(Там же; 731. Для ответа на эти вопросы, надо полагать,
будут найдены более веские аргументы, подтверждающие
преимущества субъектного подхода по сравнению с несубъ-
ектным или субъектноподобным.
Онтологически ориентированную модель объяснения
механизма становления и развития "внутреннего мира",
"субъективной реальности" у детей предлагает В.И.См-
бодчикое, вводя представление о "со-бытии" как той живой
общности, в которую включается взрослый, обладающий
субъективностью, и ребенок, приобретающий ее в общении с
этим взрослым. Он специально подчеркивает необходимость
признания за человеком качества субъектности, утверждая,
например, что для становления человеческой субъективности
природное и общественное, социальное и биологическое есть
прежде всего предпос.ы.чки, из которых живущий человек стро-
ит принципиально новое, нечто третье, способствующее о-
своемию (превращению в свое) и противостоящей ему (а не
внутри находящейся) его собственной природности, и противо-
стоящей ему его собственной социальности (именно собствен-
ной, а не анонимно-отоужденной)" [241; 15].
Здесь, конечно, не может не возникнуть вопрос о том,
как автор различает и соединяет понятия "собственной при-
родности" и "собственной социальности", одинаково противо-
стоящие ему. Что же тогда изначально присуще ему самому
как сущему? Чем изначально он противостоит этой изна-
чально "не своей" црнродности? При попытке обстоятельного
ответа на эти вопросы не обойтись, надо полагать, без специ-
ального обращения к онтологическому представлению о субь-
ектности как изнутри, из себя детерминированной активности
самопознавания, самополагания и самоосуществления в их
специфически человеческом выражении.
Этой непростой проблеме посвящены ряд последних
публикаций В.Э.Чудновгкого. Так, он не может согласиться с
В.И.Слободчиковым в том, что определяющим свойством
субъективности выступает способность ассимилировать явле-
ния бытия как факты жизнедеятельности или что субъектив-

ность есть лишь результат развития "со-бытия". "То, что субъ-
ективность порождение со-бытия, общения, совместной дея-
тельности, - правда, но не вся правда, - замечает он, - ибо
субъективное имеет, как уже отмечалось, и свою активную
сторону, оно не только порождается со-бытием, но воздей-
ствует на него и в этой диалектике - ключ к пониманию
субъективности" 1306; 17J. "Результатом субъектной актив-
ности является не только преобразование внешнего мира, но
и формирование специфически целостного, относительно са-
мостоятельного внутреннего мира человека. Этот мир - не
только порождение объективных условий, но и творец как
объективных условий, так и - во многом - собственной
судьбы человека" [305; 8).
Как можно видеть, П.И.Чудновский пытается нащу-
пать "золотую середину" между субъектностью и субъектив-
ностью, однако эта задача представляется принципиально
неразрешимой, если утверждать или позволять себе согла-
шаться с тем, что "субъективность" есть "порождение со-
бытия". Правда, по этому вопросу не может быть "вся" или
"не вся". Она либо есть, либо ее нет. Либо индивид признает-
ся изначально развивающимся субъектом своей жизни, либо
нет. Поиск третьего варианта уводит от диалектики в реше-
нии этого вопроса.
Такой выбор в пользу изначальной субъектности ре-
бенка делает для себя, надо думать, В.А.Петровский, утверж-
дая, что "... если речь идет именно о начальных стихийных
формах научения ребенка, а не о его целенаправленном обу-
чении, то начало этого пути интериоризации составляет ак-
тивность самого ребенка" (198; 155].
Кстати, объединившись в авторский коллектив,
В.В.Давыдов, В.И.Слободчиков и Г.А.Цукерман в образной
форме также выражают свое согласие с положением о субъ-
ектности как свойстве, изначально присущем человеческому
существу. При этом рассматривается два варианта развития
человека. Подобно тому, рассуждают авторы, "... как свежие
огурцы, попав в рассол, постепенно становятся солеными, так
и ребенок, погрузившись в учебное, позиционно-рефлексивное.
сотрудничество, постепенно делается рефлексивным" {85, 18J.
Во втором варианте предлагается решительно перейти от
"просаливания" к модели "выращивания": "Взрослый как са-
довник, может лишь подготовить почоу, на которой вырастает
детская "Я-самость", но не может ее породить, произвести,
отличаясь в этой сфере от ребенка по самой сноси природе:
как садовод от сада" [Там же].

