг закричал:
Ц Вы, дефы, говорите о любви! А сами набиты злобными предрассудками, мне с
тыдно за вас!
Дефы молчали. Запал прошел, и Густов замолчал. На него навалилась огромна
я усталость и ощущение полной тщеты своих усилий. И привычное уже отчаян
ие. И не только в гномике было дело Ц все, все было бессмысленно в этом туп
ом и жестоком мире. Тупая жестокость была вечна и беспредельна, она сущес
твовала, наверное, столько же, сколько желтое небо, и надеяться побороть е
е было надеждой песчинки остановить крутивший ее шторм. Тупая жестокост
ь была несокрушима, она Ц свойство материи, и его сражения с ней были атак
ой муравья па бронированную крепость. Нет, поправил он себя, муравей мудр
ее его. Муравей не понимает, что делает и куда ползет, и в этом его сила. А он
понимает, что делать ему нечего и ползти некуда. И в этом его слабость.
Кому есть дело до пустых глаз и жалобного мычания его товарищей, до мук го
лода, что время от времени прожигали его желудок, до безнадежности, что пр
идавливала его тяжким прессом, перехватывала дыхание, до маленького гно
мика Галинты, который все еще держал его за руку.
Ц Пойдем, Ц сказал он и слегка сжал ладонь.
Узкая ладонь гномика ответила благодарным пожатием.

11

Ц О великий Мозг, Ц сказал кладовщик проверочной станции, Ц докладыва
ет Шестьсот пятьдесят шестой.
Главный канал связи был гулким, просторным, и кладовщику показалось, что
он даже слышит эхо своих слов: «…той, той…»
Ц Говори, Ц послышалась команда Мозга, Ц но будь краток.
Ц Великий Творец, на станции прячется кирд без номера. Я не знаю, кто он, но
он появился в тот день, когда на станцию пришел начальник стражи с двумя к
рестами на груди.
Ц Ты видел его?
Ц Нет, о великий Творец.
Ц Откуда же ты знаешь?
Ц Старые тела попадают ко мне на склад. Там и сейчас лежит туловище с дву
мя крестами.
Ц Как же проходит проверку кирд без номера?
Ц Он получает штамп.
Ц Кто ставит его?
Ц Начальник станции кирд Четыреста одиннадцатый. Ц Ты уверен?
Ц О великий Мозг, Создатель всего сущего, я знаю, что меня ждет, если я ошиб
аюсь.
Ц Хороший ответ, кладовщик. Никто не должен знать о нашем разговоре.
Ц Слушаюсь, Повелитель мира.
Измена, кругом измена. Гнусные дефы лезут из всех углов, как извечный хаос
, который ненавидит порядок, как тьма, которая всегда норовит залить, зага
сить свет. Это было хорошее сравнение. Он, Мозг, был светом который освещал
весь мир и защищал его от темных сил неразумной стихии.
Только что, совсем недавно, он сам проверял Четыреста одиннадцатого на ф
антомной машине, и вот и в него уже вползла зараза измены. Вырвать ее, выже
чь, чтоб не захлестнула она город. Чтоб не исказила четкие прямые линии ве
ликого чертежа, который он создал. Чтобы преградить путь ненавистным деф
ам.
Он вызвал начальника стражи и приказал немедленно обыскать проверочну
ю станцию, во что бы то ни стало найти безымянного кирда, схватить его, но п
од пресс не бросать, пока он сам не проверит его, а также задержать начальн
ика станции.


