https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/dlya-dachi/
Этот плоскостопый Прозвище полицейских и сыщиков, которым приходится много ходить. Означает также «простофиля, простак».
, конечно, не думал, что Лоуренс – это Диллинджер, да и Лоуренс не обмочился в штаны, когда налетел на закон. Пошли все к черту!В четыре часа дня я сидел в открытой кабинке «Коктейль лоунж» Барни Росса и пил пиво. Под потолком над головой вращались лопасти вентиляторов, вместе с пивом они изгоняли жару. Это была длинная, узкая темная комната с маленькой танцевальной площадкой в дальнем углу, несколькими столиками вокруг нее, баром и кабинками вдоль стен. Повсюду на стенах висели в рамках портреты боксеров, и не только Барни, но и Кинга Левински, Джеки Филдса, Бенни Леонарда и других. В эти дни Барни редко появлялся в заведении, он был слишком известной фигурой для такого места; Пиан и Винч, его менеджеры, кудахтали над ним, словно куры-наседки, и им не нравилось, что он владеет баром и может болтаться здесь без их надзора. У Барни была репутация положительного человека. Но то, что бар носил его имя, было плохо, а если бы он постоянно торчал здесь, было бы еще хуже.Помимо основной своей работы, связанной с рингом, Барни много занимался общественной деятельностью. Слушать речи Барни Росса я всячески старался избегать.Так что, когда, повергнув меня в изумление, Барни вошел в кабинку, я попросил у него автограф, но он послал меня куда-то, насупился и сел напротив, с завистью наблюдая, как я пью пиво.– Где Перл? – спросил я.– На Стэйт-стрит.Как и Полли, Перл направилась за покупками.– Как продвигается твое дело? – спросил Барни.– Частные детективы не работают с делами. Это адвокаты работают с делами. Шерлок Холмс работал с делами.– Да? Тогда чем же ты сейчас занят?– Работой. По крайней мере, была одна работа.– Ага. Та, что с прошлого вечера.– Правильно.– И тебе удалось ее сделать?– Пожалуй, нет. Впору выбрасывать полотенце В боксе существует правило: когда секундант выбрасывает на ринг полотенце, это означает, что его подопечный боксер не в состоянии продолжать бой. Сам боксер не имеет права обжаловать это решение, означающее поражение.
.– Это случается даже с лучшими из нас. – Он пожал плечами, жестом подозвал своего бармена, бывшего тяжеловеса по имени Бадди Голд, и попросил принести стакан содовой.– Я выполнил заказ клиента, за который он мне заплатил, – сказал я. И добавил: – Хотя и оказался лжецом.– Но, на мой взгляд, ты не очень-то похож на выбросившего полотенце.– Эта работа, после того как закончилась, превратилась в нечто иное, что может стоить больших денег, но я не уверен, что хотел бы получить хотя бы часть из них.– Почему?– Я должен стать указательным пальцем, и из-за меня может умереть человек.Барни внимательно посмотрел на меня, не разыгрываю ли я его.Я продолжал:– Понимаешь, это парень, которого ищут. Преступник. Но он, возможно, умрет.Теперь Барни окончательно понял, что я говорю серьезно.– Нат...– Что? – А почему бы тебе не проделать это самому?– Хороший совет.– Забудь все моральные переживания.– Понимаю.– Ты все еще носишь револьвер?Он имел в виду тот револьвер, которым мой отец убил себя.– Он все еще у меня, но ношу его редко.– Но ведь ты его носишь, когда чувствуешь, что это необходимо?– Безусловно.Ему принесли его содовую, он отпил глоток и улыбнулся.– Хорошо!