Здесь, конечно, не может не возникнуть по ассоциа-
ции образ гегелевского "зерна", в котором изначально заложе-
на вся его последующая "растительная судьба". Однако, что
представляет собой эта "Я-самость" с конкретно-научной точ-
ки зрения? Есть ли у нее какая-нибудь субъектно-субстан-
циальная характеристика?
По мнению исследователей, разделяющих известное
положение о беспомощности и неприспособленности челове-
ческого детеныша, - нет и не должно быть. "Ребенок, - отме-
чал А .И.Мещеряков, - появляется на свет полностью лишен-
ный готовых, переданных ему по наследству, человеческих
форм поведения... 11 это оборачивается величайшим досгиже-
нием эволюции - ничего не дать ребенку готового при рож-
дении и за счет этого дать ему возможность обучаться чему
угодно после рождения" {170].
Здесь целесообразно заострить внимание на исходных
посылках и задать вопрос о том, обладает ли новорожденный
вообще чем-то специфически человеческим, кроме внешнего
вида и абсолютной беспомощности? Кроме того, если допус-
тить, что степень биологической беспомощности варьирует от
индивида к индивиду, то можно ли в таком случае считать,
что у более беспомощных, при прочих равных, больше шансов
стать человеком, что у них легче и успешнее будет происхо-
дить наращивание душевности, духовности, социальности?
Л.И.Мещеряков признает, что существует некоторая
норма беспомощности, а значит и различные отклонения от
нее. Однако он из этого делает лишь чисто педагогический
вывод о необходимости быть более внимательным к этим
детям, более осознанно и целенаправленно строить взрослому
свои отношения с ними [Там же]. Рассматриваемая позиция
сущностно вписывается в теорию иптериоризации, идеальным
вариантом для которой и должен полагаться такой ребенок-
объект, который вообще не способен субъектно противостоять
формирующему влиянию общества. Похоже, что автора на-
столько захватывала идея "всепобеждающей бессубъектности"
новорожденного, что он не заметил, как вошел в противоречие
с самим собой, утверждая, по сути, наличие у появившегося
на свет человеческого существа врожденной воз.иожности
"обучаться чему угодно после рождения".
По мнению психогенетиков М. С. Егоровой и Т.М.Ма
рютиной, есть основания считать, что генотип содержит в
свернутом виде информацию о человеке как представителе
вида, а также программу его индивидуального развития, что

стабильность развития, но и изменения, происходящие с воз-
растом, характер проявления сеизитивных периодов, а также
специфику средовых возденствнИ (См. 95]. В то же время,
процесс развертывание самих генетических программ в опре-
деленной мере. может корректироваться самим индивидом.
"Активность человека в процессе овладения индивидуальным
опытом делает его субъектом развития. Психические особен-
ности человека могут определелить характер предпочитаемых
средовых воздействий, повлиять на выбор стратегий и спосо-
бов взаимодействия и таким образом существенно модифици-
ровать окружающую среду. По-видимому, и здесь можно го-
ворить о существовании обратной связи, подразумевающей не
только опосредованное влияние генотипа на индивидуально-
психологические особенности человека, но и противополож-
ное влияние психических особенностей на развертывание
генотипической программы развития через активное форми-
рование условий ее реализации" [Там же; 8].
Эти авторы как будто не пытаются представить ре-
бенка изначально беспомощным. Однако анализ сказанного
ими все же рождает противоречивые чувства и, прежде всего,
ввиду неопределенности их авторской позиции . В конечном
итоге оказывается, что все на все влияет, все со всем связано
и т.п. В результате - субъект исчезает в объекте и, наоборот.
Так, индивид изначально имеет "генотипическую программу"
своего развития, но она почему-то никак не связывается с
субъектностью, "Я- самостью" и т.п. Вместо этого, откуда ни
возьмись, появляется анонимная, и довольно странная по
своим целям, "активность человека в процессе овладения ин-
дивидуальным опытом", которая и "делает его субъектом
развития".
Похоже, и здесь не обошлось без влияния бессубъект-
но-деятелыюстной парадигмы, хотя вполне логичным было
бы высказать, а потом попытаться обосновать предположение
о существовании различных, но иерархически соподчиненньа
между собой уровней активности человеках как субъекта. Тем
более, предложенный авторами теоретический конструкт
вполне может "уместиться" в пространстве внутренних детер-
минант развития.
В форме своеобразного научного вызова всякого рода
концепциям, теориям и подходам, не доверяющим человеку
субъектную роль в драме его собственного бытия, заявляет
свою позицию В.П.Зинчснко, который как раз и пытается
вычленить различные уровни саморегуляции человеком своей

