Около четырех Вертенсоны уехали. Они были в припое нятом настроении и объявили, что устраивают сегодня импровизированный вечер и приглашают на него весь белый свет с чадами и домочадцами.
Как только они распрощались, Трой шепнула:
– Теперь пригласим рабочих! – и с видом заговорщицы направилась к котловану.
Открыв дверь машины, Рафф достал еще несколько чашек, наполнил их и выпрямился: Трой – маленькая фигурка в красном пальто – возвращалась, ведя на буксире рабочих.
Он знал, что они предпочли бы пиво, и был удивлен, когда все с удовольствием и благодарностью выпили, а Эли Кармин, молодой застенчивый каменщик, даже пробормотал несколько слов насчет того, что, мол, в самый раз пришлось; остальные молчали, но по тому, как они смотрели на Трой, было видно, что для них она стала самой почетной посетительницей. Королевой.
– Тут есть еще, – объявила она. Потом к Раффу: – я была уверена, что перебью половину чашек – они верновской замечательной коллекции небьющейся посуды.
Сегодня Рафф обнаружил в Трой еще одно свойство: умение обходиться с рабочими. Вернее, она никак с ними не обходилась и не пыталась говорить «на их языке». Она была такая же, как всегда, как со всеми. И рабочие, чувствительные к малейшему оттенку снисходительности в голосе, моментально улавливающие его, сразу поняли, что этого за ней не водится.
Ну, какого черта он только и делает, что пересматривает свои прежние суждения о ней? Пора бы перестать. Но ведь он так недавно по-настоящему понял, как был слеп и несправедлив.
Однако ром дает себя знать. Отвернувшись от Трой, Рафф обратился к каменщику:
– Еще, Эли?
Тот смущенно улыбнулся и покачал головой.
В глазах Раффа Эли Кармин был самым большим козырем Джозефа Келли: именно из-за этого каменщика Рафф посоветовал Вертенсонам поручить постройку Келли. Эли Кармин, бывший солдат, необыкновенно робкий и простодушный парень, коренастый, с редкими рябинами на лице и торчащими в разные стороны вихрами лимонно-желтых волос, был своего рода гений по части камня, кирпича и алебастра. Рафф хорошо знал это и особо выделял его из числа рабочих Келли.
– Мистер Блум, мне бы вам два слова сказать, – протяжно заговорил Эли, когда все стали расходиться: было уже половина пятого, конец рабочего дня.
– Слушаю.
– Это насчет камина. Тут через два участка я нашел старую ограду, и в ней есть камень для камина – в аккурат такой, как вы говорили. Хотелось бы показать вам, если У вас найдется минутка.
– Давайте! – Рафф был очень доволен. – Только мне не хотелось бы задерживать вас после работы.
– Насчет этого не беспокойтесь, – сказал Эли.
Какое уж там беспокойство! Рафф был просто в вос-орге от того, что есть предлог улизнуть.
Ну что ж... – Он взглянул на Трой, собираясь поблагодарить ее и попрощаться.
– А я увяжусь за вами. Не возражаете? – спросила у него Трой, глядя при этом на каменщика.
Эли кивнул, застенчивая улыбка тронула уголки его губ.
Рафф попытался сделать вид, что ему это безразлично, но не смог и нахмурился.
Трой быстро наполнила кружки Эли и Раффа. Открыла дверцу машины.
– Пьетро, налейте себе, – сказала она, потом влезла в машину, стала на колени, поцеловала Дебору и плотнее подоткнула одеяльце. – Ты не будешь сердиться, маленькая? Мама скоро вернется.
– Так ведь я тут. Она знает, что Пит с ней, – заметил Пьетро, уже немного навеселе.
Они двинулись по участку – Рафф, и каменщик и Трой, которая шла между ними, чуть-чуть впереди сжимая обеими руками белую чашку. «Словно мальчик со святыми дарами», – восхищенно и слегка насмешливо подумал Рафф. Только мальчик в штанах из грубой ткани, теннисных туфлях, красном спортивном пальто и с серебряными серьгами в ушах...
«Думай о камнях, а не о женских тряпках», – одернул себя Рафф, удивляясь, как это он мог хоть на минуту отвлечься от мыслей о благородном коннектикутском камне.
– Я тоже приметил тут одну ограду, Эли, – сказал он каменщику. – Думаю, это она и есть.
Они обошли котлован справа, добрались до следующего участка, потом перелезли через низкую каменную ограду и по диагонали пересекли второй участок.
– Да, она самая, – сказал Рафф. Он приметил эту ограду еще когда в первый раз осматривал участок.
– А почему именно эти камни? – спросила Трой, когда они подошли к низкой растрескавшейся каменной ограде. – Какие красивые, правда? Но все-таки чем они лучше других?
– Формой. – Рафф оценивающим взглядом смотрел на ограду.
Эли Карминггоставил чашку на землю.
– Они все примерно одной толщины. Работать с ними будет легко. – Он вытащил несколько камней из кладки, положил один на свою загрубевшую ладонь и стал ловко поворачивать его, поглаживая пальцами с какой-то чувственной нежностью. И Рафф снова вспомнил старого профессора, который, читая лекцию по истории архитектуры, гладил и ласкал обломок орнамента, подобранный им возле Парфенона.
