— Заметки о чем?
— Как о чем? О чем же еще! О прошлом вечере. Я проснулась, нашла твою записку, вспомнила, что ты говорил утром, и вдруг… как пошло! Bay! Озарение! Словно крыша поехала!
— А что я говорил?
Она расплылась в улыбке.
— О, да ты любишь и Рея Чарльза.
— А?
— Не важно. Ты сказал, что, может быть, тебе удастся все припомнить, потому что ты должен отписаться. И в ходе работы ты преодолеешь все свои эмоции, потому что писание — это что-то вроде зкзорцизма, изгнания бесов. Помнишь?
— Ага. — Он смутно припомнил — да, вроде говорил что-то такое. — Нечто этакое.
— Вот этим я и стала заниматься! Месяцами я сходила с ума, пытаясь понять, как мне выстроить свой фильм, а когда сегодня проснулась, вспомнила твои слова — и вот оно, решение, прямо передо мной!
— Твой фильм?
— Да! Он будет о том, что прошлой ночью случилось в нашем поезде. Конечно, не буквально, а метафорически — что чувствует человек, когда смерть смотрит ему в лицо. И знаешь что? Как только я стала набрасывать эти заметки, все страхи исчезли.
Она снова бросила на диван желтые странички. Те порхнули в воздухе, как подстреленные птицы, и упали на ковер.
Она откинула голову и закричала:
— Я спасена!
Они пили вино и болтали, пока она готовила спагетти и какую-то удивительную подливку для рагу. И говорили во время еды. Бет было двадцать четыре, она родом из Атланты, получила в Бейлоре степень по английскому языку. Ее родители были из тех людей, которые ценят стабильность, рассказала она ему, но не очень переживали, когда она решила заняться киноведением, хотя эта карьера не из тех, что гарантирует твердый доход и другие блага, как, например, преподавание.
И все это время Сэнди мучительно тянуло к ней, но он не мог этого сказать, не мог первым сделать шаг.
Наконец с вином и едой было покончено. Они вместе убрали со стола. И когда они вместе стояли над раковиной, она повернулась к нему:
— Могу я тебя кое о чем спросить?
— Конечно. О чем хочешь.
— Ты что-нибудь имеешь против секса? Сэнди потрясенно моргнул, попытался сказать, что нет, не имеет, но запнулся на первом же слове:
— Н-н-нет. А п-п-почему ты спрашиваешь?
— Потому что я здесь, у тебя, и мне хочется, а ты и пальцем не пошевелил. Ни разу.
Я снова боялся получить отказ, подумал Сэнди. Провалиться мне на этом месте! Когда же я избавлюсь от своих страхов?
— Ну, понимаешь ли… — сказал он. — То есть после того, как прошлым вечером ты дала мне такой отлуп, я подумал, что ты… ну, так сказать, играешь в другой команде.
Он вовсе так не думал, но объяснение было довольно убедительное.
Она расплылась в улыбке.
— Я? Лесбиянка? О господи, ну и фантазии!
— Так и есть? — Захваченный врасплох, ничего лучше он не смог выдавить.
— Тогда в поезде ты был для меня совершенно чужим человеком. Я сидела и читала книжку о Хичкоке. А теперь…
Бет снова закинула руки Сэнди на шею и развернула его лицом к себе.
— А теперь ты парень, который спас мне жизнь или, по крайней мере, хотел прикрыть меня от пуль, а потом успокаивал меня, когда я так психовала, и еще вдохновил мою курсовую работу. Черт бы тебя взял, Сэнди Палмер, где ты был всю мою жизнь?
— Ждал тебя, — сказал Сэнди.
И тут она закрыла ему рот своими губами и принялась расстегивать пуговицы рубашки.
Она хочет меня! — с замирающим сердцем подумал он. Хочет так же сильно, как и я ее.
И день стал совершенно другим.
9
Когда Джек подошел к дому «Арсли», Кейт уже ждала его на ступеньках крыльца. Она была не одна. В меркнущем свете сумерек он разглядел высокого, худого и сутулого мужчину в костюме.
Кто это такой? — подумал он.
Джек прикинул, что добраться до Пелхем-парквей и обратно проще всего было бы на машине, и посему предложил ей свои услуги. Но он предполагал, что пассажиром у него будет только Кейт.
Едва только увидев ее, он не мог не улыбнуться и снова поразился, до чего она хорошо выглядит. Одета она была просто и незамысловато, в облегающую белую рубашку и черные слаксы, что, как всегда, говорило о ее вкусе и чувстве стиля. Мужчина был примерно ее возраста и скромно держался рядом. Джек надеялся, что он не «кто-то особенный», о котором она упоминала прошлым вечером. Она могла выбрать и кого-то получше.
Он подогнал свою черную «краун-викторию» двух лет от роду к обочине рядом с парой. Кейт нагнулась к окну со стороны пассажира:
— Джек, это доктор Филдинг, врач-онколог Жаннет. Он хочет поехать с нами.
Тоже мне шишка, мрачно подумал Джек.
