– Она с трудом перевела дух. Осторожно присев и повернувшись, она легла на живот и стала рассматривать камень. – Какой красавец! – воскликнула она через секунду. – Ваш замковый камень!
Он кивнул, продолжая рассматривать камень, представляя его среди других, меньших камней, в самом центре над очагом. Но он не будет казаться слишком симметричным, потому что одна сторона у него выше другой и сильно скошена – огромный, срезанный с одной стороны прямоугольник.
– Какой красавец! – повторила Трой. – И как удобно лежит! – добавила она и рассмеялась. – Прямо под носом, буквально. – Она снова тихонько рассмеялась. – Я начинаю понимать людей, которые предпочитают заказывать кирпич или камень по телефону.
– Интересно, глубоко ли он сидит в земле? – Рафф сказал это, размышляя вслух, и вдруг почувствовал прикосновение красного пальто и запах ее духов. Ветер упрямо налетал на них, толкал друг к другу мощными, укрывающими от мира крыльями, и у Раффа перехватило дыхание, словно он вдруг очутился в безвоздушном пространстве. – Что вы сказали? – чужим, хриплым голосом спросил он.
– Я только...
Ее лицо было так близко, что расплывалось перед глазами. Стараясь не поддаться головокружению, он с трудом удерживался на крутом откосе, где рядом с ним лежала она...
Потом непроизвольно и бессильно, словно уступая напору ветра, он потянулся к ней, и губы его неловко, наощупь отыскали ее рот, прижались к нему, впились в него.
Он не сознавал, что левой рукой прижимает ее к себе, не чувствовал острой боли в правом локте, упиравшемся в промерзшую, неподатливую землю. Если он и сознавал что-нибудь, то лишь одно: желание пробиться, во что бы то ни стало пробиться сквозь неведомую пустоту, приблизиться к Трой, ощутить ее...
Он понимал, что это больше, чем просто ощущение больше, чем физическое прикосновение, – эта минута была и кульминацией, и конечной целью, и вершиной, и свершением; в ней заключалось все. И все сразу.
Поэтому, когда, отодвинувшись и взглянув на него одурманенными, изумленными глазами, она оборвала это долгое мгновение, он с ужасом понял, что настало время все объяснить; с ужасом – потому, что придется лгать а он не представлял себе как.
– Рафф, – услышал он ее голос, – почему вы хотя бы не предупредили меня? – Она приподнялась, пытаясь улыбнуться. – Я так до сих пор и не понимаю... что это на меня обрушилось...
Не зная, что сказать, он стал по-детски оправдываться. Когда он заговорил, голос у него предательски дрожал.
– Вы сами захотели прийти сюда, захотели все осмотреть, я вас не просил. Если бы вы... – Он отвернулся: ему была противна эта ложь. У него начал болеть локоть, и он переменил позу.
– Но, Рафф... – Она не сводила с него широко открытых серых глаз, не гневных – нет, он видел это, а только бесконечно удивленных.
– Простите... Это получилось нечаянно.
– Что получилось нечаянно? – настойчиво спросила она. – То, что вы сказали, или то, что сделали?
– То, что я... – Он был приперт к стене. – Дайте я помогу вам встать. – Больше он ничего не смог придумать, медленно поднялся с земли, взял ее за руку и не отпускал, пока она тоже не встала; не отпускал и потом, когда они лезли наверх.
Добравшись до ровного места, до террасы, они еле переводили дух. Но уже через минуту Трой – все еще взбудораженная, ошеломленная, хотя и не в такой степени, как он, – спросила:
– Что же все-таки случилось, Рафф, как по-вашему?
– Не знаю, – солгал он. – Не сердитесь.
Уже более сдержанно она сказала:
– Да я нисколько не сержусь, право, Рафф, нисколько. Немного ошарашена – вот и все. – Она опустила глаза и начала счищать с красного пальто комочки приставшей грязи. – Но вы последний человек, от которого я могла ожидать... – Она запнулась, потом продолжала игривым тоном: – Рафф, мы ведь с вами никогда не пойдем на травку, правда?
– Замолчите, Трой! – крикнул он, уязвленный до души этой развязностью.
– Рафф!
– Забудем об этом.
Вот именно. Забудем о Винсенте Коуле, о Деборе о втором ребенке, которым Винс, по-видимому, уже наградил ее...
– Рафф, что же это такое?
– Что?
– Ведь это несерьезно? Скажите, что несерьезно! – Она немного отвернула голову, потом снова посмотрела на него и сказала, уже совсем теряя выдержку: – Рафф, неужели теперь?.. После стольких лет?..
Это внезапное выражение страха, понимания, изумления на ее лице, в ее широко раскрытых глазах потрясло его сильнее всего; да, если сейчас же не разубедить Трой, то все пропало. И он сказал:
– Что за чушь вы несете, Трой! Разве я похож на человека, который станет делать из этой мухи слона?
– Но я... – пробормотала она.
Он понимал, как это было нечестно, как он сбил ее с толку и запутал своим упрямым, наглым запирательством. И все-таки решил нанести последний бессовестный, но необходимый удар:
– И когда только вы повзрослеете, Трой?
