. психоло-
гия, как и мифология, фактически абстрагируется от само-
бытно-онтологического статуса духовного развития индивида,
которое способно воплощаться и в исторически беспрецедент-
ных результатах, а не только репродуцировать ментальное
достояние рода" [128; 13]. Потому развитие психики, индиви-
дуального сознания "необходимо осмыслить как механизм
истории, причем механизм ничем другим не заменимый, вы-
полняющий свою уникальную функцию в культурогенезе". И
"... коль скоро развитие человеческой психики действительно
обладает своей историей, то эта последняя не может быть
сНедена к статике и даже динамике тех наличных состоянии, в
которых пребывают ближайшие предпосылки психического
развития, в частности - социальные" [Там же; 10].
Подобного рода доопределения можно предложить и в
отношение предметов исследования других отраслей психо-
логического знания. Здесь же важно было установить прин-
ципиальное направление и принципиальную возможность
сущностной конкретизации предмета психологии.
Подводя, таким образом, общий итог рассмотрению
проблемы предмета психологии, следует отметить, что эта
проблема относится к разряду "вечных" и будет иметь непре-

341
44 - 64329

ходящую актуальность до тех пор, пока существует психоло-
гическая наука. И ныне различные научные психологические
направления и школы дифференцируются в своем понимании
и трактовке предмета психологии. Продолжается поиск аль-
тернативных вариантов его интерпретации, позволяющих
снять в новом определении противоречия общего, особенного
и единичного, абстрактного и конкретного, целого и части,
субъекта, предмета и объекта психологического исследования,
гносеологического и онтологического подходов и т.д.
Именно онтологическая ориентация в исследовании
человека как развивающего свою психику и самое себя субъ-
екта психической активности позволяет сущностно конкрети-
зировать определение предмета современной психологической
науки в соответствии с критериями качественного своеобра-
зия психической действительности, ее изначального единства,
генетической целостности и интегрированности. Свидетель-
ством тому выступает представленная выше возможность
"предметной интеграции" психологической науки на основе
субъектной парадигмы.

4. 4. От предмета к методу психологической науки

Слово "метод" имеет греческое происхождение и озна-
чает путь исследования, познания, движения от незнания к
знанию, а также теорию, учение. Так, например, Платон ис-
толковывал сократический метод как путь движения мышле-
ния от низших понятий к высшим, от мнений к разумному
познанию сущности.
Метод есть орудие науки, инструмент проникновения
в существенные связи и отношения ее предмета, познания
законов его развития и использования этих знаний для прак-
тического овладения им. Научная теория, представляющая и
формулирующая предмет, является предпосылкой метода. В
то же время метод имеет собственную, относительно незави-
симую логику развития и потому может оказывать суще-
ственное влияние на выбор и определение предмета исследо-
вания. ,
По этому поводу в науке имеются различные мнения.
"Одним из наиболее сильных убеждений в психологическом
исследовании является то, - отмечает Д.Магнуссон, - что
одни методы более научны, чем другие. Ранг предпочтения
очень ясный и явный: данные экспериментов более научны,
чем данные тестов, данные тестов более научны, чем оценки и

