Ц Почему трое? Ц недоуменно спросил Пятый. Ц По идее, мы должны обойтис
ь только двумя…
Ц Ну, как же, я, Клео и Лин… Все, все, Клео, пошли.
Рауль потащил Клео в спальню.
Ц А меня посчитать забыли, Ц констатировал Пятый, усаживаясь на кресло
рядом с кроватью. Ц Впрочем, ничего удивительно.


***

Лин, как ни странно, проснулся первым. С трудом сел, посмотрел в туманное о
кно, на размытые силуэты деревьев. Что вчера было?.. Господи, кажется, это вс
ё-таки был не сон. А если не сон…
Он оглянулся. Рядом с кроватью, в кресле, глубоким сном спал Пятый. Правая
рука его бессильно свисала с деревянного резного подлокотника, голова л
ежала на спинке, волосы скрыли правую половину лица. Так… одет, черт возьм
и. Значит, спал тут. Ой-ой…
Лин попробовал встать, но понял Ц сил на такие подвиги у него пока нет. Он
снова лег и попытался восстановить цепь вчерашних событий. Выходило нев
ажно. А то, что получалось в остатке…
Блонди спали в соседней комнате. Вскоре послышался шум: в гостиной тихо р
азговаривали.
Ц Я сам… Рауль, позволь… Ц еле слышно донесся голос Клео.
И тут же, рассерженно, второй голос:
Ц Даже не думай!
Спустя минуту в комнату заглянул Рауль.
Ц Утро доброе, Ц тихо сказал он. Ц Ну, как ты? Получше?
Лин пристально посмотрел на Рауля.
Ц Да, спасибо, Ц ответил он с сарказмом. Ц А к чему такая забота? Поиздев
аться пришел?..
Рауль недоуменно нахмурился:
Ц Над чем? Ты о чем?
Ц Ты думаешь, я ничего не помню? Ц с отчаянием спросил Лин. Ц А если бы я е
го убил?.. Или он бы меня… Ц Лин не закончил фразу, словно его схватила за го
рло невидимая рука.
Ц Лин, ну что ты, Ц с жалостью проговорил Рауль, шагнул в комнату и сел на
пол, рядом с Рыжим. Ц Нельзя же, в самом деле, так… болезненно.
Ц А как?.. Ц Лин отвернулся. Ц Нет, это невозможно…
Ц Какие ж вы чудные в этом плане, Ц Рауль вздохнул. Ц Ну, хоть чувствуеш
ь-то себя лучше? Пятый говорил, все дело было в…
Ц А ты решил, что тут что-то было? Кроме вывихнутой руки у Клео? Ц невесел
о усмехнулся Лин. Ц Рауль… Бог с тобой… Не знаешь, Пятый давно спит?
Ц Если заснул одновременно с нами Ц то часов пять есть.
Ц Меньше, Ц не открывая глаз, произнес Пятый. Ц Лин, я тебе руки когда-ни
будь поотшибаю. Для профилактики.
Ц За что?
Ц А просто так.
Ц Доброе утро… Так вот знаешь, Лин, что я тебе скажу, Ц начал Рауль, негро
мко, но очень эмоционально, Ц идиот ты, вот и все. И ты, Пятый, тоже. Откуда у
вас эта безумная щепетильность? Мыться в штанах, чтобы, не дай Бог, никто н
е увидел их голые ноги! Это даже не маразм, это сумасшествие!
Ц В Сеть ходить Ц это уже не сумасшествие, это хуже, Ц серьезно ответил
Пятый. Ц Какие там ноги, я тебя умоляю.
Лин всё-таки нашел силы с горем пополам сесть. После ночи он выглядел ужас
но Ц под глазами синяки, волосы растрепанны, рубашка почему-то разорван
а у ворота, на левом запястье Ц синяк, след пальцев… Пятый вспомнил, что н
едавно видел считку Ц блонди и пет Ц и поморщился. Похоже, у всех блонди
есть излюбленная манера «знакомиться» Ц на всякий случай блокируя рук
и объекту этого «знакомства»…
Ц Я еще понимаю, если б вы были чужими людьми, Ц продолжал Рауль. Ц Но вы
же любите друг друга, это невооруженным глазом видно! Хорошо, хорошо, люби
те как братья. Но какая, в конце концов, разница? Вы и так живете, как монахи.
