Вы все поняли? Уходите. И не смейте думать обо мне.
Киннитан попыталась отойти, но его объятия она не смогла бы разорвать никакими усилиями.
– Отпустите! – шепотом потребовала она. – Они уже волнуются, куда я пропала.
– Луан их отвлечет. – Он склонялся все ниже, и девушка чувствовала, что слабеет, глядя на него снизу вверх. – Вы не любите его.
– Позвольте мне уйти!
– Ш-ш. Я недолго пробуду на своем посту. Враги хотят меня сместить.
– Враги?
– Я крестьянин, ставший командиром гвардейцев автарка. Старший министр меня ненавидит. Я забавляю Бесценного: он зовет меня своим сторожевым псом и потешается, когда я коверкаю слова. Но старший министр Вэш и остальные хотели бы видеть мою голову на копье. Я мог бы свернуть шею любому из них голыми руками, но в этом дворце правят не леопарды, а газели.
– Зачем же вы даете им в руки такие козыри? Это предел глупости. Вы погубите нас обоих.
– Нет. Я что-нибудь придумаю. Мы будем вместе. Взгляд его стал мечтательным, а сердце в груди Киннитан екнуло и почти остановилось. Сейчас он казался ей таким же сумасшедшим, как автарк.
– Мы будем вместе, – повторил он. Воспользовавшись моментом, Киннитан высвободила руку и попятилась к выходу.
– Уходите, Джеддин! – потребовала она. – Не делайте глупостей!
Глаза его наполнились слезами.
– Стойте! Не забудьте это. – Он бросил ей розовую шаль. – Я приду к вам ночью.
– Вы не сделаете этого! – чуть не задохнулась от ужаса Киннитан.
Она отвернулась и поспешила назад, в пропитанный ароматами Благоуханный сад.
– Ты тоже сошла с ума? – прошептала она Луан, передавая ей шаль.
Несколько жен неподалеку смотрели на них, но Киннитан надеялась, что это лишь праздный интерес к подругам по заточению.
– Нас всех казнят! – продолжала Киннитан. – Будут пытать!
Луан отводила взгляд, но лицо ее покраснело под толстым слоем пудры.
– Ты не понимаешь, – тихо промолвила она.
– Не понимаю? А что здесь понимать? Ты…
– Я всего лишь одна из избранных. А он – глава «леопардов» автарка. Он может меня задержать и убить под любым предлогом. Чего стоит слово старого толстого кастрата в женской одежде против слова командира мушкетеров Бесценного?
– Джеддин никогда этого не сделает.
– Сделает. Он сам мне сказал. Киннитан пришла в ужас.
– Он говорит, что любит меня, – наконец заговорила она. – Когда с людьми случается такое, они творят много глупостей.
– Да, – кивнула Луан и повернулась к Киннитан. В ее глазах, обрамленных длинными ресницами, стояли слезы. Одна слезинка скатилась по напудренной щеке, оставив влажный след. – Да, глупая моя девочка, так оно и есть.

25. ЗЕРКАЛА ПОТЕРЯННЫЕ И НАЙДЕННЫЕ

ДРЕВНИЙ ПЛАЧ ЖЕНЩИН

Серый, как цапли на побережье,
Потерянный, как ветер с далекой земли.
Испуганный, но отважный.
Из «Оракулов падающих костей»

Натруженные ноги гудели от усталости. Чет опустился на стул и только тут понял, что Опал нет в комнате. Она стояла на пороге, глядя на Уэдж-роуд.
– В чем дело, дорогая?
– Кремень, – ответила жена. – Его с тобой нет? Чет нахмурился.
– А почему он должен быть со мной? Я оставил его дома, потому что он мешает мне на работе. Ему не нравится внизу, а если я отпускаю его наверх, он играет не там, где велено. – У него вдруг сжалось сердце. – Подожди. Ты хочешь сказать, что он ушел?
– Я не знаю! Он ходил со мной на Нижнюю Рудную улицу, а когда мы вернулись, остался поиграть у дороги. Он там строит из камней замки, стены и туннели. Ему только бы вывозиться в грязи! – Глаза Опал наполнились слезами. – Потом я вышла позвать его обедать, но ребенка нигде не было. Прошло уже несколько часов. Я обошла все улицы, побывала в здании гильдии, даже сходила на Соляной пруд и спросила Валуна, не встретил ли он мальчика. Его никто нигде не видел!
Превозмогая боль в ногах, Чет поспешно поднялся и обнял Опал.
– Успокойся, моя милая старушка. Уверен, он затеял очередную проказу. Он ведь мальчишка, да с таким независимым характером. Клянусь Старейшими, он вернется до конца ужина.
– Ужина?! – Она почти кричала. – Неужели ты думаешь, старый дурень, что у меня было время готовить ужин? Я весь день бегала по городу и искала мальчика. У нас нет ужина!
Опал заплакала. Едва дойдя до кровати, она с головой завернулась в одеяло, содрогаясь от рыданий.
Чет тоже был взволнован, но ему все-таки казалось, что жена принимает случившееся слишком близко к сердцу. В конце концов, Кремень не единственный мальчишка в Городе фандерлингов, который заигрался, отошел далеко от дома и забыл про время. Совсем недавно, во время похорон принца, он уже исчезал. Если не вернется к ночи, можно начать тревожиться.
После долгого рабочего дня желудок Чета сжался, как усохший кожаный мешок. Он нерешительно заглянул в кладовую.
– Посмотри, у нас же есть съедобные корни! – сказал он громко, чтобы слышала Опал. – Чуть-чуть поварить – и можно есть.
Жена не ответила. Он еще порылся в запасах корней и клубней. Некоторые из них уже проросли.
– Лучше я съем сыра с хлебом, – решил Чет.
Комок из одеяла на кровати пошевелился, и раздался голос Опал:
– Хлеба нет. Я как раз собиралась сходить в булочную, когда… когда…
– Да, конечно, – поспешил успокоить ее Чет. – Ничего страшного. И все же как насчет тех корней? Чуть-чуть отварить…
– Хочешь вареных корней, сам и вари. Если умеешь.

