Трой представила себе, как Рафф бегает по конторе неистово проклинает все на свете. Он способен огорчаться За Эба не меньше, чем сам Эб. Если не больше.
Она уже совсем собралась уходить, как вдруг с великим удивлением увидела в дверях чертежной Винсента:
– Винсент! Что... – начала она.
Он тоже увидел ее и замер на месте. Вид у него был удивленный и даже сконфуженный.
– Я передумал, – пробормотал он, когда Трой подошла к нему.
– Помнится, когда я уходила, ты сидел в халате перед камином и наводил лоск на Ханну, – заметила Трой.
Они зашли в его кабинет.
– Пришлось пойти. Нельзя больше лодырничать, – сказал Винс. – Слишком много работы. – Он говорил быстрее, чем обычно. Показав на доску, он добавил: – Пытаюсь кое-что придумать для поселка Флойда Милвина.
– Ясно, – сказала Трой. – А насчет школы слышно что-нибудь?
– Абсолютно ничего. Звонил Ханту, но мне сказали, что он в Нью-Йорке. – Винсент был какой-то беспокойный. – Я решил в конце недели припереть Флойда Милвина к стене. Поэтому я и пошел в контору.
– Отличная мысль, дорогой. – Трой пристально посмотрела на него. – А ты действительно хорошо себя чувствуешь? Какой-то ты весь серый.
– Серый? – Он нахмурился.
– Да. Но по-прежнему красивый. – Она с откровенным восхищением смотрела на его тонко вырезанный профиль, на загнутые длинные ресницы.
Засмеявшись, он оглянулся на чертежную доску.
– Ухожу, ухожу, – заторопилась Трой.
Он поцеловал ее – почтительная дань беременности, – и сказал:
– Да, кстати, приходила Пэт. Я отдал ей ту пачку, которую ты оставила для нее.
– Чудно.
– Мы выпили по чашке кофе, и она удрала со своими передовицами.
– А Пэт не потеряла голову, когда увидела тебя в полосатом халате? – Трой сказала это только потому, что, видимо, Винсент чувствовал себя неловко, словно в совместном питье кофе было что-то неприличное. Положительно, он становится ханжой.
Винсент даже не улыбнулся.
– Ей нужно было только одно: получить передовицы, – сказал он. – Она хочет стать синим чулком. Вроде тебя.
Он снова поцеловал ее, и этот поцелуй напомнил ей прежние времена.
Домой она приехала к полудню. Пьетро работал во дворе. Она передала ему список поручений, оставленный Эбби, и попросила присмотреть за домом брата, пока тот в Нью-Йорке.
Открыв входную дверь, она сразу заметила, что на телефонном столике по-прежнему лежит пачка передовиц, приколотых к «Нью Рипаблик». Значит, Пэт все-таки забыла их взять.
Нет. Ведь Винсент сказал... И так подчеркивал это...
Трой сняла перчатки. Она улыбалась: очевидно, Пэт была до того потрясена видом Винсента в полосатом халате, что передовицы тут же вылетели у нее из головы. А у какой женщины не вылетели бы?
Спустя немного она позвонила Пэт.
– Пэт, дорогая, вы не взяли подборку, которую я приготовила для вас. Но она цела и...
– Ах, да!.. Передовицы... Совершенно забыла о них... Должно быть, оставила их на чертежной... то есть внизу...
– В общем, я их сохраню для вас. В следующий раз, когда вы... – начала Трой и осеклась. На чертежной доске... Наверху, в кабинете Винсента... На секунду ею овладело странное чувство.
– Пожалуй, заберу их в воскресенье, – говорила Пэт.
– Конечно. – Нелепость. Нелепая подозрительность. У беременных женщин это бывает.
– Чем-нибудь помочь вам, Трой? Я имею в виду воскресный обед.
