В теории советского уголовного права и в судебной
практике не оспаривается положение, что исполнителями
преступлений со специальным субъектом могут быть лишь
лица, обладающие специальными качествами. Это положе-
ние применительно к одной из групп преступлений со спе-
циальным субъектом - к преступлениям воинским - на-
шло закрепление как в общесоюзном, так и в республи-
канском законодательстве. В ст. 231 Уголовного кодекса
Украинской ССР, вслед за Законом об уголовной ответст-
венности за воинские преступления, подчеркивается, что во-
инскими преступлениями признаются преступления против
установленного порядка несения воинской службы, совер-
шенные военнослужащими, а также военнообязанными во
время прохождения ими учебных или поверочных сборов.
По статьям главы о воинских преступлениях отвечают так-
же лица офицерского, сержантского и рядового состава ор-
ганов государственной безопасности и лица, в отношении
которых имеется специальное указание в законодательстве
Союза ССР. Остальные же лица исполнителями воинских
преступлений быть не могут, но могут быть соучастниками
этих преступлений. В той же ст. 231 указано, что соучастие
в воинских преступлениях лиц, не упомянутых в ней, вле-
чет ответственность по статьям этой главы. Таким образом,
лица, не указанные в ст. 231 У К УССР, могут быть орга-
низаторами воинских преступлений, подстрекателями к ним
167
или пособниками, но нс могут быть исполнителями этих
преступлений.
Аналогично обстоит дело и с должностными преступле-
ниями, также требующими специального субъекта. Статья
164 УК УССР специально определяет понятие должност-
ного преступления и должностного лица.
Что же касается иных преступлений, исполнителями ко-
торых могут быть лишь лица, обладающие специальными
признаками, то эти признаки либо прямо указаны в ста-
тьях Особенной части Уголовного кодекса, формулирующих
составы соответствующих преступлений , либо подразуме-
ваются в них
В советском уголовном праве общепризнанным является
и положение, что при приготовлении к преступлению и
покушению на него субъект должен обладать всеми качест-
вами, которые необходимы субъекту оконченного преступле-
ния. Этой точки зрения придерживаются как авторы, отри-
цающие существование самостоятельных составов приго-
товления к какому-либо преступлению и покушения на него
[221, 309, 223, 301-, 141, 48- 49}, так и авторы, считающие,
что такие составы существуют, поскольку их признаки ука-
зываются не только в Особенной части Уголовного кодекса,
но и в его Общей части, в частности в постановлениях о при-
готовлении [175,492-493}.
Среди первой группы авторов этот взгляд наиболее чет-
ко выразила Н. Ф. Кузнецова, подчеркнувшая, что <субъект
приготовления к преступлению должен обладать всеми без
исключения качествами, какие требуются для субъекта
оконченного преступления> [141,49].
У сторонников второй точки зрения вывод вытекает из
конструкции составов приготовления и покушения, слагаю-
щихся из признаков конкретной статьи Особенной части
Уголовного кодекса, требующей специального субъекта, и
признаков ст. 15 Основ уголовного законодательства и соот-
ветствующих ей статей уголовных кодексов союзных респуб-
лик. Так как в конкретной статье Особенной части Уголов-
ного кодекса указано или подразумевается в качестве
субъекта преступления лицо, обладающее определенными
признаками, то и субъект приготовления или покушения на
это преступление должен обладать теми же признаками.
См., например, ст. 147 УК УССР, устанавливающую ответствен-
ность за выпуск недоброкачественной промышленной продукции.
См. ст. 155 УК УССР, устанавливающую ответственность за об-
меривание, обвешивание, превышение установленных розничных цен
или иное обворовывание покупателей в торговых предприятиях или
предприятиях общественного питания.
Из сказанного следует, что лицо, не обладающее такими
признаками ни исполнителем преступления со специальным
субъектом ни лицом, готовящимся к его совершению или
покушающимся на него, быть не может.
Следовательно, в преступлениях со специальным субъек-
том действия неудавшихся организатора, подстрекателя и
пособника невозможно квалифицировать как приготовление
к преступлению. Обратное привело бы, наш наш взгляд, к
неприемлемым выводам: пришлось бы признать, что невоен-
нослужащий может быть привлечен к уголовной ответствен-
ности за приготовление к дезертирству, иностранец или ли-
цо без гражданства - за приготовление к измене Родине,
недолжностное лицо - за приготовление к взятке, не работ-
ник прилавка - за приготовление к обмериванию и обвеши-
ванию покупателя и т, д.