Понимая, что он имеет в виду, я тоже улыбнулся. Крупный высокий мужчина в опрятном темном костюме и в серой шляпе подошел к Бадди Голду у стойки и спросил его о чем-то. Бадди указал на нас, и он – смуглый, красивый мужчина лет под сорок – легким шагом направился к нам.– Еще один фан, – пробормотал под нос Барни.– Не думаю, – возразил я.– Мистер Геллер, – сказал мужчина, кивнув мне, – полагаю, мы не встречались. Но я...– Я знаю вас, сержант Заркович, – сказал я, – мы действительно не встречались, но вы попадались мне несколько раз на глаза в Восточном Чикаго. Это Барни Росс, присоединяйтесь к нам, если угодно.Его улыбка была ослепительной. Он бы мне сразу понравился, если бы я не знал, что перед нами самый нечестный коп в Восточном Чикаго.Он сказал:– Я, конечно, узнал вас, мистер Росс, – и коснулся своей шляпы. – Для меня большая честь встретиться с вами. Я видел, как вы разделали Канцонери. Благодаря вам, я выиграл полтысячи долларов.Он все еще стоял рядом с нами, так что Барни, улыбнувшись в ответ, сказал:– Спасибо. Почему бы вам не присоединиться к нам?– Нет, спасибо. Извините, что помещал вам. Я просто подумал, не уделит ли мне мистер Геллер немного времени... частным образом... Пока вы закончите разговор, я могу подождать у стойки.Он был сладкоречив. В этом надо было отдать ему должное. Однако при взгляде на него на душе у меня становилось муторно.Он был тем копом в Восточном Чикаго, которому все мадам платили каждый месяц – сборщик подати, с которым Анне Сейдж лучше бы не знаться. Черт! Я вспомнил где видел его и где он заприметил меня – в Восточном Чикаго, в отеле «Костур»!– Не дурите, – сказал Барни, – присоединяйтесь к нам, для затравки, выпейте пива.– О'кей, – сказал Заркович, придав своей улыбке выражение застенчивости. Он обошел чемпиона, который рядом с ним показался карликом. – Я был уверен, что вы разделаетесь с Канцонери, – продолжал он, обращаясь к Барни, – ни секунды не колебался.– В таком случае, вы оказались единственным, кто так думал, – сказал Барни. – На самом деле все было не так-то просто. Они даже не воспринимали меня как чемпиона Нью-Йорка, пока я не побью их парня в его собственном городе.– И вы задали ему хорошую трепку.Барни смутился, но такое внимание ему было приятно. Он был хорошим парнем, ничто человеческое не было ему чуждо.– Я страшно хотел послать его в нокаут, – сказал Барни, почти извиняясь, – но малый держался неплохо.– Слушайте, Заркович, – прервал я их разговор, пропустив «сержант», – если у вас есть дело ко мне, давайте поднимемся в мой офис.Барни, казалось, мои плохие манеры обидели.– Нат, – сказал он, – это я настоял, чтобы он присоединился к нам.Заркович привстал.– Извините за вторжение.На этот раз Барни смутился по-настоящему. Взяв Зарковича за руку, он остановил его.– Вы вовсе не вторглись, позвольте угостить вас пивом.Я встал и вышел из кабинки:– Хотелось бы все-таки вначале покончить с делом.Если ты побудешь здесь некоторое время, мы оба предоставим тебе возможность угостить нас пивом.Барни недоверчиво сказал:– Хм... конечно, Нат. Все равно я буду ждать возвращения Перл, которая, надеюсь, потратила не все мои деньги. Поэтому пробуду здесь еще где-то около получаса.Заркович поблагодарил Барни за гостеприимство и последовал за мной на улицу. Здесь мы вошли в дверь между «Коктейль лоунж» и ломбардом и поднялись по лестнице в мой офис. Я отпер дверь и пригласил его войти. Весь путь мы проделали молча.Открыв окно, я прошел за свой стол и пригласил Зарковича сесть на один из стульев напротив меня. Он снял шляпу. На предложение снять пиджак он, вежливо улыбнувшись, отказался, несмотря на жару.