Каждую минуту он перебивал меня возмущенными выкриками.
Когда же я закончил, он яростно проговорил:
— Какая мерзость! Это переходит все границы! Горе
будет этому псу, если я доберусь до него!
На лице губернатора появилась улыбка, на этот раз ироническая.
— У тебя есть свидетели, которые смогут подтвердить
твои слова?
— Есть.
— Я верю, что ты убежден в справедливости того, о чем говоришь. И все-таки ты заблуждаешься. Ты обвинил человека совершенно невинного.
— Если это так,— сказал я спокойно,— значит, мое предчувствие было правильным: этот негодяй вовсе не Абд эт Тахира. Иначе...
— Ты прав. Все совсем иначе. Абд эт Тахира сейчас сидит рядом с тобой.
Это неожиданное сообщение не слишком меня развеселило, но также и не обеспокоило. Я не должен был опасаться гнева шейха.
Абд эт Тахира ограничился тем, что возмущался по поводу негодяя, злоупотребившего его именем. Он бегал по се-ламлику и кричал, кто он такой, этот преступник, и что с ним будет, когда шейх с ним встретится!
Я описал мошенника как можно точнее, упомянув также о двух шрамах на лбу.
— Это не является особой приметой,— возразил шейх.— У некоторых племен такие шрамы служат признаком воина.
— Вот поэтому я и думал, что по этим шрамам можно будет определить хотя бы племя.
— Но ведь шрамы могли остаться и после ранения.
— Нет, мне так не показалось, скорее это украшение.
— Тогда хорошо бы выяснить, какие шрамы имели и сопровождавшие его.
— Хм, вот этого я не заметил, я видел их мельком, да еще и в клубах пыли.
— Может, это заметили хаддадцы из твоего сопровождения?
— Можно мне сходить за ними, чтобы ты их спросил?
— Если позволишь, я сделаю это сам.
Шейх быстро вышел из комнаты, а когда вернулся, сказал:
— У его сообщников были такие же шрамы. Тогда мы имеем дело с отличительным знаком племени. Это два параллельных шрама, идущие справа налево наискосок через весь лоб. Такие отметины имеют некоторые роды племени тамима.
— Где живут эти тамима?
— У караванной дороги отсюда до Мекки,— ответил шейх.
— Ты не мог бы поточнее сообщить мне их местопребывание?
— Это сложно, пока я не знаю, к какой ветви племени тамима относятся эти мерзавцы. Но расплата их не минует, аллах тому свидетель. Такой позор может быть смыт только кровью. Я пойду с отрядом, который ты вышлешь против него, господин!
Мутасарриф пожал плечами и сообщил:
— Мои полномочия достигают лишь Эль Хуфейра, на границе Ирака, а тамима живут за этой границей. Я все же распоряжусь привести купца, с которым этот мнимый шейх вел торг.
Послали за купцом, но тот нам не помог. Он был обманут точно так же, как и мы. Мошенник продавал разные вещи, очевидно, награбленную добычу.
Оставалась только одна маленькая надежда — пуститься по следам убийц. Если бы я мог это сделать тогда, сразу, то, возможно, знал бы сейчас побольше.
Шейх рьяно поддержал идею преследования, а мутасарриф подарил мне коня из собственной конюшни.
Шейх горел желанием покарать преступников и хотел отправиться со мной, но перед этим он должен был известить свою свиту и снабдить лошадьми хаддадцев; те же были обязаны раньше похоронить Месуда.
Но Халеф не хотел с ними дожидаться до завтра и благодаря своей хвастливой болтливости выманил у позабавленного губернатора еще одну лошадь.
Так как мы не знали, куда нас заведут следы, то договорились с остальными, что оставим для них сообщение или знак в селении Мангашанийя.
Лошади уже ожидали нас во дворе. Мы поехали с Хале-фом — без ружей. Нам могли бы одолжить, но я сказал, что лучше никакого оружия, чем плохое.
