– Могу я чем-нибудь помочь тебе?
– Нет… думаю, мне лучше отправиться домой. Мне о-очень ж-ж-жаль.
Она зажала рот руками и ощутила внезапный позыв извергнуть все, что было у нее в желудке, прямо на красивые полосатые подушки главной жены автарка.
– О нет! Неужели уже пора? Может быть, выпьешь еще чаю с мятой? Он успокоит твой желудок, – предложила Аримона. Она подняла чашку Киннитан и протянула ей. Взгляд ее был сама невинность. – Выпей, сестра. Он заварен по моему собственному рецепту и лечит почти все болезни.
Киннитан в ужасе затрясла головой и, даже не поклонившись, опрометью ринулась вон из гостиной. Она слышала, как за ее спиной смеялись и шептались рабыни.

29. СИЯЮЩИЙ ЧЕЛОВЕК

ПЯТЬ БЕЛЫХ СТЕН

Змея кусает свой хвост.
Внутреннее снаружи,
Внешнее внутри.
Из «Оракулов, бросающих камни»

– Послушайте меня, – обратился к маленькому человечку Чет.
Они уже немного отошли от храма метаморфных братьев. Он подставил ладонь к плечу, предлагая Жуколову встать на нее, и поднес его поближе к глазам, чтобы видеть крошечное лицо.
– Если ваш нос не ошибается и Кремень отправился именно в ту сторону, я знаю, куда он идет, – сказал фандерлинг.
– Мой нос ошибается? – На лице крышевика отразилось возмущение. – Конечно, меня не готовили специально, как Большого Почтенного Носа, но среди живущих на крышах Южного Предела нет носа лучше, чем мой.
– Я вам верю. – Чет глубоко вздохнул. – Дело не в вашем носе, дело в том… в том, куда отправился мальчик…
У него так задрожали колени, что пришлось сесть. Очень-очень осторожно, чтобы не уронить Жуколова с ладони, он опустился на камень. Впервые Чет Голубой Кварц пожалел, что в подземном мире, который он так любил, нельзя увидеть голубое небо и вдохнуть полной грудью свежий воздух.
– Место, куда он направился, очень необычное, – продолжал он. – Священное место. Оно может быть опасным.
– Там кошки? Змеи?
Глаза Жуколова округлились. Ужас сжимал сердце фандерлинга, но слова Жуколова его позабавили.
– Нет, ничего подобного. Ну там, конечно, могут быть какие-то животные, но опасность исходит не от них.
– Вы их не боитесь, потому что вы великан.
На этот раз Чет не смог сдержать улыбку: едва ли его еще когда-нибудь назовут великаном.
– Справедливое замечание, – кивнул он. – Но должен вам признаться, мне нужно принять решение. И непростое.
Маленький человечек смотрел на него с интересом, Чет уже видел подобный взгляд: так смотрели фандерлинги из руководства гильдии – Роговик, например, – когда им предлагали выгодную, но не слишком надежную сделку. Чет понимал теперь, что крышевики не просто походят на людей – они и есть люди. Их жизнь такая же сложная и деятельная, как у фандерлингов и больших людей. Но почему они такие маленькие? Откуда они взялись? Какая тайна кроется в их истории? Может быть, их наказали боги?
Мысли о мстительных богах были сейчас совершенно неуместны.
– Дело вот в чем, – сказал Чет Жуколову. – Я уже говорил вам, что есть места – например, храм… Понимаете, фандерлинги не любят, когда посторонние видят то, что очень важно для нас. Им не понравится, если вы войдете туда.
– Понимаю, – произнес крохотный человечек.
– Так вот. Я думаю, Кремень подошел слишком близко к тому месту, что мы называем Святилищем Тайн. Мой народ не одобряет присутствия чужаков в храме. И я не хотел, чтобы Кремень даже близко подходил к Святилищу Тайн, хотя он мой приемный сын.
– Значит, мне пора отправляться домой, – решил Жуколов.
Он произнес эти слова жизнерадостным голосом, и Чет не удивился его энтузиазму: в пещерах крышевик чувствовал себя неуютно, и чем глубже под землю они спускались, тем ему становилось хуже. Человечек просиял от счастья, когда понял, что его путешествие во мраке подходит к концу.
– Но я боюсь потерять время, – проговорил Чет, приходя в отчаяние. – Ведь мальчик находится там уже очень давно. Это опасное место, Жуколов. И очень необычное. Я… я боюсь за него.
– И что же? – Крышевик озадаченно нахмурился. Постепенно его лицо разгладилось, и брови снова вытянулись в ниточку, хотя было заметно, что понимание не принесло ему радости. – Вы хотите взять меня с собой?
– Я не знаю другого способа найти его. Простите меня. Там много тропинок, много дорог… но я не могу заставлять вас идти со мной.
– Но ведь вы намного больше меня…
– Это не имеет значения. Все равно я не могу вас неволить. Жуколов снова нахмурился.
– Вы сами сказали, что это место священно и чужакам туда ходить не следует.
– Именно поэтому мне так тяжело принять решение. Я думаю, что лучше взять вас с собой в Святилище Тайн, чем оставить там моего мальчика в одиночестве на неопределенное время. Конечно, если вы согласны. К тому же мальчик – не фандерлинг, так что закон уже нарушен.
Человечек еле слышно вздохнул, словно пискнула испуганная мышка.
– Моя королева приказала мне помогать вам и словом, и делом, и носом своим. Жуколов Лучник должен выполнить приказ своей госпожи! – провозгласил он.
– Да возблагодарят Старейшие вас и весь ваш народ, да даруют вам счастье! – ответил ему обрадованный Чет. – Вы и в самом деле редкий храбрец.
– Это истинная правда.