Он не знал, во что его вовлекает Кейт, и присутствие третьего человека может лишить его свободы действий. Она рассказала ему о Жаннет Вега, своей лучшей подруге из колледжа, которая оправлялась после терапии рака мозга, и о ней никто не мог позаботиться. И рассказала об этом типе Холдстоке, который, имея при себе ключ от квартиры Жаннет, незваным ввалился к ней; он имеет на нее такое влияние, что прямо мурашки бегут по коже. Остается надеяться, что вечерняя экскурсия пройдет без происшествий, но от всех этих сект Джека буквально бросало в дрожь. Слишком они непредсказуемые. Достаточно вспомнить Джонстаун.
Но он улыбнулся и сказал:
— Конечно. Почему бы и нет?
Док устроился на заднем сиденье, и Джек обратил внимание, что его черные волосы обильно намазаны гелем и лежат аккуратными блестящими черными прядями. Он протянул Джеку костистую руку с длинными пальцами:
— Джим Филдинг.
— Джек, — пожал он руку Филдинга. — Онколог, который приезжает по вызовам на дом. Неужели я стал свидетелем исторического события? — Он повернулся к Кейт, которая, устроившись рядом с ним, застегивала ремень безопасности. — Надеюсь, ты не использовала какие-то незаконные методы принуждения?
— Исчерпав законные методы принуждения? — спросила Кейт. — Нет, доктор Филдинг сам настоял, что хочет поехать с нами.
— Ясно.
— Меня беспокоит странное поведение Жаннет, — сказал Филдинг, — особенно возможность, что на ней могут сказываться разрушительные последствия приступа. Ей повезло, что она под наблюдением такого опытного специалиста, как доктор Айверсон.
Доктор Айверсон? — удивился Джек, но тут понял, что речь идет о Кейт.
— Но я бы предпочел сам лично понаблюдать за ней. И если Жаннет не является ко мне, то я сам навещу ее.
Похоже, неплохой парень, подумал Джек. Кейт погладила сиденье между ними.
— Большая машина. Напоминает мне папину.
— У него был «маркиз», такой же, как этот, но он его продал и купил «меркьюри». Типичная машина для Флориды.
— Я и не думала, что тебе нравятся большие машины, Джек.
— Они мне не нравятся.
— То есть ты взял ее напрокат на сегодняшний вечер. Джек, ты должен был сказать…
— Нет, она моя. Что-то вроде.
— Как это?
— Ну, просто… как бы. — Должен ли он объяснять, что заплатил за машину, но она зарегистрирована на другое имя? Не стоит. — Пусть тебя это не беспокоит.
— Меня беспокоит не машина… а ты.
— Со мной все в порядке.
Машины вечно были проблемой для Джека. Поскольку официально он как бы не существовал, то не мог пользоваться ни одним из общепринятых удобств. По крайней мере, для горожанина он очень редко пользовался телефоном, но в тех нечастых случаях, когда возникала такая необходимость, он хотел иметь немедленный доступ к нему. Обычно в его распоряжении был старый «бьюик», зарегистрированный на имя Джиа, но однажды возникла рискованная ситуация, когда связь Джека с машиной вывела на Джиа.
Это не должно было повториться. Он учился на своих ошибках и немало потрудился в поисках другого пути, чтобы иметь доступ к колесам, которые не могли бы вывести на него. И в конце концов обрел прекрасный выход: найти человека, чей образ жизни и занятия в какой-то мере напоминают работу Джека, и обзавестись точно такой, как у него, машиной.
После нескольких недель тщательных поисков Эрни, его гуру в области документов, нашел такого человека: Винни Донат Донато.
Винни обладал мускулами, которые позволяли ему спокойно чувствовать себя даже в Бедфорд-Стайвесанте, и ездил он на последней модели «краун-вик» — конечно, черной. Джек было посчитал, что Винни подобает не меньше «кадиллака», но, едва глянув на кузов «краун-вик», все понял: он такой объемистый, что в нем может поместиться три, а может, и четыре тела.
Так что Джек попросил Эрни сделать ему набор номеров и техпаспорт — и он, и водительские права полностью, если не считать фотографии, соответствовали тем, что были у Винни. Затем Джек купил такой же «краун-вик». Машина была слегка помята, Джек ее никогда не мыл, но это была точно та же модель.
Больше всего Джеку нравилось водительское мастерство Винни. Эрни залез в компьютер дорожной полиции, но не нашел в нем никаких упоминаний о Винни. Джек не знал, чем это объяснить, да его это и не волновало: то ли аккуратностью Винни за рулем и его мастерством вождения, то ли умением подмазывать официальных лиц. Главное, что Джек знал: если его остановят, то предыдущих грехов ему предъявлять не будут.
Но были и сложности. Всегда существовала возможность, что Джек и Винни в одно и то же время окажутся на одной и той же улице и Винни заметит одинаковые номера на их машинах. Но поскольку Винни держал свою машину в Бруклине, а гараж Джека был в Манхэттене и он вообще редко пользовался ею, он прикинул, что шансы такой встречи практически равны нулю.
