Закончив процедуру, капитан снял свой номерной знак, уложил его в пакет и пересчитал пакеты, затем оставил их на столе. Теперь не опознать никого. У входа каждое отделение погрузилось на свой пятитонный грузовик. Почти никто не обменялся приветствиями — обычно узы дружбы ограничивались пределами отделения. Каждая группа из одиннадцати человек представляла собой автономную единицу, способную к самостоятельным действиям. Все члены такой автономной группы знали друг о друге все — от подробностей отношений с женщинами до искусства меткой стрельбы.Некоторые стали друзьями, некоторые — соперниками, что ценилось не меньше. По сути дела, их связали прочные узы, более тесные, чем могли когда-либо стать отношения между друзьями. Каждый знал, что его жизнь зависит от навыков товарищей, и ни один из них не хотел показаться слабым в глазах других.Независимо от прошлых споров теперь они превратились в единое целое. Хотя едкие замечания не были редкостью, за последние недели солдаты стали одним сложным организмом, где капитан Рамирес был мозгом, Чавез — глазами, Джулио Вега и второй пулемётчик — кулаками, да и каждый из остальных являлся жизненно важным компонентом. Подготовка завершилась, отделение было готово к действию.Грузовики подъехали к вертолёту, и отделения одно за другим начали погрузку. Первое, что заметил Чавез, — это шестиствольный пулемёт на турели калибра 7.62 с правого борта. Рядом с пулемётом стоял сержант ВВС в зелёном маскировочном комбинезоне и лётном шлеме такого же цвета, длинная пулемётная лента с необычно крупными патронами опускалась в огромный; удобнее устроился в кресле. Двадцать минут спустя они «замочили ноги», войдя в воздушное пространство над Карибским морем, где им предстояло одолеть самый длинный этап перелёта по курсу ноль-девять-ноль, направляясь точно на восток.— Вы только гляньте! — воскликнул Уиллис, когда прошло минут двадцать. С помощью приборов ночного видения они заметили двухмоторный самолёт, который летел на север, милях в шести от них. Он был отчётливо виден из-за инфракрасного излучения своих поршневых двигателей.— Действительно, не несёт ходовых огней, — согласился полковник.— Интересно, что у него на борту?— Да уж точно не груз из «Федерэл экспресс». — И что ещё более важно, подумал Джоунс, он не видит нашу машину, если только у пилота, как и у нас, нет очков ночного видения.— Можно подлететь сбоку и нашими шестиствольными пулемётами...— Только не сегодня. А ведь очень жаль. Я бы не возражал...— Как вы считаете, наши пассажиры...— Если бы считали нужным, нам сообщили бы об этом, капитан, — ответил Джоунс. Разумеется, и его не покидало любопытство. Господи, но ведь эти парни вооружены до зубов, подумал полковник. Одеты не в обычную армейскую форму...Очевидно, тайная высадка — черт побери, да я знал об этом этапе операции уже несколько недель, — но им явно предстоит провести там длительное время. Джоунс не слышал, чтобы американское правительство когда-либо давало согласие на такую операцию. Интересно, проводится ли она вместе с колумбийскими властями?.. Вряд ли. А нам предписано оставаться на базе по крайней мере месяц, значит, придётся взять на себя снабжение, может быть, эвакуировать их, если положение окажется слишком опасным... Бог мой, да ведь это повторение той операции в Лаосе, мысленно заключил он. Хорошо, что я догадался захватить с собой Бака. Мы с ним единственные оставшиеся ветераны. Полковник Джоунс покачал головой. Господи, куда делась молодость? Ты провёл её пристёгнутым к вертолёту, занимаясь разными безумными штуками.— Вижу на горизонте корабль в направлении примерно одиннадцать часов, — произнёс капитан и изменил курс на несколько градусов вправо. В этом отношении инструкции, полученные ими, были ясными и недвусмысленными, никто не должен видеть или слышать их во время перелёта. Это значило, что им надлежало избегать судов, рыбацких лодок и любопытных дельфинов, не приближаться к берегу, лететь на высоте меньше тысячи футов и без ходовых огней. Осуществление операции точно соответствовало тому, как проводился бы перелёт в военное время, причём многие правила безопасности переставали действовать. Даже при проведении специальных операций это последнее обстоятельство вызывало удивление, напомнил себе Джоунс.Полная готовность открыть огонь и тому подобное.Они подлетели к берегу Колумбии без инцидентов. Как только вертолёт приблизился к побережью, Джоунс привёл свою команду в готовность. Сержанты Циммер и Бин включили питание шестиствольных вращающихся пулемётов, приводимых в действие электричеством, и отодвинули дверцы, через которые смотрели их стволы.