– Нет, дорогая, ничего не нужно. Я не собираюсь особенно баловать вас. К тому же готовить будет сам Винсент. Его светлость стал настоящим гурманом и мастером по части кулинарии. – Трой совершенно успокоилась; странное чувство исчезло. Ну, разумеется, все в порядке.
– Да, я знаю. Он... он необыкновенный, правда? Ну, до свиданья, – сказала Пэт.
Повесив трубку, Трой пошла на кухню. Она вымыла посуду, оставшуюся после завтрака, и кофейные чашки Пэт и Винсента. Потом поднялась по крутой лестнице на второй этаж. Обычно она пренебрегала предписанием врача – обязательно спать днем, но сегодня ей действительно хотелось вздремнуть. «Эб уже в Нью-Йорке», – подумала она. Наверно, в эту самую минуту расспрашивает психиатра о Нине. Поздно. Как бы ни называлась болезнь Нины, как бы успешно ни лечили ее – все это слишком поздно. Утешительно одно: Эбу волей-неволей придется развестись с Ниной, и...
Трой направилась было в спальню, но что-то заставило ее остановиться и повернуть голову. Что-то знакомое. Запах. Знакомый и вместе с тем чужой.
Она секунду постояла на площадке. Потом вошла в кабинет Винсента.
И сразу узнала эту странную смесь запахов. «Как все-таки беременность обостряет чутье», – подумала она. Она медленно подошла к чертежной доске под нависшим потолком и увидела смятые подушки низкой кушетки и рядом, на полу, оловянную пепельницу.
Все поплыло у нее перед глазами.
24
Письмо строительного комитета ньюхиллской школы пришло в пятницу. В этот день траурно-лиловое октябрьское небо низко висело над землей; в жилых кварталах города ветер собирал листья с лужаек и гнал их по Мэйн-стрит к деловому центру. Рафф невольно прислушивался к их легкому постукиванию по стеклам чертежной.
Рафф, Винс и Эбби работали в оконном фонаре – совсем как в былые времена, когда они готовили дипломы в средневековом Уэйр-Холле.
С того дня, как Эбби вернулся из Нью-Йорка, все трое трудились не покладая рук. Эбби и Винс усердно помогали Раффу в перестройке коркорановского бара: Винс занимался общими планами, Эбби – разрезами, Рафф – спецификациями и внутренней отделкой.
В чертежной было тихо. Слышно было, как в приемной приглушенно стрекочет машинка Сью Коллинз. Никаких совещаний. Никакой погони за клиентами. Никаких непредвиденных дел. Только работа – и она шла хорошо.
– Рафф!
Рафф повернулся к Эбби, который работал позади него.
– Какой материал ты берешь для наличников под окнами на фасаде, выходящем в сад?
– Алюминий. Как и для остальных окон. Только учти, что под ними пройдут балки четыре на четыре.
– Ладно.
Рафф внимательно посмотрел на него. Что и говорить, Эбби сильно изменился. Глаза больше не улыбаются, у рта залегли морщинки, лицо кажется особенно худым из-за коротко подстриженных пепельных волос. А работает он как одержимый. Готов кирпичи таскать, только бы не думать о том, что стряслось с Ниной и с ним самим.
Рафф снова склонился над чертежом, но не успел сосредоточиться, как вошла Сью Коллинз с дневной почтой. На его доску она положила три письма.
Он не стал вскрывать знакомый длинный конверт с зеленой надписью «Частная больница и санаторий „Сосны"». Зато сразу потянулся к письму Мэрион Мак-Брайд: «М. Э. Мак-Брайд. Норт-стрит 9919. Гринвич. Конн.». Но тут он увидел третье письмо – из Ньюхилла. Он повернулся на вращающемся стуле.
– Пришло, – сказал он.
Винс оторвался от чертежа.
– От Ханта? – спросил он.
– Да.
Эбби поднял глаза, отложил карандаш.
– Ну, давай, Рафф, читай вслух, – торопил Винс.
Рафф вскрыл конверт. Он облокотился и начал читать:
– «Мне очень жаль, но должен сообщить вам...»
