Ц Я знаю, что ты хотел сказать, Ц насмешливо сказал Мозг. Ц Ты это и сказ
ал. Или, может, твой мозг расстроен и нуждается в коррекции? Хочешь сказать
одно, а говоришь другое? Объясни мне. Или ты пытаешься лгать мне, или твой м
озг действительно требует настройки.
Двести семьдесят четвертый молчал. «Странно, Ц пронеслась у него в голо
ве нелепая мысль. Ц Мир вокруг рушится, раскалывается на тысячи кусочко
в, а грохота не слышно. Недолго же ему удалось побыть начальником стражи, н
ичего не успел понять и почувствовать, и вот уже подбирается, подкрадыва
ется вечное небытие».
Молчание все растягивалось и растягивалось, пауза вздувалась зловещим
пузырем, вот-вот лопнет с чавканьем пресса. Вон он стоит в тени, со своей ра
зинутой пастью, через которую лежит кратчайший путь к бездонной густой т
ьме вечного небытия.
Ц Иди, стражник, иди и ищи дефов, выискивай их денно и нощно, в каждом углу
ищи, каждого выворачивай наизнанку. А я посмотрю, о чем ты сожалеешь: что н
е всех еще моих врагов сунул под пресс или что бедный Четыреста одиннадц
атый оказался моим преданным слугой. Сейчас я подключу к нашей милой бес
еде и кирда, которого ты хотел объявить грязным дефом. Четыреста одиннад
цатый, ты хочешь служить мне?
Ц Так точно, о Творец, Ц отчеканил Четыреста одиннадцатый.
Ц Идите оба и занимайтесь своими делами, Ц сказал Мозг.

7

Оранжевое солнце потускнело, клонясь к закату, начала блекнуть и сереть
желтизна неба, тени потеряли густоту и удлинились, расползаясь по жестко
й траве и развалинам. Было еще темно, до закатного ветра далеко, но нагреты
й за день воздух пришел уже в легкое движение.
Густов сидел, привалясь спиной к обломку стены. Обломок источал приятное
тепло. Если бы только он мог так греть всю ночь… Счастье еще, что он успел с
унуть там, в круглой камере, в карман кое-какую еду. Ощущение сытости прид
ется забыть, но калорий пока хватит. Он очень хотел есть, но это была самая
начальная стадия голода. Чувство состояло наполовину из сигналов опуст
евшего желудка и наполовину из понуканий подкорки: «Не сиди, сделай что-н
ибудь, смотри, оставишь пузо без жратвы». С этими позывами бороться еще мо
жно. Хуже, когда включится настоящая система тревоги: «Внимание, организ
м в опасности, срочно требуется горючее».
Ц Ты печальный, Ц сказал Утренний Ветер.
Ц Я печальный и радостный одновременно. Я беспокоюсь за своих товарище
й. Они мои друзья. Я радуюсь, что попал к вам, что вы так быстро освоили наш я
зык.
Ц Ты видел, как мы положили друг другу руки на плечи, когда стояли перед т
обой?
Ц Да, Утренний Ветер.
Ц Это называется… Сейчас я поищу какое-нибудь ваше слово… Не знаю…
Ц Не старайся, друг. Объясни просто.
Ц Мы поступаем так очень редко. Это трудно и страшно, это выпивает из нас
много энергии. Мы соединяемся особым образом, и все наши головы начинают
работать вместе, как одна голова, и то, что не под силу одному дефу, легко ре
шается всеми…
Ц Одна голова хорошо, а две лучше, Ц улыбнулся Густов.
Ц Что это значит? Вы тоже умеете…
Ц Нет, не так, как вы, хотя мы тоже работаем вместе. Но объясни, почему ты ск
азал, что это страшно.
Ц Это… как небытие. Каждый, кто входит в круг, а так, наверное, нужно назват
ь это на твоем языке, умирает. Не навсегда, на время, но умирает. Погружаетс
я в небытие, как мы говорим.
