Все для ванны, здесь
Человек не должен игнорировать свои мысли.
Они сидели в конусе света, окруженные набором того, чем Эйб торговал на самом деле, — изделий, которые выпускали пули, или имели острые режущие кромки, или наносили тупые травмы. Не в пример хаотическому беспорядку на верхнем этаже, тут все было аккуратно расставлено по полкам и содержалось в чистоте.
Джек смотрел, как толстые, но ловкие пальцы Эйба подсоединили тонкие проводки к дисплею. В электронике Джек не разбирался. Он мог ею пользоваться, но вот то, что было внутри, ставило его в тупик.
— Вот! — сказал Эйб, когда дисплей засветился.
— Здорово! — оживился Джек. — А теперь проверь будильник.
Эйб нажал кнопку, и появились цифры 3.00.
— Три ночи, — сказал Джек, чувствуя, как у него спазмом сводит желудок. Не найди он взрывное устройство сегодня, завтра проснулся бы без сестры. — Сукин сын!
— Что ты думаешь предпринять?
— Пока еще не знаю. Эйб посмотрел на него:
— Что-то ты плохо выглядишь? Как ты себя чувствуешь?
Неужели видно? Он маялся усталостью и болью. А также раздражением.
— Со мной все в порядке. Все пройдет, когда как следует высплюсь и найду того подонка, который все это организовал.
— Ну, пока ты прикидываешь, как это сделать, должен сказать, что заказал для тебя новый пистолет. Не хуже прежнего. Будет через несколько дней.
— Не знаю, Эйб. Я вот все думаю, стоит ли отказываться от «земмерлинга».
— Слушай, этот малыш сорок пятого калибра слишком заметен для человека, который не хочет, чтобы на него обращали внимание. Такое оружие — как твоя личная подпись.
— Подожди. — В мозгу у Джека взорвалась какая-то мысль.
— Что?
— Заткнись на минуту. — Поняв, что позволил себе грубость, он добавил: — Пожалуйста.
Как подпись… как все, что он делал. Джек попытался вытащить из глубин памяти все детали: как он сработал с Козловски, как нашел их, как пустил ко дну, взорвав все их хранилища, и затем попытался уйти, не входя с ними в прямой контакт. Но не получилось. Братья появились на ферме, когда предполагалось, что они в городе, и ему пришлось огнем проложить себе путь. Большей частью он пользовался своим «глоком», но был момент, когда пустил в ход «земмерлинг». Козловски видели это оружие и видели его в лицо…
И если они читали газеты… и обратили внимание на упоминание маленького 45-го калибра… и решили выследить репортера, который утверждал, что поддерживает связь с его владельцем…
— Черт бы его побрал! — грохнул Джек кулаком по столу.
— Кого? За что?
— Сэнди Палмера! Из-за него чуть не погибла Кейт! Я должен был свернуть его тощую шею!
Он все объяснил Эйбу.
— Возможно, — кивнул тот. — Очень возможно.
— Так что мне с ним делать?
— С репортером? Я думаю, тебя первым делом должны волновать братья Козловски, не так ли?
— С ними-то я справлюсь… особенно теперь, когда знаю, с кем имею дело. Но вот Палмер… Я думаю, он видит во мне какого-то загадочного фашиста из комиксов. Сегодня он парил мне мозги Ницше — ну как тебе это нравится?
— Ницше? А ты вообще-то читал его?
— Нет.
— И не пробуй. «Так говорил Заратустра» читать невозможно.
— Верю на слово. — Джек снова ударил по столешнице. — Ну что за кошмар. Палмер бежал за мной, как собачонка, хватая за лодыжки, пока я не пригрозил, что придушу его, если он не отстанет от меня. Ему пришла в голову идея, что я могу поспособствовать его карьере. Думает, что хочет стать большим журналистом, но на самом деле мечтает стать знаменитым журналистом.
Эйб пожал плечами:
— Продукт времени. Но слушай: сдается мне, что он просто обожает тебя. Если он видит в тебе героя какого-то комикса, то, может, тебе стоит подыграть ему. У героев комиксов всегда есть мальчишка-подручный.
— Ты хочешь сказать, что, если я Бэтмен, пусть он считает себя Робином?
— Скорее мальчишка-репортер, который таскается за Суперменом. — Эйб щелкнул пальцами. — Как его звали. Тимми…
— Джимми Олсен.
