– Где-нибудь на Юге за обеденным столом меня не обслужили бы, не правда ли?– Ваш друг мистер Росс сказал мне, что вас избили, но я не мог и представить...– Как вы нашли меня? Через Барни?Он кивнул.– Когда сегодня утром я не нашел вас в офисе, пришлось всех обзвонить. Росс не стал мне говорить по телефону, где вы, так что я пошел к нему и уговорил дать ваш адрес.– Он хорошо разбирается в людях.– Это означает, что вы не собирались увидеться со мной?– Нет, идти к вам я собирался. В любом случае хотел поговорить с вами, но хорошо, что вы сами пришли ко мне. Кое-кому не понравился бы мой визит к вам...– Вы имеете в виду тех, кто избил вас?– В том числе. Может, мы присядем? Или вы предпочитаете дождаться, чтоб я упал?– О черт, извините... вы нуждаетесь в какой-либо помощи? – озабоченно спросил Коули.– Нет. Позвольте с этим мне самому справиться. Давайте посидим на кухне. Это сюда...В маленькой белой современной кухне на плите стоял кофе. Благословенное сердце Салли. Сейчас у нее дневное представление. Она танцует со своим пузырем.Я сел за стол, а Коули по моей просьбе налил нам немного кофе. Он поставил передо мной чашку, сел и сделал глоток из своей.С выражением отвращения на лице он сказал:– Я знаю последствия избиения резиновой дубинкой, мне приходилось это видеть.– Что ж, вы коп. Возможно, вам приходилось и использовать ее.Он не стал отрицать этого.– Приходилось, но не по отношению к невинному человеку.Я рассмеялся, и смех болью отозвался во всем теле.– Я слышал много определений, но «невинный» слышу впервые!Коули хрипло захохотал.– Более или менее невинным... Это были копы?– Да, если я не ошибаюсь, ребята из Восточного Чикаго.– Заркович и О'Нейли?– Нет. Но уверен, что за этой акцией стоит Заркович. Он привел с собой в город каких-либо людей?Снова на лице Коули появилось выражение отвращения, и он кивнул:– Да, группу из четырех человек, не считая его самого и его капитана.– Я не смог хорошо разглядеть тех мерзавцев, которые избили меня.– Почему же вас избили, Геллер?Я вздохнул и опять почувствовал резкую боль.– Думаю, они не собирались меня убивать, просто хотели на несколько дней вывести из дела.Я отхлебнул кофе, он был горячим, крепким, я любил такой.– Для них я уже выполнил свою миссию.– В чем она заключалась?– Указать им на Диллинджера. В частности, установить контакт с вами, с федами. Коули раздраженно спросил:– Вы намерены, в конце концов, рассказать мне обо всем? Хотя мне и так уже многое известно. Но хотелось бы услышать от вас подробности и знать ваши соображения.– Расскажите мне тогда, в каком состоянии находится расследование по делу Диллинджера.Он задумался, потом официальным тоном сказал:– Несколько часов назад, в моем отеле «Грейт Норферн» на Дирборн, Мелвин Пурвин и я встретились с Мартином Зарковичем. – Он чеканил каждое слово, словно рапортовал начальству. – Мы договорились о встрече вечером с Анной Сейдж.– И она собирается отдать вам Диллинджера? – прервал я его.– По-видимому, да.Я подумал, не дать ли ему адрес Джимми Лоуренса на Пайн-Гроув. Но вспомнил совет Фрэнка Нитти оставаться в постели. И вспомнил о резиновом шланге, рассекающем со свистом воздух. И сказал:– Хочу рассказать вам, что, по моему мнению, происходит. Это мои предположения, поэтому пусть они останутся между нами. Вы согласны?Он кивнул.Я рассказал ему о разъездном коммивояжере, который явился ко мне. О том, как следил за Полли Гамильтон и Джимми Лоуренсом. Об Анне Сейдж. Обо всем, что привело меня к встрече с Пурвином.– Контакт с Пурвином и был моей задачей в этом деле, – сказал я. – Детектив, работающий по частному делу, которому случайно удалось наткнуться на Диллинджера. Это куда лучше, чем если бы коп из Восточного Чикаго, вроде Зарковича, осуществил бы первый контакт. По сравнению с коррумпированной полицией Восточного Чикаго, копы Чикаго выглядят священниками. Ваши ребята знают репутацию Зарковича, и им не понравится, если инициатива будет исходить от него. Вчера вы прямо сказали, что предпочитаете иметь дело со мной, а не с ним, что вам нравится идея иметь меня в качестве независимого источника.