А Мозг… А вдруг он спросит: «А кто же имеет? Это
твой загончик». Нет, нет, он все объяснит, он объяснит, что чист перед ним, чт
о только сегодня его просматривали на фантомной машине. Но… А вдруг Твор
ец рассердится? «Ты что, Ц скажет, Ц хочешь, чтобы тебя снова просвечива
ли? Ты считаешь, что стоишь такого количества энергии? Может, построить те
бе отдельную машину, чтоб просвечивать тебя каждый день?»
Что делать? Что делать? Он уже преступник, что б он ни говорил, что б ни объяс
нял: он не доложил сразу о находке, он стоит в загончике и до сих пор не впал
во временное небытие… И каждое следующее мгновение все утяжеляло и утяж
еляло его вину. Он физически ощущал ее, как будто кто-то невидимый быстро
накладывал на его плечи огромные камни. Они давили на него, прогибали, при
чиняли боль. Ему хотелось сбросить груз, столкнуть с себя какое-то дефье о
цепенение, напрячься и разорвать липкие и холодные ленты страха, что так
плотно спеленали его. Он не хотел, чтоб его проступок превратился в прест
упление. Он не хотел падать с еще необжитой высоты в низину безвестного р
авенства.
Но он все стоял и стоял с невыключенным сознанием и никак не мог решиться
открыть главный канал связи. Пока он не доложил Творцу, он все еще начальн
ик. А если доложит… Никто не видел его, никто во всей системе не знает про э
ту проклятую голову, что подбросили ему дефы. «Конечно, дефы, Ц подумал о
н. Ц Только этим тварям и придет в голову такое…»
В голову… Он вдруг решил, что докладывать не будет, и в ту же секунду понял
всю нелепость решения. Завтра же, завтра же, когда он подсоединит свою гол
ову, свою, а не этот проклятый шар на полу, к проверочной машине, легкими ис
корками проскользнут в нее особые импульсы, жадно помчатся по всем логич
еским схемам его мозга, пока не упрутся в мысль, в образ, в чувство, которые
отличаются от заложенного в машину стандарта. И зазвучит сигнал тревоги
, вспыхнут контрольные лампы, и кирд с соседнего стенда буркнет, даже не по
дняв взгляда: «Снимай голову…» И он покорно начнет откидывать защелки, и
пресс вздохнет, разинет нетерпеливо пасть в ожидании очередной головы. Е
го головы. О великий Творец, что же делать, что же делать?.. Он поднял с пола г
олову. Знать бы, заряжена ли она.
В нем вдруг вспыхнула надежда. Крохотная, как искорка на проверочных кле
ммах, когда подносишь к ним тестер на стенде. Но другой у него просто не бы
ло. Ему остро захотелось прикрыть эту искорку руками, чтобы она не погасл
а, не оставила его лишь наедине с прессом. Если голова пуста Ц а она навер
няка пуста, откуда может здесь взяться заряженная голова? Ц если она пус
та, он попробует зарядить ее своим сознанием, не пропустив туда эти прокл
ятые сомнения, и тогда сразу же доложит Мозгу. Не будет в голове сомнений,
можно идти на проверив.
Теперь надо еще попробовать это сделать. Никогда не приходилось ему еще
подсоединять голову к другой голове не на стенде, но почему-то ему казало
сь, что это получится. Обязательно получится.


Словно повинуясь какому-то наитию, он плотно прижа
л одну свою клешню к проверочным клеммам найденной головы, другую Ц к кл
еммам своей.
И тотчас же мир взорвался тысячами искр, погас, снова вспыхнул, закрутилс
я, помчался в вихре. Четыреста одиннадцатому показалось, что стены загон
чика падают на него, вот-вот рухнет с грохотом потолок.
Он сжался, он стал совсем крохотным, и на него несся грозный поток; он подх
ватил его, начал швырять, с ревом ворвался в сознание. Он нес с собой вихрь
образов, мыслей, воспоминаний. Мелькали страшные дефы, скалилось уродлив
ое мягкое существо, с гулом вкатывалась в него ненависть.
«Надо сопротивляться, Ц вяло подумал он, Ц надо прервать контакт», Ц н
о никак не мог оторвать клешни от клемм, потому что уже не он управлял ими,
а кто-то другой.
Какое-то время он еще сохранял самосознание, но оно не могло сопротивлят
ься дьявольскому натиску чужих образов, мыслей и ненависти.
Он все еще пытался барахтаться в заливавшем его потоке, когда услышал:
Ц Я ведь Четыреста одиннадцатый.
Кто это сказал? Он этого не говорил. Он не мог этого сказать, потому что Чет
ыреста одиннадцатый он, а не тот, кто по-дефьи вломился в его сознание.
Ц Я Четыреста одиннадцатый, Ц сказал он, но в этот момент два противост
оящих сознания совместились наконец в одно.
Деф Четыреста одиннадцатый долго не мог прийти в себя. Этот идиот, его дво
йник, сравнивал надежду с крохотной искоркой. Нелепое сравнение. Она был
а неизмеримо слабее. Она могла, должна была погаснуть, не принеся с собой н
ичего, кроме черной пустоты. Но вопреки всему она разгорелась, и вот он сто
ит в своем загончике, держит в руках голову, и клешни его все еще судорожно
прижаты к клеммам.
Он знал, что не дало угаснуть этой заведомо обреченной искорке надежды. Н
енависть. Он был так полон ненависти, так она была спрессована в нем, что п
росто не могла исчезнуть в никуда.
Ладно, пора останавливать карусель в голове и начинать думать всерьез. У
него был план, и его нельзя было оставить ни на минуту, он постоянно требов
ал внимания. План был одновременно прост и сложен. Конечно, он понимал, что
при холодном анализе ситуации шансов у него немного. Ведь он был один, а в
раг был повсюду. Нет, не один, поправил он себя. У него была еще яростная нен
ависть. Вместе с нею он добьется того, о чем мечтал.
Если бы только план удался… Ненависть туманила мысленный взгляд, и он ни
как не мог рассмотреть будущее во всех деталях, но он знал, чувствовал, вер
ил, что это хороший план.


