водолей магазин сантехники, москва 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Думаешь, это лихорадка? Когда я болел, я видел много всего…
Бриони взглянула на крыши и ответила:
– Нет, слишком высоко. Никто туда не залезет, тем более ребенок. Почему ты поднялся? Я заходила проведать тебя, а мне сказали, что ты не пожелал оставаться в постели.
– Почему? Мне хотелось взглянуть на солнце, но оно почти скрылось. В темной комнате я чувствую себя мертвецом. – Его лицо стало непроницаемым. Едва открывшаяся душа снова спряталась за маской грубости. – Ведь я тебе не нужен.
– Что ты хочешь этим сказать? – Бриони была поражена. – Милосердная Зория! Ты мне не нужен? Ты единственный, кто у меня остался! Гейлон только что покинул замок и Южный Предел. Через пару дней он вернется в Саммерфильд и начнет всем подряд рассказывать о своих притязаниях. А слушателей у герцога Саммерфильдского предостаточно.
– Ну и что нам с этим делать? – безразлично спросил Баррик, пожимая плечами. – Пока он не выдает военные тайны, мы не можем его остановить. Саммерфильд почти так же силен, как Южный Предел. К тому же у них имеется небольшая армия.
– Об этом рано беспокоиться. Если боги благосклонны к нам, а Гейлон сохранил остатки чести, бояться нечего. Но у нас много других трудностей, Баррик. Так что, пожалуйста, не делай больше глупостей. Ты нужен мне здоровым. Лучше сейчас несколько дней поскучать в постели, чем потом проболеть всю зиму. Позволь Чавену тобой заняться.
– О каких глупостях ты говоришь? – Брат с подозрением посмотрел на Бриони. – Не хочешь ли ты убрать меня с дороги, чтобы натворить глупостей самостоятельно? Простить Шасо, например?
Сердце девушки словно налилось свинцом. Неужели ее брат-близнец, ее любимая половинка, может думать о ней подобным образом? Неужели лихорадка так его изменила?
– Нет! – воскликнула она. – Нет, Баррик, я никогда ничего не сделаю без твоего одобрения.
Принц разглядывал сестру, словно видел ее впервые.
– Прошу тебя, сейчас неподходящее время для ссоры. Мы двое – это все, что осталось от семьи, – умоляюще сказала Бриони.
~ Есть еще Мероланна и Тихая Мышка.
– Почему ты вспомнил о них? – Бриони страдальчески поморщилась. – Я никогда раньше не видела тетушку такой расстроенной. Возможно, это из-за Кендрика, но все равно удивительно. До похорон она была тверда, как скала, но в последнее время не перестает горевать и почти не покидает своей комнаты. Я дважды заходила к ней, а она даже не стала говорить со мной. Похоже, она хотела, чтобы я ушла. Кажется, вся наша семья пребывает в растерянности. Да, еще один сюрприз, раз уж ты заговорил о мачехе: она пригласила нас с тобой на завтрашний обед.
– Зачем это?
– Не знаю. Но давай постараемся быть великодушными и поверим, что она искренне хочет сблизиться со своими приемными детьми. Это важно, особенно теперь, когда не стало Кендрика.
Баррик фыркнул вместо ответа.
– И еще, – продолжила Бриони. – Ты видел письмо отца? Ну то, что Кендрик получил из Иеросоля перед… перед…
Баррик отрицательно покачал головой. Выглядел он при этом недовольным или скорее испуганным. Интересно почему?
– Нет, – сказал он. – А что в нем?
– В том-то все и дело: письмо исчезло. Я не смогла его найти.
– У меня его нет! – резко ответил принц, но потом помахал рукой, будто раскаиваясь в таком поведении. – Извини. Я все-таки устал. Я ничего не знаю о письме.
– Но нам обязательно нужно его найти! – воскликнула Бриони. Посмотрев на брата внимательнее, она поняла, что давить на него бесполезно: он и правда обессилел. Тогда девушка сказала: – Что бы ни случилось, Баррик, всегда помни: ты мне нужен. Очень нужен. А сейчас иди в постель. Отдохни и позволь мне заняться делами. Завтра я все тебе расскажу по дороге к Аниссе.
Принц посмотрел на сестру, потом огляделся вокруг. Солнце уже скрылось за западным крылом резиденции. Крыши быстро превращались в темные силуэты, и теперь там могли бы спрятаться целые толпы призрачных детей.
– Ладно, я полежу в постели до завтра, – наконец согласился он. – Но не дольше.
– Хорошо. Пойдем вместе.
– Знаешь, я не люблю спать, – признался Баррик. Бриони не заметила, когда он взял ее за руку; совсем как в детстве. – Я совсем не люблю спать. Мне снятся очень жуткие сны. О том, что наша семья проклята, а нас преследуют призраки.
– Но ведь это сны, Баррик, и ничего больше. Лихорадочные сны.
Но на самом деле от его слов по телу Бриони побежали мурашки. В тот же миг по саду пронесся ветер, заставивший листья на кустах и деревьях зашелестеть.
– Мне снится, что на нас опускается тьма, – продолжил Баррик почти шепотом. – Знаешь, Бриони, во сне я вижу конец света.