Коули снова медленно кивнул.– Никаких сомнений. Вы убедительно изложили рассказ о Диллинджере.– Принимаю. Теперь кто-нибудь, оказавшийся на моем месте, пошел бы скорее к капитану Стеги, нежели к Пурвину. Стеги имеет солидное имя в этом городе, в то время как Пурвин стал объектом насмешек после случившегося в Маленькой Богемии. Но хорошо известные всем мои былые расхождения со Стеги давали возможность легко предугадать, что я не пойду к нему с этой информацией. А если бы я все-таки пошел, то, скорее всего, получил бы пинка под зад.– Вы говорите так, словно думаете, что существует какой-то... заговор. Что кто-то сознательно выбрал вас, чтобы все привести в движение.– Именно так!– Тогда кто же?– Я точно не знаю, кто выбрал меня на эту роль. Возможно, Пикет. Но для меня вполне очевидно, кто запустил в действие всю эту машину.– Кто? Я рассказал ему о своей встрече с Нитти.– Если команда Капоне хочет смерти Диллинджера, – сказал Коули, – почему бы им просто не убить его если они знают, где он скрывается?– Верно, скорее всего, им это известно с самого начала. На Норд-Сайд ничего не происходит без ведома Фрэнка Нитти. А Диллинджер скрывался в этом году на Норд-Сайд несколько раз.– Что означает...– Что означает, он делал это с ведома Нитти и. более того, с его благословения.– Вы думаете, Диллинджер связан с командой, и тогда...Я пожал плечами. Это вновь причинило боль.– Не уверен. И тем не менее, вспомните, что «Детское личико» Нельсон – бывший торпеда Профессиональный убийца, гангстер-телохранитель (разг.).

Капоне. Они не в одной организации, но являются членами одного клуба.– Каков же ваш вывод?– Вывод сделал Нитти: «Некоторым лучше быть мертвыми». Он держит Диллинджера на поводке. И хотя Диллинджер имеет репутацию человека, который не вступает в перестрелку с полицией, но после неоднократных побегов из тюрьмы меры безопасности будут усилены, и Джонни больше не удастся вырваться из заключения.– Тогда это тривиальный случай из серии «он слишком много знал».Я кивнул, превозмогая боль.– Вот почему они хотят, чтобы Диллинджером занялся Пурвин, который согласился на то, на что Стеги никогда не пойдет: застрелить Диллинджера, как только тот объявится. В конце концов ваш босс Гувер дал на это добро: «К черту захват. Убейте его».Коули мрачно смотрел на свой кофе и молчал.– Тут с самого начала действует Синдикат, Коули. Анна Сейдж – «мадам», а Синдикат всегда имеет свой кусок каждого борделя в любом городе. Заркович связан с группой Капоне уже в течение десяти лет. Он сборщик денег, посредник между борделями и разными преступниками. Луи Пикет, способный предать своего собственного клиента, у Синдиката в кармане. Нужно, чтобы я сказал вам по буквам: Фрэнк Нитти устраивает все так, чтобы вы для него убили Диллинджера.Лицо Коули ничего не выражало, но глаза блестели гневом. Он резко спросил:– Но почему, черт побери? Почему они не убьют его сами? – Зачем посылать мужчину, если можно поручить грязную работу мальчишке?– Не умничайте, Геллер.– Это стиль Нитти. Вспомните убийство Сермэка. Весь мир думает, что в прошлом году в Майами «сумасшедший каменщик» пытался убить президента, а «случайно» вместо него убил мэра Чикаго. Но мы с вами хорошо знаем, что Сермэк и Нитти – заклятые враги, а Малыш Джо Зангара, сицилийский смертник, был послан убить Его Честь, что и сделал.Коули ничего не сказал, но его лицо стало еще более серым.– Не раздувать огонь – это девиз Нитти. И он раньше Капоне усвоил, как нервничает общество, когда начинается бойня дня святого Валентина. Так что пусть будет «неудачное» покушение на президента, и вместо него убит «Десятипроцентный» Тони Сермэк. Так пускай Мелвин Пурвин, джи-мен Агент ФБР (сокр. от «государственный человек»).