– Господи! – воскликнул Винс.
Рафф держал письмо, уже не видя его, не желая видеть. Все ясно. А ведь он втайне не расставался с бессмысленной надеждой на то, что горячая поддержка Лойс Вертенсон поможет ему добиться разрешения вторично выступить перед комитетом.
Он почувствовал, словно пощечину, гневный взгляд Винса.
Услышал спокойный голос Эбби:
– Плохо дело...
– Господи! – повторил Винс. – Ну, что же ты? Дочитывай.
Среди угрюмого молчания, которое Рафф ощущал всей кожей, он дочитал письмо:
– «... Хотя некоторые члены комитета нашли вашу идею построить ряд небольших, соединенных между собой зданий необычной и не лишенной достоинств, большинство сочло ее чересчур рискованной в экономическом отношении. Предпочтение было отдано первоначальному проекту построить одно большое здание, которое, не считая всего прочего, будет выглядеть внушительнее со стороны улицы и, следовательно, даст налогоплательщикам уверенность, что они не зря потратили свои деньги. Комитет поручил постройку школы нью-йоркской фирме «Гэвин и Мур».
– Гэвину? – Винс отшвырнул карандаш и уставился на Раффа. – Да откуда ты выкопал этот проект с отдельными постройками? Я же с самого начала говорил тебе, что они будут настаивать на одном здании! Объясни, ради бога, что ты там наплел?
Что он наплел? Как объяснить это Винсу, который смотрит на него в упор и орет, словно это не он так старался усвоить надменный тон и сдержанные манеры.
– Если ты помнишь, Винс, я настаивал на том, чтобы отложить выступление. Мне не хотелось выступать наспех, без всякой подготовки. Но раз уж я взялся выступить перед этой бандой, то сделал это так, как считал правильным, – сказал Рафф. – Чем больше я думал, тем больше убеждался, что весь первоначальный замысел неверен, вся концепция ошибочна. Мне очень жаль, Винс, но я сказал то, что считал единственно разумным.
– Ты считал? – повысил голос Винс. – А как насчет того, что все мои старания пошли прахом? Я обработал Ханта. Добился его согласия. И я, конечно, оттер бы Гэвина, как пить дать! Почему ты не взял за основу мой проект? Ты не имел права портить все дело своими дурацкими выдумками!
– Знаю, что не имел, – согласился Рафф. – Возможно, я действительно испортил дело. Но, Винс, если бы нам удалось построить эту школу так, как ее вижу я, мы создали бы замечательный ансамбль, и детишки...
– Мы работаем не для детишек, а для строительного комитета! – заорал Винс. Он побагровел и закашлялся.
– Послушай, Винс, я... – начал было Рафф.
– Я тоже думаю, – вмешался Эбби, – что тебе не следовало заходить так далеко, особенно сейчас, когда мы нуждаемся в заказах.
– Как по-твоему, часто бывает такой шанс у новой фирмы? – спросил Винс.
– Будут у нас еще шансы, – ответил Рафф. Он не поднимал глаз от письма.
– Но уж от Ханта нам ждать нечего, – возразил Винс.
– Да, неудача серьезная, – заметил Эбби. – И что это на тебя нашло, Рафф?
– Ничего на меня не нашло. Просто все делалось в такой идиотской спешке... К тому же комитет даже не пожелал выслушать меня до конца. Если бы они дослушали... Но они не хотели, их интересует только Удешевленная архитектура, только выставка для налогоплательщиков – словом, все, что угодно, кроме существа Дела! – Помедлив, он добавил: – Неужели ты думаешь, Эб, что мне хотелось провалить это?
– Разумеется, нет, но...
– Пойду, позвоню Ханту. – Винс встал, сверкнув глазами на Раффа. – Хотя надеяться уже не на что.