Они встретились у дверей оружейной. Вансен нес оттуда сукно для полировки, и руки у него были заняты. Он заметил принцессу в самый последний момент и чуть не сбил с ног. Странно было видеть ее совсем одну, одетую в простую длинную рубашку и брюки мужского покроя. Он так часто думал о Бриони, представлял ее лицо, что сейчас не мог поверить глазам и растерялся. От неожиданности он выронил тряпки, и принцесса Бриони стала их подбирать.
– М-моя госпожа, – наконец выдавил он. – Ваше высочество. Нет, нет, вы не должны этого делать. Так не годится.
Бриони казалась сейчас растерянной. За пределами зала для официальных приемов она, конечно, не узнала Вансена. Затем черты ее лица резко изменились и стали жестче, брови удивленно приподнялись.
– Капитан Вансен? – холодно произнесла она.
– Простите меня, ваше высочество.
Вансен заметил двух ее стражников, своих подчиненных, спешивших к принцессе через дворик оружейной, словно их командир мог представлять угрозу для госпожи.
Он постарался освободить ей дорогу, хотя сделать это было непросто: она держалась за ручку двери, а он стоял с охапкой тряпок в руках. Пятясь назад, в оружейную, он уронил еще несколько и наклонился, чтобы подобрать их, а заодно скрыть свое смущение.
«Спасите меня, боги! Даже когда мы встречаемся почти как равные, один на один в дверях оружейной, я мгновенно превращаюсь в неотесанного крестьянина».
Тут же в голову Феррасу пришла неприятная мысль: возможно, он и есть неотесанный крестьянин.
«Но чем раньше ты избавишься от своего идиотского увлечения, тем лучше, – подсказала ему разумная часть его души. – Если стыд может помочь тебе в этом, значит, именно он и нужен сейчас».
Вансен посмотрел в лицо принцессы и увидел на нем смешанное выражение удивления и раздражения. Опять он оказался на ее пути!
«Мне никогда не справиться с этим», – подумал Вансен.
В тот болезненно-сладостный, ослепительный миг он забыл про все: про свою семью, про долг перед товарищами, даже про всех богов.
Бриони вдруг поймала себя на том, что улыбается, наблюдая его смущение. Она удивительно быстро сумела взять себя в руки, и на ее лице появилась непроницаемая маска настороженности и глубокой печали.
«Как быстро меняется ее настроение», – подумал Вансен.
А ведь с тех пор, как Бриони стала принцессой-регентом, она упорно стремилась к тому, чтобы ее лицо оставалось неподвижным, как у мраморной статуи – из тех, что стояли в пыльных залах замка.
– Вам помочь, капитан Вансен? – Она кивнула в сторону стражников. – Один их них может отнести это.
Она предлагает одолжить ему одного из его же стражников, чтобы отнести несколько тряпок? Что это, издевка или ребяческая выходка?
– Нет, спасибо, ваше высочество, я справлюсь сам, – ответил Вансен.
Он согнул колено и поклонился, стараясь при этом снова не выронить тряпки. Она поняла его намек и позволила пройти, но ему еще пришлось ждать, пока отойдут охранники. Он так стремился поскорее убраться подальше с глаз принцессы, что лишь усилием воли заставил себя сдержать шаг и не броситься бежать со всех ног.
– Капитан Вансен! – раздался ее голос. Он вздрогнул и оглянулся.
– Слушаю, ваше высочество?
– Вы знаете, что я не одобряю решение брата возглавить поход.
– Да, и это вполне естественно, ваше высочество.
– Он мой брат, и я его люблю. Я уже… – Она совершенно не к месту улыбнулась, стараясь не расплакаться. – Я уже потеряла Кендрика. У меня остался только Баррик.
Вансен с трудом сглотнул и вымолвил:
– Ваше высочество, смерть принца…
– Довольно, – остановила его Бриони, подняв руку. В другое время он счел бы ее жест проявлением властности. – Я говорю это не затем… чтобы снова обвинить вас. Просто…
Она на мгновение отвернулась и вытерла глаза рукавом рубашки – как будто слезы были мелкими врагами, которых необходимо быстро и беспощадно истребить.
– Я прошу вас помнить, капитан Вансен, что принц Баррик Эддон – не просто принц, не просто член королевской семьи, – выговорила девушка. – Он мой брат, мой… близнец. Я прихожу в ужас от мысли, что с ним может что-то случиться.
Феррас был растроган. Даже стражники – пара молодых деревенских парней, которых Вансен прекрасно знал и которые не были способны испытывать сложные чувства, – заволновались, обеспокоенные открывшейся вдруг глубиной скорби принцессы.
– Я сделаю все возможное, ваше высочество, – пообещал он. – Пожалуйста, поверьте. Я буду… Я буду относиться к нему, как к своему брату.
Только в следующую секунду Вансен осознал, что снова выставил себя дураком: намекнул на то, что при обычных обстоятельствах он больше внимания уделял собственной семье, а не своему господину. Подобные речи произносить, наверное, неосмотрительно: один принц-регент уже мертв, причем именно Вансен по долгу службы отвечал за его жизнь.
«Я настоящий идиот, – подумал он. – Ослепленный своими чувствами, разговариваю с повелительницей страны так, словно она дочь соседнего фермера».
Но, к своему удивлению, он опять увидел слезы в глазах Бриони.
– Спасибо, капитан Вансен, – сказала она на прощание.

