Именно на этом настаивает ФБР. Они собираются арестовать вас сегодня. Вы можете представить себе, в чём вас обвинят. Расследованием руководит помощник заместителя директора Мюррей. Сейчас он, по-видимому, у судьи — я незнаком с юридической процедурой ареста. Мне бы не хотелось видеть вас арестованным.— Тогда почему...— Дело в том, что я любитель кинофильмов. И к тому же служил в военно-морском флоте. В фильмах, когда наступает подобная ситуация, виновному всегда предоставляется возможность спасти честь офицера, самому решить создавшуюся проблему — так обычно говорят. И не пытайтесь скрыться. Если вы ещё не заметили, за вами следит группа агентов ФБР. Принимая во внимание то, сколько времени требуется на решение самых простых проблем в этом городе, не думаю, что вы встретитесь с ними раньше десяти или одиннадцати часов. Но если вас арестуют, адмирал, вам сможет помочь только Бог. Приговором будет пожизненное заключение. Жаль, что с вами не могут сделать ничего худшего, но вы проведёте остаток жизни в федеральной тюрьме, где какой-нибудь уголовник будет трахать вас в тугую адмиральскую задницу, стоит охране отвернуться. Хотелось бы мне посмотреть и на это. Впрочем, решайте. — Он забрал кассету и фотографию, которую сотрудники Бюро, вообще-то, не должны были давать ему и сказали Райану, чтобы её использовали только для опознания Кортеса. — Прощайте, сэр.— Но ведь вы...— А что я сделал? .Я не давал клятвы хранить в секрете эти сведения. Да и какие тайны я раскрыл, адмирал? Вы знакомы с каждой из них.— Вы — Кларк, правда?— Извините меня, сэр. Кто? — произнёс он, выходя из кабинета. * * * Через полчаса Пэт О'Дэй увидел Каттера бегущим трусцой вниз по склону холма в направлении шоссе Джорджа Вашингтона. Одной из приятных сторон жизни в Вашингтоне, когда здесь нет президента, подумал инспектор, является то, что ему не приходится вставать с постели в половине пятого, чтобы встречаться с этим ублюдком Каттером. О'Дэй находился на своём посту всего сорок минут, занимаясь физическими упражнениями, и тут показался Каттер. Инспектор пропустил его и побежал следом, без труда выдерживая ритм бега, потому что адмирал был заметно старше.О'Дэй следовал за ним на протяжении мили, затем двух, и они начали уже приближаться к Пентагону. Каттер Двигался по отведённой для бега тропинке между шоссе и рекой. Инспектор решил, что он, по-видимому, плохо себя чувствует.Адмирал то бежал, то переходил на ходьбу. Не исключено, что он пытается обнаружить, следят ли за ним, подумал сотрудник ФБР, но... И тут Каттер снова побежал.Напротив северной площадки, отведённой для стоянки автомобилей служащих Пентагона, адмирал оставил тропинку и направился к шоссе, словно намереваясь пересечь его. Инспектор приблизился теперь к нему на пятьдесят ярдов.Происходило что-то странное. Он не понимал, что именно. Это было...Да, Каттер как-то странно смотрел на проезжающие автомобили, будто не искал просвета в транспортном потоке, слишком поздно понял О'Дэй. Появился автобус, едущий на север, рейсовый автобус, только что съехавший с моста Четырнадцатой улицы, и...— Осторожно! — Но Каттер не прислушался к предостерегающему крику.Взвизгнули тормоза. Автобус попытался объехать мужчину, врезался в автомобиль, затем ещё пять машин одна за другой, не сумев затормозить, увеличили скопление разбитых автомобилей. О'Дэй подошёл к месту катастрофы лишь потому, что был полицейским, а от полицейских ждут в таких случаях принятия мер. Вице-адмирал Джеймс А. Каттер все ещё лежал на асфальте, отброшенный на пятьдесят футов.Он хотел, чтобы это выглядело, как несчастный случай, подумал инспектор, но это не было несчастным случаем. О'Дэй не заметил проезжающий по противоположной стороне шоссе дешёвый автомобиль, взятый с автобазы, принадлежащей какому-то правительственному агентству. Сидящий в нём мужчина повернул голову к месту аварии подобно водителям всех проезжающих машин, с любопытством смотрящим на мёртвое тело и кровь на асфальте. На его лице, однако, вместо ужаса отражалось удовлетворение. * * * Райан ждал приёма у президента в Белом доме. Президент вернулся в Вашингтон из-за гибели своего помощника, однако он оставался президентом, исполняющим свои обязанности, и, если заместитель директора ЦРУ по разведке выразил желание встретиться с ним, значит, это было вызвано важными причинами.Президент с изумлением увидел, что вместе с Райаном пришли Эл Трент и Сэм Феллоуз, сопредседатели Специального комитета конгресса по контролю за деятельностью спецслужб.— Заходите, — сказал президент, величественным жестом приглашая их в Овальный кабинет. — Случилось нечто важное?