– Думаю, нам следовало поговорить, – начал он.– Пожалуй.– Похоже, вы обогнали меня, мистер Геллер.– Давайте отбросим всяких «мистеров». Анна Сейдж все еще владеет двумя заведениями в Восточном Чикаго. Так что, собрав дань, вы заявились прямо от нее, не так ли?Его красивое лицо оставалось невозмутимым.Я продолжал:– И на этот раз Анна рассказала вам некую интересную историю. Историю о человеке, который встречается с одной из ее девушек.Он кивнул.– Анна рассказала вам, что этот человек может быть кем-то очень знаменитым, – сказал я. Он опять кивнул.– Теперь я размышляю, кем может быть эта знаменитость? Дионном Квинтсом? Чарли Мак-Карти? Джоном Диллинджером?Сложив свои большие ладони вместе и хрустнув пальцами, он сказал:– Ваши размышления меня не рассмешили, Геллер.– Они предназначались только для моего собственного удовольствия. В конце концов, это мой офис, так что какого черта стесняться.– Вы понимаете, дело серьезное.– Нет, не понимаю, расскажите.– Вы всего лишь мелкий частный коп, которому в свое время довелось быть мелким чикагским копом. Вы ничего из себя не представляете. На вашем месте мог оказаться любой другой.– Повторяетесь. Вы уже сказали, что я был чикагским копом.– Забавно. Только не старайтесь быть таким крутым, воспарившим высоко. Я не могу отказаться от выгодного дела и не отрицаю этого. Но это отнюдь не делает меня плохим копом. Если бы времена не были такими тяжелыми, я...– ...Не носил костюм за сотню долларов и галстук за десять? Вы вымогатель, Заркович. Было бы противоестественно, если бы вы им не были. Я чувствовал бы себя возле вас очень неуютно.– А вам уютно рядом со мной?– Да. Я дома, знаю где были вы и куда идете.– То же самое я могу сказать о вас. Можно закурить?– Травитесь.Заркович изобразил улыбку, достал серебряный портсигар. Выбрав сигарету, вставил ее в черный мундштук и прикурил.– Как прошла ваша встреча с Пурвином? – спросил он.Если это был рассчитанный ход, чтобы ошеломить меня, то он достиг своей цели. Мне не понравилось, что ко мне прицепился хвост, а я не заметил этого.Я сказал:– Мы говорили и о том, что, может быть, я видел Диллинджера. Но не более того.Он кивнул, не вынимая мундштука из зубов, копируя манеры ФДР Франклин Делано Рузвельт, президент США.
. – Мудро. Ожидаете разговора с Коули?– Да. Может быть. Если вообще буду говорить с кем-либо.– А почему нет?– Может, здесь нет предмета для разговора. Джимми Лоуренс, являясь клерком торговой палаты, слишком часто пользуется такси, но в этом нет ничего незаконного.– Вы сомневаетесь, что он Диллинджер? – Очень сильно. Если он – Диллинджер, то это самый наглый, самый хладнокровный и лихой парень, которым я когда-либо встречался. Он посещает все общественные места в городе, днем и ночью, он, смутившись, толкает копа, носит щегольскую одежду. Что-то новенькое для врага закона... И он явно безоружен... Да вообще, он не очень-то и похож на Диллинджера. Заркович понимающе улыбнулся и кивнул.– Пластическая хирургия. Достаточно хорошая, придает ему чувство уверенности. Можно смело выходить на публику и смешаться с толпой обывателей. Но это ложное чувство безопасности. Анна сразу узнала его.– Да, она говорила об этом.– Не только она. Вчера вечером он сам назвал себя Диллинджером.– Что?– Позвоните ей, – сказал он, кивнув на мой телефон, – и спросите.– Но почему он в этом сознался и именно ей?– Он доверяет Анне, которая умеет быть по-матерински теплой и ласковой. Вы же сами знаете.– Это верно.