— Ну да. Пускай Джимми Олсен не таскается за тобой, а занимается чем-то другим.
— Чем, например? Эйб пожал плечами:
— Я знаю? Ты же Наладчик Джек. А я всего лишь скромный торгаш.
— Ну да, как же.
Наконец они прикинули, как выбираться из этой заварухи. Но у Джека не было ни малейшего представления, как заставить план заработать. Пока. Придется пораскинуть мозгами. А тем временем он должен разобраться с братьями Козловски.
— О'кей, скромный торгаш. Покажи мне свои запасы. Кажется, мне этой ночью понадобится кое-что из твоего оборудования…
Суббота
1
— Уже четверть третьего, Джек. Ты что, вообще спать не собираешься?
Кейт устало прислонилась к косяку в дверях спальни. Она видела лишь силуэт Джека, который, стоя у окна, разглядывал улицу.
— Боюсь, что не получится.
Он повернулся к ней, и она вздрогнула, увидев вместо глаз два светящихся зеленых пятна. И тут только она вспомнила странный прибор, который он закрепил на голове перед тем, как потушить свет, и что-то пробормотал о ночном видении.
Вернувшись, он несколько раз выбирался на крышу и так же возвращался. Он отсутствовал почти два часа — самые длинные два часа в ее жизни. По возвращении он почти ничего не сказал и был куда мрачнее, чем при уходе. И выглядел он не лучшим образом. Бледный, с остекленевшим взглядом прежде таких ясных глаз. Она списала это на воздействие стресса. Событий навалилось более чем достаточно. Интересно, как она сама выглядит в глазах Джека. Наверно, еще хуже.
Но по крайней мере, они избавились от бомбы. Джек сказал, что оставил ее у себя дома.
— Может, сделать тебе кофе? Он поднял свою кружку:
— У меня еще есть, спасибо. Почему бы тебе не прилечь? Закрой глаза и постарайся немного поспать.
— Кто-то хотел взорвать нас! Кто-то хочет убить нас! Как я могу спать?
— Я посторожу. Обещаю тебе, пока я здесь, ничего не случится. Ты устала. Если не будешь сопротивляться, сон придет сам собой. Верь мне.
Она безоговорочно верила ему — больше, чем кому бы то ни было. Она предельно устала. Ей было необходимо поспать, но еще больше она хотела избавиться от гнетущего беспокойства, которое не оставляло ее.
Кейт вернулась в спальню и залезла под одеяло; она легла на спину, скрестила руки на груди и закрыла глаза.
Буду делать вид, что умерла, подумала она. Почему бы и нет? Ведь кто-то этого хочет.
Господи, что за мысли. Что случилось с ее жизнью? Убедившись, что она далеко не та классическая американская мама, которая ходит с детьми на футбол и какой Кейт всегда себя считала, она тяжело пережила это открытие, но в конце концов ей пришлось признать, что она — отклонение от правил нормального мира. Она подумала, что после этого вся ее жизнь пошла вверх тормашками — но по сравнению с событиями последней недели…
И бедная Жаннет… где она сейчас? Что с ней?
Ты думаешь обо мне, Жаннет? — спросила она в темноте. Я постоянно вспоминаю тебя. Хоть одна мысль обо мне посещает тебя? Или ты так увлечена этой сектой, что для тебя ничего не существует?
Кевин и Элизабет… она так давно не видела их… надо вернуться к ним… она…
…уплывает…
Нет. Не уплывает. Улетает. За спиной у нее оказались огромные прозрачные крылья, растущие из лопаток. Они с жужжанием вибрировали, неся ее в какой-то улей, в сверкающий золотой лабиринт мириадов восьмиугольных сот, которые простирались во всех направлениях и уходили в бесконечность.
А воздух вокруг нее гудел мириадами голосов, певших одну и ту же ноту.
В полете она видела, что соты не пустые. В них лицом к ней были люди. Она их не знала, но все они выпевали ее имя.
Кейт… Кейт… Кейт…
Кто они, эти люди? Их тут миллионы, но на всех приходится лишь полдюжины разных лиц. Ей никогда…
И тут Кейт узнала Жаннет, которая тянется к ней из одной из сот; она улыбается и зовет ее по имени. Кейт развернулась к ней, но когда приблизилась, откуда-то из соседних сот вынырнул Холдсток и вцепился в нее. Кейт рывком высвободилась и предстала лицом к лицу с другой Жаннет… и еще с другой… тысячи Жаннет окликали ее оглушительно громкими голосами.
