Ноги лошади тонули в тумане, и казалось, что плывет невед
омая лодка с лошадиной головой на носу.
Было прохладно
Джелаль поеживался, с трудом отгоняя сонную одурь. Спать хотелось неимов
ерно. Но начальнику караула нельзя даже дремать в седле. Ему доверена без
опасность куреня и самого Субудая. Он должен за всем следить, всё видеть. Н
ойон прикажет сломать спину задремавшему начальнику. Сон смерти подобе
н!
Всю ночь Джелаль был бодр, только теперь, под утро, ломила усталость. Спеши
ться, походить по земле! Но и этого нельзя. Всё время в седле, всё время наго
тове, чтобы в любую минуту оказаться в любой точке огромного круга.
Часовые в лучшем положении: им разрешается присесть на землю. Этим право
м они не пользуются из-за тумана. Но дремать можно и стоя. Джелаль зорко сл
едит, чтобы этого не случилось. Двоих он уже угостил ударом камчи.
Недавний нукер Гемибека возвысился за это время. Теперь он военачальник
, хотя ещё и небольшой. Но всё приходит в своё время. Начало военной карьер
ы положено, Ч это немало. Честолюбивые мечты сбываются.
Все будет! Джелаль не князь, но принадлежит к княжескому роду. Это много зн
ачит. Путь к подножию трона великого кагана ему открыт. Всего можно дости
гнуть при уме и ловкости. Джелаль убежден, что он умен и ловок. Вот только б
едность мешает. Но и это можно изменить. Судя по всему, готовится большой п
оход для покорения ещё одной страны, а в походе всегда возможно разбогат
еть, опять-таки при уме и ловкости.
Всё будет! Почет, слава и богатство!
Недаром Джелаль с детства знает, что джинны являются избранным. Он видел
джиннов, значит он избран для великой судьбы.
Пока всё так и происходит. Джинны принесли ему счастье.
Гемибек позвал своего нукера предстать перед очи нойона.
Субудай с интересом выслушал рассказ Джелаля. А затем… приказал дать ему
три раза по пять плетей.
Но плети Ч это пустяк. Важно, что взор нойона упал на Джелаля, выделил его
из толпы. Субудай запомнил его имя.
И вот Джелаль уже не нукер. За это стоило вытерпеть плети, хотя спина побал
ивает до сих пор. Тем более что его наказали тут же, в шатре Субудая, и никто
этого не видел.
Джелаль часто вспоминает лесную поляну. И каждый раз вздрагивает, каждый
раз в сердце воскресает пережитый страх.
Джинны! Он видел их так близко и остался жив!
Они были совсем не похожи на тех джиннов, которых рисовало воображение. С
овсем другие!..
Утреннюю тишину прорезал короткий возглас:
Ч Ха!
Лошадь едва не опрокинулась от крутого поворота, который заставил её про
делать всадник. Джелаль помчался на голос.
Туман успел уже подняться и походил на низкое прозрачное облако. В белес
ом свете разгорающегося дня Джелаль увидел трех верховых, послушно оста
новившихся в тридцати шагах от часовых, прямо напротив входа в курень.
Один был впереди, видимо главный.
Часовых было трое, он, Джелаль, Ч четвертый. Сила на их стороне.
Джелаль приказал неизвестным людям приблизиться.
Передний всадник походил на дервиша, настолько запылена была его одежда
. Но Джелаль легко узнал в нем улема, по форме чалмы и торчавшему за ухом ка
мышовому каляму. Двое других, следовавших позади, видимо были нукерами.
Улем был стар, с сухим и морщинистым лицом. Под густым слоем пыли угадывал
ась богатая одежда. Но на лице и руках никакой пыли не было. Не было её и на л
ошади, которая выглядела недавно вычищенной. На обоих нукерах пыль, прав
да, была, но в значительно меньшем количестве, чем на их начальнике.
Все это Джелаль заметил одним взглядом.
И ему стало ясно, что перед ним посол большого начальника, а может быть даж
е и хана. Только в этом случае посланный счел бы себя обязанным предстать
перед тем, к кому он был послан, покрытым пылью, чтобы показать, как торопи
лся. Этого требовало уважение к пославшему.
Улем вынул из складок своей одежды тускло блеснувшую золотом небольшую
пластинку и показал ее Джелалю.
Знак, вырезанный на ней, сказал все. Пайцза была от самого великого кагана!