Ц Но ведь этот ваш круг работает. Да еще как! Освоить наш язык…
Ц Ты не понимаешь, Володя. Круг не просто работает. Соединенные в круг, мы
усиливаемся во много раз. Если в круг соединяется, допустим, десять дефов,
то круг мыслит не в десять раз быстрее одного дефа, а, может быть, в сто или т
ысячу раз.
Ц И все-таки почему это страшно? Ведь вы знаете, что все равно снова стане
те собой, так?
Ц Да, в общем… Ц Утренний Ветер задумался. Ц В общем, да, пожалуй. Но круг
… Понимаешь, круг Ц это не просто сумма, скажем, десяти дефов: меня, Рассве
та, Инея и других. Это новое существо. Новое и незнакомое. И каждый раз мы не
знаем, что решит круг, что станет с нами. Он непредсказуем…
Ц Мне трудно понять.
Ц Нам тоже, друг Володя. Потому что мы пытаемся потом анализировать реше
ния круга с нашей точки зрения, с точки зрения отдельных дефов. Но его мудр
ость столь отлична от нашего разумения, что иногда мы не понимаем ее. А то,
что не понимаешь, всегда кажется страшным. К тому же мы, дефы, ненавидим те
рять свою индивидуальность. Даже на время. Мы же объясняли тебе. Мы вышли и
з мира одинаковых машин, мы завоевывали свою индивидуальность в тяжкой б
орьбе, и многие гибли в этой борьбе. Поэтому-то мы так редко объединяемся
в круг.
Ц Спасибо, друзья, я и представить не мог, на какие жертвы вы шли, чтобы усв
оить мой язык.
Ц Я думаю, друг Володя, никто из нас не колебался.
Ц Почему?
Ц Почти все мы прошли через страшное одиночество. Представь себе: ты кир
д, ты машина, ты послушный автомат, ты как все. И вдруг ты замечаешь, что уже
не походишь на других. Ты должен скрывать свои мысли, потому что, если ты и
х выскажешь, первый же кирд равнодушно донесет на тебя и такие же равноду
шные стражники равнодушно отправят тебя под пресс. Ты идешь на проверку
и обмираешь, получишь ли штамп сегодня или тебя отправят под тот же пресс
…
Ц Кирдов так легко уничтожают…
Ц Они не представляют никакой ценности для системы. Работает производс
твенный центр, автоматы исправно собирают все новые и новые пустые голов
ы, и каждую расплющенную прессом всегда можно заменить любым количество
м новых. Мозг мыслит рационально…
Ц Мозг?
Ц Я ж объяснял тебе: центральный управляющий мозг.
Ц А, да, да. Но я все время думаю о круге. Ты объяснил мне, что вы Ц дефы. Что в
ы добры. Я и сам уже вижу это. Что вы высоко цените каждую жизнь и каждое «я»
. Почему же вы боитесь круга? Пусть вы не сразу понимаете глубокий смысл ег
о решений, но вы ведь знаете, что эти решения построены на ваших принципах
, то есть они в основе своей должны быть добры, сострадательны и так далее.

Ц В том-то и дело, друг Володя, что мы в этом не уверены.
Ц Почему?
Ц Понимаешь, та же доброта и сострадание, которые ты упомянул, по самой с
ути своей, наверное, индивидуальные чувства. Мы вовсе не уверены, что може
т быть коллективная доброта и коллективное сострадание. Я приведу тебе п
ример. Как-то к нам попал новый деф. Он был тяжко ранен выстрелом в голову и
ничего не понимал. Рассвет Ц ты же знаешь его, я тебя знакомил Ц долго во
зился с ним. Рассвет необыкновенно добр, мягок. Он терпеливее всех нас. У н
ас, к сожалению, почти нет никаких инструментов, чтобы восстанавливать п
оврежденные головы, но он умеет выхаживать раненых. Не всех, конечно, не вс
ех. Но иногда он просто творит чудеса. Он как-то угадывает, где именно повр
еждение, накладывает руки на это место и бесконечно осторожно пытается п
ерелить туда свою энергию. Он очень привязался к тому дефу, да и все мы ско
рбели, когда видели его неподвижную фигуру и страшную, изуродованную гол
ову. И когда Рассвет понял, что не может помочь, он предложил построить кру
г. Маленький круг, помню, нас было всего четверо: Рассвет, я, Иней и Звезда. И
круг решил: надо погрузить раненого в вечное небытие, ибо он страдает. Нав
ерное, круг был прав. Наверное, его совет был мудр. Но мы… каждый из нас не мо
г этого сделать.