– Она была приветлива с ним. С точки зрения человека, находящегося в розыске, ей можно доверять. Ведь Анна была известна тем, что сама не в ладах с законом, нередко сдавала жилье ребятам, находившимся в бегах.– Понимаю. А сейчас Анна почему-то хочет продать Диллинджера.– Что значит продать? Он не ее жилец, у него есть собственная крыша над головой, разве не так? На Пайн-Гроув-авеню?Я кивнул.– Разве Анна виновата в том, что парень так доверился ей?– Заркович, а что, собственно, вы хотите от меня? Он вынул мундштук изо рта.– Мне хотелось бы, чтобы вы снова поговорили либо с Пурвином, либо с Коули. Хорошо бы устроить им встречу с Анной.– А почему Анна не может сама обратиться к ним?– С ее уголовным послужным списком она нуждается в посредничестве.– А почему бы вам не взяться за это?Он сделал широкий, великодушный жест рукой.– Я могу это сделать. Но собираюсь объединить наши усилия. Вы сообщите то, что наблюдали, а я бы сказал, что миссис Сейдж, мой старый друг из Восточного Чикаго, вошла со мной в контакт относительно Диллинджера и свела нас вместе.– И все же зачем вам я?Он пожал плечами.– Просто хочу быть справедливым. Не вижу смысла в конкуренции. Денег хватит на всех, причастных к делу, Геллер. По крайней мере, двадцать грандов, поделенных на четыре части.– Четыре?– Кроме меня, вас и Анны есть еще мой непосредственный начальник капитан О'Нейли. Он сегодня тоже в деле.– Он тоже участвует в сборе денег с мадам?– Геллер, мы уже занимались делом Диллинджера. У нас имеется донесение, что этот человек был в Чикаго на Норд-Сайд.– От Анны?– Нет. От одного игрока, которого я знаю, хорвата. Но никому не говорите об этом. Вскоре после того, как вы ушли от Анны, я, разговаривая с ней, вдруг понял, что этот парень у нас в руках. Вы знаете, у нас есть свой денежный интерес в поимке мистера Диллинджера в Индиане.– Вы имеете в виду некую сумму помимо наградных в двадцать тысяч долларов?– Разумеется. Диллинджер – это стыд Индианы, родной сын, пошедший по неправедному пути.– Лич в этом участвует?Капитан Мэтт Лич был полицейским штата Индиана, который посвятил в последние годы всю свою карьеру выслеживанию Диллинджера. В поисках известности он далеко переплюнул Пурвина и Несса. Правда, его не любили многие полицейские. Однако знали как неутомимого, даже одержимого преследователя Диллинджера.– Нет, – коротко ответил Заркович. – Он не причастен. Это дело Восточного Чикаго.– Только что вы сказали, что Диллинджер – это дело Индианы.– В особенности Восточного Чикаго.– Почему?– Он убил там полицейского.– А! Значит, они ищут его за это убийство.– Да. Он убил копа, когда выскакивал из дверей Первого национального банка, стреляя из автомата. И этому есть множество свидетелей.– И, конечно, вы знали того копа, которого убил Диллинджер.– Да. Прекрасный парень, он оставил вдову с детьми.– Итак, вы хотите заполучить Диллинджера.– Да.– Вы хотите участвовать в его ликвидации.– Пожалуй.– Именно в ликвидации, но не в поимке?– Геллер, вы действительно думаете, что Диллинджера можно взять живым?– А почему нет? Раньше его задерживали много раз.– Но он знает, что на этот раз не сможет бежать, что не может быть никакого повторения несчастья в Кроун-Пойнт, не может быть деревянных револьверов, покрашенных гуталином.– Не знаю, может быть, вы и правы. Но в любом случае, не думаю, что все это меня интересует.– Как знаете. Вы не собираетесь поговорить с Коули в таком случае? Или снова с Пурвином?– Нет. Но если вы хотите отомстить за того копа из Восточного Чикаго, тогда вам нужен Пурвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
