СОБИРАЮСЬ ЗАЕХАТЬ НЬЮ-ХЕЙВЕН ПОВЕСЕЛИТЬСЯ. НАДЕЮСЬ ПОЛУЧИТЬ ПРИГЛАШЕНИЕ СТУДЕНЧЕСКИЙ БАЛ. ПОДЫЩИ МНЕ СИМПАТИЧНОГО ПАРТНЕРА. БУДУ НЬЮ-ХЕЙВЕНЕ 5.05. ЦЕЛУЮ.
– Дело вот в чем, – сказал Эбби, аккуратно ставя бутылку на пол. – Я никак не могу пойти на вокзал. Этот комитет по устройству бала соберется как раз в пять часов. Не пойдешь ли ты, Рафф?
Рафф развел руками. Ну и денек! Прекрасный, но уж до того неудачный!
– Должен работать сегодня вечером. Времени осталось в обрез. А утром нужно бежать к "Скотту и Эймзу" – новая работа, сам понимаешь... – Он заколебался, увидев, как огорчен Эбби.
– Но Трой не так уж плоха, право же, Рафф! Если хочешь знать, она просто чудесная девушка, несмотря на все свои штучки. Только никто этого не понимает.
– Не старайся заинтриговать меня, ублюдок несчастный!
– Нет, Рафф, серьезно! С ней бывает трудновато, но в общем она – ужасно милый младенец. Ей хочется поразить весь мир, а удается только сконфузить своих родных и друзей. У Трой за всю ее жизнь был один-единственный роман, но ей нравится делать вид, что у нее их десятки. Это ужасно глупо, но кто-нибудь вроде тебя... ведь я, черт возьми, столько писал ей о тебе... – Эбби вдруг смутился и умолк.
– Ты писал? – переспросил Рафф.
– Забавнее всего то, – Эбби наклонился к Раффу, – что она непременно врежется в тебя. Я предчувствую, что так и будет.
– Знаешь, Эбби, давай-ка не будем говорить о предчувствиях. Сегодня, когда я проснулся, у меня была их тысяча. Но пока что единственная премия, которую мы с тобой получили, это твоя сестра.
Снова долгое молчание. Потом Эбби сказал:
– А я и не рассчитывал на премию.
– Ах, вот как? Потому-то ты и убил на этот проект рождественские каникулы? Черт возьми, Эбби, да ты боишься разочарования больше, чем я!
– Я с самого начала считал, что победа останется за тобой, – ответил Эбби.
– Почему?
– Почему? – Эбби достал сигарету из пачки и зажег ее потертой, но безотказной серебряной зажигалкой. – Да просто потому, что ты представил самый оригинальный проект, какой я когда-либо видел.
– Ничего не выйдет, – сказал Рафф. – Мало стекла. Все они там помешались на стекле. Им подавай Стеклянный город, какой-нибудь Глассвилл, США. Как говорится – город будущего.
– И все равно я считаю, что премию получишь ты, – сказал Эбби очень серьезно.
– Непременно, – сказал Рафф. – Итак, ты хочешь, чтобы я взял эту мешугене !, твою сестру, на свое попечение?
– Мешугене... – задумчиво повторил Эбби, и его узкое лицо расплылось в улыбке, когда он произносил еврейское слово, которому научил его Рафф; он пытался вставить это слово в свой бостонский словарь точно так же, как пытался полюбить всевозможные итальянские, испанские и восточные блюда, которые Рафф порой заказывал в ресторанах; Эбби надеялся таким путем оживить свой бостонский вялый, пресыщенный желудок.
– Так как же, Рафф? Поезд прибывает в пять ноль пять и... – Эбби вдруг вскочил. – Господи боже, надо ведь устроить ее куда-нибудь!.. Пожалуй, попытаюсь у Тафта... – Он выскочил из комнаты и побежал в чертежную к телефону.
Рафф проводил его взглядом. Затем допил кока-колу и закурил. Часы на Харкнес-Тауэр пробили четыре. В конце концов он решил поехать на вокзал: невозможно отказать в таком пустяке Эбби Остину, который в лепешку расшибется, только бы услужить ему.
