В частности, в ходе бесед 7 человек зая-
вили, что принимавшие совместно с ними участие в совер-
шении преступления лица к ответственности привлечены
не были, в то время как в приговоре значилось, что осуж-
денные совершили преступление в одиночку. Результат
изучения всех 7 дел на этих осужденных дал основание
полагать, что по крайней мере по трем из них вероятные
соучастники проходили в качестве свидетелей. По двум
другим следственные органы, первоначально возбудившие
обвинение против этих лиц, в последующем дело производ-
ством прекратили, и в дальнейшем они фигурировали в
деле как свидетели. Причем характерно, что лица, отбы-
вавшие наказание и ссылавшиеся в беседах на них как на
своих соучастников, в ходе предварительного расследова-
ния отрицали их причастность к совершенному преступле-
нию.
Это позволяет высказать предположение, что фактиче-
ская распространенность уголовно-наказуемого соучастия
всегда несколько шире, чем та картина, которую дают и
материалы обобщения судебной практики, и выводы выбо-
рочного криминологического обследования лиц, отбываю-
""щих наказание. В ряде случаев фактические соучастники
остаются вне рамок уголовного дела и потому, что: а) ос-
новной обвиняемый, стремясь смягчить свою ответствен-
ность, отрицает причастность к преступлению других лиц;
б) следствию не удается добыть доказательств, достаточ-
ных для привлечения их к ответственности; в) они вообще
не попадают в поле зрения органов, ведущих борьбу с пре-
ступностью.
Особенно велик удельный вес такого <несостоявшегося>
соучастия в преступлениях несовершеннолетних. Помимо
относительно большой латентной преступности [127, 284]
здесь действуют и другие факторы. В частности, встречают-
" ся нередко случаи, когда квалификация преступления как
совершенного одним лицом основана на том, что другие,
участвовавшие в совершении преступления лица, не могли
быть вообще привлечены к ответственности из-за малолет-
ства. Проведенное нами выборочное изучение дел о пре-
ступлениях, по которым несовершеннолетние проходили в
качестве единственных обвиняемых, показало, что более
чем в 40 % таких дел имелись материалы, подтверждающие,
что преступление было совершено группой, однако другие
участники этой группы к уголовной ответственности не при-
- впекались то ли в связи с малолетством, то ли в связи с
тем, что материалы о них были переданы на рассмотрение
комиссий по делам несовершеннолетних.
Приведенные обстоятельства подтверждаются и мате-
риалами, полученными при опросе несовершеннолетних, от-
бывавших на момент обследования наказание в воспитате-
льно-трудовых колониях. Данные этого опроса показали,
.что 7,1 % из числа ответивших на вопрос начали совершать
-преступления в возрасте до 14 лет и еще 35,6 % в возрасте
до 16 лет.
Если учесть в целом высокий уровень преступлений, со-
вершаемых несовершеннолетними в соучастии, за которые
они несут уголовную ответственность, и прибавить к этим
групповым преступлениям несовершеннолетних случаи та-
кого <несостоявшегося> соучастия, то можно придти к выво-
ду о том, что все преступные, а если взять более широкий
коуг то и все противоправные действия несовершеннолет- \
н в основном носят групповой характер. Даже когда не-
совершеннолетний и совершает конкретное противоправное
действие <в одиночку>, то оно или результат группового
плняния группового давления на него, или средство завое-
вания определенного статуса в той же первичной группе.
Именно поэтому феномен группового давления примените-
льно к противоправному поведению подростков нуждается
в тщательном изучении и учете при оценке их действий.
Говоря о преступности несовершеннолетних, нельзя упу-
скать из виду и того факта, что в ее генезисе нередко важ-
ную роль играют взрослые. Как пишет Н. Ф. Кузнецова, <в
1/з групповых преступлений несовершеннолетних активное
участие принимают взрослые лица. Причем связь взрослых
с подпостками носит устойчивый характер> [142, 204]. Ана-
логичную точку зрения высказывают и другие исследовате-
ли, занимавшиеся проблемой преступности несовершенно-
летних [82,22; т, 199].
Между тем, к сожалению, общественная опасность лиц,
стремящихся использовать несовершеннолетних в своих це-
лях, толкнуть их на путь преступлений, иногда не находит
надлежащей оценки у правоохранительных органов.
Как показывает обобщение судебной практики, взрос-
лые подстрекатели и организаторы преступлений несовер-
шеннолетних не всегда выявляются и еще реже привлека-
ются к ответственности за вовлечение несовершеннолетних
в преступную деятельность. По изученным нами делам о
преступлениях несовершеннолетних взрослые лица прохо-
дили в 14,8 % уголовных дел. Из их числа только 21,1 %
были привлечены к ответственности по ст. 208 УК УССР.