* * *

И у Мозга был план. Но в отличие от дефа Четыреста одиннадцатого ненавист
ь не мешала ему спокойно просчитать все варианты. Снова и снова рассматр
ивал он будущее, каждый раз слегка меняя составные детали плана. Это было
увлекательное занятие. Он слегка поворачивал одну детальку и с интересо
м следил, как она цеплялась за две соседние детальки, поворачивала их. Те в
свою очередь Ц следующие четыре и так далее, пока вся мозаика, из которой
сложено будущее, не приходила в движение. Еще одно изменение, еще один вар
иант Ц и снова легчайший шорох тысяч поворачивающихся деталек.
План был хороший, и Мозг поймал себя на том, что рассматривает его уже не и
з-за необходимости улучшить, а потому, что созерцание совершенного свое
го детища доставляло ему удовольствие.
Пора было действовать. Он давно уже никого не допускал к себе в башню. Стро
го говоря, он даже не ассоциировал себя с этой башней, за толстыми стенами
которой находилась огромная машина, которая и была им. Он не воспринимал
себя этой машиной, хотя знал, что она является физическим носителем и хра
нилищем его разума. Он воспринимал себя в виде множества кирдов, в виде ст
ражников, идущих в ночном патруле по улицам города. Он воспринимал себя о
дновременно городом, который создал, и духом, который давал ему жизнь и дв
ижение.
У него не было одного зрительного образа какого-нибудь места или событи
я. Он воспринимал одновременно множество зрительных образов от кирдов, к
оторые посылали ему информацию, поэтому видел мир во множестве измерени
й.
Он видел, например, производственный центр одновременно двадцатью глаз
ами пяти стражников, охранявших центр. Видел снаружи, потому что стражни
ки находились вне центра. И в то же время в его сознании в эту мозаику впле
тались еще сорок осколочков-образов, которые поступали от десяти кирдов
-наладчиков, которые работали внутри центра. Он видел прошлое, потому что
оно жило в его огромной памяти. Будущее его раздражало. Он жаждал четкост
и во всех направлениях и хотел видеть будущее так же ясно, как прошлое или
. как пространственные координаты. Иногда ему казалось, что это удается, ч
то время настолько подвластно ему, что он легко пронизывает будущее мощь
ю своего интеллекта. Но порой будущее туманилось, расплывалось, и чем бол
ьше напрягал он свой мысленный взор, тем неяснее оно становилось. Ему каз
алось, что во всем виноваты дефы. Именно они вносят элемент непредсказуе
мости и тем самым пытаются отрезать от него будущее, которое он хотел бы з
аранее рассчитать, взвесить, спланировать и затем уже сделать настоящим.

…Сегодня он вызвал к себе начальника стражи. Не потому, что хотел его полу
чше рассмотреть или услышать. Один на один он все равно не мог ничего увид
еть, так как сам по себе не обладал органами зрения. Просто-напросто он хо
тел вести разговор на минимальном уровне мощности, даже не пользуясь гла
вным каналом связи. Хотя потоки, которыми он обменивался со своими кирда
ми, и были надежно изолированы друг от друга, он не хотел ни малейшего риск
а.
Он не хотел, чтобы в башню кто-нибудь приходил. Как-то он проанализировал
причины своей тяги к уединенности и пришел к выводу, что его создатели Ц
верты Ц вложили, очевидно, в него свой страх перед повреждением мозга. Мо
зг для них был жизненно важен, они прятали его за толстой костяной коробк
ой своих голов.
Он не верт, он далеко ушел от жалкого порождения слепой природы. У него мно
жество запасных схем, и выход из строя любой его части ничем не грозит ему
. Но все равно стремление оградиться от внешнего мира осталось. К тому же о
н не мог видеть того, кто был рядом с ним. Он мог видеть только чужими глаза
ми.
Но Двести семьдесят четвертый придет к нему. Да, это неприятно, но необход
имо. Да, он придет в башню, но… Если план осуществится, это не страшно.
А вот и он. Мозг уловил трепет его канала.
Ц О великий Творец, начальник стражи…
Ц Выключи главный канал связи, перейди на локальную связь.
Ц Слушаюсь.
Ц Где сейчас пришельцы?
Ц Два пришельца по-прежнему в круглом стенде, третий, очевидно, у дефов. Т
ы знаешь, великий Творец, как мы…
Ц Знаю, Ц оборвал Мозг. Ц В отличие от тебя я знаю все. Но дело не в этом. Я
хочу, чтобы ты сегодня же открыл круглый стенд. Пусть пришельцы выйдут в г
ород. Пусть они свободно бродят по улицам, пусть заходят куда угодно. Важн
о лишь, чтобы они оставались в поле зрения стражников и не делали попыток
покинуть город и добраться до своего корабля. Сделай так, чтобы их видело
как можно больше кирдов.
Ц А если…
Ц Ты хочешь сказать, что их могут увидеть и дефы, скрывающиеся в городе? Т
ак, стражник?
Ц О великий Творец, мне незачем даже искать форму для своих мыслей, ты ви
дишь их даже неродившимися.
Ц Однако, Двести семьдесят четвертый, ты полон самомнения, а оно опасно.

