Среди обломков люди с пустыми глазами разбирали камни, пытаясь откопать погребенные под ними тела. Многие рылись в отбросах в поисках пищи; часто завязывались драки.
На экране появился огромный палаточный лагерь. Синевато-серое небо поливало холодным дождем косые крыши временных строений и навесы из пластиковой пленки. Кутавшиеся в тряпье люди толпились вокруг еле тлевших костров, держа в руках заляпанные грязью котелки.
Картины сопровождались монотонным механическим голосом.
– Временный лагерь построен среди руин к югу от Сассанского Капитолия.
Вооруженная охрана заверила, что грабеж и насилие сведены к минимуму.
Спецотряды прочесывают город в поисках продовольствия, раскапывают завалы с помощью механизмов. Однако, несмотря на все попытки, болезни и голод собирают свою страшную дань. Компаньоны ведут постоянное патрулирование, организуют перераспределение, но пища и медикаменты расходуются гораздо быстрее, чем их запасы успевают пополнять. Растет смертность. В день, когда мы снимали эти кадры, из лагеря вывезли пятьсот шестьдесят трупов. Людей хоронят в братской могиле в Имперских Садах.
Камера остановила кадр на группе из трех детей – два мальчика и девочка. В их глазах, уставленных прямо в объектив, застыл такой ужас, словно они видели страшный сон, которому не суждено было закончиться. Вновь зазвучал голос за кадром.
– Эти дети стали сиротами во время землетрясения, сравнявшего Имперскую Сассу с землей. Им повезло, они – немногие из тех, кого спасателям удалось вытащить из-под обломков. Малышка была найдена возле трупа матери, которую продолжала держать за руку. Только по счастливой случайности, балка, обрушившись на мать, не задела ребенка, рухнув всего в нескольких дюймах от девочки.
Кадр сменился. На темном экране появились очертания вырытой траншеи и горы сложенных возле нее трупов. Едва заметные тени скользнули на фоне ночи какие-то изможденные фигуры подбирались к груде тел.
– Голод безудержно распространяется по всей планете. Люди, которых вы видите, дошли до такой степени отчаяния, что пришли за мертвечиной. Каннибализм стал обычным явлением. Через несколько минут после съемки, вооруженные войска разогнали огромную толпу отчаявшихся.
Мак опустил глаза, не в силах больше смотреть на экран. Он разглядывал гладкий блестящий пол, а равнодушный механический голос продолжал доклад.
– По приказу Верховного Главнокомандующего транспорты с продовольствием, направлявшиеся на Рипариос и Фархоум, изменили маршрут. С Эштана, Вермилиона и Тарги информации пока не получено.
Когда Мак, в конце концов, поднял глаза, по экрану уже неслись мелькающие полосы. Главный коммуникатор корабля завершил прием. Мак Рудер потер руки и неодобрительно покачал головой. Идея послать «Маркелос» на таран планеты принадлежала ему. Лица осиротевших детей стояли у него перед глазами.
Райста заерзала в кресле и спросила.
– Грязно мы сыграли, черт побери. Как по-твоему?
– Да, – прошептал Мак.
Райста Брактов внимательно посмотрела на Мака, потом поманила к себе сухим пальцем со скрюченным длинным ногтем.
– Ты не можешь позволить себе, мальчик, терзаться из-за того, что случилось…
– Что?! Ты видела, Райста… Мы… это сделал я!
Тонкие коричневые губы старухи передернулись.
– Мальчик, уже более двух столетий меня кормит военная служба. Неужели ты представлял себе войну по-другому? Или ты думаешь, что мог бы поступить иначе?
Возможно, ты сам хотел погибнуть?
Мак Рудер бросил на нее свирепый взгляд, испытывая ненависть к проницательным выцветшим глазам, которые держали его, как в тисках.
– Знаешь, – тихо сказала Райста, – давай-ка прогуляемся. – И громким голосом добавила:
– Пилот, примите командование.
– Есть.
Райста поднялась с командирского кресла и, заскрипев старческими костями, направилась к выходу. Пройдя в коридор, она заворчала и укоризненно покачала головой.
– Я-то думала, что ты насмотрелся подобных вещей на Тарге.
– На Тарге мы воевали с солдатами. Да, мы жестоко подавили бунт, но ведь они начали угрожать первыми… А здесь? Благословенные Боги, эти несчастные дети! – Мак развел руками. – Они никогда не смогут забыть, Командир. Они будут всю жизнь помнить этот ад.
– Но такова действительность, мальчик, – Райста засунула руки за ремень, продолжая медленно шагать по коридору с опущенной головой. – На Тарге ты видел другую войну. Ты и Синклер, вы оба считали, что можно играть в эти игры, не замарав рук, что вы будете убивать только вражеских солдат. Я не отрицаю, Мак, что это заблуждение утешительно. Но пришло время, и ты увидел войну во всех ее страшных проявлениях.