, конечно, не думал, что Лоуренс – это Диллинджер, да и Лоуренс не обмочился в штаны, когда налетел на закон. Пошли все к черту!В четыре часа дня я сидел в открытой кабинке «Коктейль лоунж» Барни Росса и пил пиво. Под потолком над головой вращались лопасти вентиляторов, вместе с пивом они изгоняли жару. Это была длинная, узкая темная комната с маленькой танцевальной площадкой в дальнем углу, несколькими столиками вокруг нее, баром и кабинками вдоль стен. Повсюду на стенах висели в рамках портреты боксеров, и не только Барни, но и Кинга Левински, Джеки Филдса, Бенни Леонарда и других. В эти дни Барни редко появлялся в заведении, он был слишком известной фигурой для такого места; Пиан и Винч, его менеджеры, кудахтали над ним, словно куры-наседки, и им не нравилось, что он владеет баром и может болтаться здесь без их надзора. У Барни была репутация положительного человека. Но то, что бар носил его имя, было плохо, а если бы он постоянно торчал здесь, было бы еще хуже.Помимо основной своей работы, связанной с рингом, Барни много занимался общественной деятельностью. Слушать речи Барни Росса я всячески старался избегать.Так что, когда, повергнув меня в изумление, Барни вошел в кабинку, я попросил у него автограф, но он послал меня куда-то, насупился и сел напротив, с завистью наблюдая, как я пью пиво.– Где Перл? – спросил я.– На Стэйт-стрит.Как и Полли, Перл направилась за покупками.– Как продвигается твое дело? – спросил Барни.– Частные детективы не работают с делами. Это адвокаты работают с делами. Шерлок Холмс работал с делами.– Да? Тогда чем же ты сейчас занят?– Работой. По крайней мере, была одна работа.– Ага. Та, что с прошлого вечера.– Правильно.– И тебе удалось ее сделать?– Пожалуй, нет. Впору выбрасывать полотенце В боксе существует правило: когда секундант выбрасывает на ринг полотенце, это означает, что его подопечный боксер не в состоянии продолжать бой. Сам боксер не имеет права обжаловать это решение, означающее поражение.
.– Это случается даже с лучшими из нас. – Он пожал плечами, жестом подозвал своего бармена, бывшего тяжеловеса по имени Бадди Голд, и попросил принести стакан содовой.– Я выполнил заказ клиента, за который он мне заплатил, – сказал я. И добавил: – Хотя и оказался лжецом.– Но, на мой взгляд, ты не очень-то похож на выбросившего полотенце.– Эта работа, после того как закончилась, превратилась в нечто иное, что может стоить больших денег, но я не уверен, что хотел бы получить хотя бы часть из них.– Почему?– Я должен стать указательным пальцем, и из-за меня может умереть человек.Барни внимательно посмотрел на меня, не разыгрываю ли я его.Я продолжал:– Понимаешь, это парень, которого ищут. Преступник. Но он, возможно, умрет.Теперь Барни окончательно понял, что я говорю серьезно.– Нат...– Что? – А почему бы тебе не проделать это самому?– Хороший совет.– Забудь все моральные переживания.– Понимаю.– Ты все еще носишь револьвер?Он имел в виду тот револьвер, которым мой отец убил себя.– Он все еще у меня, но ношу его редко.– Но ведь ты его носишь, когда чувствуешь, что это необходимо?– Безусловно.Ему принесли его содовую, он отпил глоток и улыбнулся.– Хорошо!Понимая, что он имеет в виду, я тоже улыбнулся. Крупный высокий мужчина в опрятном темном костюме и в серой шляпе подошел к Бадди Голду у стойки и спросил его о чем-то. Бадди указал на нас, и он – смуглый, красивый мужчина лет под сорок – легким шагом направился к нам.