и ее появление совпало по вре-
мени с возникновением индивидуалистического учения
пуританства. Так, слово самолюбивый введено в обращение
в 1640 г., судя по дате, шотландскими просвитерианами.
Интересно проследить постепенное изменение характера
самовосприятия, вызванное революцией в области гипотез
в эпоху Реформации. Мы вернемся к этому вопросу в пос-
леднем разделе. Не менее интересно рассмотреть измене-
ния, происходившие в нашем восприятии аномального,
отклоняющегося поведения по мере смены наших гипотез
относительно умственного расстройства: теорию одержи-
мости сменила теория вырождения, а последнюю - теория
психической динамики. Очерк Зильбурга [62] о борьбе
Корнелиуса Агриппы против теории одержимости в эпоху
Средних веков - это работа не только по истории медици-
ны, но и по социальной психологии восприятия. Если дан-
ные восприятия (а по-нашему, внешняя информация) столь
неопределенны в смысле их пригодности для подтвержде-
101
Н11Я или опровержения гипотез о причинах и последствиях
наших поступков, то не удивительно, что борьба в области
диагнозов поведения продолжается ныне почти с той же
остротой, что и во времена Агриппы.
Возможно, особенно резко люди отличаются друг от
друга восприятием социального окружения. Ибо в этой
сфере гипотезы сильны, информация бедна, а приспособи-
тельные последствия весьма серьезны. В последнем разде-
ле мы обратимся к исследованию того, как воспринимают
причину некоторых фактов группового поведения экстра-
пунитивные и интрапунитивные лидеры, из которых по-
следние чаще воспринимают себя как источник возника-
ющих фактов. Действительно, содержание понятия интра-
пунитивности можно рассматривать как характеристику
тех гипотез, с которыми индивид подходит к ситуации фрус-
трации. Он склонен оценивать неопределенную информа-
цию как подтверждающую его собственную вину. Чем
выше степень интрапунитивности, тем меньше соответству-
ющей информации требуется для подтверждения собствен-
ной виновности. С усилением гипотезы эта черта личности
приобретает невротический характер. Другими словами,
гипотеза собственной вины подтверждается такой инфор-
мацией, которую общество считает либо совершенно не
соответствующей ей, либо неопределенной.
ПРОГРАММА
БУДУЩИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
До сих пор мы говорили в довольно общей форме о том,
как изложенная нами теория проливает свет на те или иные
личностные процессы и культурные различия. Как же
обстоит дело с конкретным изучением зависимости между
личностью и восприятием, изучением, цель которого -
ввести личностные переменные в теорию восприятия и
перцептивные переменные в теорию личности?
Мы уже ссылались на исследования, где более или менее
неопределенные раздражители воспринимаются испыту-
емыми в зависимости от различных состояний потребнос-
тей, различного прошлого опыта и т. д. Эти опыты описаны
в литературе [9, 10], и здесь нет нужды останавливаться
на них подробнее. Они были посвящены изучению исполь-
102
зования различного рода информации испытуемыми, дей-
ствующими в условиях довольно случайно выбранной мо-
тивации. В целом они носили демонстративный характер
в том смысле, что ени рассматривали отдельные слу-
чаи влияния потребностей или иных состояний на избира-
тельность восприятия. В некоторых из этих исследований
использовались мотивационные состояния и раздражители,
отношение между которыми предсказывается соответствен-
но с принятой теорией личности. Говоря конкретнее, не-
которые исследователи исходили из гипотезы, утверждаю-
щей, что, согласно такой-то теории личности, мы дол-
жны ожидать от людей такого-то типа такого-то отноше-
ния к таким-то раздражителям. Гипотезы подобного рода
можно сформулировать, но прежде рассмотрим вто-
рой тип исследования связи между восприятием и лич-
ностью.
