Годы не оказывали на «дом» никакого видимого действия. Он был таким же, ка
ким его впервые увидели, Ч блестящим, как новенький, без малейшего следа
ржавчины.
Это пугало, как все, что непонятно уму. Все предметы портятся от частых дож
дей и таяния снега. Металлические предметы покрываются ржавчиной. «Дом»
был несокрушим. Ничто не могло повредить ему. Был случай, когда юный храбр
ец ударил по стене мечом. Даже царапины не нашли, а дамасский клинок слома
лся от силы удара.
Никто, кроме бога, не мог построить себе такого жилища. В этом никак нельзя
было сомневаться.
И люди радовались, что случай привел их к этому месту, что они жили именно
здесь, под защитой Поляны, как привыкли называть вырубку.
Все верили, что именно Поляне они обязаны тем, что половцы не обнаружили п
оселка, что ни разу не появлялись княжеские слуги, что жизнь течет спокой
но и по-своему счастливо.

ЧТО ВИДЕЛА ЛЮБАВА

Медведь был голоден и зол. Неопрятная, свалявшаяся шерсть покрывала его
впалые бока. Желудок был пуст и настоятельно требовал пищи. Медведь толь
ко что вылез из берлоги после зимней спячки.
На земле властно царила торжествующая весна. Избавившись от тяжелого гр
уза снега, деревья расправляли ветви, покрытые еще не раскрывшимися почк
ами. Всюду бежали ручейки. Почва была мокрой и вязкой, медвежьи лапы погру
жались в нее глубоко.
Низко опущенный нос зверя втягивал в себя прошлогодние запахи, которые у
казывали ему путь к месту, где за много прошедших лет он привык находить о
бильную пищу.
Каждый год совершал медведь этот путь и каждый год, каждую весну находил
одно и то же. Изменений не происходило. Разве что дорогу пересекало новое,
упавшее за зиму, дерево.
Инстинкт заставлял зверя принюхиваться. Но бояться ему было нечего.
Он забрел в этот лес давно, когда почувствовал приближение смерти, ушел о
т сородичей, чтобы острые и злые зубы молодых не разорвали его старую шку
ру.
Но смерть почему-то не приходила, и старик продолжал жить в одиночестве, п
ривыкнув к нему год за годом.
В ближайших окрестностях его берлоги и того места, где он питался, вообще
не было никаких зверей, кроме него самого. Их отогнало присутствие здесь
большого числа неприятно пахнувших двуногих существ.
Старику очень повезло, но он не сознавал причин, по которым регулярно нах
одил на одном и том же месте запасы плодов, ягод и сосуды с душистым медом.
Он питался этими запасами, не думая, откуда они взялись. И постепенно отвы
к самостоятельно находить пищу.
Двуногие существа были ему неприятны, но он не уходил, удерживаемый на эт
ом месте легкостью, с какой пища ему доставалась.
Путь от берлоги был долог, а при слабости медведя казался ему еще дольше.

Но вот наконец и хорошо знакомая поляна. Сваленные деревья окружали ее с
плошным кольцом. В середине тускло блестел непонятный предмет, пугавший
медведя в первые годы, но постепенно ставший привычным, и, как знал зверь,
совершенно безопасный. Сверху на нем стоял другой предмет, не блестевший
и формой своей напоминавший медведю внешний вид неприятных ему двуноги
х.
Маленькие слезящиеся глазки, наполовину прикрытые бурыми космами шерс
ти, уже различали знакомые сосуды, и влажный нос чуял аппетитный запах ме
да. Спазма голода сдавила желудок медведя.
Он занес переднюю лапу, чтобы привычно перебраться через завал, но внеза
пно остановился и весь напрягся.
Незнакомый запах коснулся его ноздрей.
Он был не похож на известные ему запахи двуногих и четвероногих зверей, в
которых он научился хорошо разбираться за свою долгую медвежью жизнь. И
в то же время это был несомненный запах живого существа.
Медведь стоял неподвижно. Голод гнал его вперед, страх перед неизвестным
удерживал на месте.
Пока он раздумывал, как ему поступить в таком непредвиденном случае, в ст
ранном предмете, стоявшем на середине поляны, образовалось отверстие и п
оявился двуногий зверь, совсем не похожий на тех, которых медведь видел р
аньше.
Знакомые медведю двуногие были темны Ч этот светел и казался на фоне ле
са бело-голубым пятном.
Ничего подобного никогда еще не приходилось видеть старому и опытному з
верю.
Страх пересилил голод. Медведь сделал движение повернуть обратно.
И в этот момент он почувствовал на себе взгляд незнакомого существа.
Если бы звери могли рассуждать, сопоставлять и анализировать события, об
ладали бы логическим мышлением, то медведь, вероятно, немало удивился св
оему собственному поведению. Вместо того чтобы скрыться в спасительной
чаще, что властно приказывал ему врожденный инстинкт, он перелез через з
авал и направился к тому месту, где стояло двуногое, непонятное и безусло
вно враждебное существо, избегать соседства с которым повелевал ему опы
т бесчисленного числа предков.