Кейт… Кейт… Кейт…
Она летела, пробиваясь сквозь рой слепящих вспышек, ныряя и выписывая зигзаги, прокладывая себе путь, пока не увидела отверстие в стене. Она рванулась сквозь него в окружающую темноту. В ней было холодно и одиноко, особенно после тепла и света улья, но, пусть ее и окружала темнота, она понимала, что должна двигаться, улетать от этих голосов, которые без устали выкликали ее имя.
Кейт… Кейт… Кейт…
Голоса заставляли ее замедлять полет, тянули назад, мешали ей набрать скорость для бегства. Наконец ее силы иссякли. На мгновение она остановилась, зависнув между роем и открытым пространством. И начала валиться назад. Повернувшись, она издали и сверху увидела улей. Он был синим и коричневым, и над ним клубились облака…
Это Земля…
2
— Вот сучье вымя! — заорал Джой. Сидя на месте пассажира, он колотил кулаками по приборной доске. — Сука! Сука! Сука!
Стэн снова посмотрел на часы. 3.14. Взрыва не произошло.
— Должно быть, он нашел!
— Подумай вот о чем, Джой. Ты считаешь, что если он нашел в квартире взрывчатку, то все еще оставался бы там, наверху? Ни в коем случае. Он уже отвалил бы в горы.
— Значит, ты хочешь сказать, что я облажался, да?
Стэн услышал угрозу в голосе брата. С ним надо разговаривать очень осторожно. На кону стоит его гордость, которую он не может потерять. Может, лучше сдать назад.
— Джой, ни одно из устройств, что ты делал, не давало осечки, так?
— Верно.
— Но сегодня вечером что-то не сработало. Что именно? Что сегодня было не так?
— Да ничего! Я сделал самое простейшее гребаное устройство из всех! Я всегда держу в голове то, что ты мне сказал, когда мы только начинали: делай попроще — чем больше свистков и колокольчиков, тем больше шансов, что не сработает. Так что не было у меня ни свистков, ни колокольчиков. И еще я поставил два детонатора вместо одного. Для надежности.
— Ты сказал, что отключил дисплей. А это не могло?..
— Не-а. Я трижды проверил его, подключая и отключая. Часы работали четко. Будильник стоял на трех часах. Конструкция была просто классной. Говорю тебе, Стэн, этот сукин сын нашел ее.
Стэн не хотел упоминать изуродованную руку Джоя, хотя был уверен, что именно из-за нее устройство не сработало. Трудно соединять тонкие проводки, когда одна рука выглядит как мятый воск.
— Давай вернемся к моему вопросу: чем этот вечер отличается от прочих?
— Я уже говорил тебе: ничем!
— А вот есть чем: ты завелся. Каждый раз, как мы делали такую работу, она была просто делом, простым и ясным. Никаких эмоций. Мы никогда не знали людей, кому она предназначалась. Но сегодня все было не так. Мы хотели достать этого парня. А когда ты позволил вмешаться эмоциям, дела пошли наперекосяк.
— Да не было этого, Стэн. Я…
— Вспомни, какой зуб ты имел на этого парня, Джой. Подумай об этом.
Джой сидел молча, глядя в ветровое стекло. Наконец он покачал головой.
— Вот дерьмо, — с тяжелым отвращением сказал он. — Я провалил это дело. Обделался.
— Все в порядке, Джой, — сказал Стэн. — Ночь еще не кончилась. — Он включил двигатель. — Вылезай и жди здесь. Наблюдай за домом, а я пойду кое-что приготовлю.
Пришла моя очередь, подумал он. И на этот раз ошибок не будет.
3
Джек сидел, съежившись под одеялом. Он боролся с желанием закрыть глаза. Четыре тридцать пять, и он чувствовал себя самым жалким образом. Должно быть, подхватил простуду или что-то в этом роде. Самое время болеть.
Сначала его прохватил озноб, а когда он испугался, что никогда больше не согреется, его пробило такой обильной испариной, что ему пришлось прихватить полотенце из ванной, чтобы вытереться.
А затем навалились слабость и отупение. У него не было сил стоять у окна, и он подтащил стул. Его очки ночного видения высветили стоящий на улице «таурус», который отъехал в 3.30 или около того, оставив какого-то человека стоять в глубокой тени на тротуаре. Но даже при максимальном увеличении он продолжал оставаться расплывчатым пятном.