активности. "Поведение и деятельность можно представить
себе как единый виталистический поток, идущий по уже про-
ложенному руслу, - отмечает он. - Поэтому-то они могут
требовать, а при воспроизведении и не требовать контроля,
регуляции со стороны сознания. Иначе со свободным дей-
ствием и поступком. Их можно себе представить как уни-
кальные, порожденные всем опытом жизни, деятельности и
прежде всего сознания виталистические порывы. Сознание
как раз может не участвовать в непосредственной подготовке
свободного действия и поступка. Они чаще всего выступают
как спонтанные, реактивные. По это лишь видимость. Порыв
- это не воспроизведение старого текста. Свободное действие
и поступок прокладывают новое русло, а не пользуются ста-
рым"] 100; 60].
Несколько непривычные для отечественной психоло-
гии понятия "Живое движение" (Н.А.Бериштейн), "виталис-
тический поток", "виталистический порыв" и т.п., пробуж-
дающие воспоминания о "философии жизни" Л.Бергсона,
одновременно напоминают и о необходимости задать автору
вопрос о субъекте этих "потоков" и "порывов". Из сказанного
вытекает, что в качестве такового мыслится сознание, а в слу-
чае, если речь идет о "прокладывании нового русла", то даже
- не сознание, а нечто более высокое в иерархии внутренних
сил, выражающее себя непосредственно, действующее спон-
танно и свободно.
Положив в основу своих построений "постулат непо-
средственности", В.П.Зинчепко предлагает следующую логику
развития личности: "... живое движение и недифференциро-
ванные формы активности порождают поведение и деятель-
ность, поведение и деятельность порождают сознание, созна-
ние порождает свободные действия и поступки, наконец, по-
следние порождают личность, отдающую себе отчет о своем
месте в истории, т.е. человека исторического. В свою очередь,
личность порождает новые формы деятельности, расширяет
собственное сознание. Именно в этом состоит личностный
рост" {100; 551.
Общая схема развития личности, представленная в
форме восхождения от некоторого живого перводвижения к
его высшим уровням, оказывается достаточно ясной и непро-
тиворечивой. Однако при ее детальном рассмотрении возни-
кает, как отмечалось, вопрос по поводу "автора" и
"исполнителя" самого процесса развития личности.

Так, если в "живом движении", в "сознании", в
"личности" мож1ю усмотреть "руководящую и направляющую"
субъектную силу, то "поведение и деятельность", "действия и
поступки" непосредственно такой "силой" не обладают, и даже
наоборот, зависят от этой силы. В то же время, в схеме разви-
тия и те и другие располагаются автором как бы в одном
качественном ряду.
Отмеченный нюанс обретает заметную выпуклость,
когда подчеркивается авторство личности в ее собственном
развитии ("личность порождает новые формы деятельности и
расширяет собственное сознание"). В результате, напраши-
вается вывод о том, что субъектные качества появляются
лишь на высшем - личностном уровне. На предыдущих же
фазах индивид в своем развитии выступает носителем лишь
объектных оптических характеристик. Субъектное начало при
этом воплощают в себе изначально неподвластные ему ви-
тальные силы.
Высказанные замечания лишь подчеркивают значи-
мость предпринятой В.И.Зинченко попытки реконструкции
внутренней логики процесса развития личности, не отягощен-
ного внешними опосредованиями. При этом, надо полагать,
что интерпретационные возможности прилагаемого теоретиче-
ского конструкта значительно расширятся, если к "постулату
непосредственности" будет органично присовокуплен "посту-
лат субъектности".
Такое предположение находит свое основание в теоре-
тико-методологической традиции толкования психической
реальности исходя из мировоззренческих представлений о
спонтанейном характере развития сущего - традиции, глубо-
ко укорененной в современной украинской психологической
науке, прежде всего, благодаря трудам Г.С.Костюка.
Познание процесса психического развития и его за-
кономерностей возможно лишь на основе раскрытия внут-
ренне присущих ему противоречивых тенденций, отмечал он.
Только реализуя это условие, можно понять психическое раз-
витие личности не как какой-то инертный процесс, толкаемый
внешней, чужой для него силой, а как "сгмодвижение", "спонта-
нейное, внитренне-нс.обходимое. движение" и построить подлин-
но научную теорию этого развития {См.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69