* * *

Бывший кирд Двести семьдесят четвертый, бывший начальник стражи, стоял н
а лестнице, ведущей в склад, и ждал Четыреста одиннадцатого. Жизнь его тре
снула, раскололась на две неравные части. В одной было безмятежное сущес
твование добропорядочного кирда, работа, изучение пришельцев, доклады М
озгу, новое назначение, два креста на груди, стражники, ловившие каждое ег
о слово, вызов в саму башню Мозга. Было ощущение себя частью большого меха
низма, было тихое удовлетворение от своей полезности, от принадлежности
к этому механизму. Было удовлетворение от растворения в механизме, когда
порой перестаешь ощущать себя отдельным кирдом, забываешь, что ты Двест
и семьдесят четвертый, а становишься безымянной частицей чего-то больше
го, чем ты, более сильного, чем ты, более мудрого. В другой части был безымян
ный деф, который прячется по закоулкам проверочной станции и которым упр
авляют теперь не приказы Творца, а жгучая ненависть к нему. Если бы только
этот коварный Мозг был перед ним, он бы кинулся на него всем своим весом, к
рушил бы его куб, давил, прыгал на нем, пока последняя искорка не покинула
бы искореженные схемы. Будь он проклят!
В башню не войти. Вход открывает только сам Мозг. Но ничего, он дождется св
оего часа, он еще поговорит с Творцом. На своем языке.
Четыреста одиннадцатый обещал ему, что ждать придется не так долго, что у
него есть план. Интересно, что это за план…
Он услышал шаги по лестнице. Наверное, Четыреста одиннадцатый, он уже дав
но ждет его. Сначала он увидел ноги. Ноги ничем не отличались от других ног
, ноги как ноги, но они тут же заставили его двигатели включиться на полную
мощность. Четыреста одиннадцатый так не ходил, не ходил такими медленны
ми, осторожными шажками. Так может идти кирд, знающий, что его поджидает оп
асность.
Он впился глазами в спускающиеся по лестнице ноги, прижался к стене. Он не
ошибся, это был не Четыреста одиннадцатый, а стражник.
Мозг был далеко, его башня недоступна, но перед ним был его посланец, и нен
ависть, что переполняла его, бросила его на стражника. Он прыгнул, ударил п
лечом стражника в грудь.
Стражник не ожидал нападения. Он давно уже носил крест на груди и не раз и
не два выдергивал кирдов из их привычного существования. Кто там у них ок
азывался дефом Ц это уже было не его дело. Но все без исключения цепенели
, когда видели перед собой грозный бело-голубой крест, и покорно шли за ни
м.
«За мной!» Ц командовал он, и те, кому он приказывал следовать за ним, посл
ушно шли. Он даже редко брал их за руку, потому что им и в голову не приходил
о ослушаться. Он был стражником, он выполнял приказы Творца, а потому никт
о не смел сопротивляться.
Поэтому стражник не ожидал нападения, и удар ошеломил его. Он покачнулся,
но удержался на ногах. На какую-то долю секунды он сконцентрировал все св
ое внимание на сохранении равновесия, и это-то и дало возможность бывшем
у начальнику стражи вырвать из рук врага трубку. Он направил ее на стражн
ика.
Ц Ты!.. Ц завопил стражник и кинулся на него, но голубой луч трубки вспыхн
ул на мгновение ярким пятном на его голове, прожег ее оболочку, расплавил
и испарил схемы его мозга.
Стражник еще двигался, но лишь по инерции, работой его двигателей никто б
ольше не управлял, и никто не координировал их взаимодействие. Долю секу
нды сила инерции боролась с силой тяжести, но только долю. Сила тяжести по
бедила, стражник рухнул с грохотом на ступеньки и медленно скатился вниз
.
Бывший Двести семьдесят четвертый стоял на лестнице, сжимая в руке трубк
у. Ярость стремительного боя прошла, он, казалось, дал выход и ненависти к
Мозгу, которая переполняла его.
Далеко ему не уйти. Раз они уже узнали, что его еще не сунули под пресс, на ст
анцию послали не одного стражника. Тот, который занял его место, уж постар
ается выслужиться. Всю, наверное, стражу стянул сюда.
Недолгой получилась отсрочка. Мозг победил. Сила всегда побеждает.
Ему не хотелось больше думать о Мозге, не хотелось представлять, как луч и
з трубки стражника вопьется в его голову Ц и он рухнет, так же страшно под
вернув руки и ноги. Быстрей бы впасть в вечное небытие. Оно звало. В нем не б
ыло проклятого Творца, тупых стражников с короткими трубками в руках, не
было страха и ненависти. Он поднял трубку и приставил ее к голове. Он уже х
отел было нажать на кнопку, но подумал в этот момент о Четыреста одиннадц
атом. Его они тоже отправят под пресс…
Кирд он или деф, но он не выполнил приказ Мозга, спас его от вечного небыти
я. И не его вина, что спасение оказалось таким недолгим.
Он никогда не думал о других. Любовь и преданность адресовались только Т
ворцу, но сейчас в первый и последний раз в жизни ему остро захотелось сде
лать что-то для другого. Если бы он мог помочь Четыреста одиннадцатому… М
ожет быть, он успел бы уйти из города.
Чувство это было совершенно новым для бывшего Двести семьдесят четверт
ого. Оно как бы осветило его сознание непривычным светом, и знакомый мир с
тал другим. В этом другом мире он не был бы таким, каким его создал Мозг, Ц
холодной равнодушной и одинокой машиной. Он помогал бы другим, и множест
во теплых щупальцев протянулось бы от него к другим и от других к нему.
Поздно, этого мира нет, есть только жестокий мир Мозга. И его самого больше
нет, только тень его еще осталась. Но все равно он поможет Четыреста одинн
адцатому.
Он поднялся по лестнице и осторожно выглянул.
Кто-то бежал по проходу и кричал:
Ц Вон он, поднялся по лестнице! Это он, я знаю, я Ц кладовщик, я знаю эту лес
тницу!
В зале было много кирдов. И те, кто проверял, и те, кого проверяли. Они все за
стыли и молча смотрели на бегущего кладовщика и на него.
Он хотел было нырнуть вниз, спрятаться, забиться куда-нибудь в угол, но сп
рятаться было некуда. Он посмотрел на стенд, на котором обычно работал Че
тыреста одиннадцатый. Начальник станции тоже оцепенел, но глядел не на н
его, а только на кладовщика.
Бывший начальник станции рывком выскочил в зал.
Ц Вот он! Ц кричал кладовщик.
Он был уже совсем близко и заметил, наверное, трубку в его руках. Он остано
вился. Глаза его обшарили зал в поисках стражников, но не нашли ни одного.
Он словно завороженный смотрел теперь на трубку, потом повернулся и брос
ился бежать.
Бывший Двести семьдесят четвертый так и не понял, споткнулся ли он или кт
о-то подставил ему ногу, но кладовщик с лязгом упал.
Ц Держите его! Ц завопил он, уперся руками в пол и начал вставать.
Бывшему Двести семьдесят четвертому казалось, что он поднимает трубку и
целится бесконечно долго, и он был рад этому, потому что боковым глазом он
видел, как Четыреста одиннадцатый махнул ему рукой и исчез. Он нажал кноп
ку, и кладовщик забился на полу, задергал ногами. Не очень удачный был выст
рел, подумал он. Он знал, чувствовал, что истекают последние мгновения пер
ед наступлением вечного небытия, бесконечная печаль неслась на него с гл
ухим гулом, но он все-таки успел почувствовать теплое чувство благодарн
ости Четыреста одиннадцатого.
Он слышал топот шагов, но звук был слабым, словно приходил издалека. Он не
успел даже подумать, откуда они доносятся, потому что пол начал стремите
льно приближаться к нему, подскочил и ударил в него, и больше он ничего не
видел.