8. Сторонники квалификации неудавшихся организаци-
онной деятельности, подстрекательства и пособничества как
приготовления к преступлению применительно к преступле-
ниям со специальным субъектом идут различным путем.
Один из них, например В. Д. Меньшагин, предлагает при
неудавшемся подстрекательстве частных лиц к совершению
воинского преступления привлекать их к ответственности за
приготовление к воинскому преступлению 1157, 81\. На этой
же точке зрения, по существу, стоит и А. А. Пионтковский
[175, 574]. Другие же предлагают неудавшихся подстрека-
телей и пособников к преступлению со специальным субъек-
том вообще освобождать от ответственности. Так, М. И. Ко-
валев пишет: <Исполнителем преступления со специальным
субъектом не может быть лицо, не обладающее качествами,
которыми закон наделил этого специального субъекта. Сле-
довательно, при неудавшихся подстрекательстве и пособни-
честве в подобных случаях соучастники не могут отвечать
за приготовление к преступлению> [117, 184].
Эта вторая точка зрения, на наш взгляд, является более
последовательной, так как она не приводит к упомянутому
противоречию. Вместе с тем она едва ли может быть приня-
та, поскольку вне уголовного преследования остаются не
только малозначительные случаи, но иногда и случаи, тре-
бующие уголовно-правового реагирования. Скажем, можно
ли оставить ненаказуемым действие лица, не являющегося
советским гражданином и подстрекающего гражданина
СССР к измене Родине?
Решение вопроса, по нашему мнению, должно заключа-
ться в отказе от фикции и квалификации действий неудав-
шихся организатора, подстрекателя или пособника как по-
кушение на организацию преступления, покушение на под-
стрекательство к преступлению и покушение на пособниче-
ство ему . В самом деле, если исходить из того, что органи-
зационная деятельность, подстрекательство и пособничество
конкретному преступлению, предусмотренному той или иной
статьей Особенной части, представляет собой преступление,
имеющее свой состав, слагаемый из признаков этой статьи
Особенной части и ст. 19 УК УССР, то следует признать
возможным и покушение на это преступление. Именно такой
вывод вытекает из принципа самостоятельной ответствен-
ности соучастников и точно раскрывает существо конкрет-
ного общественно опасного поведения лица.
Против такой квалификации обычно высказывается два
возражения. Первое-сложность квалификации, ее двух-
этажность. Почему же невозможна квалификация по
ст. 17-19 УК УССР, точно раскрывающая сущность совер-
шенного лицом деяния - например, покушения на подстре-
кательство-и возможна квалификация по ст. 19-17
УК УССР подстрекательства к покушению? Ссылка на
сложность - не основание для отказа от квалификации,
точно и четко определяющей соответствие совершенного ли-
цом деяния законодательной норме.
Второе возражение сводится к тому, что привлечение
неудавшегося подстрекателя или пособника за покушение
на подстрекательство к определенному преступлению или
пособничество ему усиливает уголовную ответственность,
поскольку покушение наказуемо всегда, в то время как
приготовление влечет за собой наказание лишь в исключи-
тельных случаях. Это возражение нам также кажется не
убедительным.
Во-первых, оно, как и первое возражение, не касается
существа вопроса - соответствия квалификации конкрет-
ной реальности,- а пытается найти аргументы в общих
принципах и положениях уголовного права.
Во-вторых, оно неточно по сути. Как известно, ст. 17
УК УССР не проводит различия в принципах наказуемости
Предлагаемая А. И. Санталовым квалификация действий неудав-
шегося подстрекателя (пособника) как покушения на соучастие не
точна. Соучастие - институт уголовного права; это родовое понятие,
охватывающее различную по своей сущности (и норме) деятельность
организаторов, подстрекателей, пособников и, наконец, самого исполни-
теля, действующего наряду с ними. Поэтому покушаться на соучастие
нельзя. Можно покушаться лишь на достижение определенного резуль-
тата, к которому должно привести определенное поведение соучаст-
ника _ его организационная деятельность, подстрекательство с его
стороны или пособничество. Эта деятельность соучастника, не привед-
шая к конкретному преступному поведению исполнителя, и образует
покушение.
за приготовление и за покушение на преступление. И за од-
но и за второе деяние наказание назначается по закону,
предусматривающему ответственность за законченное пре-
ступление.