Неужели это настолько чудовищно Ц раз в пять лет помочь друг другу полу
чить разрядку?
Ц Потому, что так делать нельзя, Ц просто ответил Пятый. Ц Просто Ц нел
ьзя. Прими, как данность.
Ц А Клео из-за него всю ночь не спал, между прочим, Ц укоризненно сказал
Рауль, причем совсем тихо Ц Клео оставался неподалеку, в гостиной, не дай
Бог, услышит. Ц Он же только как лучше хотел, раз в кои-то веки. А ему за это
Ц в морду, вместо спасибо.
Ц Очень плохо, Ц печально сказал Пятый. Ц Я попробую извиниться, но не з
наю, поможет ли это. Почему-то думаю, что не очень.
Ц Он сам извиняться лезет, Ц шепотом сказал Рауль. Ц Перед тобой, Лин. Т
олько я его к тебе не пускаю…
Лин снова лег, отвернулся, невидящим взглядом уставился в окно. Тот же тум
ан, кажется, протянешь руку Ц и можно будет взять его в горсть. Извинения…
К чему извинения?.. Перед кем? За что?.. Невидимый тугой обруч стягивал голов
у. Лину сейчас было невообразимо стыдно. Но что, Бог ты мой, что ему оставал
ось? Потянуться за этой ласковой рукой туда, куда вход строго воспрещен в
сем, составлявшим его жизнь уже многие годы? Поддаться?.. Да ни за что на све
те! Объяснить? Что? Кому? «Зачем я его ударил? Ц с отчаянием думал Лин. Ц Мо
жно было просто уйти, а я Ц ударил… Не помню, как, но, кажется, сильно… Что я
им говорил?..»
Что можно было сказать сейчас? Поэтому Лин промолчал.
Ц Не надо пока, подожди полчаса, Ц ответил за друга Пятый. Ц И закажи у х
озяек что-нибудь поесть. Времени не так много.
«Пятый, Ц сказал Рауль мысленно, Ц Клео Ц очень черствый человек. Лин, п
о-моему, первый, кто умудрился вызвать у него сочувствие и желание помочь
просто так. И тут Ц такое… Нехорошо, если Лин на него затаит злость. Поним
аешь?»
Ц Всё нормально, Ц ответил Пятый вслух. Ц Не волнуйся. Лин не умеет злит
ься долго. В отличие от меня.


***

…и не были они никакими Сэфес, и даже не думали, что когда-нибудь ими стану
т. А были просто двумя мальчишками, попавшими в большую беду, растянувшую
ся на девятнадцать лет, но и про девятнадцать лет они тогда ничего не знал
и.
И вокруг, и с ними самими, всё происходило одновременно сложнее и проще, ин
огда проще настолько, что умереть можно было от этой простоты. И никакой К
лео Найрэ никогда этого не поймет, никогда…
Пятый зажмурился, потряс головой. Нет, бесполезно. От этого никуда не дене
шься, уже, вероятно, до самой смерти. Перед глазами помимо воли вставали во
всей ясности события больше чем двухсотлетней давности, и события эти о
ставались болезненно-яркими, словно произошли вчера…
…к исходу четвертого часа он понял, что дверь не сломать. Левая рука болел
а, словно в нее воткнули раскаленный металлический штырь, но эта боль был
а ничем, пустотой, вакуумом Ц в сравнении с тем, что творилось в душе.
А их набралось уже больше десятка Ц надсмотрщики, сменные и сменяемые, н
е упустили случая принять участие в новой забаве. Нет, не все, конечно. Но б
ольше половины. Остальные, судя по голосам, предпочитали смотреть и дава
ть советы. Голоса эти, довольные, балагурящие, отпускающие сальные пошлы
е шутки, доводили Пятого до исступления, он изо всех сил молотил разбитым
и в кровь руками по двери, но заперли его в тиме, дверь, сваренную из стальн
ых листов выбить оказалось нереально.
Дверь в дверь, тим находился напротив зала.