— Так вот, мы только что проникли в воздушное пространство дружественной страны, — заметил Уиллис, когда вертолёт «высушил ноги» к северу от Толу. Они воспользовались приборами, способными различать предметы при слабой освещённости, стараясь обнаружить наземный транспорт, который им тоже надлежало избегать. Курс вертолёта был проложен таким образом, что они обходили населённые районы страны. Шестилопастный ротор вращался с шумом, не похожим на дребезжащий свист ротора небольших вертолётов. На расстоянии его шум не слишком отличался от звуков самолётных турбин; кроме того, он казался обманчивым, и угадать направление, откуда он доносился, было трудно — вы слышите шум, но нелегко определить, где находится его источник. Они пересекли Панамериканское шоссе и свернули к востоку от Плато.— Циммер, МВ-1 через пять минут.— Ясно, Пи-Джи, — ответил бортмеханик. Ещё раньше приняли решение оставить у пулемётов Бина и Чайлдса, тогда как Циммер займётся высадкой.Не иначе это боевое задание, улыбнулся про себя Джоунс. Бак так зовёт меня лишь в том случае, когда ожидает огонь с земли.В хвостовой части вертолёта Циммер прошёл по середине отсека, дал команду первым двум отделениям отстегнуть пристяжные ремни и поднял руку, показывая, сколько минут осталось до десантирования. Оба капитана, командующие отделениями, кивнули.— Вижу МВ-1, — вскоре произнёс Уиллис.— Беру управление на себя.— Управление передано первому пилоту.Полковник Джоунс облетел вокруг места высадки, описывая спиральные круги над поляной, выбранной с помощью спутниковых фотографий. Уиллис всматривался вниз, стараясь различить признаки жизни на земле, но всё было тихо.— По-моему, все в порядке, полковник.— Начинаю снижение, — произнёс Джоунс по системе внутренней связи.— Приготовиться! — крикнул Циммер, когда нос вертолёта приподнялся.Чавез встал вместе с остальными солдатами отделения, повернувшись лицом в сторону открывающейся в хвосте грузовой двери «Сикорский» коснулся земли, и колени сержанта слегка согнулись.— Вперёд! — махнул рукой Циммер, указывая на открытую дверь грузового отсека и хлопая по плечу каждого пробегающего мимо солдата, чтобы не сбиться со счёта.Чавез выпрыгнул вслед за своим капитаном и тут же, как только коснулся ногами земли, свернул влево, чтобы не попасть под лопасти хвостового пропеллера. Он пробежал десять шагов и бросился на траву. Ротор вертолёта все ещё вращался над головой с максимальной скоростью, удерживая смертоносные лопасти на высоте шестнадцати футов от земли— Высадка закончена, высадка закончена — отрапортовал Циммер, когда все солдаты покинули вертолёт.— Ясно, — ответил Джоунс и повернул рычаг управления шагом и газом, начиная взлёт.Чавез повернул голову, услышав растущий рёв турбин. Вертолёт с выключенными огнями поднимался в небо, однако сержант ощущал неясные очертания машины и чувствовал, как его лицо обожгли частицы почвы, когда мощный воздушный поток, рвущийся вниз со скоростью в сто узлов, начал постепенно ослабевать и, наконец, исчез совсем. Вертолёт пропал.Чавезу следовало ожидать этого, но его охватило неожиданное чувство одиночества. Он находился на вражеской территории. На этот раз это не было учебной высадкой, все обстояло по-иному, по-настоящему Единственный вид транспорта, на котором можно было выбраться отсюда, только что скрылся вдали, стал невидимым. Несмотря на то, что рядом находились ещё десять человек, ощущение уязвимости, одиночества было непреодолимым. Но Чавез был превосходно подготовленным бойцом, профессиональным солдатом. Он стиснул заряженный автомат, и это придало ему сил. Нет, он не один.— Вперёд, — послышался рядом с ним голос капитана Рамиреса.Чавез направился к тёмной стене деревьев, зная, что отделение следует за ним. Глава 11Внутри страны В трехстах милях от старшего сержанта Динга Чавеза полковник Феликс Кортес, бывший сотрудник кубинской секретной полиции, сидел в кабинете своего шефа и дремал. Когда он прибыл сюда несколько часов назад, ему сообщили, что высокий шеф в настоящий момент занят. Не иначе с любовницей, подумал Кортес, может быть, даже с женой — маловероятно, но возможно. Он выпил две чашки превосходного местного кофе; который был раньше наиболее ценным экспортным продуктом Колумбии, но это не помогло Кортес устал от напряжения предыдущей ночи, от утомительного путешествия, а теперь ему приходилось снова привыкать к разреженному воздуху высоты. Хотелось спать, но сначала следовало доложить хозяину о результатах. Ну разве не сукин сын этот Эскобедо? Сколько презрения и высокомерия! Даже служа в кубинской секретной полиции, можно было представить поспешно написанный отчёт и поспать несколько часов, прежде чем выйти на работу в обычное время. Но секретная полиция состояла из профессионалов, а он решил работать на дилетанта В половине второго ночи Кортес услышал шаги в коридоре. Он встал и стряхнул с себя остатки сна. Дверь открылась и в кабинет вошёл его шеф. Лицо Эскобедо было довольным и безмятежным. Ясно, провёл время с одной из любовниц.