Вернувшись, он сказал:
– Я дозвонился. По его словам, комитет решил, что Рафф рехнулся. Он напугал их до полусмерти. – Винс схватил рейсшину и хлопнул ею по доске. – Что ты наделал, Рафф? Почему не использовал материалы, которые я тебе дал? Ты хотя бы посмотрел мои заметки? Сказал о школах, которые я построил у «Гэвина и Мура»? Ты, что же, рассказывал им, что думал о школьном строительстве знаменитый коммерсант Моррис Блум? Конечно, у них затряслись поджилки! И что это за галиматья насчет детских кубиков?
Рафф растерянно молчал.
– Успокойся, Винс, не кипятись, – заговорил Эбби. – Конечно, очень жаль, что это дело лопнуло. Но ведь теперь горю не поможешь.
Чертежная снова погрузилась в молчание.
Потом заговорил Винс – на этот раз куда сдержаннее:
– Я должен высказать свою точку зрения, Эб. Прежде чем мы упустим еще какой-нибудь заказ. Я считаю, что Рафф не может выступать в качестве представителя фирмы. Во всяком случае, таково мое мнение. И я думаю, Рафф сам согласится, что эта сторона дела – переговоры с клиентами – ему не по зубам.
Секунду Рафф сидел, глядя на доску, не зная, что сказать и сделать. Что правда, то правда. И Винс бесится с полным основанием. Но Рафф знал и другое: нельзя молча снести такой выпад. Он повернулся к Винсу.
– Я могу признать только одно: что упустил этот проклятый заказ. – Начав говорить, он вдруг почувствовал, что задыхается от гнева. – Да, упустил, и в ответе за это я один. Но случись мне вторично выступать перед этим комитетом, я слово в слово повторил бы все, что сказал тогда. Еще громче, чем тогда. Во что мы собираемся превратить фирму? Куда спешим вписать наши имена? В список беспринципных деляг? А потом что? Побежим занимать первые места среди строителей Гадвиллов? Попробуем побить рекорд по части выколачивания заказов? Или мы действительно собираемся заниматься архитектурой?
– Если ты берешь на себя арендную плату, и все расходы, и все наши... – начал Винс.
– Хватит, – перебил Эбби. – Не ссориться же нам всякий раз, как нам «улыбнется» какая-нибудь работа. Не лучше ли закончить тот заказ, который у нас уже есть? – Он указал на доску.
– На безрыбье и рак рыба? – съязвил Винс.
Рафф отвернулся и швырнул письмо Ханта в корзину для бумаг.
– Мне кажется, что, со своей точки зрения, Винс прав. Заказ действительно был великолепный. А нам он был нужен прямо до зарезу. Но и Рафф по-своему прав: получить работу, конечно, важно, но есть вещи поважнее. – Эбби в упор смотрел на Винса. – И, стараясь пробить себе дорогу, не будем забывать, что единственный заказ, который у нас пока что есть, раздобыт именно Раффом.
– Я говорю о потере двадцати пяти тысяч, Эбби, – холодно заметил Винс. Потом он кивнул на Раффа. – А не о получении пятисот долларов.
– А я говорю об архитектуре! – рявкнул Рафф. – Об архитектуре, будь оно все проклято!
– Довольно, Рафф, – мягко сказал Эбби. – Давайте возьмем себя в руки.
– Ты прав, – внезапно сказал Рафф. – Постараюсь держать свой дурацкий рот на замке. – Он повернулся к Винсу. – Мне чертовски жаль, Винс, что так вышло. Я ведь тоже хотел, чтобы мы получили этот заказ.
Винс мельком взглянул на него, кивнул и буркнул:
– Ладно. – Но глаза его по-прежнему смотрели враждебно.
Придвинув стул, Рафф начал работать. Но карандаш уже не повиновался ему.
В конце дня Рафф поехал к Коркорану – показать ему эскизы. Покончив с этим, он уселся один в дальнем конце бара и заказал виски. И вдруг вспомнил, что в кармане У него все еще лежат два нераспечатанных письма. Сперва он прочел письмо из «Сосен».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73