15. ОБИТЕЛЬ УЕДИНЕНИЯ

НЕЗАМУЖНЯЯ ДОЧЬ БРАТА

Когда мы поднимаемся, она исчезает,
Когда мы ложимся, она появляется.
Посмотри! На ней корона из золота и цветов вереска.
Из «Оракулов падающих костей»

Киннитан очень скоро поняла, что обитель Уединения – это не здание и даже не несколько домов, а нечто большее. Это огороженный стеной город внутри необъятного дворца автарка. Храмы и дома, построенные из песчаника, были окружены ухоженными благоухающими садами. Помещения обители соединялись сотнями крытых переходов, дававших желанную тень. Можно было идти по этим переходам целый час, не опасаясь прямых лучей коварного солнца Ксанда. Целый город, где жили сотни жен автарка и армия прислуги: тысячи горничных, поваров, садовников, мелких чиновников.
Но ни одного мужчины.
Вернее, здесь не было мужчин в полном смысле слова. Но за высокими стенами обители проживали сотни таких, кто родился с признаками мужественности, но по той или иной причине не пожелал сохранить их.
Обитель Уединения занимала значительную часть бескрайнего дворца-сада, а сам дворец-сад составлял немалую часть Великого Ксиса, матери городов. Обитель Уединения превосходила размерами любую другую часть широко раскинувшегося древнего города, ранее известного как Дворец цветущего весеннего сада. Люди, служившие в огромном дворце, могли попасть в сады, обеденные залы и кухни. Лишь обитель Уединения, в которой жили жены автарка и избранные, а также службы, расположенные в ней, оставались недоступны.
Если считать обитель Уединения небольшим городом, то избранные были в нем священниками и правителями. Благодаря преданию о жертвоприношении Хаббили, сына Нушаша, кастраты в королевстве Ксис пользовались уважением – это был столь же верный способ попасть в коридоры власти, как и сан священника. Нужно отметить, что избранные управляли не только обителью Уединения, но и государственными службами во дворце. Отважные воины армии автарка мрачно шутили: настоящие мужчины во дворце не нужны, они требуются в другом месте, хотя именно туда путь им закрыт. Это было не совсем справедливо: многие обычные мужчины, сохранившие все мужские признаки, занимали высокое положение при дворе автарка – например, Пиннимон Вэш, старший министр. Избранные обладали наибольшим влиянием, но не были всемогущими. Как и остальным, им приходилось бороться за внимание царя-бога Сулеписа – в его руках сосредоточилась абсолютная власть, а его слова распространялись по свету, точно лучи солнца. В обители Уединения, где жили бесправные женщины, избранные не имели соперников. Лишь самые влиятельные жены автарка могли распоряжаться собой.
Избранные из обители Уединения – по какой-то давно забытой традиции или по менее достойной причине – тоже считали себя женщинами. Почти такими же, как те дамы, за кем они присматривали. Поэтому избранным были свойственны обычные женские слабости, зачастую доведенные до абсурда: крайняя возбудимость, романтичность, мстительность и непостоянство. Настоящие женщины, жены автарка и их служанки, постоянно плели интриги. Действовала сложнейшая система влияния на окружающих. В обители Уединения человек словно попадал в волшебную пещеру, где легко можно угодить в невидимую сеть или капкан. Так хитроумно охранялись красоты этого места.
Сначала Киннитан никак не могла понять, что ей следует делать, и в первые дни своего пребывания здесь очень скучала по прежней жизни в Улье. Жены и нареченные автарка – разницу в их положении трудно было определить, – естественно, считались важнее любой прислуги; но все же сотая жена (Киннитан стала, наверное, тысячной) неделями ожидала посещения Кузи – огромной толстой начальницы избранных обители Уединения. Ее иногда называли королевой избранных, но никто никогда не решился бы сказать ей это в лицо. Из всех обитателей дворца-сада Кузи могла без колебаний противостоять только Аримона – старшая жена автарка, жестокая и красивая женщина, известная под именем Вечерней Звезды. Она приходилась автарку кузиной, а прежде была женой его старшего брата, которого Сулепис убил, чтобы расчистить себе путь к трону. Но Аримона появлялась в обители Уединения так же редко, как и сам автарк: у нее был собственный небольшой дворец в дальнем конце обширной резиденции, словно раковина внутри раковины. Никто, даже самые высокородные жены, не смел прийти к ней без приглашения. И никто не мог претендовать на роль королевы евнухов.
Киннитан казалось, что ей невероятно повезло: девушку взяла под крыло Луан, одна из любимых помощниц Кузи. Луан была моложе своей наставницы, но такая же крупная, и манеры ее походили на манеры Кузи. Уже через несколько дней после прибытия Киннитан Луан проявила к новой жене автарка неожидан – i ный интерес и пригласила ее к себе на чай.