Джек не сомневался, что это пятно — Козловски.
Поэтому он и продолжал наблюдать, дожидаясь момента, когда встретится со взрывником лицом к лицу.
Проблема в том, что он был не в той форме, чтобы с кем-то встречаться. Сейчас ему не справиться даже со старушкой в инвалидном кресле, страдающей артритом. Козловски размажут его по улице.
Все, что ему оставалось, — это смотреть и прикидывать. Он понимал, что человек в тени наблюдает за входной дверью дома; но куда делась машина? Что за замысел у водителя?
Но тут он увидел, что «таурус» снова стоит на месте.
Джек оцепенел. Когда это случилось? Он поднял на лоб окуляры и посмотрел на часы. 4.50. Должно быть, он задремал. Проклятье!
Внизу, почти прямо под ним, человек пересек улицу и занял место водителя «тауруса».
У Джека заколотилось сердце. Откуда он взялся? Проник в здание? И может, заложил другую бомбу, побольше, в вестибюле?
Он посмотрел на «таурус», который оставался на месте. Хороший знак. Бомба в вестибюле, достаточно мощная, чтобы убить людей в квартире на третьем этаже, снесет полквартала. Но их машина стоит в зоне взрыва.
Это означало, что бомба, если она вообще существует, куда меньше. Но где она?
Он должен спуститься вниз и проверить.
И вот тут на него навалился второй приступ озноба…
4
— А что, если этот засранец будет спать до полудня? — спросил Джой, растянувшись на заднем сиденье.
Стэн зевнул. Он снова занял место водителя и не спускал глаз с зеркала, в котором отражался «краунвик».
— Значит, мы сделаем его к полудню.
Длинная ночь. Когда в последний раз они бодрствовали до восхода солнца? Небо просветлело, но на улицах стояла тишина. В субботу утром город просыпался попозже.
— Ну ладно, будем надеяться, что с твоей хлопушкой нам повезет больше, чем с моей.
— Все получится, Джой. Потому я был спокоен, когда собирал ее. Она самая простая.
Стэну нравилось называть такую конструкцию «взрывателем машин Козловски». Четверть бруска пластида, зажатая между двумя электродетонаторами с дистанционным управлением, и плюс еще магнит на подложке из изоляции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Они сидели в конусе света, окруженные набором того, чем Эйб торговал на самом деле, — изделий, которые выпускали пули, или имели острые режущие кромки, или наносили тупые травмы. Не в пример хаотическому беспорядку на верхнем этаже, тут все было аккуратно расставлено по полкам и содержалось в чистоте.
Джек смотрел, как толстые, но ловкие пальцы Эйба подсоединили тонкие проводки к дисплею. В электронике Джек не разбирался. Он мог ею пользоваться, но вот то, что было внутри, ставило его в тупик.
— Вот! — сказал Эйб, когда дисплей засветился.
— Здорово! — оживился Джек. — А теперь проверь будильник.
Эйб нажал кнопку, и появились цифры 3.00.
— Три ночи, — сказал Джек, чувствуя, как у него спазмом сводит желудок. Не найди он взрывное устройство сегодня, завтра проснулся бы без сестры. — Сукин сын!
— Что ты думаешь предпринять?
— Пока еще не знаю. Эйб посмотрел на него:
— Что-то ты плохо выглядишь? Как ты себя чувствуешь?
Неужели видно? Он маялся усталостью и болью. А также раздражением.
— Со мной все в порядке. Все пройдет, когда как следует высплюсь и найду того подонка, который все это организовал.
— Ну, пока ты прикидываешь, как это сделать, должен сказать, что заказал для тебя новый пистолет. Не хуже прежнего. Будет через несколько дней.
— Не знаю, Эйб. Я вот все думаю, стоит ли отказываться от «земмерлинга».
— Слушай, этот малыш сорок пятого калибра слишком заметен для человека, который не хочет, чтобы на него обращали внимание. Такое оружие — как твоя личная подпись.
— Подожди. — В мозгу у Джека взорвалась какая-то мысль.
— Что?
— Заткнись на минуту. — Поняв, что позволил себе грубость, он добавил: — Пожалуйста.