Иными словами, только один из каждых пяти взрослых,
проходивших по делам о преступлениях несовершеннолет-
них, был осужден за вовлечение несовершеннолетних в
преступление. Остальные же осуждались как соучастники
группового преступления.
В этой связи нами специально был проанализирован
возрастной состав взрослых соучастников преступлений не-
совершеннолетних. Как показал этот анализ, подавляю-
щее их большинство (по нашей выборке-72 %) были ли-
ца, не достигшие 20-летнего возраста, 19 - в возрасте от
21 до 25 лет и 9 %-старше 25 лет. Криминологическая
оценка возрастного состава всех участников групповых пре-
ступлений несовершеннолетних имеет поэтому важное зна-
чение и должна быть исходной при оценке как обществен-
ной опасности такой совместной деятельности, так и ее уго-
ловно-правовой квалификации.
В ходе конкретно-социологического изучения совмест-
ной преступной деятельности нами было обращено особое
внимание на выявление функциональной роли отдельных
соучастников тех преступлений, по которым законодатель
не предусмотрел специальных составов, квалифицированных
по групповому способу их совершения. С этой целью из
изученных нами 500 уголовных дел, в которых действия хо-
тя бы одного из обвиняемых квалифицировались со ссыл-
кой на ст. 19 УК УССР, мы выделили те, для составов ко-
торых групповой способ их совершения в кормах Особен-
ной части не предусмотрен. Таких дел в общей сложности
оказалось 197; по ним к уголовной ответственности было
привлечено 559 человек. Удельный вес отдельных видов со-
участников при этом составил: Исполнителей-74,1 Ї/о, ор-
ганизаторов-3,5, подстрекателей-13,9, пособников -
8,4 %. Относительно высокий процент подстрекателей свя-
зан с тем, что в нашей выборке большой удельный вес со-
ставляли дела о подстрекательстве и даче взятки с обра-
щением подстрекателем полученных якобы для передачи
должностному лицу денег в свою пользу. Если исключить
из подсчета эту категорию лиц, то удельный вес подстрека-
телей по делам, для составов которых закон не предусмат-
ривает группового способа совершения, составит 2,5 %.
Точно так же несколько уменьшится и удельный вес пособ-
ников, если исключить из подсчета тех из них, которые при-
нимали участие в названной категории дел. После такого
исключения он составит 6,1 %.
Мы привели столь подробную выкладку группировок
различных категорий дел, в которых встречается квалифи-
кация .действий соучастников по ст. 19 УК УССР, потому,
что в нашей выборке доля пособников во всех случаях не-
сколько выше, чем об этом упоминается в литературе. Так,
М. И. Ковалев называет 2,5 % пособников в групповых де-
лах [117, 96], П. Ф. Тельнов-2,0 [212, 95], Н. Г. Угрехе-
лидзе [225, 16] долю пособников и подстрекателей в таких
делах определяет в 7 %. По нашей же выборке минималь-
ная доля пособников при отдельных группировках состав-
ляет 6,1 %, а вместе с подстрекателями-8,6 %.
Характеристика функциональной роли того или иного
лица в совместно совершаемом с другими лицами преступ-
лении дает возможность судить не только о характере вы-
полняемых им действий, но и о той субъективной связи,
которая существует у него с другими соучастниками, о сте-
пени его готовности включаться в эту совместную преступ-
ную деятельность в определенном качестве.
В процессе изучения групповой преступности нами были
проанализированы составы групп. Всего по изученным
нами 2026 групповым делам проходило 6646 человек. Это
значит, что средний размер группы составлял 3,28.
Приняв этот показатель за исходный, можно вывести и
уровень групповой преступности. Наши выборки, как уже
отмечалось, давали общий удельный вес осужденных за
групповые преступления от 34,1 до 40,3 %. Таким образом,
уровень групповой преступности составляет 10,4-12,3 Ї/о, а
по несовершеннолетним он, по нашим выборкам, в 4-5 раз
выше. Обобщенно можно сказать, что почти каждое вто-
рое преступление, совершаемое несовершеннолетними,- яв-
ляется групповым.