Мы галопом направились к Старой Басре, где раньше всего хотели повидать Умара, рассказать, какие у нас планы, о чем мы узнали.
Умар сидел рядом с трупом своего молодого шурина. Около него торчал в земле нож, что по бедуинскому обычаю означает неотвратимое решение отомстить за убитого.
Эта решимость была видна и в оцепеневшем лице Умара, во взгляде, которым он встретил нас. Он спокойно выслушал меня, пока я рассказывал ему о том, что мы успели сделать в Басре, а потом сказал:
— Если бы брат моей жены послушался тебя, он был бы жив. И все-таки мой долг — отомстить за его смерть, и я не вернусь в свой шатер до тех пор, пока не достану преступ ников. Ад дам лид дам, кровь за кровь.
— Да, мы должны отомстить за убийство,— подтвердил Халеф.— В противном случае мы не можем показываться на глаза нашим воинам, а Ханне, моя милая жена, ошиблась бы во мне.
Мы расстались с Умаром и направились в северную часть развалин, где очень быстро обнаружились четкие отпечатки следов. Они направлялись на юго-запад. Если не изменят своего направления, то должны довести нас до караванной тропы из Басры в Мекку.
Это было одновременно и приятно, и неприятно. Приятно оттого, что дорога эта относительно оживленная, и мы могли расспрашивать, а неприятно потому, что жители вдоль всех дорог в Мекку крайне нетерпимы, а если еще узнают, что я франк, то это вообще будет иметь для меня плохие последствия.
Когда стемнело, мы остановились на ночлег на открытом пространстве, и с первым проблеском зари снова двинулись дальше.
Рано утром мы достигли селения Мангашанийя, сторожевая башня которого упоминается еще до Мухаммеда. Это убогое поселение, где жили арабы, принадлежащие к одной из ветвей большого племени тамима. Они называли себя бани Мазин. Мне они очень не понравились, и я опасался, что они не передадут правильно мое сообщение дла Абд эт Тахиры.
Мне не понравилось, как на меня смотрели обитатели деревни, а то, что они меня радушно приветствовали, не уменьшало моего подозрения, а еще, наоборот, увеличивало. У меня было такое впечатление, что они заранее знали о нашем приезде.
Меня провели к шейху э л ь бе лед, старосте населенного пункта.
Он жил в просторной глинобитной хижине и сам вышел нам навстречу.
Я спросил его, не видел ли он недавно проезжавшую группу всадников.
— Да, я видел наездников,— ответил он.— Они останавливались у колодца, чтобы наполнить меха.
— И куда они потом подались? Куда поехали?
— Туда! — сказал он и махнул рукой в сторону запада.
— Они не поехали дальше по караванному пути?
— Нет, они поехали домой, а караванный путь не ведет к их дуару, деревне.
— Ты знаешь, где их дуар?
— Да.
— А их ты тоже знаешь?
— Конечно. Это был Хамман ибн Джибал, шейх племени хадеша, с несколькими воинами. Они возвращались из Куббат аль ислама, где согласно своему обету творили молитвы у могилы Ибн Ризы.
— Там где они живут?
У вади Башама, на другой стороне васитской дороги, отсюда три дня пути.
— Ты точно это знаешь? Не ошибаешься?
— Как бы я мог ошибиться? Хамман ибн Джибал — мой друг и брат, мы часто навещаем друг друга.
— Как долго он здесь задержался?
— С полчаса. Очень спешил домой.
— Он тебе говорил, почему спешит?
— Я его об этом не спрашивал. Вы хотите тоже наполнить меха?
У нас были меха,— в тех краях мех для воды относится к снаряжению всадника.
— Если разрешишь, мы так и сделаем,— сказал я.
— Разрешу, если вы заплатите.
Я дал ему деньги, впрочем, сумма было небольшой, и попросил Халефа отвести лошадей к колодцу, напоил их и набрал воды в меха. Сам же я направился в деревню, чтобы проверить слова шейха эль белед.