– Я... я ведь... Рафф, ради бога!
Подействовало. Даже слишком. Она совсем утратила самообладание. Почти так же, как он сам.
– Трой! – раздался голос Пьетро, и оба, вздрогнув, оВернулись. Пьетро шел им навстречу в своем вылинявшем коричневом свитере и грязных штанах. Его кирпично-красная физиономия выражала полное блаженство. Подойдя к ним, он начал пританцовывать.
– Я весь застыл, как старый краб. Пора везти малышку домой. – Он добродушно загоготал и весело подмигнул Раффу. От него несло ромом. Потом он обвел взглядом участок и начал энергично потирать руки. – Ух, а здесь и вовсе собачий холод. Поехали, Трой?
– Да. – Вслед за Пьетро они бок о бок зашагали по Участку. Бок о бок. Ее волосы снова касались его плеча.
– Надеюсь, я увижу вас сегодня вечером у Вертенсо-нов. – вполне любезно спросила она.
– Разумеется.
Что же это было, Рафф? – Ее слова звучали мягко, относительно. – Просто я подвернулась вам под руку? Вы сегда нападаете вот так... точно медведь?.. – Теперь она говорила уже спокойнее, с привычной развязностью. – Нужно поскорее найти для вас симпатичную девущку. Может быть, Анджела Лавринг сможет...
– Не трудитесь, Трой. – Он безуспешно пытался подделаться под ее тон.
– Ах так? – Пауза. – Отлично.
Пьетро влез в машину.
– Поедем сейчас к нам, – предложила Трой, – а потом вместе отправимся к Вертенсонам.
– Спасибо. Нет.
Уже стоя у машины, она с запинкой спросила:
– Что же, будем считать, что мы поссорились?
– Нет. – Он смотрел, как она влезает в машину, как заводит мотор.
– Рафф!.. – Она знаком показала, чтобы он подошел с другой стороны. Он покорно подошел. Она приспустила стекло. – Рафф...
– Что? – учтиво спросил он, с горькой радостью думая о том, что его ложь достигла цели.
Она прижалась носом к стеклу.
– Почему вы не сделали этого тогда, в Нью-Хейвене?..
Стекло поднялось, машина двинулась задним ходом, развернулась и запрыгала по кочкам к бегущему вниз разбитому шоссе.
Рафф снова взглянул на холмистый участок, где сегодня утром он почувствовал, что сполна получил свою порцию радости. Но, стоя лицом к ветру и глядя на то место, где вскоре вырастет дом, он знал, что теперь ему мало даже этого...
34
Вечер в честь закладки нового дома, устроенный Вертенсонами в просторных комнатах древнегреческого особняка и задуманный как импровизированное сборище самых близких друзей, оказался таким многолюдным, что обе стороны широкой подъездной дорожки и даже обочины шоссе были заставлены машинами гостей.
Первым из компаньонов фирмы «Остин, Коул и Блум» явился Эбби. Винсент Коул запаздывал. Рафф приехал только в половине девятого. Судя по всему, вечер должен был затянуться допоздна.
Рафф приехал не один. С ним была Мэрион Мак-Брайд.
До этого он заглянул к Коркорану и выпил немало коктейлей – во всяком случае, достаточно, чтобы повонить Мэрион в Гринвич и пригласить ее к Вертенсонам.
– С чего это вдруг? – спросила она.
Он так накачался и так хотел ее близости, что ответил:
– С того же, с чего я всегда хочу вас видеть.
– Сразу бы так. Ладно. Сегодня я случайно свободна. К тому же от моей размеренной жизни можно рехнуться. В котором часу?
– Сию минуту, – сказал он, стараясь не думать, чем это может кончиться. Он хотел Мэрион. И еще он хотел убедить Трой, что она ему действительно безразлична.
Мэрион ждала его перед конторой, сидя за рулем своей новой машины – спортивного автомобиля английской марки. Она, разумеется, не пожелала ехать в «виллисе», и Раффу пришлось оставить его на Мэйн-стрит. Мэрион была в черном костюме и черных перчатках; легкий серый шарф стягивал белокурые волосы. Ее цветущая красота, подчеркнутая строгим туалетом, не вязалась с блестевшей лаком, похожей на жука заграничной машиной.
Они тронулись в путь, и ветер, бивший им в лица, быстро отрезвил Раффа.
– Как вам нравится эта штучка? – спросила Мэрион.
– Зубоврачебное кресло на колесах. Где вы его раздобыли?
– Подарок клиента. Только не думайте, что взамен гонорара. Вдобавок к гонорару. Он торгует импортными машинами. Я строю ему дом.
Раффу хотелось сказать, что он провел целый день в Ньюхилл-Коув, на постройке своего первого жилого дома. Но он промолчал.
– А вы знаете, что я звонила вам в канун рождества? Вам передавали?
– Да. Передавали. Но я уезжал.
– Ах, верно! Секретарша сказала мне что-то в этом роде. Ваша мать или...
– Да. – Рафф рассказал ей о Джулии и услышал, как и ожидал, равнодушные слова соболезнования.
