Тьма и пустота хлынули ей в душу, и не отступали, наполнив сердце Изомиры зимним бураном.
– Линден! – вскрикнула она, уже зная.
За окном было утро. Вскочив с кровати, Изомира бросилась в царскую спальню, но Гарнелиса не было там. Тогда она побежала по золотым коридорам, забыв, что так и не сняла ночной сорочки, не замечая удивленных взглядов слуг.
В воздухе висел запах рока, покрывая все, подобно вязкому дегтю.
Наконец, Изомира домчалась до Солнечного чертога. Царь был там, окруженный сбивчиво бормочущими что-то чиновниками. При появлении девушки все смолкли. Гарнелис обернулся к ней, и лик его был суров, бледен и ужасен.,
Он указал на нее длинным корявым пальцем, будто обвиняя девушку во всех бедах.
– Авентурия, – дрожащим от обиды голосом промолвил он, – пошла на меня войной. После всего, что я сделал для них, они сломили заурому, разорвали древний завет! Или они не успокоятся, покуда не погубят нас всех?

Глава двадцать третья.
Лалы в янтаре.

Мятежники хлынули на улицы Парионы.
Танфия скакала вместе с ними, не чувствуя усталости. За это утро она пережила столько, что с нога должна была валиться от усталости. Но возбуждение гнало ее вперед вместе с прочими последователями Гелананфии.
Мимо пролетали высокие каменные палаты, сверкая бледным златом и костью слоновой; шелестели листвой деревья, безучастные в вековом своем покое к царящей внизу суете. Город кипел. Жители выбегали из домов; растерянные царские солдаты только и могли, что молча наблюдать, как проходят мятежники. И постепенно вся Париона двинулась вслед царевнину войску на Янтарную цитадель.
Гелананфия ехала во главе, и волосы ее развевались золотым стягом. Обок нее скакал Элдарет, позади – владыка Серпет и его пестроцветное войско. Танфию окружали незнакомцы, она не видела ни единого привычного лица – кроме Зори и Мириаса, так что они, по крайней мере, выжили. Но ни Руфрида, ли Сафаендера, ни Линдена. Тревога билась где-то в потаенных уголках души, но девушка рвалась вперед, увлеченная победным восторгом.
Впереди громоздилась твердыня Янтарной цитадели. Зрелище это потрясло Танфию. Три могучих стены окружали кольцами воздвигшийся на вершине дворец. Древняя кладка сливалась с новой, более изящной, стрельчатые окна и башни робко тянулись к далекому небу. И каждый камушке полыхал, точно хрустальный фиал, собравший в себе червонную роскошь закатного света.
По мере того, как мятежники поднимались на холм, внешние стены перед ними казались все выше, закрывая внутренние укрепления Цитадели. В стене этой виднелись единственные врата, покрытые золотом, изукрашенные лазурью, бирюзой и аметистом; а посреди ворот сиял златом и янтарем царский герб – колесо, древо и самоцвет.
Склон перед воротами выровняли, превратив в обширную площадь, обрамленные аллеями и золотыми палатами. Сердце Танфии отчаянно колотилось, когда она направляла Зарянку в обход серпетова войска, подбираясь, насколько можно, к Гелананфии и Элдарету. Но врата оставались закрыты, и перед ними стояли два десятка стражников в царских мундирах.
Остановив коня, Гелананфия обратилась к старшому над стражниками, выделявшемуся синим с золотом кафтаном.
– Я царевна Гелананфия, дщерь Галеманта, сына Гарнелиса. Я требую допустить меня до царя, деда моего. Войско его разбито, и отказать мен он не в силах!
– Ваше высочество – в просьбе отказано. Мы не можем допустить вражье войско в стены Цитадели.
– Мы не враги царю. Но я не боюсь войти и одна. Я должна переговорить с дедом.
– Это невозможно. Царь не желает никого видеть.
– Мне придется настоять. – Старшой нервно помотал головой. – Ты, похоже, не понял. Это – мой дом. Я имею право войти. И чтобы доказать это, я только что разгромила войско моего деда.
– Царь извещен об этом. И все же он приказал нам не допускать никого!
– Он не может томиться в стенах вечно! – рявкнула Гелананфия.
– Погоди, – прервал ее Элдарет. – Я знаю, что делать.
Он коротко стиснул плечо царевны и двинулся в сторону колокольни, стоявшей по правую руку от ворот. Толпа перед ним расступалась. Минутой спустя над городом поплыл однотонный звон.
Танфия знала, что это. Набат созывал всех жителей Парионы к Янтарной цитадели. Старинные летописи обретали плоть.
Не прошло и нескольких минут, как на площадь хлынула толпа еще большая. Ведущие к ней улицы были полны народу. Со стен Цитадели тревожно поглядывали стражники. Танфия увидала над парапетом блеск наконечников стрел, и вздрогнула. Неужто мало этому дню кровопролитья? А потом она заметила кое-что еще – в толпе промелькивали крохотные тени, и вроде бы запрыгивали в заросшие травой норки под стеной.