Джелаль мастерски покачнулся в седле. Остроконечный треух упал с его гол
овы при низком поклоне. Он поспешно вынул из колчана стрелу и сломал ее в з
нак покорности.
Ч Здесь ли благородный Субудай-нойон? Ч спросил улем.
Ч Он здесь, о великий посол!
Ч Хан ханов, повелитель мира, великий Чингис желает видеть слугу своего
Субудая.
Это означало, что нойона хочет видеть сам посол от имени повелителя.
Ч Если ты будешь добр, Ч сказал Джелаль, Ч и последуешь за иной, я отвед
у тебя к нойону, о великий посол!
С этими словами Джелаль спешился и передал повод одному из часовых. Нель
зя провожать посла самого кагана верхом на лошади. Это непочтительно.
Повинуясь знаку начальника караула, другой часовой со всех ног бросился
к шатру Субудая.
Улем притворился, что ничего не заметил. По обычаю, он сам явился чуть свет
, Ч посол великого не спит, выполняя поручение. Но и Субудай никак не долж
ен спать, когда в его шатер войдет посол.
Оттягивая время, улем задал несколько ничего не значащих вопросов. Джела
ль отвечал пространно, как и полагалось. Дважды он ловко вставил в ответы
свое имя. Может быть, улем запомнит. А это всегда полезно. Посол великого к
агана несомненно принадлежит к его приближенным.
Ч Веди меня к Субудаю, Ч сказал наконец улем.
Джелаль не поднял с земли свой треух. Пусть посол видит, как поражен и взво
лнован выпавшей ему честью молодой воин.
Опытный улем рассчитал время точно. В шатре Субудая он застал не только с
амого нойона, сидевшего, полностью одетым, на шелковых подушках, но и всех
старших военачальников отряда. Это выглядело так, словно в столь раннее
утро происходит военный совет.
Субудай был умудрен длительным пребыванием при дворе хана ханов и знал,
что повелитель обязательно поинтересуется, где и за каким делом застал н
ойона его посол. Чингис не терпел бездеятельности.
Ч Кто хочет видеть меня? Ч недовольным тоном спросил нойон.
Вопрос был задан достаточно громко, чтобы посол, находившийся еще за пол
огом шатра, мог услышать эти слова и убедиться, что начальник отряда не сп
ит вовсе не потому, что прибыл этот посол.
Ч Тебя хочет видеть благородный улем, у которого есть пайцза, данная ему
ханом ханов, повелителем мира, Ч ответил Джелаль.
Субудай ударил кулаком по своему мечу, чтобы звук был громче.
Ч Как посмел ты, собака, оставить за пологом моего шатра посла великого п
овелителя мира! Ч закричал он. Ч Введи его! Ч прибавил он тихо и совсем
спокойно.
Джелаль откинул полог и низко склонился перед вошедшим улемом.
Притворный гнев Субудая нисколько не испугал Джелаля. Он хорошо знал, чт
о это только вежливость по отношению к послу. Нойон доволен его растороп
ностью, Ч начальник караула предупредил вовремя, не дал послу застать С
убудая врасплох.
Но остаться в шатре Джелаль все-таки не осмелился.
Субудай встал и поклонился. Потом он снова сел и хлопнул в ладоши.
Двое слуг внесли блюдо с кебабом, серебряный кувшин и отделанные бирюзой
тухтаки.
Хозяин показывал гостю свое богатство, но трапеза была скудной, как и под
обало в походе. Полководец проводит время в ратных трудах, ему некогда ду
мать о пище. Он мало спит и ест что придется.
Хитрый нойон был уверен, что повелитель заинтересуется и этой подробнос
тью. Характер хана ханов был известен Субудаю до тонкостей.
Они знали друг друга давно и когда-то были даже друзьями.
Много воды утекло с тех пор в реках, много друзей ушло в могилу. В сущности,
один только Субудай и остался у повелителя из тех, кто верно и преданно сл
ужил ему в тяжелые годы. В этом была его сила.
Тот, кого звали Темучином, нуждался тогда в преданности, и никто не был пре
даннее Субудай-нойона. Вместе боролись они с князьями, всеми силами прот
ивившимися объединению монгольских племен. А когда пришла победа, когда
восторжествовали ум, воля и упорство, и на курултае представителей родоп
леменной знати Темучия был провозглашен Чингисханом Ч повелителем вс
ей Монголии, Субудай-нойон не был забыт и занял подобающее ему место при д
воре хана ханов.
Много воды утекло с тех пор, но ни разу не постигла Субудая немилость пове
лителя. Темучин, а ныне Чингисхан, был крут и беспощаден, сложили свои голо
вы многие из бывших друзей, но Субудай неизменно оставался любимцем вели
кого кагана. В войне с уйгурами упрочилась его слава искусного полководц
а и усилилось влияние при дворе.
А потом была война с Китаем, в Средней Азии, Иране и Афганистане. В Хорезме
Субудай-нойон был уже самым большим военачальником.
Нынешнее его положение Ч начальника сравнительно небольшого разведыв
ательного отряда Ч кое-кому могло показаться немилостью, но те, кто посв
ящен был в замыслы повелителя, знали, что это назначение почетно.
Воинственный Чингис стремился к завоеваниям, Русь давно привлекала его
внимание. И опытный полководец придавал большое значение разведке. Заду
манный поход надо было хорошо подготовить.
Стар стал Субудай-нойон, давно растерял энергию и пыл воина. Больше всего
интересовали его теперь личный покой и удобства. Надо было ему отказатьс
я от назначения, но попробуй откажись! Состарившийся Чингис стал еще кру
че характером, чем прежде. Ничего хорошего не подучилось бы от такого отк
аза.
Не знал Субудай-нойон, что его повелителю вообще не суждено совершить по
ход на Русь, что эту задачу возьмет на себя и выполнит внук повелителя Ч Б
ату, которого ребенком видел Субудай неоднократно, не подозревая, что пе
ред ним будущий полководец, чья слава затмит впоследствии славу его деда
.
Знай об этом Субудай-нойон, он не тревожился бы так, как тревожился сейчас
, увидя посла великого кагана и не зная, что принесет ему это появление Ч
гнев или милость.
Не знал будущего Субудай, но знал настоящее. А оно говорило, что для гнева
больше оснований, чем для милости. Год прошел, а не сделано ровно ничего. Н
икаких разведывательных данных не мог он сообщить повелителю, если улем
послан за новостями. Сам ничего не знал!
Но внешне Субудай-нойон ничем не показал тревоги. Он сидел на шелковой по
душке, как восточный божок, скрестив ноги и сложив руки на груди, неподвиж
ный и важный. Золотом отблескивала одежда, длинная борода пламенела хенн
ой, сверкали драгоценные камни, Ч чем не хан!
Он ни о чем не спрашивал. Посол великого Ч желанный гость, а гостя надо сп
ерва накормить, а потом уже приступать к разговору.
Сперва достархан, потом дело!
Улем ел с жадностью. Он не был голоден, но хотел доказать, что голоден, что т
оропился и о еде не думал.
Когда гость брался за кубок, хозяин делал то же, хотя не любил и никогда не
пил кумыса. Но гость исповедует ислам, ему нельзя пить вина.
Молчание ничем не нарушалось.
Наконец гость насытился и поблагодарил хозяина. Можно было спрашивать.