— Господин президент, мы пришли по поводу некоторых секретных операций, особенно той, что получила название «Речной пароход».— Вот как? — спросил президент насторожившись. Райан кратко объяснил смысл возникшей проблемы.— А, так вот в чём дело. Понятно. Проведение операции «Речной пароход» было поручено этим двум людям лично судьёй Муром в соответствии с правилами тайных операций ЦРУ.— Доктор Райан сообщил нам, что есть и другие вопросы, к которым проявляет интерес наш комитет. Особенно это касается других операций, имеющих отношение к «Речному пароходу», — произнёс конгрессмен Феллоуз.— Мне ничего о них не известно.— Это не так, господин президент, вы знаете о них, — спокойно заметил Райан. — Вы дали согласие на проведение этих операций. В соответствии с законом мой долг сообщить об этом конгрессу. Однако до этого я счёл необходимым предупредить вас и попросить этих двух конгрессменов быть свидетелями.— Мистер Трент, мистер Феллоуз, вы не могли бы оставить нас наедине с доктором Райаном? Происходят вещи, о которых мне ничего не известно. Мне хотелось бы задать ему несколько вопросов.Откажитесь! — мелькнуло отчаянное желание у Джека, но не принято отказывать президенту в подобных просьбах, и через несколько секунд они остались одни.— Что вы скрываете, Райан? — спросил президент. — Я знаю, что-то вы скрываете.— Совершенно верно, сэр. Мне известны имена людей — как в ЦРУ, так и в армии, — которые действовали, исходя из ошибочного представления, что операции, в которых они принимали участие, являются законными. — Райан продолжил объяснения, не зная, что из рассказанного им уже известно президенту и что нет. Он не сомневался, что так никогда и не узнает ответа. Большинство наиболее важных секретов Каттер унёс с собой в могилу. Райан подозревал, что произошло на самом деле, но... не надо пробуждать спящее чудовище. Неужели возможно, спросил он себя, быть связанным с чем-то вроде этого и не поддаться соблазну?— То, что сделал Каттер, что, по вашим словам, он сделал, — я ничего об этом не знаю. Мне очень жаль. И мне особенно жалко этих солдат.— Нам удалось спасти примерно половину, сэр. Я был там. И это то, чего я не могу простить. Каттер намеренно бросил их там на произвол судьбы, чтобы вы смогли увеличить политический...— Я не санкционировал этого! — Ответ президента прозвучал почти как крик.— Вы допустили, чтобы это произошло, сэр. — Райан попытался взглянуть ему прямо в глаза, президент заколебался и через мгновение отвёл взгляд. — Боже мой, сэр, как вы могли?— Народ требует, чтобы мы положили конец контрабандному ввозу наркотиков.— Примите соответствующие меры, именно то, что вы пытались сделать, но поступайте в соответствии с законом.— Так не получится.— Почему вы так считаете? — спросил Райан. — Разве американский народ когда-нибудь возражал против использования силы для защиты своих интересов?— Но меры, к которым нам пришлось прибегнуть, нельзя огласить.— В этом случае, сэр, вам нужно было всего лишь обратиться в конгресс с соответствующим извещением по закрытым каналам. Вы получаете предварительное одобрение, приступаете к проведению операции, и политические аспекты не обязательно должны быть связаны с её исходом. А вот нарушив закон, сэр, вы превратили проблему национальной безопасности в политическую.— Райан, вы умный, знающий человек, отличный специалист, однако ведёте себя наивно.Джек не был таким уж наивным.— Чего вы ждёте от меня, сэр?— Насколько важно посвящать конгресс во все подробности?— Вы хотите, чтобы я ради вас солгал конгрессу, сэр? Господин президент, вы назвали меня наивным. Два дня назад у меня на руках умер человек, сержант ВВС. Он оставил семерых детей. Скажите мне, сэр, если я отказываюсь пойти на то, чтобы это отягощало мою совесть, значит, моё поведение является наивным?— Вы не имеете права так говорить со мной.— Поверьте, сэр, это не доставляет мне никакого удовольствия. Но лгать ради вас я отказываюсь.— Однако вы пошли на то, чтобы скрыть имена тех, кто...— Кто выполнял ваши распоряжения, считая их законными? Да, господин президент, на это я готов пойти.— Что тогда случится со страной, Джек?