Набат смолк; вернулся с колокольни Элдарет. И тогда Гелананфия обернулась к парионцам. Привстав в стременах, она крикнула во весь голос:
– Друзья мои, и подданные! Я Гелананфия, наследница царя Гарнелиса! Знайте, что я пришла не оттягать престол у деда моего, но освободить вас – вас, соотечественники мои, авентурийцы. Ярмо самовластья, под которым страдали вы два года, и более того, сброшено. Я пришла не разрушить порядок, но восстановить его! Безумию конец! Поддержите ли вы меня?
Поднявшийся над толпой согласный клич был оглушителен.
– Тогда я прошу вашей поддержки сейчас – помогите мне убедить хранителей Янтарной цитадели пропустить меня!
С громовым ревом толпа качнулась к стенам.
Разрумянившись от торжества, царевна обернулась вначале к Элдарету, потом – к старшому привратнику. Но за решеткой внешних ворот наметилось движение. Разошлись створки, расколов пополам годовое колесо; однако внутренние ворота остались заперты. На пороге стоял чиновник в сине-белом одеянии – чопорный, мрачнолицый тип с ухоженной курчавой бородой.
– Владыка Поэль, – приветствовала его Гелананфия. – Ну вот, с вами можно и поговорить.
– Царь не примет вас, ваше высочество, – промолвил владыка Поэль.
– Ему придется. Все кончено, Поэль. Если ты не впустишь нас, вы выломаем ворота, и ничто нас не остановит; ни горстка стражников с самострелами, ни даже котлы с кипящим маслом и огнеметы. Пропусти.
Поэль, несгибаемый, злобно глянул мимо нее.
– Серпет, ты, предатель! – прошипел он. – Что еще ты задумал? Ты поклялся в верности своему самодержцу.
Желчные слова Поэля эйсилионского владыку, похоже, не тронули.
– Я принял решение, основываясь на своих понятиях о благе Авентурии. Царь потерял рассудок. Будущее лежит не в его руках.
– Изменник! – выплюнул Поэль. Холодные глаза его наконец-то блеснули человеческим чувством.
Послышался рокот, и часть стены у створа ворот заколебалась. Стражники тревожно заозирались.
– Это еще что, во имя Диона? – рявкнул Поэль.
– Замфераи, – объяснил Элдарет. – Они гневаются, и сейчас они под стенами Цитадели. Им под силу размазывать камень, точно масло, и они обрушат крепость вам на головы. Я бы на вашем месте подвинулся.
На этих словах большой кусок стены обвалился и с грохотом рухнул, увлекая за собой створку ворот. Стража на стенах с воплями разбегалась. Поэль в ужасе отскочил. Гелананфия проехала мимо него, внутрь крепости, и мятежники разом хлынули в Янтарную цитадель, перепрыгивая через рассыпавшиеся камни.
Танфия, однако, не торопилась. Они с Зарянкой прижались к стене, выжидая, пока толпа не рассеется немного. Взгляд ее притягивало нечто иное.
Над роскошными палатами, выше старых берез, виднелась Башня. Там могла быть Имми. Танфия должна была попасть туда поскорей. А Цитадель подождет.
Она двигалась навстречу людскому потоку, с трудом выбравшись с площади и долго выискивая в лабиринте переулков дорогу, которая вывела бы ее на соседний холм. Ей уже казалось, что она никогда не выберется отсюда, как впереди показались люди в серых лохмотьях – вначале один или двое, потом горстка, а потом сотни. И девушка поняла, что это бывшие рекруты. Жалкое их состояние поразило ее – так они были изморены и обтрепаны. Как мог Гарнелис допустить такое?
Отыскав дорогу вниз с цитадельного холма, она принялась пробираться наверх, к башне. Здесь царило разрушение – брусчатка залита грязью, деревья вырублены, трава стоптана, и всюду разбросаны канаты, блоки, необтесанные каменные глыбы.
Слезы наворачивались девушке на глаза. Если она не найдет Имми сейчас, то они могут не встретиться уже никогда. Она вглядывалась в набегающие волны рекрутов, боясь, что тяготы изменили Изомиру до неузнаваемости. Она пыталась остановить кого-нибудь, поговорить, но никто не слушал ее.
Наконец Танфия добралась до прорубленных в склоне холма ворот. Стражи не было – не то разбежалась, не то ее смели рвущиеся на свободу рекруты. А над воротами громоздилась недостроенная, и все же пугающая в своем величии Башня.
Спешившись, Танфия вошла внутрь. Сырые, тесные переходы и камеры, гнилостная вонь наполняли ее ужасом… неужели ее сестренка попала сюда? Тихонько всхлипывая в тягостном ошеломлении, девушка бродила по баракам.
Здесь еще оставалась горстка несчастных, серых и изможденных, точно призраки самих себя.
– Я ищу Изомиру, – неустанно повторяла Танфия. – Кто знает Изомиру, дщерь Эйнии?
Внезапно ее дернул за рукав бледный, худой юноша.
– Я знал Изомиру, – еще слышно прохрипел он, глядя на девушку запавшими глазами. – Я работал с ней, здесь и на рудниках Харфенета. Я Лат.