Рафф оторвался от своих мыслей. Двое второкурсников прохаживались по комнате. Они мирно и дружелюбно спорили.
– Что тебе не нравится? Ну, скажи мне. Ведь это одна из прекраснейших церквей на свете!
– Если хочешь знать, мне не нравится то, что Фрэнк Ллойд Райт, попросту говоря, слишком мужественен!
– Наоборот, по-моему, эта церковь похожа на коленопреклоненную монахиню.
– Монахиню?! Этого еще недоставало! Унитарианская церковь – и вдруг монахиня!
– О господи! Зачем понимать все так буквально! – Он вдруг рассмеялся. – А ты слыхал презабавный каламбур о Райте? Говорят, он страдает манией великолепия, как другие – манией величия.
Собеседники вышли на площадку лестницы. Рафф слышал, как они там поздоровались с кем-то, а затем в комнату влетел Винс Коул – двадцатишестилетний Винс, который всегда так спешил, как будто боялся, что все Форды, Рокфеллеры и Дюпоны перемрут раньше, чем он успеет построить для них заводы, дома, усыпальницы и небоскребы; Винс, который уже ухитрился построить дом, и выгодно продать его, и при этом все время получать хорошие отметки; Винс, такой талантливый, такой ясный, что его работы нравятся решительно всем; Винс, удивительно чутко улавливающий малейшие колебания моды, общественных вкусов и настроений. Но во всех его работах заметна склонность к театральным эффектам; что-то есть в них такое бьющее в нос, какая-то манерность, которая идет в ущерб естественности.
Не замечая Раффа, Винс поспешно прошел мимо диванчика, пересек комнату и чуть не столкнулся в дверях с Эбби.
Увидев Эбби, он сразу замедлил шаг. Рафф всегда восхищался способностью Винса приспосабливаться к окружающим, кто бы они ни были; он восхищался, в частности, удивительным нюхом, который позволил Винсу так быстро и точно приноровиться к характеру Эбби Остина.
Была у Винса Коула странная черта: даже враждуя с ним, вы все равно ощущали его необычайную привлекательность; недостатки его были очевидны, но он их не скривал и не сердился, когда ему на них указывали.
А какая у него обольстительная улыбка! Да, Винс – настоящий обольститель. Притом – ни тени нахальства, спокойный, уравновешенный, и с ним всегда помнишь, что архитектура – это трудное, неподатливое искусство и что на одном вдохновении тут не выедешь.
– Привет, Эбби!
– Привет, Винс!
– Ты мне нужен до зарезу, – сказал Винс, произнося лова мягче и значительно медленнее, чем обычно; он уже настроился на длину волны Эбби Остина. Потом, заметив раффа, он воскликнул куда более сердечно:
– Рафф! А я как раз искал вас обоих.
Вместе с Эбби он вернулся в диванную. "Пресвятая троица", – подумал Рафф. На каждом курсе были свои группы и компании. Не принадлежать ни к одной из них было почти невозможно, и хотя Рафф держался довольно обособленно, его считали членом этой троицы. Да, троица, но все трое разобщены и так одиноки, словно они – единственные обитатели на трех различных планетах.
Рафф вспомнил, как выглядел Винс в начале прошлого года, когда он демобилизовался из флота и вернулся в Йель. Какая метаморфоза! Как быстро он оделся на нью-хейвенский манер! А потом, познакомившись с Эбби Остином, как он начал меняться прямо на глазах, пока они с Эбби не стали похожи друг на друга точно близнецы. Он сменил армейские штаны защитного цвета на серые шерстяные брюки, точно такие же, какие неизменно носил Эбби, перестал гладить свой твидовый пиджак, нашил на локтях замшевые заплаты – тоже, как у Эбби, – и даже нацепил такой же узенький полосатый галстук.