– Вот здесь, – сказал Рафф. Он тоже поставил на землю свою чашку и начал разбирать верхнюю часть ограды, где камни лежали плашмя. – Да, Эли, это как раз то, что нам нужно; их надо сложить отдельно, они пойдут на нижний ряд, над самым сводом. Внутрь можно положить все, что угодно, любой булыжник, но вот облицовка... Господи, посмотрите, какая расцветка! – Он выбрал крупный камень и поднял его так, чтобы зеленые, серые, коричневые пятна заиграли на свету.
– Постараюсь завтра перетащить их, – пообещал оли. – Я вот еще что хотел спросить у вас, мистер Блум, – продолжал он после короткого раздумья. – Там, в середине над сводом, вроде нет настоящего замкового камня. Сколько я ни искал в ваших синьках...
– Верно. Его нет. Понимаете, я не хочу ставить обычный замковый камень. Камни на чертеже расположены так, чтобы создать определенное впечатление. Если только удастся найти то, что мне нужно... – Рафф оглянулся, поднял сломанную ветку и начал чертить на земле. – Что-нибудь в этом роде. – Он изобразил большой камень ассиметричной формы. – Не обязательно точно такой. Но примерно в таком духе. Очень большой, и чтобы форма была интересная.
Эли опять кивнул.
– Придется еще порыскать. Я все время копаюсь на чужих участках, но пока еще не нашел, – сказал Рафф.
– Поищем, мистер Блум.
Трой подняла с земли чашки и подошла к ним.
– Ром остыл, – сказала она.
Они молча выпили и пошли назад.
– Послушайте, Рафф, объясните мне одну вещь, – заговорила Трой. – Что бы вы делали, если бы вам пришлось одновременно строить четыре, пять, десять домов? Неужели стали бы и тогда тратить столько времени на каждый?
– Иначе я не умею, – сказал Рафф,
– Знаю. Но большинство архитекторов и подрядчиков просто снимают трубку и заказывают тонну кирпичей, так ведь?
– Только не я. Потому что главное... – Рафф посмотрел на Трой, сразу забыл, что он собирался сказать, что-то промычал, совсем смутился и перевел глаза на каменщика. – Я из каменщиков кишки выматываю, прав-Да, Эли?
– Я не жалуюсь. – Эли улыбнулся и добавил с расставкой: – Лучше уж так, чем строить из нового кирпича. Новый кирпич всегда один и тот же. С ним скучно работать
– Вот это по-моему! – в полном восторге воскликнул Рафф. С этим человеком он мог говорить, не чувствуя, что у него язык прилипает к гортани. – Знаете, Эли, все владельцы кирпичных заводов будут люто ненавидеть меня Когда я умру, они, наверно, устроят по этому случаю бал
Эли рассмеялся. Они перелезли через ограду, и тут каменщик поблагодарил их за ром и прочее. А теперь ему пора домой: он хочет до обеда посмотреть с детишками телевизионную передачу. И тогда Трой стала расспрашивать, сколько их у него, и сколько им лет, и хочет ли он чтобы старший его сын тоже стал когда-нибудь каменщиком, а Эли отвечал, что не знает, и хочет только, чтобы не было больше войны и чтобы его сыну не пришлось так туго как ему самому на Тихом океане.
Каменщик уехал на своем пикапе, и Трой сказала:
– Видите, Рафф, я вам нисколько не помешала. – Теперь они шли по полю, и она взяла его под руку. – Не воображайте, что я не видела, как вы грозно нахмурились, когда я напросилась идти с вами.
Рафф понимал, что она дразнит его, но огрызнуться, как бывало, не смог. В эту минуту он не смог бы вспомнить даже собственное имя.
Неподалеку от второй ограды Трой сказала:
– Вы ведь не женоненавистник. Но стоит вам побыть со мной, как вы начинаете ненавидеть женщин. Впрочем, это нечестно с моей стороны: когда я сцепилась с Флойдом Милвином, вы были моим верным союзником.
Он пробормотал «да» и тут же рассердился на себя за то, что ее мнение о нем так важно для него. И вдруг он подхватил Трой на руки, перешагнул вместе с нею через невысокую каменную ограду и даже немного помедлил, прежде чем опустить эту легкую ношу на землю. Но как только Трой стала на ноги, он страшно смутился – прежде он ведь никогда не был с ней так галантен – и, чтобы отвлечь ее внимание от своего глупого, необдуманного порыва, сказал:
– Люблю этого каменщика. Отличный парень. Иметь с ним дело – одно удовольствие.
– Не сомневаюсь, – весело ответила Трой; в отличие от Раффа, она отнеслась к его поступку спокойно и просто, как к чему-то вполне естественному. – Да, он удивительный. – Она приостановилась, потом повернула в другую сторону. – Пойдемте, посидим в гостиной. Оттуда такой чудесный вид и так приятно побыть на ветру.
Рафф оглянулся на машину.
А как же Дебби?