Они подъехали к дому Вертенсонов. Машину пришлось оставить на обочине шоссе. Асфальтированная дорожка вела к белому портику с маленьким тяжеловесным фронтоном и двумя дорическими колоннами.
Гости толпились в холле, сидели на ступеньках внутренней лестницы, стояли тесными кружками в столовой и гостиной. Здороваясь с Лойс Вертенсон, которая ради Такого случая надела платье кораллового цвета и сняла очки, Рафф сказал:
– Знаете, Лойс, я, кажется, дал маху: будущий дОм слишком мал для вас. Вам нужен по меньшей мере Колизей.
– Сама не понимаю, как это получилось, Рафф. Пришли все на свете. Люди, которых я никогда в глаза не видела
– Это мисс Мак-Брайд, – представил Рафф и заметил как Лойс посмотрела на Мэрион. Впрочем, все вокруг откровенно глазели на нее.
– Очень рада, – сказала Лойс. – Если вы ухитритесь протиснуться в гостиную, Роджер даст вам чего-нибудь выпить. – Потом к Раффу: – Рафф, где вы до сих пор прятали эту женщину?
Он искал глазами Трой.
– Что? А! Как ни странно, она архитектор.
Трой нигде не видно.
– Да ну! – с неподдельным удивлением воскликнула Лойс, все еще не отрывая глаз от этой бывшей архитектурной подвижницы, еще недавно щеголявшей в дурно сшитом костюме и туфлях на низких каблуках и подавленной комплексом неполноценности, от статуи, в которую Рафферти Блум-Пигмалион вдохнул жизнь. Вдруг Лойс рассмеялась. – У нас сегодня архитекторов хоть завались.
Рафф провел Мэрион через толпу гостей. Кое-кого он знал – юриста Роджера Вертенсона, его агента, художников из отделов рекламы и журналистов в ослепительно ярких рубашках, микроскопическую молодую женщину – президента Общества педагогов и родителей, девицу вызывающего вида с короткими тициановскими волосами, рассказы которой время от времени печатались в «Партизан ревью», мужчину с жизнерадостным лицом – изобретателя новой разновидности кроссворда. Встретил он и двух архитекторов, с которыми познакомился на выставке в Нью-Ханаане. Издали ему помахали рукой Феби Данн и Эб.
Только эти двое и обратили внимание на Раффа. Зато Мэрион заметили все. Люди смотрели ей вслед, и лица у них были такие же ошеломленные, как и лицо Лойс.
Да, она ошеломляет всех, производит настоящий фурор. Но где же Трой?
Когда в последнюю минуту выяснилось, что Пьетро совсем раскис и Дебору не с кем оставить, Трой внесла предложение: первую половину вечера дома будет сидеть Яинс, а она поедет к Вертенсонам; потом она вернется, и поедет он.
«Как это она по-дурацки все устраивает», – думал Винс, пока они переодевались в спальне. И ведь уже не в первый раз получается такая ерунда! Он весь нь корпел за чертежной доской, и ему не терпелось поразвлечься. Вечер у Вертенсонов пришелся очень кстати. Неудивительно, что теперь, когда все полетело вверх тормашками, он разозлился.
– И ничего этого не было бы, если бы ты не оставила ром в машине, – ворчал он, бесцельно слоняясь по спальне.
Трой сидела у зеркала в одной рубашке и расчесывала волосы. Она ничего не ответила, и он продолжал:
– И вообще непонятно, зачем ты все это затеяла? Добро бы этот дом строил я. Но ведь я не имею к нему никакого отношения!
– Ох, Винсент, ну что толку говорить теперь об этом? К тому же проект не только Раффа – фирма как-никак тоже к нему причастна.
– А кому это будет известно? – ответил Винс. Он низко наклонился над ней и, глядя в зеркало, завязал узкий полосатый галстук-бабочку.
– Всем понравилась моя затея, – сказала Трой. – Рабочие были прямо в восторге.
– Но, господи помилуй, Трой, разве так уж обязательно было сидеть там дотемна? Когда вы вернулись, Пьетро был в лоск пьян. А в результате я должен торчать дома.
– Это называется быть счастливым отцом, Винсент, – попробовала она отшутиться.
– Вот именно. А кроме того, это еще называется твоим дурацким представлением об экономии. Почему мы не можем нанять опытную няньку, которая будет при ребенке неотлучно?
– Главным образом потому, что я не хочу, чтобы она болталась у меня под ногами. Экономия тут ни при чем. – Трой встала, вынула из шкафа белое шерстяное платье и надела его. – Будь добр, застегни мне сзади молнию. – Она повернулась к нему спиной и, пока он возился с молнией, сказала: – Я вернусь не позже одиннадцати.
Он взглянул на ее отражение в зеркале.
– Нельзя сказать, чтобы у этого платья был академический вырез.
– Ты считаешь, оно слишком открытое? – Трой вдела серьги в уши. – Как же мне одеваться, по-твоему? Напяливать на себя черные мешки по примеру кузины Уйды?
– Все просматривается до самого пупка, – с непонятным раздражением настаивал он.
– Во всяком случае, я рада, что ты хоть соизволил заметить это, – улыбнулась Трой и тут же добавила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73