— Что удалось выяснить? — спросил он, не теряя время на приветствия.— Пока ничего конкретного — Кортес широко зевнул. Затем он говорил минут пять, повторив то, что сумел узнать в США.— Я плачу вам за результаты, полковник, — напомнил Эскобедо.— Это верно, однако для получения информации от источников, занимающих ответственные должности, требуется время. При тех методах сбора данных, которыми вы пользовались до меня, сейчас вы все ещё ничего не знали бы, кроме того, что исчезло несколько самолётов, а два ваших курьера попали в руки янки.— Насколько правдив их рассказ о допросе на борту корабля?— Звучит совершенно невероятно, скорее всего плод воображения — Кортес опустился в кресло, думая о том, что было бы неплохо выпить ещё чашку кофе — А может быть, и правда, хотя я сомневаюсь. Мне не приходилось встречаться ни с одним из них, и потому я не могу оценить достоверность их заявлений— Они оба из Медельина. Старший брат Рамона верно служил мне. Он погиб во время боев с М-19 Умер как настоящий мужчина. Рамон тоже служил мне, так что я должен был предоставить ему шанс, — заметил Эскобедо. — Это дело чести. Он не слишком сообразителен, но в его преданности не приходится сомневаться.— Его смерть не повлечёт за собой никаких неприятностей?Эскобедо покачал головой не раздумывая.— Нет. Он знал, на что идёт. Ему не было известно, почему следует убить американца. Тут он не сможет ничего рассказать. Что касается американца, то он был вором, и к тому же глупым вором. Ему казалось, что мы никогда не узнаем про его воровство. Он ошибся. Поэтому мы ликвидировали его.И всю его семью, подумал Кортес. Убивать людей — одно дело. А вот насиловать детей... совсем иное. Но ею все это не касается.— Вы уверены, что они не могут рассказать американцам...— Им сказано было подняться на борт яхты и спрятать там груз наркотиков. Убив находившихся на яхте, они должны были отправиться на Багамы, передать деньги одному из моих банкиров, как можно незаметнее уничтожить яхту и затем обычным способом провезти наркотики в Филадельфию. Они знали, что я недоволен американцем, но не подозревали причины.— Эти двое не могли не знать, что американец отмывал деньги, и наверняка рассказали об этом во время допроса, — терпеливо объяснил ему Кортес.— Si. К счастью, американец делал это очень хитро. Мы проявили тут немалую осторожность, полковник, и заранее убедились в том, что никто не сумеет выяснить, что делал этот вор и каким образом. — Эскобедо улыбнулся, с удовольствием вспоминая искусные ласки Пинты. — Этот американец был очень умён.— Что если он оставил копии документации?— Не оставил. Полицейский, живущий в этом городе, по нашему поручению обыскал его офис и дом, в котором жил американец, — причём так умело, что американские federales не догадались, что сделал это он, прежде чем я дал согласие на ликвидацию.Кортес глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.— Хефе, неужели вы не понимаете, что должны говорить мне о таких вещах до того, как они произошли. Зачем нанимать меня, если вы все равно не хотите воспользоваться моими знаниями?— Мы занимались этим на протяжении многих лет. Свои проблемы мы решаем без посторонней помощи.— Русские сослали бы вас в Сибирь за подобный идиотизм!— Вы забываетесь, сеньор Кортес! — злобно откликнулся Эскобедо.Феликс взял себя в руки и попробовал говорить спокойно и рассудительно.— Вы считаете американцев дураками, потому что они не могут помешать вашим контрабандным перевозкам. Это вызвано всего лишь политическими причинами, а вовсе не отсутствием профессионального опыта. Вы не понимаете этого, поэтому разрешите мне объяснить. Их границы несложно нарушить, потому что у американцев традиционно сохраняются открытые границы. По вашему мнению, это глупо, а потому вы путаете это с недостаточной эффективностью. Это не так. У американцев очень действенная полиция, отлично справляющаяся со своими обязанностями, а их научные методы — лучшие в мире. Вам известно, что КГБ в России читает американские полицейские учебники и подражает их методике? Американская полиция вынуждена действовать не в полную силу, потому что их политики не разрешают ей работать так, как она считала бы нужным и как могла бы действовать с того момента, когда с неё сняли бы эти ограничения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125