– Ничего ей не сделается. Она знает, что я её люблю, – спокойно сказала Трой. – Дети не обижаются, если знают, что их действительно любят. – Она направилась к котловану. – Хорошо бы взять туда с собой горячего ма но я уверена, что Пьетро уже все вылакал... Вы идете, Рафф?
Он все еще не двигался с места и смотрел на нее, cмотрел, как ветер раздувает красное пальто, как светятся радостью жизни большие глаза; слова о том, что ей пора домой, где Винс Коул, поджидая ее, вероятно, уже готовит коктейли, застряли у него в горле.
– Почему вы хотите остаться? – выдавил он из себя наконец.
– Знаете, Рафф, я еще ни разу не проводила так дивно время с тех пор, как вышла из больницы.
– Почему? – Он подошел к ней.
– Почему? Сама не знаю. Может быть, потому, что я своими глазами увидела, какой вы становитесь, когда начинаете строить дом... Я хочу сказать... – Она молча обошла бульдозер и только потом продолжала: – Об этом ведь никогда не думаешь. Смотришь на чертежи или на макет, слушаешь разговоры – ваши, Винса, Эбби... Но когда я все увидела сама... Дело не только в том, что я вдруг поняла, как это сложно и трудно... или что я впервые присутствовала при начале работы... а в том, как все волновались... Вертенсоны, и вы, и каменщик... Волновались и верили. Я думаю, Рафф, вы всех заражаете вашим... ну тем, как вы относитесь к своему проекту. Вы похожи на влюбленного. – Она тихонько засмеялась и пошла вдоль котлована к еще несуществующему фасаду дома, к тому месту, где будет гостиная, к земляному выступу, отведенному под террасу и напоминавшему нос корабля; этот выступ обрывался, превращаясь в крутой откос, спускающийся к воде. – Знаете ли вы, что, несмотря на всю вашу мрачность и суровость, вы просто излучаете любовь. – Усевшись на краю откоса, она вытащила сигареты и зажигалку.
– Это мой первый дом, – сконфуженно и неуверенно буркнул он, стоя над ней и глядя на море. – И сегодня первый день...
Она подняла на него глаза и похлопала ладонью по земле, рядом с собою.
– Вот и незачем напускать на себя такую мрачность. Сядьте, Рафф. Нам с вами так редко случается быть наедине и разговаривать. А в последнее время и вовсе не случается. Хотя именно теперь вы стали хотя бы вежливы Я уверена, что если вам снова придется отвозить меня в нью-хейвенский родильный дом, вы даже будете нежны со мной.
Он сел в нескольких футах от нее.
– Вы хотите еще детей? – горестно спросил он.
– Его сиятельство хочет.
– А!
– Он человек семейственный.
– Еще бы! – Семейственный человек, думал Рафф, Не заботясь уже о том, суровое у него лицо или нет. Словом, из Тоунтона пора убираться. Но куда? А почему бы не поселиться где-нибудь возле Смитсбери? Чудесный край, настоящая природа... Если бы удалось найти там клиентов и заняться архитектурой. Подальше от Тоунтона!..
Трой закурила, защищая руками огонек от ветра. Рафф тоже вытащил пачку.
– Возьмите. – Она протянула ему свою сигарету, а сама закурила новую.
– Спасибо. – И снова напряженное молчание. И ветер.
Он отвел глаза от воды и неба и посмотрел вниз. Слишком сильно затянулся, слишком скосил глаза на крутой, изрытый спуск к заливу. Несмотря на ветер, Раффу казалось, что кругом – безвоздушное пространство.
Что за дурацкое, нелепое сидение тут с ней, словно он...
Рафф вдруг прищурился и стал пристально всматриваться в глыбы земли на обрыве под выступом, напоминавшем нос корабля.
– Я давно уже хочу спросить вас, Рафф... – услышал он голос Трой.
Он молча смотрел вниз.
Потом пошевелился, встал на ноги, не отрывая глаз от какого-то предмета. Господи Иисусе, все время смотрел и не видел!
Он начал спускаться боком, скользя, вдавливая каблуки в почву, чтобы не сорваться.
– Что там такое? – Трой стояла на краю откоса, глядя на Раффа.
Он продолжал спускаться.
Добравшись до места, на которое он смотрел сверху, Рафф стал на колени, потом лег ничком – на такой крутизне иначе не удержишься.
Камень так глубоко ушел в грунт, что судить о его форме было невозможно. Рафф начал рыть поросшую травой землю и отбрасывать ее в сторону, пока не увидел камень целиком.
Тогда он отполз на несколько шагов и, упираясь одной кой в землю, сел боком, чтобы не скатиться. Он зглядывал огромный камень. Да, то самое, что он искал. Такой камень не придумать, не обтесать намеренно.
– Что там такое? – Голос Трой прозвучал близко, над его головой.
Он смотрел, как она спускается, легко, даже грациозно, „а более ловко, чем он. Она смеялась и повторяла:
– Что там такое, Рафф? У вас такой вид, как будто вы нашли уран. – Трой поскользнулась, но устояла на ногах и медленно подобралась к тому месту, где лежал Рафф. – Ох!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73