— У нас есть какой-нибудь план? — осведомился Джек. — Мы уверены, что она находится по тому адресу?
— Я думаю, что начинать надо именно оттуда, — сказала Кейт. — Утром она ушла с тем мужчиной и до сих пор не вернулась.
— Вот еще что мы упустили. Вы оба знаете эту женщину, а я ее никогда не видел. Как она выглядит?
Кейт откашлялась.
— Жаннет, которую ты встретишь сегодня — если это вообще случится, — уже не та женщина, которой она была до лечения.
— Что оно собой представляло?
— У нее была опухоль мозга — неоперабельное злокачественное образование.
— В подавляющем большинстве случаев, — добавил Филдинг, — опухоли, развивающиеся в мозгу, не поддаются терапевтическому лечению.
— Так что, когда диагноз был поставлен, — продолжила Кейт, — я занялась поисками и нашла доктора Филдинга и его клиническую практику. Жаннет прошла у него обследование и… — Она повернулась к Филдингу. — Может, вы расскажете лучше.
— Конечно, — наклонился вперед Филдинг. — Опухоль Жаннет подвергалась лечению стереотактичным рекомбинантным аденовирусом, несущим с собой простой ген киназы тимидина, после чего следовало внутривенное введение гансикловира.
— Вот оно что, — сказал Джек. — Теперь все ясно. — Он посмотрел на Кейт. — Кто-нибудь может перевести?
Кейт улыбнулась:
— Я присутствовала при операции. Она контролировалась рентгеном. Доктор Филдинг ввел в опухоль в мозгу Жаннет крохотный катетер и сделал через него инъекцию особого вируса, рекомбинантного штамма аденовируса, обладающего специфическим геном лишая…
— Подожди. Доктор, вы вспрыснули лишай прямо в мозг этой женщины?
— Не вирус как таковой, — объяснил Филдинг. — Всего лишь часть его. Понимаете, измененный аденовирус именуется векторным вирусом. Я предельно упрощаю, но давайте скажем, что он предназначен для разделения клеток, после чего неуправляемые клетки образуют опухоль в опухоли. И когда векторный вирус встречает клетки опухоли, он делает то, что все вирусы: добавляет к опухоли свой собственный генетический материал.
— Считай этот векторный вирус, — сказала Кейт, — троянским конем, но вместо греков он несет в себе крохотную часть вируса лишая…
— Точнее, ген киназы тимидина, — добавил Филдинг.
— …который вместе с собственными генами вируса вторгается в клетки опухоли. Специфических лекарств, которые убивали бы клетки злокачественной опухоли, не существует, но у нас есть медикаментозные средства, которые убивают вирусы. И одно из них, гансикловир, уничтожает ген киназы тимидина в вирусе.
— Именно так, — подтвердил Филдинг. — Введя в опухоль Жаннет вирус и дав ему время смешаться с клетками образования, мы сделали Жаннет обильную внутривенную инъекцию гансикловира.
— Который прямиком направился в опухоль, — подхватил Джек, теперь представляя себе эту картину. — И ген лишая действует как радиокомпас управляемой ракеты ган… как его там. Филдинг засмеялся:
— Радиокомпас и управляемая ракета — мне это нравится. В следующий раз, когда буду объяснять пациенту ход лечения, обязательно их вспомню.
— Гансикловир убивает не только вирус, — сказала Кейт, — но и клетки, несущие в себе ген киназы тимидина. А поскольку клетки опухоли теперь содержат в себе этот ген…
— Бах — и нет! — изумленно воскликнул Джек. — Нет больше опухоли. Просто научная фантастика. Или роман ужасов. Что же это за мозги, родившие такую идею?
— Хотел бы я иметь такие, — усмехнулся Филдинг. — Но я просто следовал по стопам предшественников.
— Но кто вызвался быть первым пациентом, которому в мозг вспрыскивали вирус?
— Кто-то, кому терять было нечего. Но путь проложило множество лабораторных животных.
— Значит, Жаннет выздоровела.
— Не совсем, — сказал Филдинг. — По крайней мере, пока. Злокачественное образование упорно и цепко сопротивляется. Последняя томография мозга показала заметное сокращение размера опухоли, но, скорее всего, Жаннет придется пройти еще один курс лечения, чтобы покончить с ней раз и навсегда.
Кейт повернулась на сиденье и посмотрела на Филдинга.
— И вы по-прежнему не видите никакой связи между курсом лечения и изменениями личности Жаннет?
Прежде чем ответить, Филдинг помолчал.
— Она оправилась от висевшего над ней совершенно реального смертного приговора. Известно, что в таких случаях человек испытывает сильнейшее психологическое смятение.
Это нельзя считать подлинным ответом на вопрос, подумал Джек, но, может быть, Филдинга беспокоит возможность ошибки.
Кейт дала ему адрес Холдстока, но Джек не имел ни малейшего представления, как добраться туда. Так что перед тем, как вечером двинуться в путь, он изучил карту и путь отпечатался у него в памяти.
Когда он достиг Астор-авеню, уже спустилась ночь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51