Девушка стиснула его костлявую руку.
– Я ее сестра. Где она?
Юноша покачал головой.
– Старый скелет забрал ее еще до Падубной ночи.
От отчаяния Танфия заплакала – ей показалось, это значит, что ее сестра мертва.
– Боги… Как… как она умерла?
Лан сморгнул.
– Я не знаю. То есть, я не знаю, умерла ли она. Наверное, потому что те, кого он уводил в Цитадель, больше не возвращались.
– В Цитадель? А «старый скелет» – кто он?
– Не знаю. Но все говорили, что он-то и есть царь.
Танфия промедлила миг, обуздывая свое нетерпение, свой страх.
– Пойдем, Лат, – проговорила она, обнимая его за острые плечи. Она не в силах была оставить бедолагу в этом месте. – Незачем здесь оставаться. Пойдем, помоги мне узнать, что с ней сталось, ладно?
Лат выдавил призрачную улыбку.
– Она много о тебе вспоминала.
О том, что случилось тем кошмарным утром, Изомира имела лишь смутное представление. Все, что ей было известно, она узнавала из пробегавших по дворцу слухов. Цитадель подрагивала от волнения, лица стражников, чиновников, придворных были мрачны.
После того, как Гарнелис в Солнечном чертоге обвинил ее в том, что она навлекла на его царство войну, девушка убежала к себе в комнату. Там она оделась – сливочно белая юбка, расшитая серебром, лиловая накидка с широкими разрезными рукавами, расшитый жемчугами и аметистами корсаж. Пальцы ее путались в завязках, но Изомира трудилась упорно, пока платье не сдалось. На груди ее висел опаловый медальон Серении. Последним девушка надела ожерелье из янтаря и лазури, подаренное ей Гарнелисом в день свадьбы. Она одевалась для Линдена, желая, чтобы он увидел ее самой красивой – хотя и знала, что он никогда ее не увидит.
«Как он умер? – подумала она. – Дома? Или в поисках ее? Или в бою?». В одном одна была уверена – в смерти его виноват Гарнелис.
Облачившись, она вновь покинула спальню. Лицо ее было покойно, холодно и ровно, как стекло, в то время, как в душе завывала и бесилась зимняя буря. Она вернулась в Солнечный чертог, и хотя Гарнелис не сказал ей ни слова, но выгонять тоже не стал.
Один за другим, бесконечным потоком являлись перед ним гонцы и воеводы, и из подслушанных обрывков их донесений девушка узнавала: мятежное войско под водительством почитавшейся мертвой внучки Гарнелиса разбило непобедимою боевую машину воеводы Граннена. А на востоке, в Танмандраторе, орда бунтовщиков числом одолела семь тысяч царских солдат, и теперь гнала их в направлении Парионы.
А гонцы все приходили, и каждый был бледней и несчастней предыдущего, и каждый приносил вести все более страшные. Граннен мертв – зарублен на поле боя.
Гарнелис не срывал на являющихся и отбывающих гонцах своего гнева, но с каждой выслушанной вестью в нем нарастало недоброе беспокойство. Лицо его осунулось и помрачнело, глаза покраснели. В конце концов царь прогнал из чертога всех, кроме Изомиры, и принялся расхаживать по залу, источая ужасавшую девушку темную силу. Заговорить Имми не осмеливалась, и только молча взирала на безумного самодержца.
«Как могли они?», повторял он. «Они же клялись, они обещали!». И: «Почему Лафеом не со мною?».
За окнами темнели грозовые тучи. И хотя хрустальный шар оставался сокрытым в сердце Цитадели, девушка слышала его непрестанный, дрожащий стон, сводивший ее с ума.
Потом в зал вступил владыка Поэль, уже давно ненавистный девушке. За ним просочились помощники и воеводы.
– Государь…
– Ну? – Гарнелис пронзил его злобным, угрожающим взглядом. – Что за гнусную весть ты принес мне теперь?
Даже невозмутимый Поэль посерел.
– Государь, мне удалось выяснить, что случилось во время битвы. Владыка Серпет, решив, что наше дело проиграно, переметнулся к бунтовщикам. Когда же призвали подкрепления от господина посредника, те не явились.
Царь обернулся к нему, похожий на готового к броску змея.
– Невозможно! Они обещали! Как?!
– Мы не знаем, государь. Но похоже, что в Танмандраторе случилось то же самое. Ваши войска были разбиты, потому что подкрепления подвели нас.
– Подвели? Нет. Нет. Я должен немедля переговорить с обоими посредниками!
Поэля начало трясти.
– Местонахождение их главы, господина посредника Дозволяющего, на данный момент неизвестно. Насколько мне ведомо, Граннен беседовал с ним перед битвой, и ничего необычайного не заметил. Но когда потребовались его услуги, посредника не смогли найти. Мы, разумеется, ведем поиски, и дело это следует изучить, но…
– Приведите ко мне Лафеома! – вскричал царь. – Найдите и приведите немедля! Ничего не желаю слышать, покуда я не побеседую с ним.
Помощники и воеводы с поклонами испарились, но владыка Поэль остался, трясущийся и бледный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70