Что-то сильнее инстинкта и опыта заставило его поступить так неосторожн
о.
Двуногое спокойно ожидало его приближения и не выказывало никакого стр
аха перед властелином леса.
Медведь не мог знать, что это существо видит подобного ему зверя первый р
аз в жизни и «позвало» его только для того, чтобы рассмотреть лучше.
Скованный неизвестной силой, не испытывая даже естественного страха, ме
дведь покорно подошел к ногам двуногого существа и остановился, забыв о
сосудах и своем голоде. Он стоял и ждал, сам не зная, чего он ждет.
Двуногое повернуло голову, но не издало ни звука. И тотчас же, словно услыш
ав неслышный призыв, из того же тускло поблескивающего предмета вышло ещ
е четверо таких же существ, вернее трое таких же. Четвертый был несколько
иным, не бело-голубой, а черный и бронзово-красный.
Это был Рени в черном плаще Гезы на плечах.
Ч Ты видел когда-нибудь такого зверя? Ч спросил его один из пришельцев.

Ч Нет, никогда, Ч ответил Рени. Ч Я знаю, что на далеком севере водятся п
охожие, но они белого цвета.
Звук голоса, неожиданно раздавшийся в полной тишине, заставил медведя си
льно вздрогнуть, и это не укрылось от внимания людей.
Ч Он слышал и знает звук человеческого голоса, Ч сказал пришелец.
Ч Статуя на крыше, сосуды, Ч заметил Рени, Ч все указывает на то, что это
место посещается людьми.
Ч Наша камера используется как пьедестал для статуи «бога». Но это озна
чает, что люди здесь дики.
В «голосе» пришельца чувствовалась грусть.
Опять неудача!
Опять они явились слишком рано!
Но разве могли они надеяться на другое? Разве не они сами установили срок,
а прошло только девять десятых этого срока?
Им показалось, что человечество Земли не только не продвинулось вперед,
а даже отошло назад. Думать так заставляло крайне грубо и примитивно сде
ланное изображение человека, стоявшее на крыше их цилиндрической камер
ы. Оно не могло идти ни в какое сравнение со статуями эпохи Рени. Не менее г
рубо были сделаны и сосуды, стоявшие на земле.
Если бы они увидели все это тысячи лет назад, не на родине Рени, а в какой-ни
будь другой стране, принадлежавшей той же эпохе, они не удивились бы, пони
мая, что в одно и то же время могут существовать на планете различные уров
ни культуры. Но сейчас, когда прошло столь много веков, это их удивляло и т
ревожило.
Назначение сосудов было вполне очевидно, Ч это жертвенные дары, принос
имые идолу, которому поклонялись здешние жители. А может быть, они поклон
ялись самой камере, назначение которой не могло быть им понятным.
В эпоху Рени искусство обработки металлов стояло довольно высоко, прише
льцы видели хорошо отделанные блюда, кубки, мечи и копья. Здесь, судя по вс
ему, царил еще почти что каменный век.
Таково было их первое впечатление.
Невольно вспоминалась гибель первой камеры. Так неужели же катастрофа, п
остигшая родину Рени, была так велика, что уничтожила всю достигнутую ку
льтуру и отбросила земное человечество на много веков назад?
Если такое предположение верно, это грозило самыми неприятными последс
твиями. Машина времени настроена на определенный срок, и изменить его уж
е невозможно. Она все равно «остановится» еще раз, когда пройдет первона
чально назначенное время, Ч теперь через промежуток времени, равный пр
иблизительно тысяче оборотов Земли вокруг Солнца.
Каждая остановка вредно влияла на организм, после каждой требовалось вс
е более и более продолжительное время отдыха.
В стране Моора они могли прожить нужное число дней. А тут?
Снова непредвиденное обстоятельство скомкало и опрокинуло все их расч
еты.
Ч Злая судьба преследует нашу экспедицию, Ч сказали пришельцы.
И Рени понимал, что они хотят сказать этими словами. Он уже многое узнал с
тех пор, как встретился снова с пришельцами.
Ч Где-то здесь есть люди. Их надо найти.
Ч Они сами придут к нам, Ч заметил Рени. Ч Этот зверь пришел на знакомое
место, за пищей. Он привык находить ее здесь. А те, кто приносит ее, думают, ч
то бог питается их дарами.
Он улыбнулся, вспомнив жрецов, среди которых жил и которые поступали с пр
иношениями горожан точно так же, как и этот зверь.
Слова Рени напомнили пришельцам о медведе. Они совсем забыли о нем, погру
зившись в свои невеселые мысли.
Медведь стоял на том же месте, низко опустив голову, словно обнюхивая зем
лю. По его виду нетрудно было догадаться, что он сильно истощен.