– Во всех проявлениях? Ты так просто говоришь об осиротевших детях? О миллиардах людей, умирающих от голода? Ты же видишь, какую… какую мерзкую гадину мы спустили с привязи.
Райста остановилась и резко повернулась к нему лицом.
– А кто, по-твоему, снабжает воюющих солдат всем необходимым?
– Для этого существует специальный дивизион.
– Кто делает бомбы, мальчик? Кто выращивает зерно для пайки хлеба воинов?
Кто ткет ткань для мундиров? Кто добывает руду и плавит металл, так необходимый для всех наших ЛС? Кто заливает баки горючим и контролирует работу бортовых компьютеров?
Мак нахмурился.
– Вот то-то и оно, – ответила за него Райста. – Люди, вот кто. И кого же первого бьют сапогом в морду, когда такие, как ты, романтики развязывают войну?
– Но это несправедливо! Эти люди ни в чем не повинны.
– Неужели? Каждый из них должен был понести наказание за своего мерзкого, заплывшего вонючим жиром Императора.
– Да, но у них не было выбора. Попробуй выступить против Императора – и мгновенно попадешь в черный список, а оттуда – в камеру для допросов, где молодчики из службы Внутренней Безопасности применяют свои изощренные пытки.
– Ах, Мак, ты даже представить себе не можешь, какое удовольствие я получаю, беседуя с тобой. Вы с Синклером ищите во Вселенной справедливости. Но ее не существует. Ох, уж этот прекрасный идеализм молодости…
Вслед за Райстой Мак Рудер вошел в один из наблюдательных отсеков. Свет звезд, попадая в конусообразные силовые поля Запретных границ расплывался, превращаясь в какие-то странные кляксы. В черное межзвездное пространство вплетались извилистые фиолетовые полосы. По мере того, как скорость «Гитона» приближалась к скорости света, на контрольном табло загоралось все больше красных лампочек.
– Ну, а сама ты, Райста? – Мак обошел спектрометр и остановился, оперевшись на один из интерферометров. – Неужели в тебе ничего не дрогнуло, когда ты смотрела на весь этот кошмар? Неужели ты настолько бессердечна, что страдания людей не трогают тебя?
Райста подошла к телескопу и ударила костлявым пальцем по одному из коллекторов. Ее рассеянный взгляд не отрывался от размазанных звездных пятен за иллюминатором.
– Бессердечна? Да, думаю, так оно и есть. Мак, я уже много раз видела это раньше. Я была моложе, чем ты сейчас, когда меня откомандировали в Академию.
Рига в то время была второразрядным миром, боровшимся против агрессии филиппианцев. Филиппия так и норовила проглотить нас. Моя семья… в общем, занималась торговлей. Отец постоянно курсировал от планеты к планете. Торговля была нашим хлебом. Мы занимались ею из поколения в поколение и добились на этом поприще таких успехов, что Император Тибальт Второй пожаловал дедушке потомственное аристократическое, звание. – Райста провела рукой по телескопу, погладила металлический корпус так нежно, словно прикасалась к телу любовника.
– Филиппия положила нашему процветанию конец. Солдаты захватили наш корабль и убили дядю, мои кузины и племянницы были проданы в рабство. Попадись тогда я им, меня ждала бы та же участь.
Она немного помолчала, собираясь с мыслями.
– Я поступила на службу космическим офицером для того, чтобы обеспечивать безопасность межпланетных линий. Наши торговые пути должны были быть свободны.
И первой моей жертвой стал капитан филиппианского капера. Я упивалась местью, рассчитавшись за дядю сполна. – Райста вытянула шею, чтобы лучше видеть выражение лица Мака. – В то время война была другой. Мы сражались со всеми: с Филиппией, с Эштаном, с Майканом… Со всеми без разбора. Торговцы не могли отсиживаться в портах, нам были необходимы товары других планет. И военные заключали договоры, обеспечивая безопасность торговых кораблей. Но Филиппия захотела все изменить: они стремились создать огромную империю и держать ее под контролем.
– Тем не менее, даже оборона не оправдывает массовые убийства.
– Ты так думаешь? – Райста покачала головой и вновь устремила взгляд на звезды. – Филиппианцы сами навязали правила игры. Обстановка быстро накалялась, и скоро стало ясно: если не ты, то – тебя. Что бы ты предпочел, мальчик?
Затянуть петлю вокруг шеи Филиппии, или позволить им проделать это с тобой?
Увидеть мертвым своего отца или отца другого парня?
– Но ведь должен существовать более гуманный выход! Я имею в виду историю Древнего Мира.
– Ну, об этом тебе лучше поговорить с привидениями. Реальность же в те дни была такова, что выживал лишь тот, кто успевал первым прикончить противника.
Как раз тогда исчерпались наши ресурсы, а все эти трупы, эти захваченные миры позволили выиграть время…
Мак скрестил на груди руки.
– Не кажется ли тебе, что за это была заплачена слишком высокая цена, Райста?
– Слишком высокая. Мак? Посмотри на себя: ты здесь, и ты – живой. И еще споришь со мной. Сложись по-другому, тебя бы просто не существовало.