Как подпись… как все, что он делал. Джек попытался вытащить из глубин памяти все детали: как он сработал с Козловски, как нашел их, как пустил ко дну, взорвав все их хранилища, и затем попытался уйти, не входя с ними в прямой контакт. Но не получилось. Братья появились на ферме, когда предполагалось, что они в городе, и ему пришлось огнем проложить себе путь. Большей частью он пользовался своим «глоком», но был момент, когда пустил в ход «земмерлинг». Козловски видели это оружие и видели его в лицо…
И если они читали газеты… и обратили внимание на упоминание маленького 45-го калибра… и решили выследить репортера, который утверждал, что поддерживает связь с его владельцем…
— Черт бы его побрал! — грохнул Джек кулаком по столу.
— Кого? За что?
— Сэнди Палмера! Из-за него чуть не погибла Кейт! Я должен был свернуть его тощую шею!
Он все объяснил Эйбу.
— Возможно, — кивнул тот. — Очень возможно.
— Так что мне с ним делать?
— С репортером? Я думаю, тебя первым делом должны волновать братья Козловски, не так ли?
— С ними-то я справлюсь… особенно теперь, когда знаю, с кем имею дело. Но вот Палмер… Я думаю, он видит во мне какого-то загадочного фашиста из комиксов. Сегодня он парил мне мозги Ницше — ну как тебе это нравится?
— Ницше? А ты вообще-то читал его?
— Нет.
— И не пробуй. «Так говорил Заратустра» читать невозможно.
— Верю на слово. — Джек снова ударил по столешнице. — Ну что за кошмар. Палмер бежал за мной, как собачонка, хватая за лодыжки, пока я не пригрозил, что придушу его, если он не отстанет от меня. Ему пришла в голову идея, что я могу поспособствовать его карьере. Думает, что хочет стать большим журналистом, но на самом деле мечтает стать знаменитым журналистом.
Эйб пожал плечами:
— Продукт времени. Но слушай: сдается мне, что он просто обожает тебя. Если он видит в тебе героя какого-то комикса, то, может, тебе стоит подыграть ему. У героев комиксов всегда есть мальчишка-подручный.
— Ты хочешь сказать, что, если я Бэтмен, пусть он считает себя Робином?
— Скорее мальчишка-репортер, который таскается за Суперменом. — Эйб щелкнул пальцами. — Как его звали. Тимми…
— Джимми Олсен.
— Ну да. Пускай Джимми Олсен не таскается за тобой, а занимается чем-то другим.
— Чем, например? Эйб пожал плечами:
— Я знаю? Ты же Наладчик Джек. А я всего лишь скромный торгаш.
— Ну да, как же.
Наконец они прикинули, как выбираться из этой заварухи. Но у Джека не было ни малейшего представления, как заставить план заработать. Пока. Придется пораскинуть мозгами. А тем временем он должен разобраться с братьями Козловски.
— О'кей, скромный торгаш. Покажи мне свои запасы. Кажется, мне этой ночью понадобится кое-что из твоего оборудования…
Суббота
1
— Уже четверть третьего, Джек. Ты что, вообще спать не собираешься?
Кейт устало прислонилась к косяку в дверях спальни. Она видела лишь силуэт Джека, который, стоя у окна, разглядывал улицу.
— Боюсь, что не получится.
Он повернулся к ней, и она вздрогнула, увидев вместо глаз два светящихся зеленых пятна. И тут только она вспомнила странный прибор, который он закрепил на голове перед тем, как потушить свет, и что-то пробормотал о ночном видении.
Вернувшись, он несколько раз выбирался на крышу и так же возвращался. Он отсутствовал почти два часа — самые длинные два часа в ее жизни. По возвращении он почти ничего не сказал и был куда мрачнее, чем при уходе. И выглядел он не лучшим образом. Бледный, с остекленевшим взглядом прежде таких ясных глаз. Она списала это на воздействие стресса. Событий навалилось более чем достаточно. Интересно, как она сама выглядит в глазах Джека. Наверно, еще хуже.
Но по крайней мере, они избавились от бомбы. Джек сказал, что оставил ее у себя дома.
— Может, сделать тебе кофе? Он поднял свою кружку:
— У меня еще есть, спасибо. Почему бы тебе не прилечь? Закрой глаза и постарайся немного поспать.
— Кто-то хотел взорвать нас! Кто-то хочет убить нас! Как я могу спать?
— Я посторожу. Обещаю тебе, пока я здесь, ничего не случится. Ты устала. Если не будешь сопротивляться, сон придет сам собой. Верь мне.
Она безоговорочно верила ему — больше, чем кому бы то ни было. Она предельно устала. Ей было необходимо поспать, но еще больше она хотела избавиться от гнетущего беспокойства, которое не оставляло ее.
