«Дорогой Хай-Вертухай! Изволь быть поосторожн
ее с полуночи до четырех утра завтра. Целую, обнимаю. Саймон». И рожки с ухм
ылкой чуть пониже. С той же почтой и Альварес писульку получил: «Лоб ты наш
тыквенный! Если нынче в ночь Вертухай ногу сломит, то исключительно по тв
оей милости. Имей совесть. Саймон». И тоже ухмылка и рожки.
Ничего такого мы не затевали. Просто хотели, чтобы Хай с Альваресом ночку
не поспали. Таки помаялись они плюс вся охрана. Майк ограничился тем, что в
период с полуночи до четырех звякнул Вертухаю по личному телефону, секр
етному, как считалось, известному только его личным помощникам. Одноврем
енно и помощникам звякнул и соединил с Хаем. Мало того, что переполох подн
ялся, Ц Вертухай еще и на помощничков своих озлился дико: начисто не пове
рил в их оправдания.
И, на наше счастье, Хай настолько завелся, что действительно брякнулся с п
андуса. Такого даже с новичком больше раза не случается. Поболтал ногами
в воздухе и лодыжку растянул, то есть чуть и вправду ногу не сломал, причем
в присутствии Альвареса.
Так что сна им и впрямь не было. Как и в другую ночь, когда мы слух распустил
и, что катапульта Главлуны заминирована и взрыв назначен на через нескол
ько часов. Девяносто человек плюс прежних восемнадцать за несколько час
ов с осмотром стокилометровой катапульты не управятся. И притом особенн
о, если эти девяносто Ц миротворцы-каратели, к работе в гермоскафах несв
ычные, в гробу это дело видящие. И притом, что приурочено было к полуночи в
новоземлие, когда солнце высоко. Проболтались они на открытой поверхнос
ти куда дольше, чем полезно для здоровья, пока, почти сварившись, не догада
лись один-другой несчастный случай разыграть и впервые в истории полка
чуть мятеж не подняли. Причем один случай вышел со смертельным исходом. О
дин сержант то ли сам рухнул, то ли кто-то подтолкнул.
Эти ночные тревоги весьма сказались на работе паспортного контроля. Одн
и зевали, так в сон клонило, другие злились и с лунтиками собачились вдвое
лютей. И то, и другое людей бесило до полной крайности. Вот так поддал жар н
аш Саймон Клоунс.

* * *

А стихи Адама Селены были полетом куда повыше. Майк давал их профу смотре
ть и принимал его критику (по-моему, благожелательную), причем не ершился.
Размер и рифма были безукоризненные, поскольку, будучи компьютер, Майк о
громный запас слов в памяти держал, а нужное находил за микросекунды. Нас
чет самокритичности у него вперед было слабовато. Но с таким суровым ред
актором, как проф, он этому быстро научился.
В первый раз подпись «Адам Селена» появилась на почтенных страницах «Лу
н-Огонька» под мрачной поэмой с названием «Родимый дом». Как бы предсмер
тные думы состарившегося ссыльного, который, в натуре собравшись на тот
свет, вдруг дорубает, что Луна-то и есть его милый дом. Язык простой, рифмы н
езамысловатые, вредных мыслей никаких, разве что слабенький намек, когда
мужик, помирая, говорит, что, мол, многих вертухаев пережить, как он, Ц это
ничего особенного.
Но в «Лун-Огоньке» мудрить не стали. Хорошие стихи, вот они их и тиснули.
Альварес всю редакцию вверх дном перевернул, чтобы отыскать оригинал. Но
мер пролежал в продаже больше двух недель, пока наш кум ущучил это дело (а
скорее, пока его на это навели). Мы места себе не находили, так позарез нам н
адо было, чтобы ущучил. С удовольствием предвкушали, как он завертится.
Ничем не смогли помочь редакторы куму. Правду сказали: стихи пришли по по
чте. Где письмо? Да вот оно, конверта нет, извините, не храним. Наконец убрал
ся оттуда кум с четырьмя карателями по углам, прихваченными ради сбереже
ния здоровья.
То-то радовался, взявшись обнюхивать текст на бланке.

АССОЦИАЦИЯ СЕЛЕНА
ЛУНА-СИТИ
Инвестиции

Офис президента

Старый купол

А под этим заголовок «Родимый дом», стихи Адама Селены, и т.д.
Отпечатки пальцев на бланке после отправки от нас могли быть чьи угодно.
Текст печатали на конторских электростаторах «Ундервуд», самая распро
страненная модель на Луне. Поскольку импорт, то всё же в ограниченном кол
ичестве, так что сыщик высокого полета мог бы ущучить, на какой именно маш
ине печатали. Сыскал бы ее Ц в горотделе Главлуны. Причем не одну, а шесть,
там их шесть штук стояло, и печатано было по пять слов на каждой по очереди
. Ваечке и лично мне бессонной ночи стоило, опять же и риск был немалый, хот
ь Майк все окрестные телефоны слушал, на шухере стоял. Больше мы в такие тя
жкие не пускались.
Но Альварес был сыщик невысокого полета.