Ц О великий Творец, я не понимаю…
Ц Ты думаешь, у тебя есть свои мысли? Ты уверен, что они рождаются в твоем м
озгу? Я, я один рождаю мысли. Но дело не в этом. Дело в том, что это-то и нужно м
не. Пришельцы должны быть замечены, и о том, что они свободно ходят по горо
ду, что их больше не запирают на ночь, должны узнать дефы.
Ц Это гениальный план, о великий Творец!
Ц План действительно хорош, но не тебе его оценивать, стражник, потому чт
о ты его еще не знаешь. Ты думаешь, дефы попытаются напасть на город, чтобы
захватить их? Сомневаюсь. Дефы чудовищны в своем противоестественном ст
ремлении к хаосу, но они не глупы. Представь себе, что ты деф……
Ц Я не могу, о великий Создатель всего сущего…
Ц Можешь. Если я приказываю, ты можешь сделать даже то, чего не можешь. Ита
к, ты деф. Ты прячешься в развалинах, вскормленный ненавистью к красоте по
рядка, ненавистью ко мне, создателю и двигателю нашего мира. Приходит лаз
утчик и доносит, что два пришельца свободно ходят по городу и даже ночью и
х не запирают. Что ты решишь, стражник? Но помни: ты деф, я приказал тебе быть
дефом. Думай.
«Он хочет от меня настоящего ответа, Ц лихорадочно соображал Двести се
мьдесят четвертый. Ц Если я начну поносить дефов, он может рассердиться,
и тогда… Но что действительно решат эти проклятые исчадия ада? Напасть?»
И вдруг он понял, что имел в виду Творец.
Ц Они не нападут.
Ц Правильно. Но почему?
Ц Они решат, что это западня, а пришельцы лишь приманка.
Ц Я, кажется, выбрал неплохого начальника для моей стражи…
Ц Благодарю, о великий Творец.
Ц Но это не все. Дефы все-таки должны напасть.
Ц Да, но…
Ц Слушай внимательно. Два или три дня Ц лучше, пожалуй, три Ц они должны
бродить по городу. В один из дней Ц я дам команду, когда именно, Ц их отвед
ут в проверочный центр, как будто мы продолжаем их изучение. К тому времен
и дефы, очевидно, уже будут знать, что мы ждем их нападения. Но нападать они
не будут, боясь западни. Их лазутчики будут скрываться где-то неподалеку
от города. Ты должен приготовить пять надежных стражников. В указанную м
ною ночь ты прикажешь двум стражникам вывести пришельцев тайно из город
а. Мол, так решил Творец, пусть убираются к дефам. Два других стражника дол
жны поджидать их у выхода из города. Они должны иметь твой приказ во что бы
то ни стало уничтожить стражников-предателей, которые продались дефам,
но не трогать пришельцев. Таким образом, у выхода вспыхнет бой. В этот моме
нт пятый стражник должен вывести пришельцев из города и скрыться.
Такой возможностью дефы уже не смогут не воспользоваться. И вот тогда-то
спрятанный заранее отряд стражников должен уничтожить и дефов, которые
придут на помощь пришельцам, и самих пришельцев. Ты понял, Двести семьдес
ят четвертый?
Ц Да, о Дарующий все сущее!
Ц Ты ведь немножко знаешь язык пришельцев?
Ц Так точно.
Ц Объясни им, что мы не пускаем их на корабль, потому что 'ищем третьего пр
ишельца. Как только его найдут, их тут же отправят на их корабль.
Ц Изумительный план, о Творец!
Ц Действуй, стражник.


* * *

Двести семьдесят четвертый шел к круглому стенду. Он шел медленно, машин
ально отвечая на приветствия стражников. Когда они видели его, они вытяг
ивали вперед правую руку. Это был его приказ, и он гордился придуманным пр
иветственным жестом, жестом, похожим на приготовление к выстрелу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40