Ч Что это такое? Ч спросил один из пришельцев, указывая на сосуды.
Ч Пчелиный мед, Ч ответил Рени, но тут же, сообразив, что его не поймут, до
бавил: Ч Это вещество изготовляется насекомыми из соков растений. Оно п
итательно и вкусно.
Ч Разделим трапезу, Ч сказал пришелец. Ч Здесь два сосуда. Один возьме
м себе, а другой оставим ему.
Так они и поступили. Чтобы освободить медведя от сковывающей его чужой в
оли, все пятеро вернулись в камеру, и дверь закрылась за ними.
Медведь сразу «очнулся». Он недоуменно повел носом, не понимая, куда исче
зли двуногие существа. Их запах остался в воздухе, но почему-то не тревожи
л больше и не вызывал опасений. Голод проснулся с прежней силой, и медведь
принялся за еду.
Одного сосуда было мало, чтобы утолить его голод, но второй исчез, и, ткнув
шись несколько раз носом в пустую посудину, медведь недовольно заворчал
и скрылся.
Первый раз в жизни зверь не почуял постороннего присутствия.
Ничего не заметили и пятеро людей, только что бывших на поляне.
А за всей этой сценой наблюдала пара голубых глаз, обладательница которы
х, окаменев от ужаса, притаилась в кустах у самого завала.
И долго после того, как поляна опустела, Любава сидела, не будучи в силах п
ошевелиться, почти в обморочном состоянии…
Следы ее присутствия были обнаружены пришельцами поздно вечером. Сперв
а они заметили рассыпанные по земле белые цветы, которые девочка трудолю
биво собирала весь день, чтобы украсить ими праздничные столы. А потом Ре
ни нашел оброненный ею пестрый платок.
Это было очень важным открытием.
Искусно вышитые узоры платка заставила усомниться в первом, неблагопри
ятном впечатлении, которое произвела на них окружающая обстановка. Така
я вещь не могла быть сделана дикарями каменного века. Платок свидетельст
вовал о высокой культуре. Во всяком случае не меньшей, чем в эпоху Рени.
И, хотя ни пришельцы, ни Рени не могли догадаться о назначении этого куска
разноцветной материи, находка возбудила надежды.
Только наутро следующего дня Любава смогла рассказать о том, что она вид
ела на Поляне.
Рассказ был настолько странен, что старики только покачивали головами, п
одозревая внезапное безумие девочки.
А Чеслав тотчас же один отправился на Поляну проверить слова дочери.
Его сердце, закаленное суровыми испытаниями, выпавшими на его долю, не ве
дало страха.
Жители поселка и успевшие уже собраться группы соседей, явившиеся на пра
здник, в тревожном беспокойстве ожидали его возвращения.
Чеслав подошел к Поляне очень осторожно, прячась за кустами и деревьями.
Несмотря на свой рост и могучее сложение, он двигался с гибкостью кошки, п
одкрадывающейся к добыче, ступая мягко и бесшумно.
Прежде чем выйти на открытое место, он долго и внимательно осматривал По
ляну.
Все было, казалось, таким же, как всегда.
Он легко нашел место, где пряталась Любава, по рассыпанным там цветам. Но о
броненного ею платка нигде не было. Это служило первым доказательством п
равдивости рассказа, Ч никто не мог взять платок, кроме людей.
Перешагнув завал, Чеслав вышел на Поляну.
Она была давно и хорошо ему знакома, и он сразу заметил происшедшую перем
ену. Появился проход от поверхности земли вниз к «дому», который оказалс
я значительно больших размеров, чем думали до сих пор. Считалось, что «дом
» стоит на земле, подобно лежачему камню, а на самом деле он был погружен в
почву, над которой возвышалась только верхняя его половина. «Дом» всегда
был сплошным, а теперь ясно виднелась овальная трещина, похожая на стран
ной формы дверь.
Оба сосуда, пустые, стояли на обычном месте, и возле них Чеслав увидел след
ы медвежьих лап. Это его нисколько не удивило: он давно знал, кто съедает ж
ертвенные дары, но тут же были и другие следы, человеческие.
Это было вторым и окончательным доказательством. Любава говорила правд
у!
Опытный глаз охотника и следопыта читал следы, как открытую книгу.
Медведь действительно стоял у ног людей. Люди действительно взяли один и
з сосудов и унесли его. Потом они поставили его на место. Медведь, конечно,
опустошил бы оба сосуда, но он не подходил ко второму.
Если бы Любава ничего не рассказала, Чеслав мог бы сделать это за нее. И он
прибавил бы еще и то, что, когда медведь уже ушел, люди снова выходили на По
ляну и долго блуждали по ней. Они были на месте, где сидела Любава, и, конечн
о, именно они взяли ее платок. Единственное, чего Чеслав не мог знать, это в
нешности неведомых людей, но он уже не сомневался, что и тут дочь рассказа
ла чистую правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35