342

т.д. Оценки и результаты самонаблюдений иногда вообще
считаются ненаучными... Результатом действия подобных догм
является выбор предмета изучения больше исходя из требова-
ний экспериментальных условий, чем из анализа характера
феноменов, и тривиальные проблемы изучаются только пото-
му, что к ним можно подойти экспериментально. Если один
из аспектов исследуемого процесса не поддается эксперимен-
тальному исследованию, его часто вовсе исключают, что есте-
ственно расстраивает все исследование и уменьшает степень
его обобщенности" [151; 8].
Примером сильного влияния метода на теоретизиро-
вание и эмпирические исследования является, по мнению
Д.Магнуссона, область личностной консистентности (personal
consistency). "Эта область показывает, как теоретизирование и
эмпирические исследования, поставляя большое количество
данных, могут скорее запутать, чем приводить к углубленному
пониманию, если формулируемые вопросы относятся не
столько к тщательному анализу феноменов, сколько направ-
ляются доступными в данный момент инструментами. Основ-
ная моя мысль в отношении методов проста и самоочевидна.
То, что представляет интерес для психологического исследо-
вания и теории, не определяется особенностями метода сбора
данных. Скорее, выбор метода должен определяться характе-
ром исследуемых феноменов... Любой метод сбора данных
нейтрален до тех пор, пока он не применяется к исследова-
нию специфического феномена. Ни один метод не более на-
учен сам по себе, чем другой... Лучший научный метод для
исследования специфической психологической проблемы оп-
ределяется мерой того, насколько он позволяет ответить на
релевантные в данном случае вопросы и обобщить жизненные
ситуации" [Там же; 8).
Высказанные доводы в пользу того, что теория опре-
деляет метод, выглядят достаточно убедительными, если от-
влечься от крайностей в этом вопросе. Однако, как оказывает-
ся, этой методологической позиции есть альтернатива: по-
скольку теория есть отражение предмета во всеобщей логи-
ческой форме, очищенной от случайностей, то теоретическое
знание не может быть исторически первым, но является отно-
сительно поздним результатом развития человеческой прак-
тики. Развитие научной теории определяется уровнем разви-
тия методологии и собственно методическим "арсеналом",
которым располагает данная наука.

343

Определенным образом примиряет эти противополож-
ные взгляды представление об опосредовании взаимосвязи
теории и метода философско-методологической установкой
исследователя. Так, по мнению С.Д.Максименко, "... су-
ществует закономерная логическая связь метода исследования
с философско-методологической установкой исследователя.
Метод фактически является конкретизацией этой установки в
рамках вполне определенной теории. Поэтому полноценная
характеристика методов психологического исследования дол-
жна включать в себя особенности его взаимосвязи с соответ-
ствующей теорией" [152; 33]. Действительно, отношение меж-
ду предметом и методом есть отношение взимозависимости,
определяемое исторической логикой развития науки. Разрабо-
танная теория может со временем превратиться в объясни-
тельный принцип и стать методом, практическое использова-
ние которого создает условия для конструирования новой
теории, для новой трактовки предмета науки.
В русле рассматриваемой проблемы представляет ин-
терес оригинальный науковедческий подход П.К.Фейер-
абендома , который в своей работе "Против метода" (1975 г.)
проповедует идею "анархической теории познания". По мне-
нию этого автора, ученые вправе использовать любые методы
и нормы, теории и подходы, которые им представляются
удобными. При этом отвергается возможность универсального
метода познания, так как развитие знания предполагает отказ
от старых методов {См. 247; 251].
Можно, конечно, принять как общую идею освобожде-
ние науки от теоретико-методологических догматов, от аб-
страктного академизма. Однако это не должно стать основа-
нием для отрицания исторической преемственности целей и
способов познания, а также для отрицания универсального
метода познания как обобщенного представления о способе
проникновения в истину, который также развивается, видоиз-
меняется, обогащается и совершенствуется.
Противоречие между предметом и методом, обнару-
живающее не только их единство, но и относительную неза-
висимость друг от друга, подробно и не раз анализировалось
и обсуждалось в науке, в частности, при выяснении возмож-
ности использования методических подходов, приемов в на-
учных системах с разной теорией и методологией, особенно в
случаях различного определения предмета исследования. Слу-
чаи "заимствования" метода познания из альтернативной на-
учной системы также не раз встречались в истории науки.