– Еще один фан, – пробормотал под нос Барни.– Не думаю, – возразил я.– Мистер Геллер, – сказал мужчина, кивнув мне, – полагаю, мы не встречались. Но я...– Я знаю вас, сержант Заркович, – сказал я, – мы действительно не встречались, но вы попадались мне несколько раз на глаза в Восточном Чикаго. Это Барни Росс, присоединяйтесь к нам, если угодно.Его улыбка была ослепительной. Он бы мне сразу понравился, если бы я не знал, что перед нами самый нечестный коп в Восточном Чикаго.Он сказал:– Я, конечно, узнал вас, мистер Росс, – и коснулся своей шляпы. – Для меня большая честь встретиться с вами. Я видел, как вы разделали Канцонери. Благодаря вам, я выиграл полтысячи долларов.Он все еще стоял рядом с нами, так что Барни, улыбнувшись в ответ, сказал:– Спасибо. Почему бы вам не присоединиться к нам?– Нет, спасибо. Извините, что помещал вам. Я просто подумал, не уделит ли мне мистер Геллер немного времени... частным образом... Пока вы закончите разговор, я могу подождать у стойки.Он был сладкоречив. В этом надо было отдать ему должное. Однако при взгляде на него на душе у меня становилось муторно.Он был тем копом в Восточном Чикаго, которому все мадам платили каждый месяц – сборщик подати, с которым Анне Сейдж лучше бы не знаться. Черт! Я вспомнил где видел его и где он заприметил меня – в Восточном Чикаго, в отеле «Костур»!– Не дурите, – сказал Барни, – присоединяйтесь к нам, для затравки, выпейте пива.– О'кей, – сказал Заркович, придав своей улыбке выражение застенчивости. Он обошел чемпиона, который рядом с ним показался карликом. – Я был уверен, что вы разделаетесь с Канцонери, – продолжал он, обращаясь к Барни, – ни секунды не колебался.– В таком случае, вы оказались единственным, кто так думал, – сказал Барни. – На самом деле все было не так-то просто. Они даже не воспринимали меня как чемпиона Нью-Йорка, пока я не побью их парня в его собственном городе.– И вы задали ему хорошую трепку.Барни смутился, но такое внимание ему было приятно. Он был хорошим парнем, ничто человеческое не было ему чуждо.– Я страшно хотел послать его в нокаут, – сказал Барни, почти извиняясь, – но малый держался неплохо.– Слушайте, Заркович, – прервал я их разговор, пропустив «сержант», – если у вас есть дело ко мне, давайте поднимемся в мой офис.Барни, казалось, мои плохие манеры обидели.– Нат, – сказал он, – это я настоял, чтобы он присоединился к нам.Заркович привстал.– Извините за вторжение.На этот раз Барни смутился по-настоящему. Взяв Зарковича за руку, он остановил его.– Вы вовсе не вторглись, позвольте угостить вас пивом.Я встал и вышел из кабинки:– Хотелось бы все-таки вначале покончить с делом.Если ты побудешь здесь некоторое время, мы оба предоставим тебе возможность угостить нас пивом.Барни недоверчиво сказал:– Хм... конечно, Нат. Все равно я буду ждать возвращения Перл, которая, надеюсь, потратила не все мои деньги. Поэтому пробуду здесь еще где-то около получаса.Заркович поблагодарил Барни за гостеприимство и последовал за мной на улицу. Здесь мы вошли в дверь между «Коктейль лоунж» и ломбардом и поднялись по лестнице в мой офис. Я отпер дверь и пригласил его войти. Весь путь мы проделали молча.Открыв окно, я прошел за свой стол и пригласил Зарковича сесть на один из стульев напротив меня. Он снял шляпу. На предложение снять пиджак он, вежливо улыбнувшись, отказался, несмотря на жару.– Думаю, нам следовало поговорить, – начал он.– Пожалуй.– Похоже, вы обогнали меня, мистер Геллер.