11

В начале 2076 дел у меня стало невпроворот. Игнорировать заказчиков я н
е мог. Партийная работа занимала много времени, хотя почти всё, что можно,
поручалось на сторону. Но надо было принимать решения по множеству всяки
х дел, и оборот информации был громадный. И выкладываться надо было во вре
мя тренировок с повышенным весом, при том, что не светило получить разреш
ения на пользование центрифугой в комплексе, с помощью которой научные э
рзлики затягивали срока на Луне. Хотя раньше я ею пользовался, на этот раз
ни к чему было афишировать, что поддерживаю форму ради попасть на Эрзлю.

А тренировки без центрифуги, во-первых, того результата не дают и, во-втор
ых, тоска зеленая, поскольку непонятно, в жилу они или нет. По Майку, тридца
ть процентов вариантов сходилось на том, что потребуется какой-нибудь л
унтик, представитель партии, чтобы мотанулся на Терру и обратно.
Я в такие послы не рвался: не то образование, и дипломат из меня никакой. С э
тих точек зрения, само собой, проф подходил или почти подходил. Но дряхлен
ький он был, мог не выдержать посадки на Эрзлю. Майк высчитал, что человек
профова возраста, телосложения и состояния имеет меньше сорока процент
ов шанс приземлиться на Терру живым.
Но проф охотно выносил усиленную тренировку, чтобы хоть как-то поднять с
вой шанс, так что я был вроде как запасной на случай, если его сердечко отк
лючится, ради того и с грузилами таскался, что еще я мог? Точно так же и Ваеч
ка. В разумении, что вдруг я тоже не смогу ехать. Но она считала, что вместе л
егче. Она всегда полагалась больше на добрые чувства, чем на логику.
А сверх всего, сверх партработы и тренировок, ферма сил требовала. Троих п
арней на сторону выдали в женатики, а обзавелись только двумя, Фрэнком и А
ли. И Грег ушел в «Лу-Но-Гон» прорабом-буровиком на строительство новой к
атапульты.
Без него там никак было. Людей нанять и расставить Ц это попотеть надо, пр
ичем со лба. Почти всюду мы могли использовать не членов партий, но на ключ
евых должностях надо было иметь партийных, политически подкованных и в т
о же время знающих дело. Грег не хотел идти. И на ферме он был нужен, и приход
бросать ему не в жилу представлялось. Но уговорили.
По этому случаю я опять сделался на подхвате при свинарнике и в инкубато
ре. Ганс Ц фермер сильный, нагрузку принял, вкалывал за двоих. Но с тех пор,
как Дед от дел отошел, Грег еще и за управляющего у нас стал, а теперь это вс
ё на Ганса свалилось. По старшинству мой черед был, но Ганс в этом лучше ра
збирался, поскольку отроду фермер. Мы так и рассчитывали, что он когда-ниб
удь Грега заменит. Вот я его и поддерживал, с его мнением соглашался и всяч
ески старался помочь в те часы, что выкраивал. Свободной минутки не остав
алось.
В конце февраля у меня выдалась долгая деловая поездка в Неволен, Саб-Тих
о и Черчилл. Как раз закончили прокладку трубы через Центральный залив, т
ак что я заскочил и в Гонконг: деловые контакты наладить, где я мог пообеща
ть кое-чем помочь по-быстрому. Раньше это просто невозможно было, посколь
ку вертокат из Конец-городка в Белузихатчи ходил только в темные две нед
ели.
Но деловые контакты Ц это был понт, главное Ц надо было наладить полити
ческие, они у нас с Гонконгом были очень слабые. Ваечка по телефону дело по
дготовила. Вторым членом ее ячейки был «камрад Клейтон», он не только чис
тым проходил по «Особому фонду „Зебра“», но и высоко оценивала его Ваечк
а. Клейтона держали в курсе, предупредили насчет стукачей, посоветовали
с прежней организацией больше не связываться, а строить новую сеть троич
ных ячеек. При том, что с прежней организацией демонстративно не порыват
ь, так Ваечка посоветовала.
Но телефон Ц это одно, а с глазу на глаз Ц совсем другое. И Гонконг должен
был стать нашим оплотом. Он меньше был связан с Главлуной, поскольку у нег
о было особое хозяйство. Более независимое, поскольку отсутствие трансп
ортной привязки (вплоть до недавнего) лишало Гонконг доступа к главлунск
ой катапульте. А финансово он был сильнее, поскольку обязательства банка
«Гонконг-Луна» шли как деньги, лучшие, чем боны Лунсбербанка.
Так-то по закону гонконгские доллары «деньгами», как я понимаю, не считал
ись. Главлуна их не принимала. Когда я билет покупал, чтобы на Эрзлю скатат
ь, пришлось вперед боны Лунсбербанка выменивать. Но захватил туда с собо
й я гонконгские доллары, на Эрзле их можно было продать довольно выгодно,
а боны Лунсбербанка шли почти за мусор. Деньги не деньги, а банкноты честн
ых китайских банкиров курс имели в отличие от бон, которыми Главлуна мог
ла распорядиться, как хотела. Сто гонконгских долларов равнялись 31, 1 грам