, бесстрашно снесет башку Джону Диллинджеру, что вызовет реакцию в прессе, но публика проглотит это и со временем успокоится.– Это всего лишь ваше предположение.– Не буду предполагать, как дружки-бандиты Диллинджера могут отреагировать на то, что один из них будет убит другой воровской шайкой. Кому нужна кровавая бойня с пальбой, которую развяжут типы вроде «Детское личико» Нельсона и эти ребята Баркеры? Ясно, что Нитти может выиграть эту битву малой кровью – Ценой жизней его людей. Так зачем в этом случае волноваться и идти на риск?– Достаточно, Геллер.– Взгляните правде в лицо, Коули. Вас используют и подставляют.– Хватит.– Ну, ладно. Это Пурвина они используют. Он поддается влиянию. В конце концов, Капоне и Нитти использовали его, чтобы Роджер Тоуи оказался в тюрьме– Тоуи был виновен.– Во многих делах, но не в киднеппинге, за который вы, ребята, осудили его.– Я не согласен.– Это свободная страна, Коули. Вы, как и все мы. действуете по своей собственной воле. Вы же не марионетки.– Это не смешно.– Я знаю. Но видеть, как Синдикат манипулирует вами, федами, это действительно смешно. Неужели вы в самом деле думаете, что «Желе» Нэш был случайно застрелен в бойне в Канзас-Сити? Конечно, и он, и мэр Чикаго – невинные жертвы.– Вы несете какую-то чепуху. Геллер. В самом деле.– Может быть. Но не в случае с Диллинджером. Я на этом деньги зарабатываю.Коули держал в руке пустую чашку и нервно постукивал ею по столу.– Может быть. Но не в этом суть.– Не в этом?Коули медленно покачал головой.– Диллинджер – враг общества номер один. Он должен быть остановлен. И откуда приходит информация, которая может помочь остановить его, от кого, кто стоит за сценой, помогая нам достать его, – не имеет значения. Когда вы идете по пятам за кем-то вроде Диллинджера, самое главное – это взять его. И ничего больше.– Понимаю. Вы отказываетесь отблагодарить Фрэнка Нитти, которому многим обязаны?– Я ему ничем не обязан.На лице Коули появилась гримаса.– Да, ваши предположения могут оправдаться. Но это уже не имеет значения.– Оттого, что Диллинджер причинил подразделению расследований так много неприятностей, принес так много разочарований, вы и хотите заполучить его любой ценой?Коули печально ответил:– Именно так.Вот тогда я окончательно решил не давать ему адреса Джимми Лоуренса. Тогда-то я и решил выйти из игры и делать то, что хотели от меня Фрэнк Нитти и ребята из Восточного Чикаго. Оставаться дома. Отлеживаться в постели.– Спасибо за кофе, – сказал Коули, вставая. – Я найду дорогу.Он вышел в гостиную, но затем внезапно вернулся. С легкой улыбкой он сказал:– Только не удивляйтесь, узнав, как это обернется.– Не понимаю, Коули!– Пурвин будет там не один, с ним буду я. А я не из тех, кто испытывает наслаждение, нажимая на спусковой крючок. И я не из тех, кто имеет дело с продажными полицейскими, настаивающими, чтобы я застрелил человека, на которого они меня вывели.Я улыбнулся.– Вы думаете, что сумеете взять Диллинджера живым?– Попытаюсь. Если Фрэнк Нитти хочет его смерти, значит мистер Диллинджер знает нечто такое, что хотелось бы услышать и мне.