— Я согласен с вами, что ещё один скандал не принесёт ей пользы, но это политический вопрос. По этому поводу вам следует поговорить с другими. Моя задача заключается в том, чтобы обеспечивать правительство информацией и выполнять определённые поручения исполнительной власти. Я представляю собой инструмент политики. Такую же роль играли те, кто умер за свою страну, и они имеют право надеяться, что их жизни окажутся более ценными для правительства, которому они служили. Это были люди, господин президент, главным образом молодые парни, и они согласились выполнить поставленное перед ними задание потому, что их страна — вы, сэр, — считала это важным. Они не знали, что в Вашингтоне есть враги. Они не подозревали об этом, и многие из них поэтому погибли. Сэр, когда люди надевают на себя военную форму, от них требуется дать клятву, заявить, что они будут верно и преданно служить своей стране. Разве где-то не написано, что и страна обязана отвечать им тем же? Такое случилось не в первый раз, но раньше я не имел к происшедшему отношения, а теперь я отказываюсь лгать, сэр, ради того, чтобы защитить вас или кого-либо другого.— Я не знал этого, Джек. Честное слово, не знал.— Господин президент, по моему мнению, вы — достойный человек. Тогда растолкуйте мне, сэр, разве ваше объяснение снимает с вас ответственность? — Джек замолчал, и тишина была ответом на его вопрос. — Вы хотите встретиться с конгрессменами, прежде чем я поставлю их в известность о происшедшем?— Да. Вы не могли бы подождать в приёмной, пока я беседую с ними?— До свиданья, господин президент.Джек провёл час, не находя себе места, дожидаясь, пока Трент и Феллоуз выйдут из Овального кабинета. Они поехали с ним в Лэнгли молча, не разговаривая в машине, и все трое вошли в кабинет директора Центрального разведывательного управления.— Судья, — произнёс Трент, — это может оказаться самой значительной службой, которую вы сослужите стране.— При создавшихся обстоятельствах... — судья Мур сделал паузу, — разве я мог поступить иначе?— Вы могли оставить их там на произвол судьбы, и они все погибли бы, или могли предупредить противную сторону, что мы приступаем к их спасению, — заметил Джек. — В этом случае меня бы не было здесь сейчас. За это, судья, я в долгу перед вами. Вы могли не принимать никаких мер, чтобы опровергнуть обман.— И жить после этого в мире с самим собой? — На лице судьи Мура появилась странная улыбка, и он покачал головой.— Итак, как обстоит дело с операциями? — спросил Райан. Он не знал, о чём шёл разговор в Овальном кабинете, и заставил себя не заниматься догадками.— Их не было, — ответил Феллоуз. — В соответствии с правилом о проведении тайных операций вы сделали то, что надлежало сделать, — согласен, это случилось с опозданием, но нас всё-таки поставили в известность. Нам не нужен новый скандал, и, судя по тому, как развиваются события, ситуация постепенно успокоится. С политической точки зрения аргументация не слишком убедительная, зато с юридической она, непоколебима.— Самое невероятное заключается в том, что операция почти увенчалась успехом, — заметил Трент. — Ваш «Кэйпер» был прекрасной идеей, и я надеюсь, что это будет продолжаться.— Будет. Вся операция оказалась успешной, — впервые заговорил Риттер. Действительно успешной. Нам удалось начать борьбу за власть внутри картеля, в которой приняли участие его главари. Убийство Эскобедо поставило последнюю точку — впрочем, нет, если борьба продолжится. После гибели ряда главарей наркобизнеса не исключено, что колумбийцы сумеют действовать против картеля более успешно. Нам необходима такая возможность. Мы не можем допустить, чтобы нас лишили её.— Согласен, — кивнул Джек. — Такая возможность нам действительно необходима, но нельзя превращать её в государственную политику, черт побери!— Джек, скажи мне, что правильно, а что — нет, — попросил судья Мур. — Сегодня ты вроде как эксперт по этому вопросу, — добавил он без особой иронии.— Мы живём в стране, которая считается демократической. Мы обязаны информировать народ или, по крайней мере, информировать их. — Джек сделал жест в сторону конгрессменов. — Когда правительство принимает решение ликвидировать людей, угрожающих его интересам или интересам его граждан, не обязательно прибегать к убийствам. По крайней мере, не всегда. Я не уверен, где следует провести разграничительную черту, но это и не входит в мои обязанности. Другие люди должны сообщить нам об этом.— Ну что ж, придёт январь, и такие проблемы будут решать другие, — заметил судья Мур. — Значит, все согласны? Все заканчивается здесь, верно? Обойдёмся без политического футбола?Трудно представить двух людей, которые по своим политическим взглядам больше отличались бы друг от друга, чем «голубых кровей» уроженец Новой Англии и замкнутый мормон из Аризоны, но оба кивнули в знак согласия.— Никаких игр по этой проблеме, — сказал Трент.— Это причинит вред стране, — поддержал его Феллоуз.— И то, что мы только что сделали... — прошептал Джек. — Что бы это ни значило...— Вы здесь ни при чём, — заметил Трент. — Мы все, остальные, занимались этим.— Отлично, — фыркнул Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125