Теологическая этика не для меня, когда-то я любила поговорить о божественной морали, но когда пришло время отправиться на войну, я окунулась в пыль космоса и никому не позволяла сбросить себя с седла.
– Это похоже на эпитафию.
– Возможно. Скольких людей мы отправили на тот свет!
– Ну, а теперь? Ведь у нас есть шанс все изменить.
Райста кивнула, прищуренными глазами наблюдая за звездами на фоне Запретных границ.
– Есть. В самом деле, я очень надеюсь, что так оно и случиться. Чем черт не шутит. Кто знает, может быть тебе, Синклеру и Стаффе удастся справиться с поставленной задачей. Вы, в конце концов, весьма упорны. Но в этом случае, придется кормить огромное количество ртов, производить столько металла, пластмассы и тканей… Хотим мы того или нет, но люди размножаются, как грызуны. Взять, к примеру, Филиппию. Завоевав планету, мы уничтожили треть ее населения. И что же? В настоящее время филиппианцев еще больше, чем тогда, когда мы нанесли первый орбитальный удар. Что вы собираетесь делать с проблемой перенаселения. Мак? Запретите людям спариваться?
– Истребление во время бесконечных войн тоже не решает этой проблемы.
Война несет только страдание, горе и обесценивает человеческую жизнь.
– Ты просто романтический идеалист. Те дети, которых сегодня показывали, кто они? Невинные жертвы? – Райста покачала головой. – Далеко нет. Так же, как и мне, им вынесен приговор за то, что они появились на свет людьми.
Теперь уже Мак в сомнении покачал головой.
– Когда ты так говоришь, у меня начинают чесаться руки, чтобы побыстрее покончить с такими вещами любым способом.
Райста пристально взглянула ему в глаза.
– Хочешь правду, мальчик? Да, я чувствую боль всякий раз, когда вижу нечто подобное. Но я не знаю, Мак, есть ли выход, вообще. Стаффа утверждает, что он лежит за Запретными границами. Хотела бы я в это верить. Хотела бы всей душой, но я слишком устала. Тибальт сбрасывал бомбы и таранил планеты…
Не отрываясь. Мак Рудер смотрел в черную смоль глубокого космоса. Ему казалось, что там, среди звезд, он видел застывшие глаза детей, тревожащие его душу.
– Эштан до сих пор не отреагировал на приказ Верховного Главнокомандующего. Но они готовятся к нашему прибытию.
– А если они не подчинятся. Мак? Что ты собираешься, предпринять в таком случае? Нападешь? Оставишь еще одну груду трупов на пороге своей изнывающей от чужих страданий души?
Мак Рудер закрыл глаза. Действительно, что тогда делать? Снова убивать одних ради спасения других? Он повернулся и пошел к выходу.
– Мак? – окликнула его Райста. – Я понимаю многое лучше, чем тебе кажется.
Мне не нравится то, что происходит так же, как и тебе. Но хочу предупредить, что нужно готовиться к любой неожиданности. Если расчеты Стаффы кар Термы и в самом деле верны, то перед нами стоит страшный выбор.
В оцепенении кивая головой. Мак Рудер остановился. Когда придет время, что он предпочтет?
Искаженные от ужаса детские лица, навсегда поселившиеся в его памяти, смотрели на изможденные голодом фигуры, подкрадывающиеся к ним с ножами…

***

Стаффа кар Терма беспокойно бродил по бесконечно длинным белым коридорам, снедаемый тоскливым отчаянием. «Крисла» превратилась для него в тюрьму. Где сейчас может быть Скайла? К какой планете она направляется? Каким образом надеется разыскать Или среда бесчисленных путей Свободного пространства? ПОЧЕМУ Я НЕ ПОГОВОРИЛ С НЕЙ?
Усталость высасывала из него последние силы. Стаффа пытался хоть немного поспать, но сон либо не шел к нему, либо он мучился кошмарными видениями: покойники охотились за ним, гнали, словно преследуемую дичь сквозь обломки миров, в которых догорали останки взорванных военных звездолетов.
Шаг за шагом Стаффа измерял длину коридоров, изредка кивая головой приветствовавшим его членам экипажа. На лицах офицеров была написана тревога.
Все уже знали, что Скайла исчезла в неизвестном направлении. Интересно, какие слухи распространились по кораблю? Догадываются ли подчиненные, что женщина, которую он любит, разочаровалась в нем? У ТЕБЯ НЕТ ВРЕМЕНИ ДЛЯ САМОБИЧЕВАНИЯ, СТАФФА.
Тем не менее. Верховный Главнокомандующий продолжал вышагивать по коридорам звездолета, не в силах остановиться, не в силах сосредоточиться на стоявшей перед ним грандиозной задаче. Занятый мрачными мыслями, Стаффа повернул за угол и едва не столкнулся с Синклером. Оба резко затормозили и обменялись взглядами затуманенных, ничего не видевших глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109