Он надел свою шляпу и ушел.Я размышлял. Может, все-таки мне следовало дать ему адрес Диллинджера? Но с другой стороны, зачем волноваться? Фрэнк Нитти заплатил мне сотню долларов, чтобы я оставался в постели, и два копа из Восточного Чикаго придали мне дополнительный стимул резиновым шлангом, чтобы последовать его совету. Коули направлялся на встречу с Анной Сейдж, которая может дать ему адрес Лоуренса. А взамен получит свои кровавые деньги и паспорт из Департамента иммиграции. Ну и пусть она сделает это.Я же должен заняться другим.Хотя бы просто пообедать. 16 Я открыл глаза. Солнце пробивалось сквозь прозрачные занавески. Я лежал под покрывалом в постели Салли Рэнд. Салли в белом брючном костюме лежала рядом со мной поверх покрывала.Она опиралась на подушку, курила и читала журнал «Вэнити фейр». Если меня не подводила память, то сегодня было воскресенье, а по воскресеньям у нее не было дневных выступлений. Местные ханжи не позволили бы это в воскресный день.Я медленно сел в постели.– Доброе утро, – приветствовала меня Салли, искоса поглядывая на меня с хитренькой улыбкой.– Оно все еще продолжается? Я имею в виду утро.– Да, еще несколько минут...– Так уже почти полдень?– Да. Как ты себя чувствуешь?– Не так, как вчера.– Да, и все-таки как же?– Ко всему прочему у меня сегодня болит голова.В ухмылке Салли можно было прочитать все ее предупреждения.– Тебе не следовало вчера пить столько рома.– Это была твоя идея.– Нет, не моя. Ты послал меня за ним.– Я?– Да, я лишь предложила алкоголь в качестве обезболивающего. Ты же не стал пить ничего более цивилизованного, типа джина. А настоял, чтобы я принесла тебе именно ром.– Мальчик болен, и за ним следовало ухаживать.– Значит, ты вполне заслужил похмелье. Салли положила сигарету в пепельницу, стоявшую на столике рядом с постелью, и отложила журнал.– Что еще у тебя болит?Я покрутил плечи и поднял ноги.– Да ничего, даже немного получше.Салли откинула покрывало.– Да, у тебя меняется цвет синяков. Черно-синие синяки на ногах стали лиловыми, по их краям появились желтоватые круги.– Почему бы тебе не принять душ, – предложила Салли. – Я приготовлю полдник.Я принял душ – сначала холодный, потом горячий и почувствовал себя гораздо лучше. У меня еще все болело, но дышать стало легче. Жутко трещала голова. Может, и к лучшему – похмелье заставляло мне забыть о другой боли. Я вышел из душа и растерся полотенцем. Нет, боль в теле не усилилась. В медицинском шкафчике рядом с раковиной я нашел коробочку с зубным порошком и новую зубную щетку. Почистив зубы, я почувствовал, что постепенно становлюсь человеком. Обернув вокруг талии чистое полотенце, я поковылял в спальню.Новый костюм, купленный на деньги Нитти, был разложен на постели. Там лежали новая рубашка, шляпа, носки и нижнее белье. Похоже, мои друзья хорошо позаботились обо мне. Я надел белье и брюки с рубашкой и отправился на кухню, где Салли хлопотала над полдником. Уже приготовила омлет с порезанными овощами и сыром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44