Ц И что с ним стало?
Ц Вскоре он ушел от нас.
Ц Ушел?
Ц Умер. И до сих пор мне кажется, что он ушел сам, по своей воле, чтобы не быт
ь нам в тягость. Друг Володя, подымается ветер, тебе холодно.
Ц Еще нет.
Ц Не стесняйся, пользуйся грелкой, которую тебе соорудил Рассвет. У нас с
ейчас много аккумуляторов.
Ц Спасибо, друг Утренний Ветер. Я все время думаю о том, что ты мне рассказ
ывал о круге. Вы боитесь его и все-таки соорудили его, чтобы выучить мой яз
ык. Для чего? Там, в круглом стенде, нас, наверное, изучали. А вы?
Ц Нет, мы не думали ни о каком изучении. Мы думали о том, что ты один. Ты как д
еф в городе. Один. Мы ненавидим одиночество. Это не значит, что мы всегда бр
одим толпой, но мы ненавидим равнодушие. Одиночество Ц это сгущенное ра
внодушие.
Ц Спасибо, друг Утренний Ветер. А тот деф, у которого мы с Инеем провели ту
страшную ночь, он сейчас один?
Ц Иней звал его с собой. Он не хотел уйти с ним.
Ц Почему? Он же деф, как я понимаю. Почему он предпочитает одиночество в г
ороде машин?
Ц Он полон ненависти. Он что-то задумал. Он так ненавидит город, что не мож
ет с ним расстаться. Ты понимаешь?
Ц Мне кажется, да. В нашем мире сейчас почти не осталось ненависти, но ког
да-то ее было больше, чем нужно. Если она вообще была нужна… Я беспокоюсь з
а него.
Ц Я тоже. Он смелый, но каждого дефа подстерегает в городе столько опасно
стей… Будем надеяться, он благополучно избегнет их. Скоро кто-нибудь из н
ас попытается установить с ним контакт и узнать что-нибудь о твоих товар
ищах. Мы сейчас все думаем о том, как освободить их и вернуть вам ваш кораб
ль.
Ц Нелегкая задачка.
Ц А у нас, друг Володя, никогда ничего легкого и не было. Стать дефом, вырва
ться из города, таиться здесь среди развалин, жить в вечном страхе, что кон
чатся аккумуляторы, идти в город, не зная, вернешься ли… Включи обогреват
ель, подымается ветер. Спокойной ночи, друг Володя.
Ц Спокойной ночи, друг Утренний Ветер.
Удивительно, думал Густов, как быстро он преодолел инстинктивную неприя
знь живой плоти к металлу. Разговаривая с Утренним Ветром, он ловил себя п
орой на том, что уже не воспринимает его как робота. Перед ним был брат. И да
же не столько по разуму, сколько по чувствам. Родство по разуму может быть
таким далеким и таким враждебным, что и родством его называть не хочется.