344

Так, диалектический метод Г.Гегеля был использован К.Ма-
рксом, Ф.Энгельсом, В.И.Лениным при создании учения
диалектического и исторического материализма.
Теоретической основой классического психоанализа
является, как известно, концепция бессознательного, выстро-
енная с позиций пансексуальности, утверждения ангогонизма
между сознательным и бессознательным, между личностью и
обществом, что позволяло отдельным отечественным крити-
кам обвинять это учение в биологическом редукционизме и
отвергать его право на научность. В советской психологии эта
сфера психического рассматривалась принципиально иначе,
чем у З.Фрейда, К.Юнга и других "глубинных" психологов:
признавалась возможность влияния неосознаваемого на осо-
знаваемое, их синергия, но при этом отстаивался примат
сознательного над бессознательным. В то же время психоана-
литический метод исследования неосознаваемых механизмов
человеческой психики получил довольно широкое распро-
странение среди отечественных психологов, признающих за
бессознательным статус одного из важных регуляторов психи-
ческой активности и поведения человека.
Существенным критерием, по которому оценивается
метод науки, является критерий объективности. Так, в психо-
логии существует мнение, что, объективность тестов достига-
ется в том случае, если цель тестирования скрыта от испы-
туемого и полученные результаты могут быть оценены неза-
висимо от лица, выполнявшего обследование и интерпрета-
цию результатов (П. Клайн). Такое понимание объективности
тестов, идущее от Р.Каттелла, критически замечает Л.Ф.Бу-
рлачук, - ни что иное как стремление максимально объекти-
вировать процесс психологического измерения, уподобить его
измерению в естественных науках. Однако хорошо известно,
что объективные методы не обеспечивают объективности лаже
в точных науках. Результаты любых исследований обретают
смысл исключительно в рамках концептуальных установок
ученого. А поскольку достигнуть этого невозможно, то и по-
является сентенция типа: лучше иметь валидный тест, резуль-
таты которого, вероятно, могут быть искажены испыту-емым,
чем невалидный, но противостоящий всем попыткам фальси-
фикации. В связи с этим понятно то сожаление, подчеркивает
Л.Ф.Бурлачук, с которым авторы, стремящиеся уподобить
психологическое измерение измерению в естест-венных нау-
ках, констатируют, что при проведении тестов "все еще необ-
ходимо определенное чутье, интуиция" [См. 114].

345

Изучение психической жизни, субъективного мира че-
ловека не может осуществляться методами, заимствованными
в науках не о человеке. Если естествоиспытатель имеет дело с
явлениями, доступными для одностороннего схватывания,
наблюдения, анализа, то в случае с человеческой психикой
неизбежно взаимовлияние, взаимооценивание, активное вза-
имодействие, от характера которого зависит результат. Кроме
того, человеческая деятельность, в отличии от всего другого,
имеет, как правило, нелинейный, непредсказуемый, спонтан-
ный характер. Если для ученого-естественника основанием
для утверждения научного положения служит повторяемость
явления, то в случае психологического исследования мы име-
ем дело с неповторимостью как существенной характеристи-
кой объекта изучения, который в то же время тождественен
исследователю и противоположен ему как субъект, опреде-
ляющий свою позицию по отношению к исследователю и к
самой процедуре.
Рассматривая проблему метода с точки зрения значе-
ния гуманистической традиции для гуманитарных наук,
Х.-Г.Гадамер указывает на неприемлемость индуктивного
метода для познания социально-исторических явлений: "Поз-
нание социально-исторического мира не может подняться до
уровня науки путем применения индуктивных методов есте-
ственных наук" {65; 45). Историческое познание, полагает он,
"... не имеет целью представить конкретное явление как слу-
чай, иллюстрирующий общее правило. Единичное не служит
простым подтверждением закономерности, которая в практи-
ческих обстоятельствах позволяет делать предсказания. На-
против, идеалом здесь должно быть понимание самого явле-
ния в его однократной и исторической конкретности. При
этом возможно воздействие сколь угодно большого объема
общих знаний; цель же состоит не в их фиксации и расшире-
нии для более глубокого понимания общих законов развития
людей, народов и государств, но, напротив, в понимании того,
каковы этот человек, этот народ, это государство, каково было
становление, другими словами - как могло получиться, что
они стали такими" [Там же; 45-461
Противоречивое единство предмета и метода в психо-
логии имеет свою специфику в зависимости от решения осно-
вного вопроса философии о соотношении бытия и сознания и
от тех познавательных задач, которые ставит перед собой мы-
слитель, исследователь, их содержания, глубины и масштаб-
ности.

346

Так, Плотин, обосновывая "методические" преиму-
щества созерцания над рассуждением в деле постижения глу-
бин "единого", пытался исходить из понимания неразрывной
связи предмета и метода. При этом, если предметом постиже-
ния избирается то, что предшествует даже душе, то, что "само
по себе единовидное", не движущееся и не покоящееся, не
имеющее пространственно-временных характеристик, то по-
стигать его путем рассуждения бессмысленно, считал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69