Чет печально пожевал сырой корень. Он и не предполагал, насколько это горько, если не проварить корень в патоке. Он тоже начал думать, что к ужину мальчик не придет. В душе у Чета нарастало странное беспокойство. Кружка эля помогла протолкнуть в желудок горькую еду и несколько облегчила пульсирующую боль в ногах, но не уменьшила тревогу.
Чет несколько раз выходил на Уэдж-роуд. Уже зажглись тусклые фонари. Улицы были почти пусты, в домах заканчивали ужинать и готовились ко сну. Дети в такое время, должно быть, уже спали в своих постелях. Другие дети.
Он решил взять лампу и отправиться на поиски.
Не забрался ли Кремень в какой-нибудь незаконченный туннель? Его могло засыпать в одном из боковых коридоров, где крепеж недостаточно прочный. С другой стороны, что ему там делать?.. Чет обдумывал другие возможные варианты – и менее страшные, и более трагические. Может, мальчик отправился в гости к какому-то приятелю? Кремень не всегда считал нужным сообщить родителям, куда идет, а тем более – просить разрешения. Он не сдружился ни с кем из ровесников – даже с теми, кто жил в ближайших домах. Где еще он может быть? Вдруг он пошел туда, где работал Чет, – к семейной усыпальнице Эддонов? На кладбище были опасные места. Но Кремень ясно дал понять, что ему там не нравится.
Крышевики, крошечный народец… Может быть, мальчик отправился к ним и либо остался в их компании, либо не успел спуститься до темноты. Неожиданно перед глазами Чета возникло страшное видение: мальчик упал с крыши и лежит беспомощный в заброшенном дворике, через который никто не ходит. Чет положил на тарелку недоеденный корень: ему стало нехорошо.
Где же еще он может быть?
– Чет! – крикнула Опал из спальни. – Чет, иди сюда! По голосу было ясно, что жену что-то напугало. Чет вдруг понял, что он совсем не хочет вставать с места и смотреть на то, что она нашла. Но пришлось.
Опал ничего не нашла – скорее наоборот.
– Он ушел насовсем! – сообщила она, указывая на тюфячок мальчика. Там лежали скомканное одеяло и скрученная жгутом рубашка, напоминавшие призраков. – Его мешочек. Ну тот, с зеркалом. Его нет! – Опал обратила к мужу полный отчаяния взгляд. – Он давно не надевал его, всегда оставлял здесь! Почему же теперь его нет?
Опал сникла и за считанные минуты постарела лет на пять.
– Он ушел, – повторяла она. – Ушел навсегда. Поэтому и забрал свои вещи.
Чет не знал, что сказать. Ничего утешительного он придумать не мог.