Лин перестал кричать часа полтора назад. Голосов тоже поубавилось. Пятый
стоял, привалившись к предательнице-двери, чувствуя, как в левой руке мед
ленно поворачивается раскаленный штырь. Он думал, что если его и выпустя
т отсюда сегодня, то лишь за тем, чтобы сделать следующей игрушкой в этой ч
удовищной забаве. Пусть. Лучше пусть его, чем Лина…
А еще через два часа его выпустили. Отвели в зал, где подле рельс для вагон
етки, на заляпанном какой-то мерзостью полу лежал Лин. Полузнакомый надс
мотрщик грохнул на пол ведро с водой, потом Пятый на самом краю сознания у
слышал лязг замка Ц и дверь в зал закрылась.
Первые минуты он просто стоял, бездумно глядя на Лина, потом присел на кор
точки рядом, не соображая, что делать. Разум отказывал. Пятый вдруг подума
л о том, что тут происходило, и с ужасающей ясностью понял, для чего они зак
рыли дверь. «Если они откроют, я их убью, Ц пронеслось в голове. Ц Всех уб
ью».
Истерзанное тело, лежащее перед ним, вздрогнуло. Лин, до этого момента ост
ававшийся, вероятно, без сознания, слабо застонал. Смотреть на него было ж
утко Ц впрочем, как может выглядеть человек, которого насиловали много
часов подряд несколько здоровых мужиков, насиловали и били, чтобы не соп
ротивлялся. Пятый осторожно протянул руку и потрогал Лина за плечо. Тот д
ернулся, как от электрического разряда, вскрикнул.
Ц Лин, это я, Ц жалобно, еле слышно сказал Пятый. Ц Они ушли, это я…
Он перевернул друга на спину.
Пустые стеклянные глаза. Лицо, искаженное гримасой такого страдания, что
Пятого передернуло. Перемазанные рвотой и кровью волосы, свежий синяк н
а скуле, разорванная нижняя губа, бесчисленные ссадины и кровоподтеки на
груди, шее, руках… Пятый усилием воли заставил себя посмотреть, что там ни
же, но это оказалось настолько страшно, что он поспешно отвел глаза. Кровь
, сперма, обрывки того, что еще вчера было штанами, и еще кровь, и еще…
«Господи, они же там всё разорвали, Ц отрешенно подумал он. Ц Сколько кр
ови…»
Лин его не узнавал. И не понимал, что вокруг происходит, всё еще продолжая
пребывать в кошмаре, который уже закончился. Пятый попробовал как-то при
вести его в порядок, но дело не пошло Ц от каждого прикосновения Лин вздр
агивал, как от удара. Он уже не стонал, лишь временами слабо поскуливал, ка
к раненное животное. Собравшись с духом, Пятый кое-как перетащил его в выс
окую часть зала, на сухое место, разодрал на части свою рубашку и всё-таки
заставил себя, превозмогая всё нарастающий страх, смыть большую часть ещ
е не успевшей присохнуть крови. Лина трясло, он, скорчившись, лежал на полу
холодного зала практически голый, если не считать обрывков рубашки. Еди
нственным способом как-то согреть его было лечь рядом и прижать к себе, но
как только Пятый снова дотронулся до друга, Лин закричал. Пятый поспешно
отступил, беспомощно повторяя:
Ц Не надо, это же я, это я!!
Крик перешел в хрип, Лин беспорядочно дергался, пытался закрыться руками
от неведомо чего, плакал, его колотило всё сильнее. Пятый снова сел рядом,
осторожно погладил друга по мокрым спутанным волосам. Лин опять застона
л, словно прикосновение причинило ему боль.
Ц Это я, Ц в который уж раз безнадежно повторил Пятый. Ц Ну это же я…
Он лег рядом, опираясь на локоть, обнял Лина и осторожно притянул к себе, п
рижимая к своей груди худую израненную спину. Прижал Ц и замер, с тревого
й вслушиваясь в неровное сиплое дыхание, ощущая всем телом чужую дрожь. П
ятый старался не шевелиться, и через некоторое время Лин затих. Тело его, н
апряженное едва ли не до судороги, расслабилось, он стал ровнее дышать.