Иными словами, советское уголовное законодательство
не проводит принципа обязательного смягчения наказания
при покушении и приготовлении. Нашему уголовному пра-
ву присущ принцип факультативного смягчения наказания
[95, 175]. Назначая наказание, суд учитывает характер и
степень общественной опасности действий, совершенных ви-
новным, степень осуществления преступного намерения и
причины, в силу которых преступление не было доведено до
конца.
Как общее правило, общественная опасность покушения,
а тем более приготовления меньшая, чем оконченного пре-
ступления. Как подчеркивает В. Н. Кудрявцев, обществен-
ная опасность преступного действия или бездействия выра-
жает реальную возможность причинения вреда охраняемым
законом общественным отношениям [130, 99]. Вполне есте-
ственно, что чем отдаленнее от последствия конкретный
поступок человека, чем в меньшей степени он может обу-
словить наступление вредного последствия, тем меньше сте-
пень его общественной опасности. В этом плане пригото-
вительные действия, лежащие значительно дальше от пос-
ледствия, чем действия, по осуществлению объективной сто-
роны состава, образующие покушение, всегда менее об-
щественно опасны, а иногда, в зависимости от их характе-
ра, могут быть и вообще не опасными.
Однако суд, определяя наказание за приготовление или
за покушение, исходит не просто из отнесения действий ли-
ца к одной из этих стадий преступной деятельности. Он учи-
тывает и характер действий, и степень их общественной
опасности, и степень осуществления преступного деяния, и
причины, в силу которых преступление не было доведено до
конца. Только учет всех этих обстоятельств дает возмож-
ность суду решить вопрос о целесообразности или нецелесо-
образности применения к лицу наказания, о его виде, раз-
мере и т. д.
Применительно к ответственности за неудавшиеся орга-
низацию преступления, подстрекательство к нему или по-
собничество следует учесть, что такие действия всегда
дальше от конечного результата оконченного преступле-
ния, чем даже приготовительные действия исполнителя.
Поэтому в каждом конкретном случае суд с учетом всех на-
званных обстоятельств может признать покушение на под-
стрекательство или пособничество настолько малозначи-
тельным, что освободит лицо, виновное в нем, от нака-
зания.
Опасение, что изменение в таких случаях квалификации
соучастников преступления с приготовления к преступле-
нию на покушение на организацию преступления, подстре-
кательство или пособничество автоматически будто бы
вызовет усиление репрессии, едва ли может быть призна-
но оправданным. Так как деятельность соучастников все-
гда дальше от конечного результата, чем деятельность ис-
полнителей, можно стать на путь ненаказуемости пригото-
вительных действий к организационной деятельности,
подстрекательству и пособничеству. Однако в тех случаях,
когда организатор, подстрекатель или пособник перешли к
выполнению объективной стороны своего преступления, счи-
тать их деятельность ненаказуемой, на наш взгляд, нельзя.
Применительно к подстрекателю (а в ряде случаев и орга-
низатору) это означает, что он, стремясь воздействовать на
психику другого лица с целью побуждения его к соверше-
нию преступления, тем самым становится причиной пре-
ступности, не сумев склонить одно лицо к совершению пре-
ступления, он попытается найти менее стойкое лицо и его
руками выполнить свой преступный замысел. Поэтому даже
в случае неудавшегося подстрекательства целесообразно
привлекать лицо, виновное в нем, к уголовной ответствен-
ности с тем, чтобы нейтрализовать его вредное воздействие
на других лиц. Дело здесь не в тяжести наказания, а в чет-
ком проведении принципа: организация, подстрекательство
к преступлению и пособничество ему - суть преступления,
и покушение на них наказуемо.
Таким образом, единственно правильной квалификаци-
ей действий неудавшихся организатора, подстрекателя или
пособника будет квалификация по ст. 17-19 УК УССР, т. е.
как покушение на организационную деятельность, подстре-
кательство или пособничество. В этой квалификации найдет
четкое юридическое выражение характер совершенных
лицом действий, она полностью будет отвечать принципу
самостоятельной ответственности соучастников, из которого
исходит автор настоящей работы.
В целях единообразного проведения такой квалифика-
ции в практической деятельности следственных и судебных
органов и ликвидации еще встречающегося иногда разнобоя
целесообразно закрепить этот принцип в законе, указав в
нем, что положения о наказуемости покушения распростра-
няются и на деятельность организаторов, подстрекателей и
пособников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35