В этих исследованиях - здесь можно назвать работы
Таулесса [54], Дункера [181, Кремера [16], Клейна [36,
381, Уиткина [59], Брунера и Постмана [6], Тресселта
[56], Ансбахера [1] и других - упор делается на воспри-
ятие таких классических признаков, как величина, дви-
жение, яркость, цвет и т. п. Для этих экспериментов ха-
рактерно то, что в них изучаются величины систематичес-
ких ошибок в оценке, допускаемых различными испыту-
емыми, после чего характер этих ошибок соотносится с
прошлым опытом, наличной мотивацией и другими более
или менее личностными факторами. О работах такого рода
можно с уверенностью сказать одно: они a fortiori пока-
зывают плодотворность теории, учитывающей поведен-
ческие и личностные факторы в восприятии. Рассмотрим
несколько полученных таким образом результатов. По-
истине решительным вызовом классической теории вос-
приятия было доказательство того, что а) константность
ответа художников обнаруживает систематическое про-
фессионально полезное отклонение от <феноменальной
регрессии к реальному объекту> [54]; б) зависимость от
тела при ориентировке в гравитационном поле в сравнении
с зависимостью от зрения увеличивается с возрастом и
более сложным образом - со степенью приспособления
159] и в) восприятие цвета зависит от ожидания индивида
в отношении нормального цвета объекта [12, 16., 18]. Одна-
ко не прошло ли уже то время, когда можно было огра-
ничиться подобными экспериментами?
103
Исследования мотивацновных и поведенческих факто-
ров в качестве детерминант восприятия величины, яркости,
цвета, формы и т. д. затмили, по-видимому, один важный
теоретический момент. Рассмотрим, например, вопрос о
видимой величине объекта. Работы Брунера и Гудмен
[51 Брунера и Постмана 181 и Ламберта, Соломона и
Уотсона [39] послужили утверждению общего принципа
акцентуализации при восприятии величины: видимая
реличина возрастает при восприятии объектов, обладаю-
щих ценностью или являющихся предметом потребности.
Я подозреваю, что в этих результатах есть что-то случай-
ное, вводящее в заблуждение, потому что они никогда не
рассматривались в надлежащем теоретическом контексте.
Несколько обстоятельств приводит к такому выводу. Преж-
де всего, Брунер и Постман [6] показали, что усиление
соответствующего признака не происходит, если испыту-
емому позволяют манипулировать с объектом, то есть ког-
да информация, поступающая от предмета, используется
для подтверждения чрезвычайно точных манипулятивных
гипотез. Я подозреваю, кроме того, что если испытуемому
предъявить для оценки высококритический, ориентиро-
ванный на точное восприятие набор объектов, то упомя-
нутое возрастание воспринимаемой величины заметно сни-
жается. Результаты Клейна, Майстера и Шлезингера 136)
показали, что при предъявлении испытуемому критичес-
кого набора для оценки явление, отмеченное Брунером и
Постманом 18], не наблюдается. И наконец, выяснилось,
что при оптимальных условиях зрения в нормальной ла-
бораторной обстановке совсем не происходит усиления
простых свойств воспринимаемого объекта. Разумеется,
результаты экспериментов по оценке цветов, подробно спи-
санные выше, свидетельствуют о прЕнципиальной важ-
ности условий слабого видения как необходимого усло-
вия действия поведенческих факторов в лабораторных
экспериментах. Картеру и Скулеру [14], например, уда-
лось достичь значительного снижения перцептивного уве-
личения размера ценных объектов путем сведения к мини-
муму неопределенности, хотя это явление выступало
у них в более неопределенной ситуации запоминания.
Теоретическая ошибка большинства этих исследо-
ваний, как обнаруживших описанное явление, так и не
1 См. стр. 65-80.
104
обнаруживших его, состоит в том, что существует одна
редко формулируемая гипотеза, объясняющая, почему
поведенческие факторы должны влиять на воспринимае-
мые свойства объекта. Верно ли, что исследуемое свой-
ство дает в высшей степени существенную информацию
для подтверждения некоторой гипотезы, действующей в си-
туации оценки, гипотезы, о которой мы не подозреваем?
Возьмем, к примеру, оценку величины. Допустим, испыту-
емый должен оценить величину монет. Он приступает
к эксперименту с гипотезами о величине объекта (основан-
ными, по-видимому, на принципах уровня адаптации,
как мы показали в одной ранней работе [10]), а также с ги-
потезами относительно ценности этих монет. В этом экспе-
рименте информация о величине объекта подтверждает
гипотезы и о величине монеты и ее ценности. Поскольку
величина объекта увеличивается одновременно с его цен-
ностью, эта связь получила широкое распространение
в нашей культуре. Вполне вероятно, следовательно, что
происходит переоценка признака величины, поскольку
этот признак служит подтверждением как гипотезы о ве-
личине предмета, так и гипотезы о его ценности. Мы склон-
ны предположить, что эта комбинированная тенденция
увеличивать признаки величины и приводит к переоценке
размеров объекта.
