И пусть не засыпает нас просительными письмами.
Киннитан почувствовала себя неловко.
– Обязательно напишу, избранная Лу… То есть Луан. Обещаю.
Она все еще не могла свыкнуться с мыслью, что мускулистый и сильный предводитель «леопардов» оказался маленьким Джином – мальчишкой с хлюпавшим носом, которого ее братья не раз поколачивали, после чего тот с ревом убегал домой. Теперь Джин-Джеддин одной рукой скрутил бы в бараний рог любого из них.
– Я отняла у тебя слишком много времени, Луан, – сказала девушка. – Спасибо за твою доброту.
– Всегда рада тебя видеть, дорогая. Мы, девочки с улицы Кошачьего Глаза, должны держаться вместе.
– Какой красивый сад! – восхищенно воскликнула Дани. – И цветы так благоухают! Киннитан, ты живешь в чудесном месте!
Девушки отошли от розовых кустов и направились к скамейке в центре дворика. Они находились в саду королевы Содан, самом большом в обители Уединения. Ограда была невысокой, поэтому Киннитан и выбрала этот сад.
– Я живу в опасном месте, – тихонько возразила подруге Киннитан, когда они сели на скамейку. – Я здесь уже два месяца и впервые разговариваю с человеком без опасения, что он захочет меня отравить, если я скажу что-то не так.
– Не может быть! – Дани открыла рот от удивления. Киннитан невольно рассмеялась.
– Может. Увы, может. Моя милая Даньяза, ты просто не знаешь. Скупость старших сестер Улья, их неприязнь к молоденьким и хорошеньким девушкам – все это мелочи. Здесь, если ты красива, тебя при любом удобном случае толкают, тебе кидают в еду всякую гадость. Если ты кому-то не нравишься и не имеешь сильного покровителя, тебя ожидает смерть. За время моего пребывания умерли уже пятеро. Каждый раз нам говорят, что они болели, но это ложь.
Дани бросила на Киннитан суровый взгляд.
– Ты меня дразнишь, Кин-я. Я не могу в такое поверить. Ведь здешних женщин выбрал сам автарк! Он не допустит, чтобы с ними что-то случилось, да будет благословенно его имя.
– Автарк очень редко заходит сюда, а нас во дворце-саду сотни. Боюсь, он помнит лишь нескольких. Многие невесты выбраны по политическим соображениям – например, они из влиятельных семей в других странах. А некоторые так же, как я. Никто не знает, почему избрали именно нас.
– Зато мы знаем! – возразила Даньяза. – Потому что он тебя полюбил!
Киннитан фыркнула.
– Я же просила тебя не сочинять про меня историй, Дани. Он полюбил меня? Он даже не смотрел на меня, когда говорил с моими родителями. – Лицо Киннитан сделалось обиженным. – Они продали меня. Хотя, наверное, другого выхода не было.
– Продали автарку? Это не продажа, а высокая честь! – Лицо Дани как будто окаменело. – Тебе ничего не будет за такие слова? – шепотом спросила она.
– Поэтому я и привела тебя сюда. Здесь нет высоких стен и густых кустов: шпионам негде спрятаться, – ответила Киннитан. Она словно состарилась на десять лет с тех пор, как попала сюда, и теперь чувствовала себя старшей сестрой Дани. – Видишь того садовника – вон там, у павильона?
– Того, в мешковатом костюме?
– Только не говори при нем «он». Это Танисса, одна из избранных. Почти все они носят женские имена. Ее работа состоит в том, чтобы наблюдать за мной, хотя я не знаю, кто поручил ей это. Куда бы я ни пошла – она тут как тут. Для обычного садовника Танисса слишком свободно перемещается по обители Уединения. Вчера утром она даже явилась в бани под предлогом, что у нее какое-то поручение к мальчику, греющему воду. – Киннитан с отвращением посмотрела на мускулистую садовницу. Та делала вид, будто рассматривает листья фруктового дерева. – Поговаривают, это она убила принцессу с острова Ака-рис, погибшую в прошлом месяце. Выбросила девушку из окна. Нам, естественно, сказали, что та сама упала.
– Кин-я, какой ужас! Киннитан пожала плечами.
– Так они живут. У меня здесь есть подруги – но не такие, конечно, как мы с тобой. Надеюсь, когда-нибудь появятся и настоящие друзья. Они необходимы, если хочешь остаться в живых, а не свалиться замертво, выпив чай перед сном.
Дани долго смотрела на нее, не говоря ни слова, хотя обычно не умела долго молчать.
– Ты очень изменилась, Киннитан, – наконец промолвила она. – Стала сильной. Как те девушки из бродячей труппы, что танцевали на площади Солнечного Пути.
Киннитан рассмеялась – может быть, немного резко. Ее рассердила наивность Дани. Счастливая, она еще могла позволить себе это!
– Ну что ж, может быть, ты права. Здесь все говорят друг другу любезности. Если не принимать во внимание редкие стычки, жизнь в целом мирная и приятная. Тебе нравится мое платье?