Кейт вернулась в спальню и залезла под одеяло; она легла на спину, скрестила руки на груди и закрыла глаза.
Буду делать вид, что умерла, подумала она. Почему бы и нет? Ведь кто-то этого хочет.
Господи, что за мысли. Что случилось с ее жизнью? Убедившись, что она далеко не та классическая американская мама, которая ходит с детьми на футбол и какой Кейт всегда себя считала, она тяжело пережила это открытие, но в конце концов ей пришлось признать, что она — отклонение от правил нормального мира. Она подумала, что после этого вся ее жизнь пошла вверх тормашками — но по сравнению с событиями последней недели…
И бедная Жаннет… где она сейчас? Что с ней?
Ты думаешь обо мне, Жаннет? — спросила она в темноте. Я постоянно вспоминаю тебя. Хоть одна мысль обо мне посещает тебя? Или ты так увлечена этой сектой, что для тебя ничего не существует?
Кевин и Элизабет… она так давно не видела их… надо вернуться к ним… она…
…уплывает…
Нет. Не уплывает. Улетает. За спиной у нее оказались огромные прозрачные крылья, растущие из лопаток. Они с жужжанием вибрировали, неся ее в какой-то улей, в сверкающий золотой лабиринт мириадов восьмиугольных сот, которые простирались во всех направлениях и уходили в бесконечность.
А воздух вокруг нее гудел мириадами голосов, певших одну и ту же ноту.
В полете она видела, что соты не пустые. В них лицом к ней были люди. Она их не знала, но все они выпевали ее имя.
Кейт… Кейт… Кейт…
Кто они, эти люди? Их тут миллионы, но на всех приходится лишь полдюжины разных лиц. Ей никогда…
И тут Кейт узнала Жаннет, которая тянется к ней из одной из сот; она улыбается и зовет ее по имени. Кейт развернулась к ней, но когда приблизилась, откуда-то из соседних сот вынырнул Холдсток и вцепился в нее. Кейт рывком высвободилась и предстала лицом к лицу с другой Жаннет… и еще с другой… тысячи Жаннет окликали ее оглушительно громкими голосами.
Кейт… Кейт… Кейт…
Она летела, пробиваясь сквозь рой слепящих вспышек, ныряя и выписывая зигзаги, прокладывая себе путь, пока не увидела отверстие в стене. Она рванулась сквозь него в окружающую темноту. В ней было холодно и одиноко, особенно после тепла и света улья, но, пусть ее и окружала темнота, она понимала, что должна двигаться, улетать от этих голосов, которые без устали выкликали ее имя.
Кейт… Кейт… Кейт…
Голоса заставляли ее замедлять полет, тянули назад, мешали ей набрать скорость для бегства. Наконец ее силы иссякли. На мгновение она остановилась, зависнув между роем и открытым пространством. И начала валиться назад. Повернувшись, она издали и сверху увидела улей. Он был синим и коричневым, и над ним клубились облака…
Это Земля…
2
— Вот сучье вымя! — заорал Джой. Сидя на месте пассажира, он колотил кулаками по приборной доске. — Сука! Сука! Сука!
Стэн снова посмотрел на часы. 3.14. Взрыва не произошло.
— Должно быть, он нашел!
— Подумай вот о чем, Джой. Ты считаешь, что если он нашел в квартире взрывчатку, то все еще оставался бы там, наверху? Ни в коем случае. Он уже отвалил бы в горы.
— Значит, ты хочешь сказать, что я облажался, да?
Стэн услышал угрозу в голосе брата. С ним надо разговаривать очень осторожно. На кону стоит его гордость, которую он не может потерять. Может, лучше сдать назад.
— Джой, ни одно из устройств, что ты делал, не давало осечки, так?
— Верно.
— Но сегодня вечером что-то не сработало. Что именно? Что сегодня было не так?
— Да ничего! Я сделал самое простейшее гребаное устройство из всех! Я всегда держу в голове то, что ты мне сказал, когда мы только начинали: делай попроще — чем больше свистков и колокольчиков, тем больше шансов, что не сработает. Так что не было у меня ни свистков, ни колокольчиков. И еще я поставил два детонатора вместо одного. Для надежности.
— Ты сказал, что отключил дисплей. А это не могло?..