Ц Спи, Ц прошептал Пятый. Ц Всё будет хорошо… Ты только спи, пожалуйста
…
Сам он спать, конечно, не смог. Через некоторое время снова напомнил о себе
раскаленный стержень в левой руке, на которую Пятый сейчас опирался, но и
зменить позу, чтобы хоть как-то уменьшить собственную боль, он не рискнул
. Сколько часов прошло до того момента, как дверь открылась, он так никогда
и не узнал…
…То, что было дальше, Пятый помнил хуже. Лязг замка, чужие голоса, кто-то, по
вторяющий: «Господи, Господи», ледяные руки, которые он пытался отогреть
в своих, тряска, машина, выложенные белым кафелем стены в смутно знакомом
месте… «Повезло, не ел долго… сохраняется возможность заражения…» Позв
якивание инструментов, белая дверь, растерянность, страх, непонимание… В
сё сплелось в бесконечную серую нить, которая не обрывалась и не обрывал
ась, а потом взяла Ц и разом лопнула перетянутой струной.
Больше трех недель Лина продержали на первом предприятии. Чтобы максима
льно снизить шок, ему постоянно кололи транквилизаторы, но толку с них бы
ло… Первые трое суток Пятый, не отлучаясь, сидел рядом, в немом отчаянии гл
ядя на бескровную белую руку, изо всех сил вцепившуюся в простыню, избега
я заглядывать в пустые остекленевшие глаза, без тени мысли, подернутые т
онкой пленочкой инфернального ужаса. Капельницы, осмотры, бесконечные у
колы, швы, октябрьское тяжелое небо за окном, собственное бессилие и пост
оянный страх…
…На четвертый день Лукич заметил, что у Пятого «что-то не так с рукой». «Чт
о-то не так» на поверку оказалось трещиной в кости, руку загипсовали. Позж
е Пятый сообразил, что руку сломал, пытаясь выбить дверь…
Из тяжелейшего шока Лина выводили почти месяц. Кое-как вывели Ц и тут же
отправили обратно, на «трешку». Хорошо, хоть швы успели зажить…
…Полгода после этого Лин не выносил прикосновений. Вообще ничьих, даже е
сли кто-то случайно до него дотрагивался, он шарахался в сторону. Бить его
, конечно, не перестали, но надсмотрщики, вероятно, получили хорошее перо о
т руководства, поэтому подходить остерегались. Впрочем, какая разница, п
летка есть плетка.
В тиме Лин отчаянно мерз, но ни под каким видам не позволял Пятому приблиз
иться к себе ближе, чем на метр. В морозы они обычно всегда спали, обнявшис
ь, вжавшись друг в друга, чтобы хоть как-то согреться, но этой зимой Лин изм
енил привычному правилу…
…Когда через полгода он неожиданно сам пришел греться Ц Пятый сначала у
дивился, потом на него накатила волна испуга, а за нею вдруг пришла боль, н
евыносимая внутренняя боль. Лежа рядом, уткнувшись лицом Рыжему в плечо,
он неожиданно для себя вдруг заплакал Ц беззвучно, зло, отрешенно, словн
о слезы эти были чем-то, чем он сейчас пытался отгородиться от того, что из
мучило его за эти полгода, измучило невыразимо…
Ц Ты что? Ц шепотом спросил тогда Лин.
Ц Никогда… никогда больше… не позволю…
Ц Что?..
Ц Господи… я же Ц не они… Если ты мне не верил, то кто я тогда?.. Господи, в ж
изни своей, Рыжий, никогда… Ты же думал, что я… как они… но я же… Грязь, мерзо
сть какая… В мыслях никогда не было…
Лин сел, повернулся к другу, посмотрел на него виноватыми глазами. Потом н
еловко обнял, и они почти полчаса просидели неподвижно.


***

Всё, что можно было сказать Ц и на всю оставшуюся жизнь Ц было сказано за
эти полчаса. Не словами. Потом было очень и очень много всего, и Лин сам еди
нственный раз нарушил это непреложное правило Ц слишком уж сильно не по
нравилась ему ситуация…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50