Она подняла руку, чтобы Дани могла полюбоваться плиссированным рукавом, изящным и прозрачным, как крыло стрекозы.
– Красивое, – ответила подруга.
– Да, кpacивoe. И, как я уже сказала, на первый взгляд жизнь здесь кажется мирной и уютной. Но если копнуть глубже, обитель Уединения похожа на яму со скорпионами.
– Не говори так, Кин-я. Ты пугаешь меня. – Дани взяла ее за руку. – Ты же королева! Это должно быть замечательно, даже если люди вокруг неприятные. А автарк? Какой он? Ты с ним… у вас?.. – Она покраснела.
Киннитан от удивления вытаращила глаза. Теперь она редко позволяла себе подобным образом открыто проявлять эмоции.
– Дани! Неужели ты не слушала меня? – спросила она. – Я же говорила: автарк почти не бывает здесь. Когда он хочет видеть кого-то из своих жен, ее отводят к нему во дворец. Правда, этот дворец – тоже его, но ты понимаешь, что я имею в виду. Он ни разу не говорил со мной с тех пор, как купил у родителей. Тем более не занимался со мной любовью! Да, если тебя интересует, я по-прежнему девственница. Как ты, наверное, слышала от старших девушек, лишиться девственности можно, только если мужчина и женщина находятся в одной комнате.
– Кин-я! Ты не должна так говорить! – воскликнула Дани, то ли смущенная, то ли просто не желавшая разрушать свои романтические иллюзии. Помолчав немного, она снова спросила: – Но если он не влюблен в тебя и ты не принцесса – ты ведь не принцесса? – тогда… Тогда зачем он на тебе женился?
– Прежде всего он пока на мне не женился, – сообщила Киннитан. – Так мне, по крайней мере, кажется. У меня уже были занятия со священниками. Они учили меня каким-то странным ритуалам. Возможно, это подготовка к свадебной церемонии. Некоторые здешние женщины проходили свадебную церемонию, а некоторые нет… Их взяли сюда, и все. А вот почему он выбрал меня… Знаешь, Дани, я и сама теряюсь в догадках. Думаю, никто в этом змеином гнезде не сможет объяснить мне.

– У меня для тебя большой сюрприз, дорогая, – объявила Луан, когда слегка запыхавшаяся Киннитан вошла к ней в комнату. – Ты должна нарядиться и подготовиться. У нас мало времени.
Луан щелкнула пальцами, и две молчаливые туанские девушки неслышно, словно тени, впорхнули в комнату.
– Но… Луан… Спасибо тебе. А что мы будем делать?..
– Мы отправляемся во дворец, сладкая. Кое-кто особенный хочет тебя видеть.
– Автарк? – Киннитан чуть не задохнулась.
– О нет! – рассмеялась Луан, воздев руки к небу. Девушка-туанка, которая при этом щипцами для завивки волос чуть не обожгла руку своей хозяйке, побледнела. – Если бы сам автарк возжелал тебя видеть, тебя готовили бы целую неделю. Нет, мы отправляемся к моему кузену.
Киннитан не сразу поняла.
– К Джеддину? К «леопарду»?
– Да, моя драгоценная, нас пригласили к прекрасному Джеддину. Он хочет поговорить, вместе вспомнить детство. Я пойду с тобой в качестве компаньонки. Повезло же мне! Я обожаю этого молодого человека.
– Но… – замялась Киннитан. – Разве я могу встречаться с мужчинами?
Луан недовольно поморщилась.
– Он не простой мужчина – он предводитель «леопардов». Джеддина выбрал сам автарк, да благословят его боги. И с тобой буду я, дитя мое. Разве этого недостаточно, чтобы все выглядело пристойно?
Взгляд избранной метнулся на туанскую девушку-рабыню, и Киннитан задумалась, действительно ли подобные встречи являются обычным делом, как утверждает Луан.
Наконец обе были готовы. Избранная Луан в украшенной бахромой и стеклярусом одежде напоминала корабль на параде. Киннитан поверх платья набросила простенький плащ с капюшоном, почти такой же, какой она носила в Улье. Они отправились в путь.
Несмотря на тревогу, девушка была приятно взволнована: впервые за три месяца она выйдет за стены обители Уединения, усть и не дальше дворца-сада. Это был ее первый шанс увидеть кого-то еще, помимо Дани и матери (почти все время, что они провели вместе, мать плакала от счастья и твердила о том, как повезло их семье). К тому же Джеддин станет первым настоящим мужчиной, которого Киннитан увидит после переселения в эту прекрасную благоухающую тюрьму с фонтанами и прохладными каменными переходами.
Избранные, охранявшие ворота обители Уединения, не носили женских одежд. Они были огромными и неуклюжими. Вооружение стражников состояло из церемониальных мечей с плоскими лезвиями – такими широкими, что они годились бы в качестве чайных подносов. Они долго спорили шепотом, прежде чем выпустить Луан, Киннитан и двух молчаливых туанских служанок из ворот и позволить им пройти в большой дворец. Один из стражников направился за ними следом. Он замыкал процессию и напоминал огромную пастушью собаку, сопровождающую стадо овец. Почти час они шли через роскошные, совершенно безлюдные сады, по пустынным переходам и через дворики, украшенные так богато, словно их приготовили к приезду кого-то из членов королевской семьи.