– Давайте отбросим всяких «мистеров». Анна Сейдж все еще владеет двумя заведениями в Восточном Чикаго. Так что, собрав дань, вы заявились прямо от нее, не так ли?Его красивое лицо оставалось невозмутимым.Я продолжал:– И на этот раз Анна рассказала вам некую интересную историю. Историю о человеке, который встречается с одной из ее девушек.Он кивнул.– Анна рассказала вам, что этот человек может быть кем-то очень знаменитым, – сказал я. Он опять кивнул.– Теперь я размышляю, кем может быть эта знаменитость? Дионном Квинтсом? Чарли Мак-Карти? Джоном Диллинджером?Сложив свои большие ладони вместе и хрустнув пальцами, он сказал:– Ваши размышления меня не рассмешили, Геллер.– Они предназначались только для моего собственного удовольствия. В конце концов, это мой офис, так что какого черта стесняться.– Вы понимаете, дело серьезное.– Нет, не понимаю, расскажите.– Вы всего лишь мелкий частный коп, которому в свое время довелось быть мелким чикагским копом. Вы ничего из себя не представляете. На вашем месте мог оказаться любой другой.– Повторяетесь. Вы уже сказали, что я был чикагским копом.– Забавно. Только не старайтесь быть таким крутым, воспарившим высоко. Я не могу отказаться от выгодного дела и не отрицаю этого. Но это отнюдь не делает меня плохим копом. Если бы времена не были такими тяжелыми, я...– ...Не носил костюм за сотню долларов и галстук за десять? Вы вымогатель, Заркович. Было бы противоестественно, если бы вы им не были. Я чувствовал бы себя возле вас очень неуютно.– А вам уютно рядом со мной?– Да. Я дома, знаю где были вы и куда идете.– То же самое я могу сказать о вас. Можно закурить?– Травитесь.Заркович изобразил улыбку, достал серебряный портсигар. Выбрав сигарету, вставил ее в черный мундштук и прикурил.– Как прошла ваша встреча с Пурвином? – спросил он.Если это был рассчитанный ход, чтобы ошеломить меня, то он достиг своей цели. Мне не понравилось, что ко мне прицепился хвост, а я не заметил этого.Я сказал:– Мы говорили и о том, что, может быть, я видел Диллинджера. Но не более того.Он кивнул, не вынимая мундштука из зубов, копируя манеры ФДР Франклин Делано Рузвельт, президент США.
. – Мудро. Ожидаете разговора с Коули?– Да. Может быть. Если вообще буду говорить с кем-либо.– А почему нет?– Может, здесь нет предмета для разговора. Джимми Лоуренс, являясь клерком торговой палаты, слишком часто пользуется такси, но в этом нет ничего незаконного.– Вы сомневаетесь, что он Диллинджер? – Очень сильно. Если он – Диллинджер, то это самый наглый, самый хладнокровный и лихой парень, которым я когда-либо встречался. Он посещает все общественные места в городе, днем и ночью, он, смутившись, толкает копа, носит щегольскую одежду. Что-то новенькое для врага закона... И он явно безоружен... Да вообще, он не очень-то и похож на Диллинджера. Заркович понимающе улыбнулся и кивнул.– Пластическая хирургия. Достаточно хорошая, придает ему чувство уверенности. Можно смело выходить на публику и смешаться с толпой обывателей. Но это ложное чувство безопасности. Анна сразу узнала его.– Да, она говорила об этом.– Не только она. Вчера вечером он сам назвал себя Диллинджером.– Что?– Позвоните ей, – сказал он, кивнув на мой телефон, – и спросите.– Но почему он в этом сознался и именно ей?– Он доверяет Анне, которая умеет быть по-матерински теплой и ласковой. Вы же сами знаете.– Это верно.– Она была приветлива с ним. С точки зрения человека, находящегося в розыске, ей можно доверять. Ведь Анна была известна тем, что сама не в ладах с законом, нередко сдавала жилье ребятам, находившимся в бегах.