Разум далек от роли общего знаменателя. Чувства понятнее. Они универсаль
нее, наверное… Сострадание, стремление помочь всегда будут сострадание
м и стремлением помочь. Каким бы странным ни было существо, наделенное ра
зумом, какой бы странной логикой ни руководствовалось, какие бы странные
цели ни ставило перед собой Ц сострадание и стремление помочь всегда б
удут нам понятны…
Ветер уже завывал в развалинах, шуршали мелкие камешки, гонимые им. Он вкл
ючил обогреватель. Как там ребята в их круглой камере… Круг… Вокруг него
начал расти круг, но какой-то странный: дефы, люди… «Я не могу быть в круге,
Ц сказала Валентина, Ц я не умею быть мудрой». «Не то, не то она говорит,
Ц подумал он. Ц Не то. Она мудрее многих…»


* * *

Четыреста одиннадцатый возвращался в свой загончик. Сегодня впервые в е
го жизни произошло событие. «Нет, это неправильно», Ц поправил он себя, п
отому что любил точность. Какие-то события происходили и раньше, всегда ч
то-то происходило. Но те события как бы проплывали мимо него, проплывали с
покойно, безучастно и так же спокойно и безучастно погружались в его пам
ять. А сегодня событие не плыло мимо в неспешном потоке времени Ц оно нак
атилось прямо на него, ударило, подняло, заставило вдруг остро осознать с
ебя, выделиться из общего однообразного и равнодушного фона. Он, кирд Чет
ыреста одиннадцатый, стал начальником проверочной станции. И теперь у не
го есть подчиненные. Он может приказывать и Шестьдесят восьмому, и Двадц
ать второму, и всем кирдам, кто работает на проверочных стендах.
Он получил власть и уже потому стал лучше тех, кто этой власти не имел. А ст
ав лучше, выделился, поднялся над однородной толпой. Власть заставляла в
идеть мир как бы сверху, а не снизу, не из толпы. И новый угол зрения делал ве
сь мир новым: он казался больше, ярче, светлее. И горизонт отступил, словно
боялся теперь его. Начальник проверочной станции. И Творец стал теперь б
лиже и как-то осязаемее. Раньше он был далеко, почти абстрактность. А сейч
ас Мозг выделил его, заметил и уже самим этим действием стал ближе, конкре
тнее. И жарче стала его любовь к Творцу всего сущего. Хотелось служить ему
верно и хорошо. Хотелось заслужить его похвалу.
Сам Мозг, их великий Творец, слава ему, выделил его из всех бессчетных кирд
ов и сделал начальником. Слово было непривычно, но хотелось повторять ег
о снова и снова. Ему казалось, что голова его почти пуста, в ней гулко звучи
т эхо, перекатывается: «Начальник… ник… ник…»
Нет, не пуста, конечно. В мозгу теперь постоянно пульсировала любовь к Тво
рцу. Мудрый Мозг, давший им жизнь и направляющий их, сделал его начальнико
м. Он увидел его верность и преданность, и он, Четыреста одиннадцатый, сдел
ает все, чтобы верно служить великому Творцу.
Мимо него прошел стражник, автоматическим жестом поднес к нему тестер и
так же автоматически опустил его. Как мудро все устроил Мозг, какой строй
ный и замечательный порядок! Правильно сделал стражник. Пусть светило уж
е садится и кирды возвращаются по домам, все равно нужно проверять штамп
у каждого. А то вдруг прокрался в город грязный деф, затаился, чтобы улучит
ь момент и наброситься на честных кирдов, которые хотят только верно слу
жить своему Создателю. А им, порождениям хаоса, это отвратительно. Им бы то
лько разрушать все, разъедать, развращать. Проклятое племя…
Вон и еще один стражник. Это хорошо. На улицах должен быть порядок. Город н
адо защищать. Стражники служат Творцу, они его охрана, его гвардия, и он, Че
тыреста одиннадцатый, теперь тоже гвардия. Может быть, Творец даст и ему к
акой-нибудь другой знак Ц круг, например.
Он вошел в свой загончик и уже приготовился было выключить сознание, что
бы впасть в предписанное законом временное небытие, как вдруг заметил го
лову, валявшуюся на полу. Он замер на мгновение и уже хотел было доложить о
неожиданной находке, но замешкался. Только что Мозг удостоил его высоча
йшей чести, а он сразу… Творец спросит: «Откуда в твоем загончике вторая г
олова? Кирду не полагается иметь больше одной головы». Ц «Я не знаю, Ц ск
ажет он, Ц понятия не имею».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40