– Хотите услышать важное сообщение? – спросил он, остановившись посреди комнаты. Улыбка его била без промаха, а поворачивая голову, он окончательно добивал собеседника своим потрясающим профилем с резко очерченным ртом, длинными ресницами и коротко остриженными вьющимися каштановыми волосами. – Сегодня я был по своим делам в Ист-Хейвене и нащупал одну замечательную штуку, – продолжал он. – Только тут нужно действовать быстро, не то прозеваем. У этих людей, для которых я строю новый дом, есть коттедж на самом берегу Вудмонт-Бич. Сезон еще не начался, и мы могли бы снять этот коттедж за семьдесят пять монет в месяц. Я осмотрел его – домик прелестный! Конечно, не бог весть что, обычный адирондакский домишко, но там наверху четыре спальни, а внизу просторная гостиная, кухня и веранда с видом на залив. – Он помолчал, глядя на Остина. – Я сразу подумал о тебе, Эбби. Ты ведь вечно ворчишь и жалуешься, что приходится дорого платить за квартиру; вот я и решил рассказать тебе первому, может быть, ты захочешь поселиться там со мной?..
Эбби посмотрел на Раффа, и Винс быстро добавил:
– И ты тоже, Рафф. Я думал, не снять ли нам втроем этот коттедж. Нужно ведь нам иметь какое-то убежище, когда настанет лето и начнется горячка с проектами.
– А что, – заинтересовался Эбби, – может, там в воздухе меньше цветочной пыльцы, чем здесь? В жаркие месяцы это было бы для меня настоящим спасением.
– Вот именно, – перебил Винс. – Я сразу подумал о твоей астме, как только увидел это место. Оно принесет тебе больше пользы, чем все лекарства, вместе взятые...
– Может быть, поедем завтра днем, посмотрим, – нерешительно сказал Эбби. – Как по-твоему, Рафф?
– А не висят ли там на стене оленьи рога? Бьюсь об заклад, что висят! – проворчал Рафф. – Впрочем, всего по двадцать пять долларов с человека... Можно сэкономить пятнадцать долларов в месяц. С рогами или без них – неважно.
– А не смотаться ли нам туда сегодня вечером? – спросил Винс, снова обращаясь к Эбби.
– Нет, вечером не выйдет. У меня тут новая проблема, – сказал Эбби. – Приезжает моя сестренка.
– Трой? – Винс еще больше оживился. – Неужели Трой? Почему же ты не сказал мне? Не могу ли я чем-нибудь помочь?..
Затем он добавил:
– Знаешь, мне сегодня придется зайти к комиссионеру по недвижимости, так что я все равно буду поблизости от вокзала. В котором часу поезд, Эбби?
– В пять ноль пять.
– А где она остановится? – спросил Винс.
– У Тафта, – ответил Эбби. – Благодарю, Винс, но я уже попросил Раффа встретить ее.
– А! Ну отлично, превосходно... – Винс принужденно улыбнулся и как будто даже смутился. Затем быстро сказал: – Мне нужно теперь приналечь на свой проект. Что, Джепсон здесь?
– Здесь, – сказал Эбби. Гомер Джепсон был внештатный профессор, архитектор, консультировавший студентов-выпускников.
– Хочу посоветоваться с Джепом. – Винс пошел к выходу, но, сделав несколько шагов, задержался. – Значит, договорились? Едем в Вудмонт завтра днем?
Эбби кивнул. Они прошли через лестничную площадку, мимо уборной, дверь которой была не без юмора расписана в стиле рококо. В свое время над этой дверью красовалась надпись: "Для мужчин". Позднее, когда в архитектурном колледже начали появляться женщины, кто-то предупредительно стер слова "Для мужчин" и написал: "Для всех".
Пройдя гуськом вдоль длинной стены чертежного зала, они поднялись по спиральной лестнице в просторную комнату дипломантов. Добравшись до оконной ниши в дальнем ее конце, Эбби тронул Раффа за плечо:
– Спасибо, Рафф, – сказал он. – Может быть, ты передашь Трой, что я позвоню ей в отель? Потом где-нибудь пообедаем все вместе. Я хочу после заседания встретиться с Ниной...