Он говорил правду. Наши следы в конце концов направились на запад, но все же я не мог избавиться от впечатления, что шейх нас обманывает.
Теперь, когда я узнал, по чьим следам еду, мне не нужно было спешить. Мы могли в Мангашанийе спокойно подождать шейха мунтефика и продолжить преследование вместе с ним.
Абд эт Тахира с хаддадцами и мунтефика прибыл вскоре после полудня. Он не надеялся, что я его буду ожидать, но когда я ему рассказал о том, что узнал, он одобрил мой поступок и сказал:
— Шейх племени хадеша не брезгует разбоем, это я знаю, так что вполне возможно, что это он совершил и это убийство в Басре. Аллах пусть накажет его за то, что он злоупотребил моем именем. Мы поедем за ним. Я знаю дорогу к вади Башама, хотя там и не был никогда.
Мы не мешкая двинулись в путь и ехали до сумерек. Потом мы остановились на ночлег в пустыне. Я попросил шейха, чтобы он расставил охрану, но ему это показалось излишним. Но меня дороги научили осторожности, так что я выставил часовыми хаддадцев и сторожил вместе с ними.
Через два часа нас сменили Халеф и Умар. Я проспал совсем недолго, когда меня разбудил выстрел. Стрелял Умар. Он заметил в темноте какой-то силуэт, окликнул его, ответа не получил и тогда выстрелил. Кто это был, может, человек, может, зверь, он не знал.
С револьверами в руках мы отправились на обход лагеря и скоро обнаружили труп хорошо вооруженного бедуина.
Пуля Умара попала ему в лоб. Мы посветили на него и к своему удивлению узнали одного из грабителей, которых мы преследовали.
— Видишь, мы не напрасно выставили часовых,— сказал я шейху. Они хотели напасть на нас на спящих. Надо удвоить караул.
Однако случилось так, что до утра нас ничего уже не побеспокоило. Когда рассвело, мы обнаружили следы ночных посетителей, которых, по-видимому, спугнул бдительный Умар. Новые следы уходили влево от их предыдущего направления.
— Хотели нас увести с пути,— сказал шейх,— но соблазнить нас им не удастся. Мы не поедем по этим следам, а поедем точно к в а д и Башама. В этом направлении они наверняка и будут убегать от нас.
Я согласился с ним. Целый день мы скакали рысью по местности, которую еще нельзя было назвать пустыней, хотя для данного определения не хватало самой малости.
Вечером мы достигли колодца с пригодной для питья, но плохой водой. Мы напоили лошадей и переночевали у колодца. Рано утром мы снова отправились в путь к вади Башама.
Ближе к полудню мы увидели слева от себя группу всадников. Их было четверо: вероятно, разведчики тех, кого мы преследовали.
Но они галопом пустились навстречу нам, и скоро мы обнаружили свою ошибку, то есть обнаружили я и хаддадцы. А шейх, едва только рассмотрел лица всадников, закричал:
— Это они, эмир, это они! Во главе шейх Хамман ибн Джибал. Это хадеша.
— Ты его хорошо знаешь? — спросил я.
— Конечно!
— Выходит, нас шейх эль белед из Мангашанийи обманул, так как никто из этих людей на нас в Куббат эль исламе не нападал.
— Вот как? Это был кто-то другой?
— Да.
— Пусть покарает аллах этого лжеца, или я сам о нем позабочусь.
Четверо арабов-хадеша подскакали к нам и поприветствовали нас. Их шейх расспрашивал нас о цели нашего путешествия, и я посчитал, что правильнее будет сказать ему правду.
— Аллах, аллах! — рассмеялся он.— Я не обижаюсь на тебя за твои мысли, но если бы уж я предпринял что-то такое, то исполнил бы все гораздо лучше. Но я хотел бы знать, с кем же меня спутали. Опиши мне подробно этого халтурщика.