Наконец они достигли маленького уютного двора с фонтаном. В глубине двора, там, где каменные плитки уступали место клумбам и песчаным дорожкам, Киннитан увидела огромный полосатый навес, способный вместить дюжину гостей. Под этим балдахином на горе подушек расположился мускулистый загорелый молодой человек, одетый в белые одежды, словно жених. При приближении Луан и Киннитан он поднялся и на минуту заколебался, выбирая, кому отдать предпочтение. Потом опустился на колено перед девушкой.
– Госпожа, вы так добры, что пришли, – проговорил он, поднялся и повернулся к Луан. – Уважаемая кузина, вы оказываете мне большую честь.
Луан вытащила из кармана веер и раскрыла его со звуком щелкающего клюва.
– Всегда рада услужить, капитан.
Джеддин жестом пригласил гостей расположиться под навесом, потом отправил слугу за прохладительными напитками. После непродолжительного обмена любезностями с Луан, вопросов о ее здоровье и здоровье самых важных персон из обители Уединения он вновь обратился к Киннитан:
– Луан говорила, вы помните меня.
Киннитан покраснела: она помнила только, как другие мальчишки обижали и унижали его. Очень сложно было соединить эти воспоминания с сегодняшней встречей. Мускулы капитана «леопардов» двигались под кожей, как мышцы настоящего леопарда. Киннитан однажды наблюдала это животное в клетке на базарной площади Солнечного Пути. Это был самый опасный зверь, какого ей доводилось встретить в жизни. Но, несмотря на явственно ощутимую силу, на зубы и когти, наводившие ужас, тот леопард выглядел грустным и потерянным, как будто вместо толпы людей он видел вокруг родные тенистые леса – видел, но не мог туда попасть.
В глазах Джеддина Киннитан, как ей показалось, заметила то же выражение, и оно удивило ее. Девушка решила, что придумывает небылицы, уподобляя красивого молодого мужчину плененному зверю.
– Да, капитан, я вас помню. Вы знали моих братьев.
– Верно.
Охотно, как обычно делают в таких случаях добившиеся высокого положения люди, Джеддин стал вспоминать давние дни на улице Кошачьего Глаза и описывать похождения юных сорванцов. Он и себя считал одним из них. Послушать его, так он был равным среди равных, а о бедах, что с ним приключались, он позабыл. Это звучало странно: так, словно Джеддин провел детство за расписной ширмой. Он придумывал собственную историю и вспоминал лишь то, что ему нравилось. Несколько раз Киннитан приходилось прикусывать себе язык – так сильно хотелось ей поправить рассказчика. Но что-то в самом Джедди-не и в его манере говорить не позволяло Киннитан выразить сомнение, что его слова соответствуют действительности. Это оьгло бы так же отвратительно, как поведение ее братьев, когда они толкали его в спину и заставляли бежать, а он спотыкался и падал.
Но вот принесли напитки. Пока слуги разливали чай и раскладывали по тарелкам сласти, Киннитан смотрела на Луан. Та не сводила глаз с Джеддина. В ее глазах горела жадность – с таким выражением она обычно следила, чтобы ей в чашку не забыли положить ложечку розового желе. Удивительно было не то, что Луан считала Джеддина привлекательным. Он действительно был красив: безупречное, как у статуи, тело, благородные черты лица, прямой нос, густые брови и удивительно яркие зеленые глаза. Изумляло другое: то, что Луан, давно вошедшая в зрелый, можно сказать, почтенный возраст и в свое время лишившая себя определенных органов, по-прежнему способна испытывать подобные чувства.
– Подумать только! – воскликнула Луан, прерывая тишину. – Через столько лет мы, соседи, снова встретились!
Теперь изумрудные глаза Джеддина обратились к Киннитан.
– Вы, должно быть, очень счастливы, госпожа. Из нас троих вы взлетели выше всех. Жена Бесценного! – Он опустил взгляд. – Беспримерная честь.
– Да, конечно, – ответила Киннитан.
«С таким же успехом я могла бы выйти замуж за подушку или сандалию», – чуть не вырвалось у нее.
Однако она сдержалась. Джеддин показался ей искренне верящим в автарка. По крайней мере, когда речь заходила о живом боге, в капитане отряда «леопардов» чувствовалось искреннее благоговение перед правителем.
– Я польщена его священным вниманием, – добавила Киннитан.
– Автарк благословлен… – Джеддин сделал паузу и, к удивлению Киннитан, покраснел.
– Он, наш автарк, благословлен самими небесами, особенно своим божественным отцом Нушашем, – неожиданно вклинилась в разговор Луан.
– Да, конечно. Восславим же Бесценного, – подхватил Джеддин.
Киннитан послушно повторила его слова, но никак не могла избавиться от ощущения, будто пропустила что-то очень важное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101