– С Ниной? – Рафф уставился на него. – Что же, я в единственном числе буду изображать комитет по встрече твоей сестры?
Эбби усмехнулся и направился к своей доске, впереди Раффа.
– Ничего, Рафф, держись, не поддавайся ей. И еще раз спасибо.
Винс Коул уселся за свою доску справа от Раффа и, оВернувшись к нему, спросил:
– А насчет конкурса сегодня никаких новостей не поступало?
– Нет, – ответил Рафф. – Сегодня у нас только одно поступление: Трой Остин.
Винс хотел что-то сказать, но воздержался, увидев приближающегося Гомера Джепсона. А Рафф придвинул табурет, сел и погрузился в работу, стараясь поскорее закончить перспективный набросок, чтобы показать его Джепсону.
Но Джепсон увяз в разговорах с беднягой Недом Томсоном, а после этого его заарканил Винс, и в конце концов Рафф увидел, что ждать бесполезно.
Солнце уже садилось, и каменный тротуар вдоль стены медицинского колледжа тонул в холодной тени, когда Рафф вышел из Уэйр-Холла. На Хай-стрит сильный ветер шумел в густой листве вязов. Раффу вдруг стало неуютно в этой глупой красной рубашке. Вот так ода весне! Он решил пойти домой переодеться. Зашагал к Йорку, поднялся по ветхой лестнице в свою дешевую меблированную комнату, надел белую рубашку и старый серый пиджак, купленный еще в Энн Арбор в 1940 году. Не мешало бы побриться. Впрочем, уже поздно. Ладно, сойдет и так.
Он втиснулся в битком набитый автобус и прибежал на вокзал меньше чем за минуту до прихода бостонского поезда.
Он всматривался в поток пассажиров, стараясь узнать Девушку, лицо которой было ему знакомо только по семейным фотографиям, висевшим в комнате Эбби. Её не было.
Он направился было к первым вагонам, когда сбоку раздался негромкий нежный голос:
– Вы, вероятно, Рафф... Он оВернулся и увидел девушку, глядевшую на него снизу вверх.
Он нахмурился.
Так вот что принес ему в конце концов этот прекрасный и бестолковый, солнечный и мрачный день.
– Я Трой Остин, – сказала она.
3
Винсент Мэлком Коул находился в четырех кварталах от вокзала "Юнион стейшн". Было пять часов. Он чувствовал, что не устоит перед искушением одолеть это пустяковое расстояние.
Выйдя из комиссионной конторы с небольшим рулоном чертежей, он пересек широкий перекресток за отелем "Гард" и решительно зашагал к вокзалу.
Что правда, то правда: Эбби не просил его встретить сестру. Но Рафф так неохотно согласился исполнить просьбу Эбби, что он, Винс, пожалуй, обязан хотя бы прийти на вокзал. Рафф с удовольствием уступил бы ему эту честь, так что о навязчивости не может быть и речи.
Все выглядело бы иначе, если бы они с Эбби не были такими близкими друзьями. Он и Эбби. Ну, и Рафф Блум тоже. Впрочем, Рафф рано или поздно отпадет. Он не из их круга. Нет, нет, Рафф, конечно, замечательный парень и, если уж говорить начистоту, самый талантливый архитектор на их курсе. Он всегда находит свой собственный путь, никогда не подражает корифеям, не следует известным образцам. Рафф – это Рафф.
Неудивительно, что Эбби Остин уцепился за такого человека, как Рафф: всякие сумасбродные идеи, импульсивность и резкость манер не могут не привлекать Эбби, который прежде никогда не встречал таких людей, как Рафф Блум, а сам слишком сдержан, чтобы вести себя так же, как он.
Как бы то ни было, Винс почему-то чувствовал себя задетым. Это получалось против его воли; он ничего не имел против Раффа, но ему всегда казалось, что Рафф стоит у него на дороге, вечно вклинивается между ним и Эбби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73