Я исполнил его желание. Едва я упомянул о шрамах, у него посветлели глаза.
— Машалла! — воскликнул он.— Справа налево наискось через лоб?
— Да.
— Эти шрамы были только у него?
— Нет. У всех его людей.
— Все ясно. Я уже знаю, кто это.
— Говори! Говори сейчас же! — настаивал я.
— Да ведь это же... но нет. Погодите! — прервался бедуин и лукаво ухмыльнулся.— Вы будете его преследовать, так ведь?
— Конечно.
— Тогда пообещай мне кое-что.
— Что ты хочешь?
— Ты поедешь туда по той дороге, которую я тебе укажу.
— Как я могу тебе это обещать? В любой момент непредвиденные обстоятельства могут вынудить нас свернуть в сторону или сделать крюк.
Но Абд эт Тахира вмешался в разговор:
— Не отказывайся исполнить его желание, иначе мы ни о чем не узнаем. Я свяжу себя обещанием вместо тебя.
— Хорошо,— сказал Хамман,— впрочем, вы могли бы ехать вместе со мной к в а д и Башама. Он бы сам вам пришел в руки. Я как раз возвращаюсь из его дуара. Я знаю, что он уехал в Басру, и приготовил ему небольшой сюрприз. Вам не скажу, какой. Но одно знаю точно, он помчится к в а д и Башама, словно испуганный бык. Прямо в ловушку. Если вы свернете с пути, который я вам укажу, то можете все испортить.
Он злорадно рассмеялся и продолжил:
— Сейчас я вам скажу, кто это: Абд эль Бирр, шейк Малику ибн Хандама, а живет он в в а д и Эш Шагана.
— Аллах, аллах! — воскликнул Абд эт Тахира.— Так оно и есть! Я этому верю. И теперь я понимаю, почему нас шейх эль белед в Мангашанийе обманул. Ведь этот пес из одного с ним племени. В Мангашанийе живут мазина, которые так же, как и малику, относятся к племени тамима. Да покарает его аллах!
— Ты прав! Я опять говорю вам, что убийца, которого вы ищете,— это Абд эль Бирр. Клянусь вам на Коране.
— Тогда мы должны ехать за ним.
— А вы не хотите лучше поехать со мной к в а д и Башама и там его подождать? Он наверняка придет.
— Нет. У нас нет времени.
— Хорошо, тогда поверните и езжай к его последнему ночлегу, потом держитесь его следов. Поедете вдоль васит-ской дороги до самого Джул Ошара, где она сворачивает на дорогу к Мекке. Ты будешь руководствоваться моими советами?
— Да. Я тебе это обещаю. Это, впрочем, самая короткая дорога к его удару.
У меня была совершенно другая точка зрения, чем у Абд эт Тахиры, но я промолчал. Мы обменялись с бедуином несколькими поклонами, потом поехали назад по своим следам.
Хамман ибн Джибал и его хадеша долго стояли и наблюдали за нами. Они проверяли, исполняем ли мы свое обещание. Едва лишь мы исчезли у них из виду, я свернул направо.
— Что ты делаешь? — спросил Абд эт Тахира.— Отклоняешься от маршрута?
— Я еду правильно,— ответил я.
— Как это?
— Наши враги поехали на юго-запад, а мы едем на юг. Как же ты их хочешь догнать?
— Мы поедем вслед за ними к месту их последнего ночлега.
— Этот крюк заберет у нас лишний день пути.
— Но я связан обещанием.
— А я нет. Впрочем, вещь это несущественная, и я думаю, что ты не сотворишь большого греха, если это обещание нарушишь. Но если ты хочешь сдержать его, спокойно езжай дальше.
У него было много возражений, но я в конце концов решительно сказал:
— Я никому ничего не обещал и не собираюсь терять время на разные окольные пути, я хочу настичь этого негодяя раньше, чем он доберется до своего дуара. Напасть на него, когда он будет в своей деревне, много труднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30