Все утро Бриони пыталась выкроить время на то, чтобы потренироваться с тяжелым деревянным мечом. Теперь, когда ей это удалось, она почувствовала себя уставшей и ни на что не способной.
«Все из-за Вансена», – с досадой подумала она.
Капитан гвардейцев постоянно расстраивал ее, злил, раздражал. Его вид сразу же напоминал о той жуткой ночи, когда убили Кендрика. А теперь он может стать свидетелем смерти ее второго брата, потому что ни один из доводов сестры не убедил Баррика отказаться от своего намерения. Впрочем, виноват ли в этом Вансен? Или это жестокая игра богов, так тесно связавших его с ее страданиями?
Невозможно разобраться. Бриони бросила меч в опилки на полу. Один из стражников подошел, чтобы подобрать его, но она жестом отослала солдата прочь. Невозможно ничего понять. Она обречена на страдания.
Сестра Утта!
В последнее время у нее не хватало времени на посещение наставницы. Бриони вдруг почувствовала, что ей очень не хватает умиротворяющего присутствия этой многоопытной женщины. Она вытерла руки, потопала ногами, стряхивая опилки, и отправилась в покои Утты. Стражники устремились за ней, словно цыплята за разбрасывающей зерно птичницей. Во дворике принцесса вновь, второй раз в течение часа, чуть не столкнулась с мужчиной. Теперь это был не Вансен, а молодой поэт Мэтти Тинрайт.
«Вернее, так называемый поэт», – невольно подумала она.
Он изобразил приятное удивление, но по его тщательно подобранному наряду и прическе, по учащенному дыханию Бриони догадалась: он высматривал ее в окно, а потом быстро спустился сюда, чтобы разыграть «неожиданную» встречу.
– Ваше высочество, принцесса Бриони! Прекрасная, спокойная и мудрая. Нет слов, чтобы описать мой восторг от этой случайной встречи с вами. Подумать только, вы одеты для битвы, как и подобает королеве-воительнице! – Он наклонился к ней, чтобы заговорщицки шепнуть: – Я слышал, блистательная принцесса, что нашим землям угрожает враг, что собирается армия. Я бы хотел взять в руки меч, как другие ваши защитники, но мое оружие – песни и оды, вдохновляющие на великие подвиги. Я буду сочинять их во славу короны!
Выглядел поэт неплохо – он даже был красив. Вероятно, это стало одной из причин резкой антипатии Баррика. Но сегодня у принцессы не хватало терпения выслушивать чепуху, даже безобидную.
– Вы хотите отправиться с армией, чтобы в стихах описывать сражения, мастер Тинрайт? – спросила она. – Я даю вам свое разрешение. А сейчас, если позволите…
Мэтти сделал несколько движений, словно пытался проглотить небольшой мячик.
– Отправиться с?..
– С армией, да. Можете. Если это все…
– Ноя…
Поэт словно окаменел. По-видимому, мысль о том, чтобы присоединиться к армии Южного Предела, даже не приходила ему в голову.
По правде говоря, Бриони просто издевалась. Она вовсе не горела желанием повесить на шею командира – кто бы он ни был – и своего брата, и дурачка-рифмоплета.
– Я пришел не за этим… – Тинрайт снова с трудом сглотнул, но ему не полегчало. – Я пришел передать, что Джил просит у вас аудиенции.
– Джил?
– Помощник трактирщика. Вы, вероятно, помните его. Именно из-за него вы одарили меня своим вниманием.
– Ах, тот, что видит сны. – Бриони вспомнила худощавого человека со странными, слегка безумными глазами. – Он хочет поговорить со мной?
– Да, ваше высочество, – отчаянно закивал Тинрайт. – Я навестил его в темнице. Бедняга нигде не бывает, он почти пленник. Джил попросил, чтобы я помог ему встретиться с вами. Он хочет рассказать что-то важное, связанное с… – Тинрайт наморщил лоб. – С «грядущей битвой», так он выразился. Если честно, меня удивило, что Джил воспользовался такими словами, госпожа, ведь он совсем неграмотный, сказать по правде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101