Приведенные выше данные характеризуют групповую
преступность в целом, показывают ее место в общей струк-
туре преступности. Они, вместе с тем, являются и исходным
материалом, подлежащим определенному социологическо-
му, социально-психологическому и криминологическому ос-
мысливанию, целью которого должно быть, с одной сторо-
ны, выявление роли группового фактора в формировании
антиобщественной установки каждого из членов группы в
генезисе их антиобщественного поведения, а с другой, вы-
явление специфических групповых механизмов совместного
совершения преступления. Естественно, что рассмотрение
этих специальных вопросов возможно лишь на базе общих
положений, связанных с проблемами формирования лично-
сти, структурой и общей направленностью ее деятельности,
характеристикой общения и возникающих в этом процессе
общностей.
Глава 2. СОЦИАЛЬНЫЙ И СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЛЕСКИЙ
УРОВНИ ИЗУЧЕНИЯ СОВМЕСТНОЙ ПРЕСТУПНОЙ
ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
1. Социальная среда и личность.
Социализация и социальные отклонения
1. Преступность-явление социальное, испытывающее на
себе влияние всей совокупности общественных отношений
и органически связанное с результатами социализации инди-
В юридической литературе для характеристики психического ме-
"изма, направляющего противоправную деятельность лица, наряду с
понятием антиобщественной установки личности [189, 61; 131, 33; 248,
5о] широко применяется понятие антиобщественной ориентации (на-
правленности) личности [135, 205]. Отдельные авторы употребляют их
идентичные, другие же рассматривают их либо как отличающиеся,
но лежащие в одной плоскости [153, 62], либо как различные, харак-
теризующие определенные свойствагЛИчни1:11Т"?У6"")
-гзаайя" а-тг{
: С). 9, Дзер;-" " -т: ,
видов. И. И. Карпец справедливо подчеркивает, что <со-
циальный характер преступности обнаруживается и прояв-
ляется не только в ее происхождении и причинах, кореня-
щихся в социальной жизни, ее недостатках и возникающих
конфликтных ситуациях, но и в поступках и поведении кон-
кретных людей> [114, 71]. Именно это обстоятельство и
предопределяет целесообразность комплексного подхода к
изучению преступности, рассмотрения ее в контексте всех
социальных отношений, в неразрывной связи с протекающи-
ми в обществе процессами, с функционированием механиз-
ма формирования личности под влиянием среды. <Социоло-
гическое и социально-психологическое истолкование явле-
ний преступности,- пишет А. М. Яковлев,- позволяет, как
представляется, расширить и углубить понимание социа-
льных механизмов, влияющих (положительно и отрицате-
льно) на состояние, динамику и тенденции преступности>
[250, 74]. Более того, такое истолкование позволяет глуб-
же проникнуть и в механизм индивидуального преступного
поведения, высветить его причины, мотивационную обус-
ловленность, роль конкретной жизненной ситуации.
За последние годы социологический подход к изучению
преступности, ее причин, индивидуального преступного по-
ведения прочно вошел в обиход правовых и криминологи-
ческих исследований. <Диалектико-материалистическое по-
нимание причин преступности,- отмечает В. Н. Кудряв-
цев,- ориентировало советских ученых и практиков, в
первую очередь, на выявление явлений, определяющих не-
гативное формирование личности, антиобщественную моти-
вацию поступков и принятие решений о совершении пре-
ступлений> [139,4].
С социологическим подходом в настоящее время все бо-
льше увязываются и проблемы правотворчества [67, 52-61;
165, 215-227], и подготовка рекомендаций по выявлению
и устранению из повседневной жизни причин и условий, по-
рождающих правонарушения, и выявление перспективных
направлений в борьбе с преступностью. При этом к числу
первоочередных, подлежащих разрешению на этом пути за-
дач, несомненно относится выявление связи индивидуаль-
ного отклоняющегося поведения с социализацией личности,
а также отношений внутри групп и в межгрупповых взаи-
модействиях [61, 3-II]. Именно выяснение этих вопросов
должно быть предтечей как криминологического, так и уго-
ловно-правового осмысливания индивидуального и группо-
вого преступного поведения.
2. Личность проявляет себя в предметной, общественной
по своей природе деятельности. <...Мое собственное бытие,-
писал К. Маркс,-есть общественная деятельность> [6, 118].
От того, какова направленность этой деятельности, какова
ее мотивационная обусловленность, зависят в целом и оцен-
ка этой деятельности и общественная оценка личности.
Всякая человеческая деятельность, будь она социально
одобряемой или, наоборот, осуждаемой, реализуется в об-
щественных отношениях. В каких бы <условиях и формах
ни протекала деятельность человека, какую бы структуру
она ни приобретала, ее нельзя рассматривать как изъятую
из общественных отношений, из жизни общества> {152,82].
Вне этих отношений немыслима ни сама человеческая дея-
тельность, ни сам человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35