Однако самый важный пункт нашего рассуждения
состоит в том, что обычный изучаемый здесь признак ве-
личины определенным образом связан с действующими
в данной ситуации гипотезами о ценности объектов или
их способности удовлетворять какие-то потребности. Ко-
роче говоря, если мы хотим изучать искажение восприя-
тия обычных свойств в результате действия поведенческих
и личностных факторов, мы должны признать, что такое
искажение вызывается информацией, исходящей от вели-
чины, формы или цвета изучаемого объекта и пригодной
для подтверждения мотивационных или личностных ги-
потез. При отсутствии этого условия никакого искажения,
по моему мнению, не произойдет.
Это приводит нас к проблеме адекватного исследования
восприятия, учитывающего личностные факторы. Мне ка-
жется, наиболее важный момент состоит в следующем:
если мы хотим изучать личностные факторы восприятия,
необходимо сосредоточить исследование на изучении тех
признаков окружения, которые существенны для под-
105
тверждения гипотез, отражающих основные особенности
личности. Как правило, это не признаки величины, цвета
или яркости. Это признаки, более непосредственно спо-
собствующие межличностному приспособлению: видимая
сердечность или холодность человека, видимый угрожаю-
щий характер ситуации, видимая разумность или искрен-
ность собеседника. Я приведу несколько примеров, свя-
занных с исследованием подобных свойств. Келли [34]
показал, что поведение учителя в групповой ситуации
воспринимается совершенно по-разному в смысле сердеч-
ности или холодности в зависимости от предварительной
информации, которую класс получил о нем. Если предва-
рительное описание учителя содержит элементы, которые
подчеркивают устрашающие черты его фигуры, то ученик
предрасположен к восприятию признаков, способству-
ющих фиксации соответствующих поступков, когда они
будут иметь место. Другой пример. Маас [43] показал,
каким образом восприятие причины, порождающей собы-
тие (независимо от того, кто отвечает за него: лидер или
вся группа), изменяется в зависимости от двух обстоя-
тельств: а) типа лидера и б) типа группы (неформальная
открытая формальная закрытая). Признаки окружения,
указывающие на социальный характер воспринимаемой
причинности, при всей их неопределенности оказываются
здесь решающим перцептивным признаком. Наконец, Линд-
сей и Рогольский [40] высказали мнение, что особая
чувствительность антисемита к еврейским чертам лица объ-
ясняется повышенной зависимостью его общего приспо-
собления от таких признаков - короче говоря, что та-
кие признаки весьма пригодны для подтверждения гипотез,
руководящих его поведением.
Такие признаки, как еврейские черты лица или лич-
ная сердечность, разумеется, очень сложны по сравнению
с мириадами признаков величины, движения, цвета и дру-
гих, на которые они опираются. Но с феноменологической
точки зрения они целостны и с трудом разложимы на со-
ставляющие их элементы. Однако отказ от них из-за их
сложного характера оправдан в такой же мере, как отказ
от признака резкости при характеристике звукового тона
на том основании, что резкость звука - результат слож-
ного взаимодействия громкости, высоты и других факто-
ров.
Работая с такими сложными, существенными для при-
106
способления признаками, мы лишаем себя возможности
пользоваться в экспериментах физическими измерениями
в качестве эталона. Изучая величину, например, можно
говорить об искажениях как об отклонении оценки ве-
личины от ее действительной, или физически измеримой,
величины. Не существует, однако, такой эталонной меры
для видимой сердечности человека. Вместо этого нам на
остается, таким образом, ничего иного, кроме сравнения
оценок, даваемых различными группами или различны-
ми индивидами при различных психологических условиях.
Наша основная метрика должна включать сравнение
оценок различных групп. И всюду, где это возможно,
следует поручать независимым судьям оценку раздражи-
теля, с которой можно сравнивать результаты восприя-
тия наших испытуемых. Дело это трудное, но отнюдь не
невозможное.
Отбор личностью
существенных признаков
Существует, по-моему, два руководящих принципа для
отбора личностно существенных признаков раздражителя,
подлежащих исследованию. Один из них - теоретичес-
кого характера. Различные теории личности содержат не-
которые явные или неявные утверждения относительно
признаков окружающей среды, которыми руководствуется
индивид при сохранении и улучшении своего личного прис-
пособления. Хорошим примером может служить психоана-
литическая теория механизмов защиты <Я>, содержащая
некоторые указания для исследования восприятия. Рас-
смотрим классическое описание структуры тревожно-мни-
тельного характера, столь подробно выполненное Фенише-
лем [23].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63