– Понимаю. А сейчас Анна почему-то хочет продать Диллинджера.– Что значит продать? Он не ее жилец, у него есть собственная крыша над головой, разве не так? На Пайн-Гроув-авеню?Я кивнул.– Разве Анна виновата в том, что парень так доверился ей?– Заркович, а что, собственно, вы хотите от меня? Он вынул мундштук изо рта.– Мне хотелось бы, чтобы вы снова поговорили либо с Пурвином, либо с Коули. Хорошо бы устроить им встречу с Анной.– А почему Анна не может сама обратиться к ним?– С ее уголовным послужным списком она нуждается в посредничестве.– А почему бы вам не взяться за это?Он сделал широкий, великодушный жест рукой.– Я могу это сделать. Но собираюсь объединить наши усилия. Вы сообщите то, что наблюдали, а я бы сказал, что миссис Сейдж, мой старый друг из Восточного Чикаго, вошла со мной в контакт относительно Диллинджера и свела нас вместе.– И все же зачем вам я?Он пожал плечами.– Просто хочу быть справедливым. Не вижу смысла в конкуренции. Денег хватит на всех, причастных к делу, Геллер. По крайней мере, двадцать грандов, поделенных на четыре части.– Четыре?– Кроме меня, вас и Анны есть еще мой непосредственный начальник капитан О'Нейли. Он сегодня тоже в деле.– Он тоже участвует в сборе денег с мадам?– Геллер, мы уже занимались делом Диллинджера. У нас имеется донесение, что этот человек был в Чикаго на Норд-Сайд.– От Анны?– Нет. От одного игрока, которого я знаю, хорвата. Но никому не говорите об этом. Вскоре после того, как вы ушли от Анны, я, разговаривая с ней, вдруг понял, что этот парень у нас в руках. Вы знаете, у нас есть свой денежный интерес в поимке мистера Диллинджера в Индиане.– Вы имеете в виду некую сумму помимо наградных в двадцать тысяч долларов?– Разумеется. Диллинджер – это стыд Индианы, родной сын, пошедший по неправедному пути.– Лич в этом участвует?Капитан Мэтт Лич был полицейским штата Индиана, который посвятил в последние годы всю свою карьеру выслеживанию Диллинджера. В поисках известности он далеко переплюнул Пурвина и Несса. Правда, его не любили многие полицейские. Однако знали как неутомимого, даже одержимого преследователя Диллинджера.– Нет, – коротко ответил Заркович. – Он не причастен. Это дело Восточного Чикаго.– Только что вы сказали, что Диллинджер – это дело Индианы.– В особенности Восточного Чикаго.– Почему?– Он убил там полицейского.– А! Значит, они ищут его за это убийство.– Да. Он убил копа, когда выскакивал из дверей Первого национального банка, стреляя из автомата. И этому есть множество свидетелей.– И, конечно, вы знали того копа, которого убил Диллинджер.– Да. Прекрасный парень, он оставил вдову с детьми.– Итак, вы хотите заполучить Диллинджера.– Да.– Вы хотите участвовать в его ликвидации.– Пожалуй.– Именно в ликвидации, но не в поимке?– Геллер, вы действительно думаете, что Диллинджера можно взять живым?– А почему нет? Раньше его задерживали много раз.– Но он знает, что на этот раз не сможет бежать, что не может быть никакого повторения несчастья в Кроун-Пойнт, не может быть деревянных револьверов, покрашенных гуталином.– Не знаю, может быть, вы и правы. Но в любом случае, не думаю, что все это меня интересует.– Как знаете. Вы не собираетесь поговорить с Коули в таком случае? Или снова с Пурвином?– Нет. Но если вы хотите отомстить за того копа из Восточного Чикаго, тогда вам нужен Пурвин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44