ма золота (старая тройская унция), и золото можно было по этому курсу получ
ить в гонконгской конторе, у них оно там было, кстати, австралийское. Или д
ругие товары: техническую воду, сортовую сталь, тяжелую воду для энергор
еакторов по спецификации и прочие вещи. За боны тоже можно было купить, но
Главлуна постоянно взвинчивала цены. Я по налогообложению не специалис
т. Когда Майк брался объяснять, у меня голова пухла. Просто зарубил себе, ч
то эти «не-деньги» мы берем со всем нашим удовольствием, а бон сторонимся
не просто потому, что терпеть не можем Главлуну.
Гонконг должен был стать оплотом партии. Но пока что не стал. И мы решили, ч
то я там должен побывать, рискнуть на глаза показаться и даже запомнитьс
я, поскольку однорукому поменять облик не так просто. Был риск, что я поста
влю под угрозу не только себя, но вдобавок и Ваечку, Маму, Грега и Сидру, есл
и завалюсь. Но ведь любая революция Ц дело рискованное.
Оказалось, что «камрад Клейтон» Ц молодой япоша. То есть, может, и не моло
дой, поскольку япоши очень долго выглядят, как молодые, а потом вдруг бах!
Ц и сразу как старики. Не чистокровный япоша, а отчасти малай и еще кто-то,
но имя у него японское, и дом устроен на японский манер. Всем правят «гири»
<Гири (япон.) Ц приличествующая обязательность> и «гиму»
<Гиму (япон.) Ц ощущение своего долга> , но, на мое счастье, по отношению
к Ваечке у них то еще «гиму» было.
Никаких криминалов за предками Клейтона не числилось. Его народ «добров
ольно» проследовал на посадку под конвоем, когда Большой Китай свою импе
рию на Эрзле крепил. Но это против Клейтона не говорило. Он Вертухая ненав
идел так же люто, как и любой старый зек.
Сначала мы с ним встретились в «чайном домике», то есть в харчевне, как у н
ас в Эл-сити говорят, и часа два говорили за что угодно кроме политики. Он п
ригляделся ко мне, домой к себе пригласил. К японскому гостеприимству у м
еня только одна претензия: эти их ванны до подбородка кровь из носу какие
горячущие.
Но выяснилось, что никакой угрозы мне нет. Жена Клейтона оказалась по час
ти макияжа мастерица не хуже Сидры, моя «компанейская» рука никого не от
пугнула, под кимоно ее и не видно было. За два дня я с четырьмя ячейками вст
ретился как «камрад Борк» Ц в гриме, в кимоно и надевши на ноги «таби»
<Таби (яп.) Ц носки из плотной ткани> , так что если среди них и был
стукач, то не думаю, что меня можно было опознать как Мануэля О'Келли. Стар
ался говорить коротко, без цифири и обещаний, нажимал на одно: через шесть
лет, в восемьдесят втором, голодуха наступит.
Ц Вам повезло, Ц говорил. Ц Вас так скоро не прихватит. Но теперь, когда
к вам трубу провели, всё больше и больше ваших приударят по хлеборобству
и рисосеянию, потянут всё это на катапульту, вот сами увидите. Так что прид
ет и ваша очередь.
Впечатляло. Прежняя организация, как я сам видел и по слухам, больше на реч
и надеялась, на хоровые воплы и чувства. Как в церкви. А я просто сказал: «Ка
мрады, так и так. Вот цифры. Проверьте, Материалы можете оставить себе».
С одним камрадом отдельно повидался. С одним инженером из китаёз. Он, как г
лянет на что-нибудь, так враз допетрит, как это сделать. Спросил у него, слу
чалось ли видеть лазерную, пушку размером с винтовку. Нет, не случалось. До
ставить ему эту штуку контрабандой трудно было из-за паспортного контро
ля. Он призадумался, сказал, что с ювелирными изделиями трудностей нет, а к
ак раз на следующей неделе он собирается в Луна-сити. Двоюродного брата п
овидать. Я ответил, что дядя Адам будет рад поговорить с ним.
Так что с пользой съездил. На обратном пути в Новолене остановку сделал, з
аглянул в «Бригадир», где, как в доброе старое время, пунш подают, я там до т
ого капитально посиживал, в этот раз перехватил ленч, а потом к батьке зас
кочил. Мы с ним по корешам, причем неважно, что по паре лет не видимся. Под пи
вко с закуской потолковали, я стал прощаться, а батька-то и выскажись: «Ма
нни, рад был видеть. Свободу Луне!»
Я ответил в том же стиле, причем почти будто так и надо. Мой старик-то в чист
ом виде политики не признавал, такие редко попадаются. Так что уж если он т
акие финты выдает на публику, значит, стоит продолжать.
Так что прибыл я в Эл-сити веселый и не слишком уставши, поскольку покимар
ил после Торричелли. С Южного вокзала вышел на Пояс, на Пересечке неохота
было толкаться, так что спустился и через Придонный переулок домой нацел
ился. Иду мимо участкового суда, где судья Броди заседает, дай, думаю, зайд
у, поздороваюсь. Старый дружок, мы с ним вместе на ампутации лежали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57