* * *

Ц Вставайте, ребятки, Ц сказал Густов Надеждину и Маркову, но они лишь в
здрогнули и замычали. Ц Коля, миленький, Сашок… Ц Он дернул Надеждина за
руку, и тот покорно встал. Потом заставил встать Маркова. Ц Галинта, Ц ки
внул он трехрукому, Ц пошли.
Дефы стояли молчаливым полукольцом и смотрели на них.
Ц Володя, Ц сказал Утренний Ветер, Ц нам не хочется отпускать тебя. Ты с
ердишься…
Ц Дело не в этом, друзья. Я ж вам объяснил. Мы не можем долго обходиться без
пищи, так же как и вы без заряженных аккумуляторов. В городе, в круглом зда
нии, наши рационы…
Ц Стражники отправят вас в вечное небытие.
Ц А может быть, и нет. А без пищи мы уже безусловно окажемся там.
Ц Мы попытаемся добыть ваши рационы.
Ц Опять вылазка в город. Они стали хорошо обороняться. Вы теряете все бол
ьше товарищей.
Ц Это правда, Ц печально сказал Рассвет.
Ц У нас нет выхода. Мы пойдем.
Густов вдруг явственно увидел себя со стороны держащего за руки двух сво
их товарищей, как маленьких детей. Печальная нянька печальных больших де
тей.
Когда он тянул их за руки, они послушно шли за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40