– Боги милосердные! Тоби, ты опять спишь? Ты же сдвинул линзу!
Молодой человек поспешно встал и поднял руки, показывая, что никак не мог этого сделать. Его оскорбленный вид говорил, что он и не думал спать, несмотря на поздний час, и что Чавен глубоко ошибается.
– Господин Чавен… я… – начал он.
– Ладно, – оборвал его врач. – Я надеялся, что ты станешь ученым, но, видимо, ошибся.
– Но я хочу быть ученым! Я прислушиваюсь к вам! И делаю все, что вы говорите!
Врач вздохнул. Молодой человек и в самом деле не виноват. Чавен слишком доверился рекомендациям своего друга Эвана Догсенда. Догсенд считался самым ученым мужем в Блушо, но, вероятно, не слишком разбирался в людях. Тоби довольно много работал, но отличался рассеянностью и обидчивостью. И, хотя он был неглуп, ему не хватало любознательности.
«Изменить его – все равно что пытаться заставить мою подружку Кло дружить с мышами и крысами», – подумал Чавен.
Молодой человек все еще стоял перед ним, и на лице его отражалось необыкновенное внимание.
Чавен попытался объяснить еще раз:
– Посмотри, линзу нельзя сдвигать после того, как мы поймали нужный нам объект. Леотродос из Перикала утверждает, что обнаружил новую звезду в созвездии Коссопы. Настроив телескоп на Коссопу, мы должны закрепить его неподвижно и тогда уже производить измерения. Не только сегодня, но и завтpa, и послезавтра, и в другие дни. И если уж мы делаем измерения, то совершенно точно мы не должны облокачиваться на прибор!
– Но на небе полно звезд, – возразил Тоби. – Почему мы изучаем именно эту?
Чавен на мгновение закрыл глаза.
– Потому что Леотродос заявляет, будто нашел новую звезду. Никто не видел новых звезд уже сотни, а возможно, и тысячи лет. Методы древних ненадежны – им нельзя доверять. Последние исследования натолкнули меня на мысль, что наши представления об устройстве небес не совсем точны.
Озадаченный вид парня был красноречивее всяких слов.
– Если небеса неподвижно закреплены, как утверждают астрологи тригоната, – продолжал втолковывать ему Чавен, – на небе не может появиться новая звезда. Иначе откуда она возьмется?
– Но, господин, это же полная бессмыслица, – возразил Тоби, позевывая, хотя уже не выглядел сонным. – Если боги создали сферу, почему бы им не создать и новую звезду?
– Ты делаешь успехи. – Чавен невольно улыбнулся. – Ты задал правильный вопрос, но важнее ответить на другой: почему они не создавали их раньше?
На миг, лишь на один миг в глазах молодого человека вспыхнул огонь. Но осторожность или усталость, а может быть, многолетняя привычка сразу же погасила его.
– Мне кажется, мы слишком много времени уделяем звездам.
– Да, возможно. Но однажды полученные знания подскажут нам, как боги устроили этот мир. Тогда мы сами станем похожи на богов – разве не так?
– Что вы говорите?! – Тоби сотворил знак, отвращающий зло. – Порой вы пугаете меня, господин Чавен.
Чавен пожал плечами.
– Помоги мне снова зафиксировать линзу на Коссопе и иди спать.

Оставшись в одиночестве, Чавен сделал последние записи наблюдений. Хорошо, что парень ушел. Тоби мог бы заметить, как дрожат у хозяина руки, и чем ближе назначенный час, тем сильнее. Удивительное чувство. Он всегда жаждал знаний, но эти переживания походили на голод, причем неестественный. Каждый раз, когда Чавен пользовался магическим зеркалом, он все более неохотно отрывался от него. Чем была вызвана эта страсть – его собственным желанием получить знание или чарами тех духов, которые это знание дарили? А может быть, чем-то совсем иным? Что бы ни было причиной такой страсти, он с трудом заставил себя опустить тяжелое покрывало на большой ящик с редкими и дорогими линзами. Нужно еще закрыть отверстие в крыше обсерватории и отгородиться от этих назойливых, сводящих с ума звезд, что опять задержало его.
Его нетерпение стало особенно сильным, оттого что в последнее время – уже много дней – зеркало не показывало ничего, кроме теней и тишины. Как утомительно было весь вечер наблюдать за Коссопой, когда все его внимание притягивали три красные звезды. Их называли Рогами Змеоса или Старым Змеем. Когда они появлялись над самой большой планетой, что и произошло сегодняшней ночью, он мог снова говорить с зеркалом.
Чавен надежно запер двери и отправился на поиски Кло. Сегодня, если боги благосклонны, ее усилия и его подношение не останутся без вознаграждения.

Нетерпение Чавена было невероятно велико. Пока Кло не укусила его за палец, он не замечал, как грубо выставляет ее за дверь. Он уронил животное, выругался и принялся высасывать кровь из ранки. Кошка убежала прочь по коридору. На смену гневу пришло раскаяние – нельзя так обижать верную подружку! – но стыд растворился в нетерпении.
В комнате становилось все темнее. Он сел перед зеркалом и начал напевать старинную песню на древнем языке. Никто из живых уже не знал, как правильно произносить слова этого языка, Чавен пел так, как когда-то его научил наставник, Каспар Дайлос. У Дайлоса – его называли колдуном из Крейса – не было магического зеркала, только осколки нескольких других зеркал. Но ему и этого хватало, чтобы творить чудеса. Как и при изучении космоса, зеркало для Чавена было способом добыть и передать знание следующим поколениям. Ведь за годы чумы утеряно так много замечательных и полезных сведений!
Дайлос обучил своего ученика всему, что умел сам. Когда необыкновенное зеркало, это удивительное наследие прошлого, попало к Чавену, тот уже в целом представлял, как им пользоваться. Хотя далеко не все части ритуала были ему досконально известны.
Теперь Чавен сидел в темной комнате, озадаченно потирая лоб. Его сбила с толку странная мысль. У него заболела голова – так пристально он вглядывался в сумрак зеркала, стараясь разглядеть: смотрит ли кто-то на его призрачную мышку, что лежит на призрачном полу, не хочет ли этот кто-то появиться перед ним. Неужели и сегодня его ожидает неудача? Он сознавал, что недостаточно сосредоточен. Он даже не мог вспомнить, откуда у него появилось это зеркало. Провал в памяти открылся совершенно неожиданно. Чавен отлично помнил, откуда у него все остальные зеркала. Но одно из них, прислоненное к стене в тайной комнате, словно возникло само по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101