Киннитан подали обещанный напиток, а к нему фиги и несколько видов печенья. Девушку приняли в прохладной, закрытой от солнца комнате Луан. Повсюду были разбросаны подушки, женщины угощались и обменивались сплетнями, ходившими в обители Уединения. Но причину своего интереса Луан объяснила, лишь когда чаепитие было закончено.
– Ты ведь не узнала меня, верно? – спросила она.
Луан наклонилась, чтобы поцеловать руку Киннитан. Только теперь девушка обратила внимание на ее большие руки. Значит, раньше Луан была мужчиной! От удивления Киннитан не сразу поняла вопроса.
– Узнала? – переспросила она, когда до нее дошел смысл сказанного.
– Да, милая девочка. Не думаешь же ты, что мне интересна каждая юная королева, входящая в ворота обители Уединения? – Луан схватилась за грудь, словно ей стало трудно дышать. Зазвенели украшения. – О боги, в этом месяце прибыли еще две из Крейса. Это все равно что с луны! Странно, что они вообще умеют говорить на человеческом языке… Моя красавица, я пригласила именно тебя, потому что мы выросли в одних местах.
– За улицей Кошачьего Глаза?
– Да, дорогая! Я помню тебя в том возрасте, когда ты еще училась ходить. А ты меня забыла.
Киннитан покачала головой:
– Я… должна признаться, я не помню, избранная Луан.
– Просто Луан, милая. Это неудивительно. Я была тогда другой. Большой и неуклюжей. Видишь ли, до того как стать избранной, я хотела пойти в священники, но потом передумала. Однажды я пошла к твоему отцу за советом. Я часто гуляла между улицей Кошачьего Глаза и аллеей Пухового Плаща, произнося четыре сотни молитв Нушашу. По крайней мере, я пыталась…
Киннитан отвела в сторону руку Луан и встала.
– Дуд он! – воскликнула она. – Ты Дуд он! Я вспомнила! Избранная вяло махнула рукой.
– Ш-ш. Не произноси это имя. Я давно отказалась от него и ненавижу того жалкого несчастного человечка. Сейчас я намного красивее, не так ли?
Она улыбнулась, как бы подсмеиваясь над собой, но кроме самоиронии в вопросе слышалось что-то еще.
Киннитан снова посмотрела на сидящую перед ней Луан. Теперь, вспомнив Дудона, считать Луан женщиной было непросто. Киннитан внимательно вгляделась в крупные черты лица, заметила толстый слой пудры, посмотрела на большие руки, унизанные кольцами.
– Да, ты красива, – согласилась она.
– Естественно, – рассмеялась довольная Луан. – И ты получила свой первый урок. Все в обители Уединения красивы – и жены, и избранные. Даже если кто-то приставит тебе нож к горлу и потребует сказать, что выглядит не слишком хорошо, что под глазами появились небольшие морщинки, а кожа не такая розовая, как обычно, – все равно ты должна отвечать, что не знаешь никого прекраснее. Поняла?
– Но я ответила тебе искренне.
– И вот второй урок: говори искренне. О небеса, ты же умная девочка! Как жаль, что не мне придется наставлять тебя.
– А почему, Луан?
– Не знаю. Бесценный распорядился, чтобы тебя обучали священники Пангиссира. Но я буду за тобой присматривать. Если захочешь, сможешь часто приходить ко мне на чай.
– С удовольствием, Луан.
Киннитан никак не могла понять, чем заслужила подобное внимание к себе, однако не собиралась от него отказываться. Дружба с одной из избранных, особенно с влиятельной Луан, могла сильно облегчить пребывание здесь, предоставить новой жене лучших прислужниц, а также множество привилегий. В том числе и благосклонность самого автарка.
– Да. Я буду счастлива приходить к тебе, – ответила Киннитан и задержалась перед дверью. – Но как ты узнала, кто я? Ведь я была совсем ребенком, когда ты перебралась в обитель. Как ты меня узнала?
Луан улыбалась, устраиваясь поудобнее среди подушек.
– А это не я тебя узнала. Тебя узнал мой кузен.
– Кузен?
– Предводитель «леопардов». Очень красивый мужчина по имени Джеддин. – Избранная Луан вздохнула, выдавая свой' чувства к прекрасному кузену. – Это он тебя узнал, – повторила она.
Киннитан вспомнила воина с суровым лицом.
– Он… узнал меня? – удивилась она.
– А ты, как вижу, нет. Неудивительно, ведь он изменился почти так же, как и я. Может быть, ты вспомнишь, если я назову его Джином, а не Джеддином? Маленький Джин?
– Джин? – Киннитан прижала ладони ко рту. – Конечно, я помню его. Он почти мой ровесник. Вечно бегал за моими братьями и их друзьями. Но он был таким маленьким!
– Он подрос. – Луан довольно хихикнула. – И очень сильно.
– И он узнал меня?
– Он подумал, что это ты, но не был уверен, пока не увидел твоих родителей. Кстати, напиши матери, что ей будет позволено увидеть тебя в положенное время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101


А-П

П-Я