— Не-а. Я трижды проверил его, подключая и отключая. Часы работали четко. Будильник стоял на трех часах. Конструкция была просто классной. Говорю тебе, Стэн, этот сукин сын нашел ее.
Стэн не хотел упоминать изуродованную руку Джоя, хотя был уверен, что именно из-за нее устройство не сработало. Трудно соединять тонкие проводки, когда одна рука выглядит как мятый воск.
— Давай вернемся к моему вопросу: чем этот вечер отличается от прочих?
— Я уже говорил тебе: ничем!
— А вот есть чем: ты завелся. Каждый раз, как мы делали такую работу, она была просто делом, простым и ясным. Никаких эмоций. Мы никогда не знали людей, кому она предназначалась. Но сегодня все было не так. Мы хотели достать этого парня. А когда ты позволил вмешаться эмоциям, дела пошли наперекосяк.
— Да не было этого, Стэн. Я…
— Вспомни, какой зуб ты имел на этого парня, Джой. Подумай об этом.
Джой сидел молча, глядя в ветровое стекло. Наконец он покачал головой.
— Вот дерьмо, — с тяжелым отвращением сказал он. — Я провалил это дело. Обделался.
— Все в порядке, Джой, — сказал Стэн. — Ночь еще не кончилась. — Он включил двигатель. — Вылезай и жди здесь. Наблюдай за домом, а я пойду кое-что приготовлю.
Пришла моя очередь, подумал он. И на этот раз ошибок не будет.
3
Джек сидел, съежившись под одеялом. Он боролся с желанием закрыть глаза. Четыре тридцать пять, и он чувствовал себя самым жалким образом. Должно быть, подхватил простуду или что-то в этом роде. Самое время болеть.
Сначала его прохватил озноб, а когда он испугался, что никогда больше не согреется, его пробило такой обильной испариной, что ему пришлось прихватить полотенце из ванной, чтобы вытереться.
А затем навалились слабость и отупение. У него не было сил стоять у окна, и он подтащил стул. Его очки ночного видения высветили стоящий на улице «таурус», который отъехал в 3.30 или около того, оставив какого-то человека стоять в глубокой тени на тротуаре. Но даже при максимальном увеличении он продолжал оставаться расплывчатым пятном.
Джек не сомневался, что это пятно — Козловски.
Поэтому он и продолжал наблюдать, дожидаясь момента, когда встретится со взрывником лицом к лицу.
Проблема в том, что он был не в той форме, чтобы с кем-то встречаться. Сейчас ему не справиться даже со старушкой в инвалидном кресле, страдающей артритом. Козловски размажут его по улице.
Все, что ему оставалось, — это смотреть и прикидывать. Он понимал, что человек в тени наблюдает за входной дверью дома; но куда делась машина? Что за замысел у водителя?
Но тут он увидел, что «таурус» снова стоит на месте.
Джек оцепенел. Когда это случилось? Он поднял на лоб окуляры и посмотрел на часы. 4.50. Должно быть, он задремал. Проклятье!
Внизу, почти прямо под ним, человек пересек улицу и занял место водителя «тауруса».
У Джека заколотилось сердце. Откуда он взялся? Проник в здание? И может, заложил другую бомбу, побольше, в вестибюле?
Он посмотрел на «таурус», который оставался на месте. Хороший знак. Бомба в вестибюле, достаточно мощная, чтобы убить людей в квартире на третьем этаже, снесет полквартала. Но их машина стоит в зоне взрыва.
Это означало, что бомба, если она вообще существует, куда меньше. Но где она?
Он должен спуститься вниз и проверить.
И вот тут на него навалился второй приступ озноба…
4
— А что, если этот засранец будет спать до полудня? — спросил Джой, растянувшись на заднем сиденье.
Стэн зевнул. Он снова занял место водителя и не спускал глаз с зеркала, в котором отражался «краунвик».
— Значит, мы сделаем его к полудню.
Длинная ночь. Когда в последний раз они бодрствовали до восхода солнца? Небо просветлело, но на улицах стояла тишина. В субботу утром город просыпался попозже.
— Ну ладно, будем надеяться, что с твоей хлопушкой нам повезет больше, чем с моей.
— Все получится, Джой. Потому я был спокоен, когда собирал ее. Она самая простая.
Стэну нравилось называть такую конструкцию «взрывателем машин Козловски». Четверть бруска пластида, зажатая между двумя электродетонаторами с дистанционным управлением, и плюс еще магнит на подложке из изоляции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51