Ч Благородный улем, Ч сказал нойон, Ч назови мне свое имя, чтобы я мог с
охранить его в своем сердце.
Ч Имя мое Тохучар-Рашид.
Субудай слегка повел бровью. Это имя он слышал. Улем был из тех мудрецов по
коренных стран, которые сумели приблизиться к великому кагану и заслужи
ть его милость. Чингисхан питал слабость к мудрецам.
Ч Как оставил ты повелителя мира? Здоров ли он?
Ч Великий каган здоров.
Ч Сыновья и внуки его, здоровы ли они?
Ч Все здоровы. Милостью аллаха всё хорошо.
Ч Здоров ли ты сам? Не утомил ли тебя далекий путь?
Ч Тело мое забыло, что значит усталость. Ч Улем закрыл глаза и стал мерн
о раскачиваться. Голос его приобрел елейность, стал ноющим. Ч Послание в
еликого кагана зашито в моей одежде. День и ночь скакали мы, загнав по три
лошади каждый. Какая усталость? Доверие великого дало мне молодые силы. К
рылья выросли за спиной.
Ч Что же ты молчал? Час прошел, а я не знаю, что повелевает мне сделать вели
кий.
Ч Прости меня, славный нойон! Голод помутил мой разум. За весь путь во рту
моем не было ни крошки, ни глотка воды.
Улем явно переборщил, но на лицах присутствующих не мелькнуло улыбки. Вс
е остались серьёзными, как будто поверив такой несусветной лжи.
Путь, совершенный Тохучар-Рашидом, никак не мог занять меньше трех раз по
пять дней.
Ч Поведай мне, что повелевает великий, Ч сказал Субудай.
Улем встал. Духовное лицо не может носить оружие, и он попросил дать ему ки
нжал. Один из военачальников протянул ему кривой нож.
Медленно и торжественно улем распорол подкладку чекменя и достал туго с
вернутый в трубку лист самаркандской бумаги. Золоченая печать великого
кагана болталась на витом шнурке.
Присутствующие склонили головы в знак почтения.
Ч Вот, Ч сказал улем, Ч послание великого кагана к тебе, Субудай-нойон!

Субудай сломал печать и, поцеловав подпись Чингисхана, протянул свиток о
братно улему.
Ч Читай! Ч сказал он и закрыл глаза.
Он не ждал ничего особенно грозного, потому что твердо верил в милость по
велителя мира. Но все же волновался. И закрыл глаза, чтобы никто не мог зам
етить этого волнения, недостойного такого человека, как он.
Улем развернул свиток и протяжным голосом прочел обращение:
Ч «Старый сайгак!..»

ПОРУЧЕНИЕ

Бранное слово упало в наступившую тишину, как внезапный удар молнии. Суб
удай вздрогнул. Военачальники опустили головы. Трое согнулись так, что л
ица их коснулись ковра, и замерли в этом положении.
Никто не осмеливался взглянуть в лицо нойону.
Но Субудай вздрогнул только от неожиданности. Ничего страшного пока не б
ыло. Мало ли почему мог ругаться великий каган. Может быть, когда диктовал
он это письмо, у него болела печень или Заира, первая жена, злая и вредная с
таруха, досадила ему. Мало ли что!
Чингисхан часто ругался. Хорошо ещё, что он назвал нойона сайгаком. Могло
быть хуже. Слово «ишак» прозвучало бы куда более грозно.
Субудай был мудр и разбирался в оттенках. «Ишак» свидетельствовало бы о
гневе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35